Итоги и роль трактата в истории

Новосибирский государственный университет

Философский факультет

Эссе по курсу «Философская антропология»

 

Трактат Рене Декарта о страстях души

 

 

Выполнил

Студент

Философского факультета

2 курса, группы 16941

Савельев Д.Б.

 

Проверила

доцент,

кандидат философских наук

Барчунова Т.В.

 

Новосибирск, 2017 г.

Оглавление

 

 

· Оглавление — 2

 

· Об авторе — 3

 

· О трактате — 4

 

· Параграф первый — 4

 

· Параграф второй — 9

 

· Параграф третий — 15

 

· Итоги и роль трактата в истории — 18

 

· Библиография — 20

Об авторе

Рене Декарт — прославленный французский философ XVII века, являющийся важной персоной в истории философии. На него оказала влияние предшествующая многовековая схоластическая традиция, но сам Декарт не придерживался ее основ и впервые со времён Аристотеля создал самобытный метод познания.

Рене Декарт родился во французском городе Лаэ в 1596 году в заурядной, не отличавшейся особой интеллигентностью мелкой дворянской семье. Здесь его не понимали и считали выродком: был слаб здоровьем, до 20 лет отличался сухим кашлем и бледностью лица и вместо того чтобы заниматься службой и содействовать продолжению рода он тратил свое состояние на опыты.

В возрасте 8 лет Рене по неизвестным причинам был отдан в иезуитский коллеж Ла-Флеш. Иезуитский орден был тогда весьма богат и этот коллеж являлся одним из лучших в Европе того времени. В 1612 году Декарт окончил его и, после более чем восьмилетнего обучения, он на некоторое время забросил науки, увлекшись кутежами и фехтованием. Со слов Герасима Паперна[1], единственное по его собственному мнению полезное что он вынес для себя из учебного заведения — лишь привычку спать допоздна (ему это разрешалось как человеку со слабым здоровьем) и уважение к математике[SamLab.ws1].

В дальнейшем Картезий много путешествовал по Европе, служил в нидерландской армии, участвовал в Тридцатилетней войне, смог даже вживую увидеть осадные работы при Ла-Рошели, пока в 1629 году наконец не обосновался в Амстердаме, где в общей сложности провел двадцать лет в уединенных научных занятиях, часто меняя адреса и изредка устраивая деловые поездки за границу.

Сначала через французского посла в Стокгольме Декарт вступил в переписку со шведской королевой Кристиной, дочерью Густава II Адольфа, а затем по приглашению прибыл к её двору. Декарт прожил в Швеции несколько месяцев, ежедневно ранним утром давая частные занятия королеве, отчего он серьезно заболел и умер в феврале 1650 года, не дожив полтора месяца до дня своего пятидесятичетырехлетия[2]. Первоначально был похоронен в Стокгольме, но семнадцатью годами позже его тело было перезахоронено во Франции.

О трактате

«Страсти души » — последняя из работ Декарта. Она была посвящена принцессе Елизавете, дочери пфальцского курфюрста, которая интересовалась нравственными вопросами, и издана в Амстердаме в 1649 году.

Трактат является последней прижизненной публикацией Декарта и она, несомненно, несет на себе отпечаток более ранних работ и вообще его философских взглядов. Известно, что в 1634 году Декарт закончил книгу “Мир“, частью которой был “Трактат о человеке”. В целом его содержание совпадает с первой частью “Страстей души”, задержка в пятнадцать лет связана с преследованием Галилео Галилея инквизицией и опасениями Декарта за свои жизнь, безопасность и свободу.

В трактате Декарт ставил своей целью объяснить страсти души по-новому, не как ритор, а как физик. Физику Картезий понимает по-своему: ранее она по сути приравнивалась к натурфилософии, он же обозначает этим термином пользующуюся математическими методами и методически обоснованную естественную науку. Со времен Аристотеля школьная наука делилась на два раздела — практическую и теоретическую части, физика при любом из своих понятий относилась ко второму разделу, в то время как моральная философия, главным объектом которой являлись аффекты, принадлежала к первому[3]. Так было на протяжении почти двух тысячелетий. А теперь приходит Декарт и уничтожает все это деление, относя аффекты к физике.

Параграф первый

Картезий пишет, что недоволен предыдущими исследованиями страстей и собирается писать так, как будто бы он ничего ранее не читал по этой тематике: “ Нигде так не сказывается недостаточность знаний, полученных нами от древних, как в том, что написано ими о страстях... то, что сказано об этом древними, так мало значит и по большей части так мало правдоподобно, что у меня нет никакой другой надежды приблизиться к истине, как избрать иной путь, нежели тот, которым шли они. Поэтому мне приходится писать здесь так, как будто я занимаюсь предметом, которого до меня никто не касался ”.

Заявление более чем серьезное. Оставим пока это утверждение на совесть самого Декарта.

Но хотя бы для сравнения все же стоит знать, что об аффектах думали схоласты. Декарт никак не мог обойти стороной многовековую схоластическую традицию. Мало того что он сам учился в католическом коллеже, так ведь и весь философский дискурс того времени вращался вокруг схоластики: не критиковал её тогда, наверное, только ленивый. Так вот, схоласты по сути думали так же, как и сам Аристотель. По Аристотелю душа — это то, что отличает мертвое и живое состояния тела друг от друга. Душа каждого живого существа состоит из нескольких частей: растительная часть обуславливает способности роста и размножения, животная часть позволяет перемещаться в пространстве и воспринимать окружающую среду, разумная часть дает возможность мыслить и рассуждать. Растения имеют только растительную часть души, животные вместе с растительной частью имеют еще и животную, у людей же к этим двум частям присовокупляется разумная часть. Душа и ее деление на части нужно Аристотелю, чтобы объяснить различие между неживым и живым, а также между самими родами живого.

Декарт же не принимает ничего из этого и идет своим путем. Первым делом он постулирует несколько правил. Первое: если субъект действует на объект, то само действие в отношении субъекта является действием в собственном смысле слова, а это же действие-как-таковое в отношении объекта является претерпеванием этого объекта. Для разъяснения соотношения тела и души дается второе правило: все качества, которые мы можем найти также и в других телах, мы относим к телу, а те, что не можем, — относим к душе. В итоге получаем, что существуют две разные сущности души и тела, которые взаимно, но опосредованно друг на друга влияют.

Правда, тут нигде не дано определение души. То есть автор подразумевает наличие у читателей знания об этом понятии и, более того, их согласие с утверждением, что душа и тело человека сущностно различны. Тут никаких ссылок на предыдущие работы, свои или чужие, автор не делает, хотя из предыдущих работ Декарта становится ясно, что душа — это вещь мыслящая. Допущение способности тела, относимого автором к res extensa, мыслить сразу же отвергается: «Так как мы не представляем себе, чтобы тело каким-либо образом мыслило, у нас есть основание полагать, что все имеющиеся у нас мысли принадлежат душе ». В этом категорическом разделении и проявляется дуализм Декарта в вопросе соотношения души и тела человека.

Итак, картезианская душа не имеет свойств материи, составных частей и связана со всем телом в совокупности, телу же присущи физические свойства. Гармония души и тела позволяет материальным существам быть живыми, ее нарушение ведет к смерти. Теплота относится к телу и позволяет ему функционировать, она распространяется благодаря кровеносной системе и биению сердца, которое и является источником этой теплоты. Самые легкие частицы крови попадают в нервы через мозг, их называют “ животными духами ”, причины и способ их влияния на движения и чувства неизвестны. Хоть душа и связана со всем телом сразу, но более всего — с шишковидной железой в головном мозгу, которую духи могут двигать столькими способами, сколько есть всего ощутимых различий в предметах. Декарт избрал именно эту железу центром мышления главным образом по двум соображениям: она находится в глубине мозга и расположена так, что может наиболее эффективно взаимодействовать с потокомдухов, и, что важнее, орган мышления не должен быть парным потому что “ относительно одной вещи у нас может быть только одна простая мысль ”. При помощи духов мозг может управлять телом — направлять их в мышцы, которые необходимо сократить. Душа также может действовать на железу и тело и в обратную сторону.

Сама фраза «Хоть душа и связана со всем телом сразу, но более всего — с шишковидной железой» звучит как противоречие. Учитывая ранее упомянутое определение души, становится совсем непонятен смысл этих слов: res cogitans не имеет протяженности. Но, как известно из биографии, Декарт увлекался анатомированием животных, так что в вопросах функционирования тела его идеям, наверное, всё-таки можно доверять. В том числе и его теории духов, которую мало кто в науке мог оценить по праву в течении ещё двухсот или двухсот пятидесяти лет.

Герасим Паперн в конце XIX века в очерке про Декарта для серии “Жизнь замечательных людей” пишет[1]: “ Оба [“О высшем благе" и "Страсти души"] этюда не отличаются крупными достоинствами. Второй любопытен только как зародыш знаменитого учения Спинозы об аффектах... ”.

С развитием теории нервной деятельности оценка меняется. О роли Картезия в истории физиологии вряд ли можно написать лучше, чем это сделал в начале XX века Лев Выготский[4]: “ Она [физиологическая концепция Декарта] действительно имеет не более чем исторический интерес. Для нас важнее общая структура, общая идея построения того духовно-телесного механизма, которую Декарт кладет в основу объяснения человеческих страстей. […] физиологические представления Декарта должны быть замещены новыми, его жизненные духи должны уступить место двигательным нервам. […] шишковидная железа должна замениться неопределенно огромной иерархией многих центров, для того чтобы увидеть, что в результате такого перевода на современный физиологический язык учение Декарта остается той доктриной, которой мы живем и поныне ”. Академик Павлов считал Декарта основоположником понятия рефлекса и даже установил его бюст возле своей лаборатории.

Различие оценок, возможно, связано не только с новыми открытиями, но и с произошедшей институализацией отдельных наук. Философы обычно не уделяют трактату о страстях души особого влияния и он остается в тени более известных изобретений Декарта, физиологи же обнаруживают истоки своей науки именно в этой работе Картезия.

Далее, Декарт выделяет три причины, по которым духи неравномерно распределяются по мышцам:

1. Разнообразие движений, возбужденных объектами в органах чувств. Они могут как порождать в душе различные чувства (страсти), так и вовсе приводить одни члены тела в действие в ее обход (позже это будет названо рефлексами);

2. Разная подвижность духов и разнообразие их частиц из-за различия их составов или от различного состояния порождающих их органов;

3. Влияние на сам мозг. Все производимые без участия воли движения зависят только от направления, которым духи следуют в нервную систему и в мышцы.

Затем он делит присущие душе мысли на с трасти души — восприятия, которые душа получает от вещей, и действия души — желания, которые зависят только от нее самой. Действия души делятся им на самозамкнутые (направленные на нематериальное) и на завершенные в теле (направлены на какое-то внешнее действие). Страсти души, согласно их причинам, бывают двух родов: у одних причина — воображение души, у других — тело. Большая часть страстей зависит от нервов, но есть и независимые безвольные создания воображения. Движение духов от воображения может быть столь же подлинным, что и движение от нервов, но первые менее четкие и в отличие от вторых могут вводить в заблуждение. Страсти делятся на три вида согласно их источникам: от внешних предметов (посредством органов чувств, нервов и мозга), от тела (естественные желания и состояния органов) и от души (их точная причина неизвестна). Только последние Декарт называет собственно страстями. Страсти души — это волнения души, которые вызываются, поддерживаются и усиливаются движениями духов. Страсти в основном вызваны духами в полостях мозга — они управляют ими регулируя кровоток. Действие может быть вызвано одним лишь предрасположением органов. Главное действие всех страстей — побуждение и настраивание души на то, к чему они подготавливают тело.

Каждое действие души естественно связано с неким движением железы, его можно соединить и с другими желаниями, но не всегда. Страсти не могут быть вызваны или прекращены волей непосредственно, но они могут усиливаться движениями духов. Почти все страсти сопровождаются неким волнением в кровеносной системе и духах. До прекращения этого волнения они представляются словно внешние объекты, воспринимаемые органами чувств. Подобно тому как человек может упустить небольшой шум, но не может не услышать раскат грома, так и душа не может не замечать сильные страсти. Однако, она может не допускать следствий волнения или сдерживать движения, к которым располагает тело.

Только телу следует приписывать противное разуму. По Декарту существуют два типа движений, вызываемых духами в железе: которые представляют душе предметы (восприятия, не оказывающие действия на волю) и которые вызывают страсти или движения тела (воздействуют на волю, между ними происходит борьба). Душа не может прямо вызывать страсти, ей приходится одновременно желать и не желать чего-то. Борьба заметна когда одна страсть вызывает движения тела, которым противится душа. По исходу борьбы можно определить силу духа. Оружие воли — суждения о добре и зле. Сильная душа у того, кто может легко побеждать страсти и сопутствующие им движения тела. Но есть и те, кто борется со страстями другими страстями без использования воли. Слабые люди — те, кто не следуют своим суждениям, те, кто увлекаются страстями и идут у них на поводу. Любая душа при хорошем руководстве может приобрести полную власть над своими страстями. Движения железы и духов связаны со страстями и движениями, эти страсти вызывающими, причем движения и страсти могут быть отделены и перекомбинированы силою воли.

Параграф второй

Во второй и третьей частях работы Картезия речь заходит о, собственно, страстях души, как об общих, так и о более частных их проявлениях. Он пишет: “ Из того, что сказано выше, видно, что последней и самой ближайшей причиной страстей является то, что духи колеблют маленькую железу, находящуюся в середине мозга. Но этого недостаточно для того, чтобы можно было отличить одни страсти от других; необходимо найти их источники и исследовать их первопричины ”. В понимании Декарта все страсти складываются из шести как бы “родовых” страстей — удивления, любви, ненависти, желания, радости и печали. Их описанию отводится второй, самый большой раздел трактата.

Если Аристотель для схоластов являлся авторитетом в делах душевных, то в вопросах тела главенствующее место занимал античный медик и анатом Гален, живший в Римской империи эпохи династии Антонинов. Для него аффекты являются источником неадекватных действий человека и для того чтобы с ними справиться, нужно познать их, для Декарта же страсти являются чем-то данным заранее, нуждающимся не в познании, а в объяснении[3]. В этом и обнаруживается механистический детерминизм его концепции страстей: некоторые движения тела (сегодня известные как рефлексы) могут вовсе не подчиняться душе, чего не допускали предыдущие авторы. Именно рефлексами сходны между собой люди и животные.

Все страсти полезны только тем, что укрепляют и удерживают в душе те мысли, которые следует сохранить и которые без этого могли бы легко исчезнуть. Зло страстей заключается в том, что они сохраняют и удерживают мысли дольше необходимого или удерживают и сохраняют мысли, на которых не следует сосредотачиваться. Неизвестная вещь не удерживается в памяти, если её идея не укреплена в мозгу страстью или сосредоточением рассудка.

Декарт пишет (опять без ссылок на другие источники), что предыдущие авторы полагали в чувствующей части души два стремления: вожделеющее и гневное, а он же не признает различие частей души, ведь такое деление лишь утверждает наличие двух способностей — желать и раздражаться, причем другие способности необоснованно относят к этим двум. Он полагает свое перечисление главных страстей более объемным, чем у предыдущих авторов, а число более частных же страстей вовсе постулируется бесконечным. Однако, Декарт не вполне следует своему первопринципу забвения предыдущих концепций: он точно так же как и схоласты стремится поделить страсти на пары по противоположности их проявлений.

Удивление — первая из страстей, ему ничто не противоположно, так как то, что не поражает нас, мы рассматриваем бесстрастно. Оно вызывается прежде всего мозговым впечатлением, которое представляет объект достойным особого внимания. Затем — движением духов, которое под влиянием впечатления стремится к тому месту в мозгу, где впечатление находится, чтобы усилить и сохранить его. Точно так же духи направляются в мышцы, чтобы органы чувств оставались в том же положении и чтобы впечатление поддерживалось ими, если оно образовалось через их посредство. Неожиданное появление впечатления может изменить движение духов и сделать удивление достаточно сильным. Такая неожиданность свойственна именно удивлению. Новые объекты чувств затрагивают мозг в тех участках, где обычно он не затрагивается, эти участки менее устойчивы, чем те, что огрубели от частого воздействия. Это и усиливает действие движений, вызываемых в них объектами чувств. Чрезмерное удивление называют изумлением. Если неожиданность направляет в мозг все духи для сохранения впечатления, то в мышцы ничего не попадает и тело цепенеет, а предмет воспринимается только по первому впечатлению без возможности познакомиться с ним ближе.

Любовь — волнение души, побуждающее душу по доброй воле связать себя с предметами, кажущимися её близкими. Любовь можно различать в зависимости от того, как ценят предмет любви по сравнению с самим собой: если себя — больше, то это простая привязанность, если равно, то это дружба, и если больше чем себя, то благоговение, то есть уважение как к свободной причине. Ненависть — страсть, побуждающая душу отделиться от предметов, представляющихся ей вредными. Ненависть и любовь объединятся в пару как страсти, определяющие отношение души к другим предметам в зависимости от их близости к ней. Благом или злом обычно называют то, что наши внутренние чувства или наш разум заставляют считать свойственным или противным нашей природе, а прекрасным или безобразным — то, что представлено нам нашими внешними чувствами. Отсюда возникают два вида любви: к хорошему и к прекрасному, последнюю можно назвать удовольствием. Таким же образом возникают два вида ненависти: один к дурным вещам, другой — к некрасивым, последнее можно назвать ужасом или отвращением. Страсти удовольствия и ужаса обычно сильнее других видов любви и ненависти, ибо вносимое в душу чувствами затрагивает её сильнее вносимого разумом, они менее остальных отражают истину, более остальных обманывают и именно поэтому их стоит больше всего остерегаться.

Страсть желания — возбуждение души, которое настраивает душу желать того в будущем, что представляется подходящим. Декарт пишет (снова без отсылок), что в схоластике страсть к благу (желание) противопоставляют страсти избежать зла (отвращению). У него же лишение блага — зло, лишение зла — благо, значит, стремление к благу есть стремление избежать зла и это по сути одна и та же страсть. При стремлении к благу желание сопровождается любовью, надеждой и радостью, а желание избежать зла сопровождается ненавистью, страхом и печалью. Есть столько различных видов желания, сколько есть различных предметов. Видов желания столько же, сколько есть видов любви и ненависти, причем самые значительные и сильные из них те, которые порождаются удовольствием или отвращением. Удовольствие и отвращение противоположны друг другу и не являются благом или злом, составляющим предмет этих желаний, это только два движения в душе, побуждающих стремиться к двум различным целям. Так же как и страсть удивления, страсть желания не имеет себе противоположности.

Радость — приятное волнение души, в коем заключается наслаждение благом. В действительности душа не получает ничего другого от всех благ, которыми она обладает, кроме наслаждения. Как только рассудок замечает обладание блага, воображение оставляет в мозгу некое впечатление, возбуждающее движение духов, которые вызывают страсть. Печаль — неприятная слабость, выражающая болезненное состояние, вызываемое в душе злом или недостатком. Радость и печаль объединяются в пару как страсти, выражающие чувства души по отношению к благам.

Любовь, ненависть, радость, печаль и желание сильно взаимосвязаны друг с другом. Причины их не только в мозгу, но и в прочих частях тела, поскольку те служат для образования крови и духов. Иногда из одних частей тела кровь может поступать в сердце в большем объеме, чем из других.

Страсти имеют не только влияние на внутреннее самочувствие людей, но ещё и внешние проявления, которые по сути являются следствием внутренних психофизических процессов. Главные из них: движения глаз и лица, изменение цвета лица, дрожь, слабость, обморок, смех, слезы, стоны и вздохи.

Цвет лица зависит от находящейся в лице крови. Радость делает цвет лица более ярким и румяным — она делает кровь более теплой и разжиженной и заставляет ее живее проходить по всем членам. Печаль охлаждает кровь, она сжимается, начинает занимать меньше места и уходит из отдаленных вен. Бывает, что испытывая печаль, краснеют, а не бледнеют. Это связано с другими страстями — с любовью или желанием, иногда с ненавистью. Эти страсти нагревают, волнуют кровь и направляют ее в вены лица. Если печаль не очень сильна, то она не может удерживать сердечные отверстия сжатыми. Но умеренная печаль легко препятствует тому, чтобы кровь из вен лица пошла в сердце, а другая страсть направляет ее из иного внутреннего органа. Лицо краснеет от задержанной крови даже больше, чем при радости. Цвет крови проступает тем сильнее, чем медленнее она течет, она может скопиться в большем количестве.

У дрожи есть две причины: недостаток духов в нерве и их переизбыток, из-за которого маленькие проходы мышц не могут быть закрыты. Первое — при печали, страхе и дрожи от холода. Эти страсти, как и холодный воздух, могут настолько сгустить кровь, что она будет не в состоянии снабдить мозг достаточным количеством духов. Второе — сильное желание, гнев и опьянение. Они вызывают такое сильное движение духов в мозг, что они не могут быть нормально распределены по мышцам.

Слабость — расположенность к отдыху и покою, ощущаемая во всех членах. Она, как и дрожь, зависит от недостаточного количества духов в нервах, но отличается от той тем, что при последней их слишком мало в мозгу и железа не может направить духи в какую-либо мышцу, в то время как при слабости она вовсе не распределяет их. Слабость чаще всего связана со страстью, она есть любовь, соединенная с желанием вещи, обладание которой не представляется сейчас возможным. Любовь до такой степени овладевает душой, что та использует все духи для представления образа любимого предмета, возбуждение не затрагивает нервы, а остается в мозгу. Оно укрепляет образ желаемого предмета и вызывает в остальной части тела слабость.

Люди умирают, когда в их сердцах угасает огонь, а падают в обморок, когда огонь гаснет, но еще остается тепло, которое может снова его зажечь. Обмороки вызываются многими телесными недугами, но из страстей — лишь исключительной радостью. Причина по Декарту в том, что при ней слишком сильно открываются сердечные отверстия, венозная кровь поступает в сердце в слишком большом объеме, не успевает нагреться и холодная кровь тушит сердечный огонь. Внезапная большая печаль, чрезвычайно сильно сжимающая отверстия сердца, очень редко приводит к обмороку. Декарт считает, что причина в том, что в сердце никогда не может быть слишком мало крови, ее всегда достаточно для поддержания тепла.

При смехе кровь внезапно наполняет легкие и заставляет воздух в них несколько раз сжиматься, воздух стремительно выходит через горло и производит сильный нечленораздельный звук. Легкие наполняются воздухом, и он выходит, затрагивая все мышцы диафрагмы, груди, горла, благодаря чему приходят в движение связанные с ними мышцы лица. Это движение лица и называется смехом. Только умеренная радость вызывает смех. При большой радости легкие всегда наполнены кровью и дальнейшее наполнение их невозможно. Причины смеха: соединенное с радостью внезапное удивление и разжигание крови некоей жидкостью. Люди, страдающие от болезни селезенки, бывают не только более печальными, но и, временами, более других расположенными к смеху. Селезенка направляет два вида крови: грубую и густую, вызывающую печаль и очень жидкую и тонкую, дающую радость.

Слезы появляются только при умеренной печали, которая сопровождается некоторым чувством любви или радости или влечет за собой эти чувства. Из всех частей тела выделяются пары, но более всего они выделяются из глаз. Одна материя образует и кровь, и духи, и пары, и слезы. Декарт видит две причины слез. Первая — изменение формы пор, через которые проходят пары. Это замедляет их движение, изменяет порядок — это может быть причиной их превращения в воду. Соринка в глазу, например, вызывая боль, изменяет расположение пор. Вторая причина — печаль, охлаждая кровь, сужает поры глаз, а вместе с тем и уменьшает количество пропускаемых паров.

При плаче иногда легкие внезапно наполняются большим объемом крови, который вытесняет из них воздух, а тот, выходя из горла, вызывает стоны и крики. Они чаще всего более резкие, чем большинство криков при слезах, хотя оба вида имеют почти одно и то происхождение.

Причина вздохов отлична от причины слез, хотя они обе предполагают печаль. Почти свободные от крови легкие побуждают вздыхать, некоторые проблески надежды или радости открывают отверстия суженной печалью венозной артерии, небольшое количество крови из легких устремляется в сердце благодаря желанию добиться радости. Это одновременно приводит в движение все мышцы диафрагмы и груди, воздух через рот проходит в легкие и заполняет покидаемое кровью пространство. Это и есть вздох.

Не обходится трактат и без некоего морализаторства, хоть по объему оно и не занимает много места. Актуализируется вопрос не только как работают страсти, но и что с ними ещё делать. Как было сказано ранее, работа была адресована германской принцессе, интересовавшейся вопросами нравственности. Нравственность всегда подразумевает наличие выбора между своими действиями и представляет из себя свод правил, которые вроде как позволяют не ошибаться и совершать правильные поступки.

По мнению Декарта, наиболее частая ошибка — не разделять зависимые от нас вещи и независимые. В первом случае вещи зависят от нашего свободного решения и чтобы не желать их слишком страстно достаточно знать что они хорошие, творить зависящее от нас добро и, значит, следовать добродетели. Не следует страстно желать независимых от нас вещей, хотя бы потому что это отвлекает нас от желания зависимых вещей. Есть два средства против тщетных желаний: великодушие и постоянное размышление о божественном провидении. Провидение — это как бы предопределенность, которая противоположна случайности, химере нашего разума. Желать мы можем только нечто возможное, но если мы допускаем независимое от нас как возможное, то полагаем его зависящим от случайности. Это мнение основано на том, что мы не знаем всех причин, вызывающих то или иное следствие. Всё, что божественное провидение не сделало зависимым от нас, является необходимым и как бы предопределенным, мы не можем желать, чтобы что-нибудь произошло иначе. Львиная часть наших желаний относится к вещам, которые от людей не зависят, поэтому мы должны распознавать в этих вещах то, что от нас зависит, и желать именно этого. Успех дела мы должны рассматривать как предопределенный и не связывать с ним желаний, мы можем обдумывать все, что позволяет надеяться на успех, чтобы руководить своими действиями. Если научиться различать предопределение и случайность, то легко можно будет научиться управлять своими желаниями так, что их выполнение будет зависеть только от нас самих и будет всегда доставлять нам полное удовлетворение.

Наше благо и наше зло зависят от внутренних волнений, вызываемых в душе ими же самими. Этим они и отличаются от страстей, которые зависят от движения духов. Внутренние волнения затрагивают нас сильнее страстей и имеют больше власти над нами, вторые обнаруживаются вместе с первыми, но отличаются от них. Чтоб бороться с внешними тревогами, душе всегда необходимо внутреннее удовлетворение, тогда они не только не повредят, но даже умножат радость жизни и преодолев тревоги, душа будет ощущать свое совершенство. А чтобы душа всегда была удовлетворена, должно следовать добродетели — жить по совести. Удовлетворение и ощущение счастья будут настолько велики, что никакая страсть не возмутит душевный покой человека.

Параграф третий

На этом Картезий оканчивает вторую часть и переходит к третьей, в которой описывает более частные страсти, такие как уважение, надежда, жалость, гнев, отвращение и прочие[SamLab.ws2]. Каждая представляет собой либо конкретное проявление общих страстей, либо их смесь в частных случаях. Как и с общими страстями, имеет место попарная компоновка.

Уважение — склонность души представлять себе ценность предмета, которая порождается особым движением духов, направляемых в мозг для укрепления соответствующих впечатлений. Пренебрежение — способность души обращать внимание на незначительность предмета, порождаемая движением духов, укрепляющих идею этой незначительности. Эти две страсти суть только виды удивления, без удивления они бесстрастны. Они объединены вместе как страсти, определяющие оценочное отношение души к предметам.

Надежда — склонность души убеждать себя в том, что желаемое сбудется. Склонность вызвана особым движением духов — соединенными движениями радости и желания. Страх — склонность души убеждать себя в том, что желаемое не сбудется. Надежда и страх объединены в пару как страсти, убеждающие душу в вероятности исполнения желаемого. Две эти страсти противоположны, но могут появляться вместе, когда одновременно рассматривают различные доводы “за” и “против” исполнения желаемого.

Насмешка — вид радости, смешанный с ненавистью; ее причина в том, что в другом человеке находят малое зло, которое ненавидят, и полагают его в отношении этого человека справедливым. Шутка, которая порицает пороки с пользой и представляет их в смешном виде, без ненависти к другим людям — не страсть, а определенное свойство порядочного человека, в котором проявляется веселость нрава и спокойствие души, это признак добродетели, а часто и остроумия, выражающегося в умении придать забавный вид осмеиваемому. Жалость — вид печали, смешанный с любовью или доброжелательностью к переживающим незаслуженное горе. К жалости бесчувственны только лукавые и завистливые души, человеконенавистники, чрезвычайно грубые люди и настолько ослепленные удачей или доведенные до такого отчаяния, что они не способны представить себе, что с ними может случиться какое-то несчастье. При этой страсти очень легко плачут, так как любовь, направляя к сердцу много крови, способствует обильному выделению паров из глаз, а холод печали, задерживая движение паров, способствует конденсации их в слезы. Насмешка и жалость объединены в пару как нравственные чувства, относящиеся к чужим бедам.

Удовлетворение, испытываемое совершившими хороший поступок, есть страсть, вид радости, которую Декарт считает наиприятнейшей, потому что причина ее целиком зависит от нас. Раскаяние противоположно удовлетворенности, это вид печали, происходящий от осознания совершения дурного поступка, оно очень горько, поскольку его причина зависит от нас. Они объединены как страсти, являющиеся реакциями на правильность поступков.

Признательность — вид любви, вызванный в нас каким-нибудь действием другого человека, который, как мы полагаем, сделал или намеревался сделать нам добро. Неблагодарность — не страсть, так как природа не дала нам для нее движения духов, она лишь порок, противоположный моральному чувству признательности.

Негодование — вид ненависти или отвращения, реакция, испытываемая к тому, кто совершил по отношению к нам какое-либо зло. Негодование часто сопровождается удивлением и совместимо с радостью, хотя его обычно сопровождает печаль.

Гнев — вид ненависти или отвращения, реакция, которой мы отвечаем тем, кто причинил или пытался причинить нам зло.

Гордость понимается как вид радости, основанный на любви к самому себе и имеющий источником надежду на похвалу. Стыд — вид печали, происходящий от любви к самому себе и от страха перед порицанием. Гордость и стыд объединены в пару так как имеют одинаковое назначение: они ведут нас к добродетели, гордость — через надежду, стыд — через страх.

Отвращение — вид печали, происходящий по той же причине, что и когда-то радость. Вещи, главным образом пища, хороши в определенное время, позднее они становятся нам противны, реакция на них и есть отвращение.

Вообще, малых страстей бесконечное множество и выше приведены только некоторые из них. Все страсти по природе хороши, опасаться стоит лишь их крайностей и неправильного применения — против этого достаточно было бы средств, уже упомянутых, но при этом Декарт признает, что лишь немногие люди могут бороться таким образом со страстями. Единственное средство против всех крайностей страстей — при сильном волнении крови всеми силами воздерживаться от того, к чему страсти нас склоняют, и думать своей головой. Только от страстей зависит всё зло и благо в жизни. У души могут быть и свои особые удовольствия, но общие с телом удовольствия зависят исключительно от страстей. Поэтому те, кого особо волнуют страсти, могут как наслаждаться жизнью в полной мере, так и страдать от неудач. Но мудрость наиболее полезна тем, что она учит властвовать над своими страстями и так умело ими распоряжаться, чтобы легко можно было перенести причиняемое ими зло и даже извлечь из них радость.

 

Итоги и роль трактата в истории

Итак, подытожим все вышеизложенное. Декарт в своем трактате о страстях души попытался объяснить чувства и ощущения человека при помощи естественнонаучного знания XVII века и своих собственных теорий.

Картезианский дуализм материального и идеального начал проявляется в человеке в виде двух независимых сущностей — материального тела и мыслящей души, которые не могут непосредственно влиять друг на друга. Для того, чтобы эти две независимые субстанции могли взаимодействовать в человеческом мозгу существует шишковидная железа. Железа соединена с нервной системой, по которой перемещаются животные духи, — легчайшие частицы крови, благодаря которым тело взаимодействует с мозговой железой. Именно из этого, сугубо механического, взаимодействия, и возникает все многообразие страстей и прочих следствий взаимодействия души и тела.

Таким обра