– Вы, Architects, металкор группа, которая сегодня будет выступать на солдаут шоу в Ally Pally... Это круто.
– Я думаю, фанаты офигели, когда узнали об этом, потому что понимают, насколько это важно для нас, однако это и их заслуга тоже. Они видят, что помогают нам. А мы всего лишь пять мужиков (нам однажды сказали, что мы выглядим, как пять сантехников). Люди вдохновляются нами. Ну, я надеюсь.
– Вы и подумать не могли, что будете выступать в таком месте, как Brixton, а теперь вы хедлайнеры в Ally Pally. Это было вашей мечтой или вы искренне и подумать не могли о таком?
– Сегодня произойдет главное событие в карьере группы. Я, Том и Дэн как-то раз приходили посмотреть на Bring Me The Horizon сюда. И потом они вышли и начали играть Doomed, вот эти лазеры осветили всю площадку. Я помню, как я повернулся к ребятам и сказал: «Мы никогда не станем настолько популярными». Я не могу поверить, что всё происходящее реально. Я не знаю, как выглядит аудитория из десяти тысяч человек.
– Тебе не кажется, что сегодняшнее шоу – результат настойчивости и стойкости после всего, через что прошла группа?
– Каждый вечер понимаешь, в какой ситуации оставил нас Том с этими альбомами. Я помню многое о первом туре после его смерти. Шоу в Париже было первым, когда мы вышли на сцену, весь клуб был полон надписей, гласящих «Мы любим тебя Том». Мы бы не были группой, если бы не поддержка, которую люди дарили нам. Однажды в клубе в Ноттингеме было абсолютно тихо, я вышел на сцену, нарушил эту тишину своим голосом, а кто-то закричал: «Мы любим вас!» Как удар в грудь.
– После шоу в Brixton вы не верили, что сможете продолжать без Тома. Каково это было: выходить на сцену в тот день и думать: «Это в последний раз»?
– На том шоу я думал, что это будет последним разом, когда я выхожу на сцену, но я всё равно собирался выйти и сделать лучшее шоу в моей жизни. Ради Тома. Мы хотели закончить тот тур ради него, тур в поддержку нашего альбома. В поддержку имейлов Тома с музыкой, которая никогда не видела свет, но уже была такой жесткой и злой. Лучшее дерьмо. Он был болен и стеснялся этого, но к концу жизни он был горд собой.
Я помню, как мы закончили записывать A Match Made In Heaven и он сказал: «Эта песня должна выиграть Грэмми!» Он был почти как Алекс Фергюсон. Он знал, когда обнять тебя и сказать «У тебя хорошо получилось» или «Я знаю, ты можешь лучше». Вот почему мы сейчас знаем, как делать хорошие песни. Он научил нас этому, сам того не зная.
– Вы выступаете в Ally Pally, действительно, поднявшись на ступень. В следующем туре по Великобритании вы будете выступать в Wembley?
– Я думаю, многое зависит от нас. Когда я сошел со сцены Brixton, я подумал: «Дальше – Ally Pally»… Сегодня ночью я сойду со сцены и подумаю: «Теперь - Wembley». Однако посмотрим, что произойдет сегодня. Уровень постановки концертов в этом туре был удивителен. Мы скоро разоримся, потому что ставим шоу для большой арены не на аренах.
– Ты говорил, что тебе казалось, что десять лет подряд вы были на более низком уровне, чем сейчас.
– Lost Forever. Я помню, как вышел Naysayer и всё изменилось – количество просмотров на видео и людей, которые нас обсуждали. Казалось, нам понадобилось много времени, чтобы этого достигнуть, поскольку нам нужно было этому научиться. Мы не гнались за успехом, так что мы создавали Lost Forever без какого-либо давления на нас. Неосознанно мы сами совершили революцию в своём творчестве.
Затем всё изменилось, особенно в Европе и Великобритании, до создания All Our Gods Have Abandoned Us. Я думаю, много людей были такого высокого мнения о LF//LT, что не верили, что мы сможем его превзойти. Тогда на нас начали давить, так что мы подумали: «Мы должны переплюнуть LF//LT!»
Восемь лет мы были той группой, что в туре могла делить сцену с музыкантами, которые носили наш мерч и любили нас, а потом посмотреть вниз на толпу и понять, что всем остальным на нас действительно плевать. Внезапно всё изменилось.
– Почти десять лет исполнилось вашему прорывному альбому Hollow Crown. Вам бы хотелось вернуться к хоть одному своему релизу?
– Я не вижу больше нас той группой, какой мы были тогда. Да и состав группы уже не тот. Я люблю Hollow Crown, потому что я был реально злым восемнадцатилетним типом, который даже не знал, как ухаживать за своим голосом. И в этом была капелька шарма. Я записал вокал для альбома за 14 часов. Для AOGHAU я записывал вокал семь недель. Невинность и наивность этого альбома делает его милым. И злость.
Никто не хочет слушать Dead March вживую, никто не хотел этого десять лет, даже тогда, когда альбом вышел! Никто не хотел слушать Every Last Breath, всем на неё плевать! Играть Early Grave в Brixton было круто, но мы никогда бы не сыграли альбом полностью. Для меня лично возвращение к прошлому творчеству означает неудовлетворенность тем, что ты делаешь сейчас.
– Вы очень близко работали с Корбином во время его избирательной кампании в 2017 г. Как это было?
– Он лучший мужик на свете. Он собирался чуть ли не выйти с нами сегодня на сцену. Это планировалось как встреча с лейбористами. Не все думали, что это хорошая идея, но мне нравилось, что это возможно – музыкальная группа может позволить политику обратиться к аудитории в десять тысяч человек.
– Ты сказал со сцены, что AOGHAU – усовершенствованная версия LF//LT и сейчас вы движетесь в ином направлении. В каком же?
– Мы не хотим снова выпускать AOGHAU. Мы не можем этого сделать, мне кажется, что это неуважительно по отношению к наследию Тома, поскольку, по факту, это будет паразитированием на его идеях. Однако есть несколько неизданных песен, которые Том успел написать. До того как мы начали писать то, что пишем сейчас, он написал всё. Очень тяжело задавать себе вопрос: «Окей, а куда же дальше вести его группу?»
Как я и говорил, он присылал нам музыки примерно на полторы минуты, затем он превращал её в трехминутную песню. И как нам делать это теперь? Однако примерно так Дэн и создал Doomsday. Много людей не знает, что она была создана из сниппета трека в письме Тома. Кусок почти в конце, начинающийся с моего долгого крика (прим. переводчика – примерно с 3:10), вот то, что он прислал.
Doomsday принёс нам небывалый успех. Это наша самая успешная песня, и я очень сильно её люблю, но вряд ли мы сможем сделать такими же другие 11 песен. Это не мы. Было правильно сделать эту песню мелодичной и трогающей сердца, однако мы именно хорошая тяжелая группа. Мы хотим сделать лучший на свете альбом ради Тома. Очевидно, мы хотим, чтобы он был успешным, чтобы наши фанаты им наслаждались. Однако вот в чем вопрос: действительно ли Тому это бы понравилось?
Мы говорили с Томом незадолго до его смерти о том, какой ему хотелось делать музыку группу дальше. Он говорил: индастриал, тяжелые электронные штуки, но с такими противными гадкими гитарами. Частицы этого уже есть на альбоме, мы уже даже включаем это в лайв выступления, когда Али (наш басист) играет синты и электронные саб басы. Мы хотим раздвинуть жанровые рамки нашей сцены, но не уйти с неё.
– О чём новый альбом?
– Альбом будет вполне ожидаемо о горе и его различных стадиях. Дэн уже сейчас пишет тексты, основанные на общем взгляде на мир. Он довольно мрачный, но думаю, что и свету найдется место.
– Каково это – знать, что ты вдохновляешь целое поколение?
– Менять взгляды людей (то, что они едят, то, как они думают и т.д.), влиять на положение дел в музыкальной индустрии - то, что заставляет меня гордиться собой. Сегодня на наш концерт придет десять тысяч человек, и я точно знаю, что никто не будет домогаться девушки, потому что я бы его убил за это. Я знаю точно, что большинство людей, которые придут сюда, поймут, что Джереми Корбин – крутой мужик. Некоторые из этих людей станут веганами из-за нас. Мне нравится делать мир лучше.
– AOGHAU рассказывал о вашем разочаровании в устройстве нашего мира. А что сейчас не даёт вам спать по ночам?
– О да, если бы мы думали, что миру уже конец… То, что не даёт мне спать по ночам – вера в то, что люди до сих пор борются. Каждый день я вдохновляюсь Sea Shepherd, другими борцами за права животных, людьми на сегодняшнем марше британской Национальной службы здравоохранения.
Мне хочется сказать ребятам в толпе, что их окружает десять тысяч человек, которые горят тем же огнём, что и они. Нужно что-то делать с этим, а не просто сидеть на жопе и вести войны в интернете. Если ты видишь, как кого-то домогаются, притесняют из-за гомофобии или расизма, не веди себя, как овца, которая отворачивается и не делает ничего, потому что мир полон этого дерьма и от тебя ничего не зависит.
Если ты видишь расиста, скажи: «Да пошёл ты в жопу!» Я знаю, что это ведёт к конфронтации и конфликту, но иначе нельзя. Пока люди не начнут вылезать из своих коробок или телефонов или где они там бывают, ничего не изменится.