Совершенно особое место в искусстве романтизма занимает творчество великого испанского живописца Франсиско Гойи. Это художник радости, страданий и борьбы. Всю жизнь, полную трудностей и тревог, горьких потерь и разочарований, он работал с полной отдачей сил, не давая себе отдыха. Созданные им около 1350 произведений представляют художественный образ его родной Испании на переломе двух эпох. Долгий творческий путь художника тесно связан с крупнейшими событиями испанской истории рубежа XVIII-XIX веков. Он был свидетелем французской революции 1789 года, героической борьбы испанского народа с наполеоновским нашествием, двух революций в Испании начала XIX века. На все современные события он откликался со свойственной испанцу страстью: с любовью ко всему чудесному, сильному, яркому в жизни и с гневом восставая против уродливого и жестокого.
Родился Гойя в крестьянской семье. Неуёмная жажда жизни сказалась во всем, чем он занимался с детства. Кем он только не был: учился живописи; обладая большой физической силой, был гимнастом; путешествовал с группой странствующих матадоров, участвуя в корридах; был музыкантом, певцом, матросом. Первая серия живописных работ: картоны для королевской шпалерной мануфактуры передают жизненные впечатления: быт и мотивы труда, досуг всех сословий.
Этот первый период творчества Гойя ощущал себя по его собственному выражению «самым счастливым человеком». 60 картонов создано им для гобеленов на сюжеты из народной жизни.
В 43 года Гойя становится придворным художником короля Карлоса IV. Огромное несчастье постигло художника: после тяжелой болезни он глохнет на всю жизнь. Это обострило его восприимчивость к страданиям других людей. Он работает над серией офортов – так называемых «Капричос » (1793-1803), протестуя против порочных нравов испанского общества, страшного и безжалостного суда инквизиции, религиозного фанатизма. 80 гравюр – страстный протест художника. 43 лист «Сон разума рождает чудовищ »: сцепив пальцы, уронив голову, художник в отчаянии припадает к гравировальному столу. Отброшена доска с начатым офортом. Над ним свет борется с мраком. Во мраке - тучи летающих чудовищ. В лучах света – лицо художника.
Полон объективности групповой портрет семьи испанского короля Карлоса IV. Уродливое, больное и красивое, здоровое переплетается здесь так, как в жизни.
В 1808 году власть в Испании захватывает Наполеон, он назначает королем своего брата. В Мадриде вспыхивает восстание, оно жестоко подавлено. Ответом на злодейство становится картина Гойи: «Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года ».
В течение следующих лет (1808-1814) Гойя работает над новой серией гравюр, известных под названием «Бедствия войны ». Испанцы восстанут против поработителей. Крестьяне пойдут против регулярных войск Наполеона с ножами, кольями, топорами. Они будут драться с исступлением и гневом, отстаивая каждую пядь земли. С такой же яростью будут драться и женщины. Страшной чередой проходят в 82 офортах все ужасы войны: груды трупов, телеги с мертвецами, расстрелы и всякого рода насилия над людьми. «Невозможно видеть это!» - восклицает художник, надписывая листы.
Последняя серия гравюр «Деспаратес » из 18 листов. Здесь изображены сложные символы, чудовищные образы, монстры, которые сосуществуют с людьми. Про мир Гойи Бодлер писал: «Большая заслуга Гойи заключается в правдоподобии созданного им чудовищного мира. Его чудовища родились жизнеспособными, гармоничными. Никто не посмел дальше, чем он, пойти по пути возможного абсурда. Все эти искривленные фигуры, эти зверские лица, эти дьявольские гримасы пронизаны человечностью».
Одно из самых трудно постижимых творений художника – росписи Дома Глухого, так называли дом художника. Сам дом не сохранился, но выполненные маслом по штукатурке росписи были спасены. Высота их около 1,5 метров. Начинаясь приблизительно в метре от пола, они прерывистой полосой опоясывали зал: «Сатурн», «Юдифь», «Шабаш»…Одно только перечисление сюжетов создает страшную картину. Человек, оказавшийся в центре зала, чувствует себя под под «перекрестным огнем» пристальных взоров. Это и вылезающие из орбит глаза Сатурна, и волчьи огоньки ведьм, и бельма слепого… Когда же почти растоптанный посетитель главной гостиной уже был готов бежать из этой «дьявольской пещеры» и оборачивался к выходу, он обнаруживал, что путь ему преграждают ещё три прежде не замеченные росписи. Они будто давали реальному зрителю наглядный урок того, как следует отнестись к тому, что привело его в состояние почти панического ужаса. И урок этот заключался в печальной мудрости и стойкости. «Леокадия» и «Старец» - жертвы этого злого мира, закалившие и возвысившие в нем свою человечность.