А может, у нее семь пятниц на неделе?
Ей двадцать шесть лет. Может, она не готова к тому, к чему готов я?
Наплевать. Нет таких долгов, с которыми я бы не смог расплатиться. И Дейзи может сколько угодно времени решать, чем хочет заняться в жизни. Может заниматься дизайном или блогом, или открыть чертову пекарню. Мне все равно.
Главное, чтобы я был рядом, пока она будет это выяснять.
Если только она согласится.
В ее возрасте я был не готов к отношениям. Черт, я не был к ним готов даже на прошлой неделе.
Она может переехать ко мне. Мой дом достаточно большой, чтобы вместить двенадцать человек. Сама мысль о том, чтобы провести в нем ночь в одиночестве, без Дейзи, невыносима.
Наверное, это судьба, что я еще не отремонтировал его. Дейзи увлекается дизайном и могла бы проконтролировать это. Да, это точно судьба.
Я найму ее, чтобы отремонтировать дом. Дам ей повод приехать в Лондон. Потребуются годы, чтобы привести в порядок это огромное здание. Ну, год, по меньшей мере.
Меня даже не волнует ее стиль, и плевать, если она станет настаивать на установке американского холодильника, достаточно большого, чтобы войти в него. Или превратит спальни в гардеробные и установит телевизоры в каждой комнате.
Ладно, разберемся вечером.
Знаете ту поговорку о тщательно продуманных планах?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Нам рассказывают о Колоколе свободы, когда я вижу, что бабушка начинает уставать. Большую часть времени ее просто переполняет энергия, поэтому мне приходится следить, чтобы она нигде не потерялась. Но бабушка успокаивает меня, что все в порядке. Уверен, она с нетерпением ждет отдыха у тети Поппи.
Дейзи все суетится. Ей позвонили, когда у нас была экскурсия в Индепенденс-холл. Она вышла, чтобы ответить на звонок, и я не видел ее до тех пор, пока мы не закончили обход и не пересекли Честнат-стрит.
|
|
Сегодня у нас последний групповой ужин. Он обещает быть таким же утомительным, как и остальные, хотя Дейзи обещала, что стол нам сервируют настоящим столовым серебром. Ну, хоть что-то. Я бы предпочел провести время с ней наедине, но, будучи экскурсоводом, она обязана присутствовать на прощальном ужине.
Но после него я приглашу ее выпить. Она может заказать этот нелепый коктейль с шампанским и сказать мне, что она горячая штучка. Я смеюсь. Неужели это было всего лишь неделю назад?
Нужно выяснить, как быстро она сможет собрать вещи и приехать ко мне в Лондон. Я даже могу договориться, чтобы весь ее хлам упаковали и отгрузили. Лично я не против затащить ее в самолет с тем, что у нее есть, но женщины привередливые существа.
В конце экскурсии я получаю письмо от Риса с файлом о ее трудоустройстве. Местный экскурсовод, Гарри, привел нас к площади Франклина, нашей последней остановке. Мы стоим у фонтана в центре парка, а Гарри рассказывает нам о местности, группа внимательно слушает его через наушники. Дейзи отошла на пятнадцать-двадцать шагов, чтобы сделать еще один звонок.
Я вполуха слушаю Гарри — он говорит о широкомасштабной реконструкции, необходимой для того, чтобы фонтан снова заработал после поломки в семидесятых годах. Он замечательный гид, отлично ладит с людьми, реагирует на их отклик и уверен в себе.
В отличие от Дейзи.
Завтра, когда я увижу тетю Поппи, надо будет у нее спросить, кто отвечает за подготовку кадров в этом филиале. Что-то здесь не так. Не сходится. Дейзи сообразительная и очаровательная девушка, но ей не хватает навыков подачи материала и знаний о путешествиях. Мы явно плохо ее подготовили. Нужно было уделить этому больше внимания на неделе, но я слишком отвлекся на нее.
|
|
Обычно мы не нанимаем молодых экскурсоводов. Только в исключительных случаях и уж точно не для тура, в котором большинство туристов — это пожилые люди. Молодые и неопытные экскурсоводы обычно начинают с приключенческих туров с активной публикой.
Дейзи заканчивает звонок и заменяет Гарри. Она напоминает группе обратный маршрут в отель и время встречи к ужину. Рассказывает, где находятся сувенирные магазины и карусель в парке. Места, где можно выпить кофе или перекусить. Кажется, ей нравится Филадельфия. Может, чувствует себя комфортнее? Или просто рада, что ее работа на этой неделе почти закончена?
Я открываю письмо, в нем прикрепленный файл с именем Дейзи и записка от Риса.
Место проживания в Нейпервилле, штат Иллинойс. Дата рождения… ей исполнилось двадцать шесть лет. Дата найма… пять лет назад?
Дейзи работает в «Саттон Трэвел» пять лет?
Но она ведь говорила, что это ее новая работа? На которую устроилась после того, как ее уволили с должности дизайнера? Разве она не так сказала? Я смотрю, как она разговаривает с группой. Сегодня при ней нет блокнота. Я ее впервые вижу без него.
Я провожу рукой по затылку, чтобы снять возрастающее напряжение. По ее словам, это новый тур, но я сразу понял, что это ложь. Этот тур стоит в расписании в течение многих лет. Возможно, это новый тур для нее?
|
|
Как, черт возьми, ее наняли в двадцать один год?
Я вновь перечитываю письмо Риса.
Здесь сказано, что она образцовый сотрудник. Со стабильно хорошими отзывами от туристов. Есть даже специальные запросы о повторных заказах ее в качестве экскурсовода.
Какая-то ерунда. С нарастающим беспокойством я читаю дальше. Она начала работать как стажер, отмечает Рис. Должности, которой не существовало, но Дейзи отправила презентацию руководителю отдела и убедила его взять ее на неоплачиваемую стажировку. Она провела лето, обучаясь у наших лучших экскурсоводов. Руководитель отдела был так ею впечатлен, что по окончании университета у нее было предложение о работе.
Это объясняет срок работы. Но все остальное… Кто прикладывает столько усилий, чтобы получить работу, к которой не питает страсть? Это не сходится с той Дейзи, с которой я провел неделю.
Внезапно мне бросается в глаза еще одна странная информация.
Штат Аризона.
Она окончила университет штата Аризона. С дипломом в сфере гостиничного бизнеса. А не городского проектирования. Я не настолько закостеневший британец, чтобы не знать, что в Аризоне нет снега. Это чертова пустыня.
Она ведь рассказывала, как вышла на занятия пораньше из-за мороза, поскользнулась и порвала штаны.
С отвращением закрываю письмо и убираю телефон в карман.
Дейзи смеется над словами миссис Делайн. За ее спиной ветер подхватывает одну из струек воды в фонтане, и та разлетается на множество крошечных кристаллов.
Она прекрасна. Красивая, лживая обманщица.
Или сумасшедшая.
Кто так врет? С какой целью? Это все было для нее шуткой? И я тоже? Или она решила продолжить ту ложь, которую начала в баре отеля? Или же она всегда так развлекается?
Кто, черт возьми, эта девушка? Она не могла учиться в университете штата, где всегда жарко, и при этом упоминать о морозе. Не могла специализироваться и на городском проектировании, и на гостиничном бизнесе. И не может работать экскурсоводом и дизайнером одновременно.
Я знал, что она о чем-то врет, но решил не обращать на это внимания. Думал, это мелочь или какая-то глупость, типа ареста за пьянство в общественном месте во время учебы в университете.
Маленькая ложь, а не полное искажение действительности.
Дейзи замечает, что я смотрю на нее, и подмигивает мне. Подмигивает, мать ее. Я киваю в ответ, чувствуя, как у меня сводит челюсть от напряжения.
Мне нужно время, чтобы подумать, а потом я поговорю с ней.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
— Где будем обедать? — мы с бабушкой неторопливо возвращаемся в отель. Я предложил взять такси, но она настояла на прогулке.
На улице хорошая погода, а бабушка, кажется, не чувствует себя сильно уставшей. Пешком так пешком. До отеля около мили, и по ее просьбе мы идем через парк, мимо которого проходили во время экскурсии.
— Мне все равно, Дженнингс.
Это не совсем правда. Бабушка довольно привередливая, но я киваю и начинаю присматривать подходящий ресторан.
— Подожди, я знаю, чего мне хочется, — она останавливается и оглядывается, пытаясь понять, в каком направлении мы идем.
— Конечно, — я вытаскиваю телефон, чтобы воспользоваться навигатором. — И что это?
— Мне хотелось бы попробовать чизстейк.
— Чизстейк? — я явно что-то неправильно понял. Бабушка не любительница чизстейков.
— Да. Мне хотелось бы попробовать нормальный чизстейк на Ридинг-Терминал.
Я ухмыляюсь и тут же думаю о том, как понравилось бы словосочетание «нормальный чизстейк» Дейзи. Но потом вспоминаю, что, когда дело касается этой девушки, мне стоит «делать ноги», а не размышлять о вещах, которые могут вызвать на ее лице улыбку.
— Хорошо, будет тебе нормальный чизстейк. Ридинг-Терминал — это что-то вроде рынка? — интересуюсь я, открывая приложение с картой на телефоне. — Ты уже была там раньше?
— Да, ты еще тогда даже не родился.
— Давненько это было. Пришло время сделать это еще раз.
Мы сворачиваем на Арк-стрит. Бабушка рассказывает мне о своей поездке в Штаты с дедушкой несколько десятков лет назад. Раньше они частенько путешествовали, и она скучает по этому. И по дедушке. Уверен в этом. Когда он умер, мы с кузенами начали по очереди ездить с ней в туры раз в год. Это мой второй тур с ней.
— Расскажи, как вы познакомились с дедушкой. Не думаю, что слышал эту историю.
— Не слышал? — мы останавливаемся на пересечении Восьмой авеню и Арк-стрит и ждем, когда сменится сигнал светофора. Бабушка поворачивается и оценивающе смотрит на меня. — Думаю, ты уже достаточно взрослый, чтобы узнать ее, — наконец произносит она.
— Почему? Неужели ваш период ухаживания был связан со скандалом?
— Период ухаживания? А его и не было. Я знала, что родители воспротивятся нашему общению, поэтому мы сбежали, пока они не успели что-нибудь предпринять.
— Почему я не в курсе этой истории?
— Даже твой отец не знает ее.
— Начинай, не мучай меня.
Мы продолжаем идти, и бабушка рассказывает мне о том, как познакомилась с дедушкой. Она была домашней восемнадцатилетней девушкой, а он — привлекательным бродягой двадцати с небольшим. Бабушка безумно влюбилась в него и, зная, что родители не одобрят дедушку, уговорила его сбежать и тайно пожениться.
— Ты уговорила его?
— В молодости я была довольно убедительна.
Я ухмыляюсь, с нетерпением ожидая продолжения.
Когда они вернулись, ее мама была потрясена тем, что пропустила свадьбу единственной дочери, поэтому отец настоял на том, чтобы они притворились помолвленными, а не женатыми. За это он пообещал своему новоявленному зятю должность в только что основанной туристической компании. В общем, дал бы им хороший старт, если бы они согласились играть по его правилам.
— Вы согласились?
— Да, — со вздохом отвечает бабушка. — Это было разумно.
— Ну и правильно. Все ведь закончилось хорошо.
— В конечно счете, да. Но они заставили меня жить дома в течение четырех месяцев, чтобы устроить свадьбу. Твоего дедушку все это время в доме не привечали. Я была обладательницей молодого и привлекательного мужа, а мы вынуждены были встречаться тайком.
Я кашляю в кулак и открываю дверь в Ридинг-Терминал. Это что-то вроде крытого рынка с кучей палаток. Еда, цветы, кофе, конфеты — то немногое, что я могу разглядеть со входа.
— Ты точно хочешь пообедать здесь? — на всякий случай уточняю я. Кто знает, может это место сильно изменилось за сорок лет.
Судя по сияющему виду, ничто не заставит бабушку повернуть назад. Мы с большим трудом находим свободный деревянный столик. Пока бабушка держит нам места, я покупаю два филадельфийских чизстейка и хватаю солидную стопку салфеток. А потом мы едим руками, и бабушка выглядит такой счастливой, что мне становится наплевать на отсутствие столовых приборов. И тарелок.
Закончив есть, мы бродим по рынку. Бабушка пару раз останавливается, чтобы купить безделушки, а я снова и снова прокручиваю в голове информацию, полученную от Риса, и сравниваю ее с тем, что знаю — или думал, что знаю, — о Дейзи.
Бессмыслица какая-то.
Такое ощущение, будто это два разных человека.
Может, она душевнобольная? И перестала принимать таблетки? Я задумчиво потираю большим пальцем нижнюю губу. Но Дейзи не похожа на сумасшедшую. Не больше, чем все нормальные люди.
На выходе с рынка, проверяю время на телефоне. Интересно, я успею поговорить с Дейзи до группового ужина? У меня к ней столько вопросов. Но с чего я взял, что получу на них правдивые ответы?
— Как думаешь, до отеля далеко, Дженнингс? — бабушка оглядывает Двенадцатую авеню, пытаясь определить наше местоположение по отношению к отелю.
— Сейчас посмотрю, — я открываю приложение на мобильном. — Хочешь сказать, что устала? Мне взять такси?
Я начинаю забивать название отеля в телефон. Внезапно раздается визг тормозов. Я поднимаю голову… но уже слишком поздно.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Где они, черт возьми? Вся группа — за исключением Дженнингса и его бабушки — уже в автобусе. Мы вот-вот должны отправиться на заключительный ужин, а они опаздывают. Я захожу в холл, оглядываюсь и смотрю на лифт в надежде, что сейчас он откроется.
Двери лифта открываются, но из него выходят не они.
Мы должны были выехать пять минут назад. Я тянула время, чтобы дождаться Дженнингса, но его все нет и нет. Они ни разу не опаздывали, должно быть, что-то случилось.
А может, я ошибаюсь? Может, он сам повел бабушку в ресторан? Я знаю, что Дженнингс ненавидит групповые ужины. Наверное, так оно и есть. Он сказал, что после него у нас будет десерт, но это вполне могло означать и что-то сладкое, и секс. Может, он имел в виду, что встретится со мной после ужина?
Возможно.
Тогда почему у меня плохое предчувствие?
Я еще раз осматриваю холл и выхожу. Джордж стоит возле открытых дверей автобуса и улыбается. Он всю неделю пытается ко мне подкатить. Вернее, к Дейзи. Я чувствую себя стервой, отвергая его. Он явно недоумевает, почему я с ним холодна, ведь у них с Дейзи хорошие отношения. Я ощущаю себя виноватой за его недоумение, хотя так не должно быть. Или должно? Все-таки отвергаю его именно я. Дейзи сказала, что между ними был просто секс, но он ради нее поменялся с кем-то турами.
Может, она нравится Джорджу больше, чем думает Дейзи? Или ему просто хочется секса? Впрочем, откуда мне знать?
Может, и Дженнингс хотел просто секса?
«Господи, Вайолет», — мысленно произношу я. Именно мне хотелось просто секса. С этого все и началось. Мне захотелось простой, ни к чему необязывающей случайной связи. Это я улыбнулась Дженнингсу и сказала, что готова. И это я сбежала на следующее утро.
Я не должна расстраиваться из-за того, что он исчез.
Не должна.
Именно этого я и хотела с самого начала.
Только….
Я передумала. Я сажусь на свое место, взволнованно покусывая нижнюю губу. К тому моменту, как автобус выезжает на дорогу — где-то через минуту, — у меня начинается паника. Утром после нашего знакомства я сбежала. Может, он решил отомстить мне?
Проклятье, я идиотка.
Идиотка.
Всю дорогу до ресторана я напоминаю себе, что видела его пять часов назад, и все было в порядке. Напоминаю себе об этом во время ужина. И по дороге в отель.
Когда последние туристы прощаются и покидают холл, я уже не так уверена, что сошла с ума. К тому моменту, как за мной закрывается дверь номера, сердце уже бьется как сумасшедшее.
Вам знакомо это ощущение, когда вы внезапно понимаете, что вас кто-то подвел? У вас еще нет доказательств, но нутром вы это чувствуете?
И тогда вы начинаете сомневаться. Стоит ли готовиться к неизбежному? Или держаться за надежду, пока она не исчезнет, и на вас не обрушится разочарование, подобно тонне кирпичей?
В комнате очень тихо. С улицы доносится городской шум, но в самом номере стоит оглушающая тишина.
Или это в моей голове тишина?
Почему меня все бросают? Неужели со мной снова разорвали отношения с помощью намека? И мы даже не поговорим об этом? Неужели он просто ушел?
Самое ужасное, что сейчас мне больнее, чем тогда, когда меня бросил Марк. А ведь я встречалась с ним два года. Но больнее сейчас.
Гораздо больнее.
Хоть бы раз услышать: «Дело не в тебе, а во мне».
«Нет, прекрати», — сдерживаю я себя. Мы увидимся с Дженнингсом завтра за завтраком. Я просто неправильно его поняла. Я же не вообразила себе эту неделю. И свою влюбленность. Нет, не вообразила.
Неожиданно раздается стук в дверь. Я разворачиваюсь, мгновенно чувствуя облегчение. Которое сменяют угрызения совести — за то, что сомневалась в нем, — и смущение из-за собственных мыслей же. Конечно, он пришел.
Я открываю дверь.
Но там не Дженнингс.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Визг тормозов. Это было первым, что я услышал, а потом крики. Странно, что память проигрывает произошедшее в замедленном темпе, когда в реальности все происходит чертовски быстро.
Автомобиль врезался в фонарный столб и остановился прямо на обочине. Столб не выдержал удара и упал на строительные леса, расположенные в передней части рынка. Те, в свою очередь, рухнули.
Фрагмент металлического настила ударил бабушку по голове. После этого я помню лишь проблесковые маячки скорой помощи. Бабушку погрузили в неотложку, а она все уверяла, что в порядке, хотя салфетка, которую прижимал к ее голове фельдшер, была в крови. Она потеряла сознание по дороге в больницу и только тогда перестала уверять нас, что в порядке.
На память о произошедшем мне достались восемь швов на предплечье, а бабушке сделали компьютерную томографию. И теперь мы спорим по поводу того, что она должна остаться на ночь в больнице.
— Мы оставим вас на ночь, — заявляет доктор, и бабушка недовольно цокает.
— Но у нас утром рейс, — говорит она. Мы с доктором смотрим на нее, мало впечатленные ее возражениями.
— Миссис Андерсон, у вас кровоточащая рана на голове, вы должны принимать препарат для разжижения крови. Вам стоит остаться на ночь для наблюдения.
— Ты точно остаешься, — говорю я ей. Она упрямая женщина, но в этот раз победа не за ней. Потребовалось две шовных скобы, чтобы закрыть рану, поэтому если доктор считает, что ей стоит остаться, то она остается. — Я продлю наше пребывание в отеле и отменю рейс. А когда тебя выпишут, возьму машину и отвезу в Коннектикут. Бетани не больше чем в трех часах езды отсюда. В твоем состоянии проще будет добраться на машине, чем на самолете.
Доктор на моей стороне, так что бабушка, к счастью, проигрывает этот бой. К тому времени, как ее оформили и перевезли в отдельную палату, часы посещения закончились. Убедившись, что она устроена и ни в чем не нуждается, я прощаюсь с ней до утра и ухожу.
Адреналин, бурлящий в крови последние несколько часов, позволил мне немного отвлечься от Дейзи. Но сейчас я начинаю беспокоиться о том, что она подумала.
Мы определенно пропустили прощальный групповой ужин. Уверен, Дейзи недоумевает, что со мной случилось. Я же думаю, что, черт возьми, с ней делать.
Я потерял мобильный во время падения настила, из-за чего день пошел коту под хвост, но, по крайней мере, мне не пришлось мучиться, перечитывая письмо Риса снова и снова.
Хотя это и не нужно, ее вранье отпечаталась у меня в памяти.
Слава богу, в отеле остался ноутбук. Нужно будет отправить письмо помощнице и попросить ее отменить рейс до Коннектикута и перенести рейс в Лондон. Арендовать машину. И написать тете Поппи, чтобы не встречала нас в аэропорту.
Смена планов.
Но сначала…
Дейзи.
Я дико хочу вернуться к ней. Поговорить и во всем разобраться. Девушка, с которой я провел неделю, — настоящая, я знаю, что она настоящая. Знаю, что связь между нами настоящая.
Я знаю, что влюбляюсь в нее.
По крайней мере, в ту девушку, с которой провел неделю.
Во мне бушуют противоречивые чувства, потому что все это выглядит не очень хорошо. Нестыковки, ложь — бессмыслица какая-то. Меня охватывает беспокойство. И страх, что она не сможет объясниться.
Но бесполезно впрягать телегу перед лошадью. Я подхожу к отелю. Мне просто нужно поговорить с ней и прояснить ситуацию. Я останавливаюсь на ресепшне, чтобы продлить пребывание, а затем прохожу мимо лифта и направляюсь к лестнице. Дейзи живет на втором этаже, так будет быстрее.
Об этом решении я сожалею буквально спустя несколько минут. Хотя, возможно, не стоило бы. Возможно, я должен быть благодарен за то, что застукал их, когда завернул за угол. Благодарен, что вообще застукал. Я чуть было не опоздал. Еще секунда, и их уже не было бы. А я бы стучал в ее дверь, ни о чем не подозревая.
Открыла бы она?
Может, запихнула бы его в шкаф? Распахнула бы дверь и улыбнулась мне в лицо? Или бы просто проигнорировала стук?
Я никогда не узнаю.
Оно и к лучшему.
Потому что Джордж добирается до номера Дейзи быстрее меня с охапкой маргариток в руках. Дверь открывается, она протягивает руку, хватает его за предплечье и затаскивает в комнату. Замок защелкивается, и этот звук отзывается выстрелом в моем гребаном сердце.
Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я обманулся, думая, будто это было чем-то б о льшим. Думая, что Дейзи была той, кем не являлась.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Уверена, что выражение лица у меня было очень глупое. Стоило этого ожидать. Надо было стараться лучше, чтобы подобного не произошло. У меня опускаются плечи, я протягиваю руку, затаскиваю его во внутрь и захлопываю дверь.
Концерт окончен. Неделя тоже. Придется довериться Джорджу и понадеяться, что он не донесет на Дейзи за мошенничество, потому что я не могу ему не признаться. Не в этот момент, когда он стоит у меня в дверях с цветами.
С маргаритками.
Дверь защелкивается, а я думаю, что ему сказать. Когда я поворачиваюсь, чтобы извиниться, то обнаруживаю, что он стоит совсем близко. Намереваясь поцеловать. Я сразу же отталкиваю его.
— Эй! Я сказала, что ты можешь войти. Про поцелуи речи не было.
— О, — удивленно произносит он и, подняв руки, отступает назад. — Извини.
Мы напряженно смотрим друг на друга.
— Я запутался, Дейзи. Думал, нам было весело вместе.
— Было, — соглашаюсь я, хотя и не уверена, почему вообще это говорю. Я ведь не знаю, что произошло между Джорджем и Дейзи. Она сказала, это было несерьезно, но, быть может, для него все не так?
Нет, он не смотрит на меня так, как это делает Дженнингс. Даже близко не похоже. Они с ней, возможно, провели весело время, и это так мило, что он принес цветы, но Джордж просто парень, который недоумевает, что нашло на его подружку с привилегиями.
Он хороший парень, я уверена. Но ничего больше.
Моя сестра заслуживает того, кто смотрит на нее так, как на меня смотрит Дженнингс. Поэтому я не стану говорить Джорджу правду. Я порву с ним. Если это взбесит Дейзи, то мне жаль, ей с самого начала не стоило посылать меня вместо себя.
Хотя если бы не она, то я не встретила бы Дженнингса. Эта мысль подобна удару под дых — как и та, которая следует сразу за ней. Что я без понятия, почему он не появился сегодня вечером, и что, возможно, мы покончили с нашими отношениями.
— Нам было весело, но сейчас я кое с кем встречаюсь, — говорю я Джорджу с жалостливой улыбкой а-ля «Вали отсюда». — Мне стоило прояснить этот вопрос, — добавляю я и замолкаю, надеясь, что остальное он додумает сам. «Я встречаюсь с кем-то, поэтому спать с тобой не буду. Спокойной ночи».
— С британцем?
Я киваю.
— Ты только недавно с ним познакомилась, — Джордж явно не впечатлен.
— Если это твое, то понимаешь сразу, — язвлю я, но понимаю, что это правда.
— Не думал, что тебе это интересно.
— Что? Любовь?
Он пожимает плечами.
— Да.
— Ну спасибо, — иронично замечаю я. — Но мне это интересно. Прости, что на этом твой тур потрахушек по историческим местам восточного побережья закончен, — говорю я немного резко, ну и хрен с ним. Чувство вины, которую я чувствовала из-за своего вмешательства, исчезло. Дейзи заслуживает лучшего.
— Я не думал, что у тебя могут быть серьезные намерения, вот и все, — он имеет наглость выглядеть огорченным, когда это говорит.
Это заставляет меня задуматься, а сложно ли быть Дейзи, веселой близняшкой? Мне всегда казалось, что это должно быть легче, но, возможно, я ошибаюсь? Сестра не так осторожна, как я. Она с головой погружается во все, в том числе и в отношения. Рискует и извлекает из всего максимум пользы. Но это не означает, что ей легче.
И что ей не больно, когда ее не воспринимают всерьез. Это не значит, что она не заслуживает чего-то большего. Чего-то настоящего.
Я провожаю Джорджа до двери и провожу остаток ночи, убеждая себя, что увижу Дженнингса утром.
Хоть и не верю в это.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
— Спасибо, что приехал за мной, — говорю я Рису, закидывая сумку в багажник Теслы. Он захлопывает его, обхватывает меня руками в типичном американском объятии и с энтузиазмом хлопает по спине. Я нехотя отвечаю ему тем же и перевожу взгляд на машину.
— Новая?
— Ага. Купил перед поездкой в Вегас. Если хочешь, можешь сесть за руль.
— Нет, Рис. Я напился.
— В самолете? — он осуждающе качает головой. — Да у них на борту нет нормального алкоголя.
Рис прав. Но мне было все равно.
— Еще нет и трех часов, а ты уже набрался дешевым спиртным, — подытоживает Рис, оглядывая меня. — И не привез с собой новую даму сердца.
— Новую даму сердца? — я недовольно смотрю на него, но он, скорее всего, не замечает этого. Как только мы проходим автоматические двери и оказываемся на улице, я надеваю очки. В этой чертовой пустыне жарче, чем на поверхности Солнца. — Ну ты и кретин.
— Дейзи, — уточняет Рис, как будто у меня их много.
— У тебя в номере есть бурбон? Лучше, чтобы был. А бар отеля уже забили алкоголем? — интересуюсь я, открывая пассажирскую дверь. Машины, подбирающие пассажиров в Маккарран, стоят в три ряда, и пронзительный свист охранника, который пытается разрулить хаос, еще больше ухудшает мое настроение.
— Есть, и много, — отвечает Рис, усаживаясь за руль. — Как бабушка?
— В порядке, — я плюхаюсь на сиденье и опускаю козырек, чтобы солнце не светило в глаза. — Бабушку продержали в больнице ночь для наблюдения, но с ней все отлично. Вчера я отвез ее к твоей маме. Она постелила мне в твоей старой спальне, а утром накормила оладьями.
— Тебе повезло, ублюдок.
— Она передала тебе печенье. Они в моей сумке.
— Песочное?
— Оно самое. Мне кажется, что она за тебя переживает.
— Переживает? Почему?
— Беспокоится, что ты живешь в казино и трахаешься с женщинами сомнительных моральных качеств.
— Моя мама не могла такого сказать, — смеется Рис.
— Ты прав. Думаю, ей просто хочется, чтобы ты звонил почаще. Как бы то ни было, я заверил ее, что ты до сих пор девственник и обязательно звякнешь ей в выходные.
— Спасибо, я твой должник.
Мы молча встраиваемся в поток машин. Как только проезжаем по аэропортовскому кольцу и выруливаем на Свенсон-стрит, Рис снова интересуется Дейзи.
— Вы, гребаные американцы, такие любопытные, — ворчу я.
— Если хочешь, могу рассказать тебе о танцовщице сомнительных моральных качеств, которую трахал прошлой ночью.
— Боже, Рис, — я закрываю глаза и тру висок. Голова начинает раскалываться.
— Так что произошло? Рассказывай, дружище. Я думал, эта девушка сделает из тебя честного мужчину.
— Как оказалось, честность не была ее сильной стороной.
— Ой.
— Да.
Он замолкает, и во мне просыпается надежда, что его расспросам пришел конец. Конечно же, я был неправ. Реальность оказывается иной.
— Я так понимаю, тебе нужно выпить, прежде чем приступить к рассказу, — мы останавливаемся на светофоре, и Рис барабанит пальцами по рулю.
— Что ты хочешь узнать, назойливый ублюдок?
— Все с самого начала. И не вздыхай как маленькая сучка.
— Ладно, — соглашаюсь я, пытаясь вспомнить, в какой момент все пошло наперекосяк. — Она что-то скрывала. С самой первой ночи она что-то скрывала.
— Как и ты, — напоминает мне этот чертов мерзавец.
— На чьей ты стороне?
— Господи, ты что, баба? Эта цыпочка и правда сильно обидела тебя.
— Ты прав, — загорается зеленый, и мы пересекаем Тропикана-авеню. Вегас-стрип находится по левую сторону, через несколько улиц, и его невозможно не заметить. Также, как и Дейзи. — Давай прогуляемся по зданию, хочу глянуть на то, что изменилось с моего последнего посещения. Остальное расскажу тебе, после того как выпью.