Когда-то у Ондатры был бобриный хвост, а у Бобра - хвост ондатры. Ондатра очень хотела поменяться хвостами, а Бобр, хоть и не очень хотел меняться, в конце концов, согласился. Но после Бобр обнаружил, что с новым хвостом он стал быстрее плавать! И новый хвост ему очень понравился. А Ондатре - наоборот. Потому что он стал плавать медленнее. И он предложил Бобру меняться обратно. Но Бобр отказался. Тогда Ондатра заплакала и плакала до тех пор, пока ее глаза не стали совсем маленькими. Вот почему у ондатры маленькие глаза.
Почему у уток красные глаза (Сиу)
Однажды в поисках пищи Иктоми (Паук, такой же герой, как Ненабожо у Оджибве) поднялся на вершину холма и увидел у его подножия большое озеро. И множество уток. Иктоми несколько минут подумал, затем спустился, набил мешок сухой травой, поднялся снова на вершину и встал так, чтобы утки его хорошо видели. Утки его заметили...
- Эй, Иктоми, что это ты тащишь за спиной?
-Песни...
-Ну, тогда спускайся и спой их нам!
Конечно же, Иктоми сразу согласился. Он спустился на берег озера и построил из принесенной травы хижину. А затем пригласил в нее уток. Уток пришло много, так что потребовалось немало времени, чтобы они все расселись. Когда же они, наконец, устроились, Иктоми закрыл вход и велел уткам зажмуриться. И начал петь:
-Кто откроет глаза, у того они станут красными,
Кто откроет глаза, у того они станут красными,
Кто откроет глаза, у того они станут красными...
Песня уткам понравилась, и они начали танцевать в такт. А Иктоми ходил от одной к другой и сворачивал им шеи. Когда половина уток уже лежали со сломанными шеями, Иктоми добрался до лебедя, который пришел к уткам в гости и последовал за ними слушать песни. Но свернуть шею лебедю оказалось не так-то просто! Она была длинной и крепкой! Страшно перепуганный, лебедь закричал. Одна из молодых уток открыла глаза, увидела происходящее и подняла тревогу:
- Откройте глаза! Откройте глаза и посмотрите! Иктоми убил почти все наше племя!
Оставшиеся в живых открыли глаза... И они стали красными, как и пел Иктоми. Вот поэтому у уток глаза до сих пор красные.
Глупые гуси (Черноногие, но за Сиу проканает)
Однажды один старик подошел к стае гусей. Он сел на землю и заплакал. Гуси спросили:
- Ты почему плачешь?
- Я оплакиваю вашего великого вождя.
- Какого нашего вождя?
- Разве вы не знаете, ваш самый великий и мудрый вождь умер!
- Что же нам теперь делать?
- Вы должны сесть, закрыть глаза и скорбить. Гуси сели, закрыли глаза и склонили головы. А старик взял палку и убил столько гусей, сколько ему было надо. А когда остальные гуси почуяли неладное и начали разлетаться в стороны, он прокричал им: "Эх, вы, глупцы! Разве у таких глупцов может быть мудрый вождь?"
Вот еще сказки, не апачские, но могут прохилять за их.
Почему жук лысый?
Однажды, на окраине селения Шонгопови, играющие дети нашли жука и стали смеяться над ним: - Смотрите, смотрите, жук совсем лысый! Он лысый!
Жук очень обиделся на насмешки детей и решил - во что бы то ни стало отрастить себе волосы. Он очень старался, но у него ничего не получалось. Тогда он намазал голову глиной и прилепил на нее пучок овечьей шерсти. Получилось очень красиво! Жук решил тут же показаться в селении - пусть все увидят, что он не лысый! Пока жук полз к селению, солнце поднялось высоко. От его тепла глина на голове жука высохла и потрескалась, и к тому времени, когда жук добрался до селения, вся овечья шерсть с растрескавшейся глиной осыпалась с его головы. В это момент жука заметили дети.
- Смотрите, это опять лысый жук! - закричали они.
И опять обиженный жук решил обзавестись волосами. Рано утром он приполз к кактусу, отломил его колючку и из кактуса закапал липкий сок. Жук собрал его и намазал им голову. На липкий сок он приклеил пучок волос койота, которые нашел в траве. Ему очень понравились его новые волосы, и он заторопился к селению, чтобы похвастаться и показать, что он не лысый!
Пока жук добирался до селения, солнце своим теплом высушило сок кактуса и он, как и глина, растрескавшись, отвалился вместе с волосами койота. Но спешивший жук этого не заметил, и когда на окраине селения он вновь встретился с детьми, те опять засмеяли его.
Жук разозлился и решил действовать иначе. Он собрал сосновой смолы, подобрал пучок волос, которые собрала с гребня и кинула в траву женщина из селения. Перед тем как лечь спать, жук приклеил смолой волосы к голове и улегся в траве, на окраине селения.
"Завтра в Шонгопови праздник и я успею туда к самому началу. Я приду на праздник с роскошными волосами, и все будут завидовать мне!" - думал жук.
Пока он спал, мягкая смола стекла с его головы, а ночная прохлада сделала ее твердой, и бедный жук оказался приклеенным к земле. Когда рассвело, и жуку пришла пора идти, он так и не смог оторваться от земли.
В селении начался праздник, а жук лежал и только мог слышать доносившиеся до него звуки.
- Вот сейчас они танцуют Бобовый Танец! - сокрушаясь, бубнил жук. - А сейчас - Танец Оленя!
Долго лежал приклеенный к земле жук, лежал до тех пор, пока солнце не поднялось достаточно высоко и его лучи не упали на голову жука. От тепла смола размякла, и бедный жук смог освободиться. И тогда он очистил свою голову, вышел к селению и сказал:
- С этого дня все жуки будут лысыми!
И так оно и было.
Койот и рыдающая песня
Как-то дрозд собирал семена в зарослях осоки и поранил лапку.
- Оу-у-у! Оу-у-у-у! - застонал он от боли.
Мимо пробегал койот. Он услышал плачь Дрозда и направился прямиком к нему. Подкрался и ухватил Дрозда зубами.
- Какая славная песня у тебя, Дрозд! Ну-ка спой мне еще разок!
- Я не пою, Койот. Я плачу. Видишь - я поранил лапку и мне больно!
- А я говорю тебе - пой еще, а не то съем!
Дрозд понял, что спорить с Койотом бесполезно и "запел".
- Оу-у-у! Оу-у-у-у! Оу-у-у, Оу-у-у-у!
-Очень хорошая у тебя песня, Дрозд! - сказал Койот. - Завтра я снова приду послушать тебя.
И, отпустив Дрозда, поспешил дальше.
Дрозд решил показать Койоту, что значить боль. Он нашел камень, похожий на птицу, нарисовал на нем глаза и поставил на то место, где только что сидел с порезанной лапкой. На следующее утро Дрозд спрятался в траве около каменной птицы и стал ждать. Вскоре пришел Койот.
- Ты уже тут, Дрозд! Ну пой свою песню!
Камень молчал.
- Ты что не слышал меня, Дрозд? Пой я тебе говорю, а не то съем вместе с перьями!
Но камень только смотрел на Койота нарисованными глазами и молчал.
Тогда разгневанный Койот со всех сил ухватил камень зубами и тут же взвыл от боли.
- Оу-у-у! Оу-у-у-у! - Не по зубам оказался камень Койоту.
В тот же миг из травы выпорхнул Дрозд.
-Как славно ты поешь, Койот!
- Глупец, мне больно!
Откуда у Оленя рога
Раньше рогов у оленя не было. Его голова была такой же гладкой, как у оленихи.
Олень очень быстро бегал, а Кролик славился своими прыжками. Все животные гадали, как же получается быстрее, бегом или прыжками. И решили устроить состязание между Оленем и Кроликом. Победителю полагалась награда - пара рогов. Олень и Кролик должны были пробежать через густой лес и вернуться. Кто первый выйдет из чаши - тот и победитель.
И вот в день гонки все животные собрались вместе. Рога отмечали место старта. Все были восхищены их красотой. Но Кролик вдруг заявил: "Я не знаю этой местности. Мне хотелось бы осмотреться". Он ушел в заросли и долго не появлялся. Он так долго не появлялся, что животные подумали, а не замышляет ли он чего? И послали за ним гонца. Гонец обнаружил Кролика посреди леса. Тот грыз кусты, таким образом расчищая себе дорогу.
Посланник вернулся и обо всем рассказал. Когда вышел Кролик, его обвинили в обмане, но он все отрицал. Тогда звери пошли и своими глазами увидели ровную дорогу, которую он себе сделал. Олень был признан победителем и получил рога. А Кролик и по сей день грызет кустарники.
Морская тропа:
Это случилось совсем недалеко отсюда, вон за той горой, похожей на пришедшего попить динозавра. Начинался шторм. На берегу, полузасыпанный песком, лежал на боку старый Баркас. Баркас тяжело скрипел и вздыхал. Он знал - это его последний шторм. Прогнившая обшивка не выдержит ударов волн. Еще час, два - и обломки его унесет в море...
И только огромный деревянный Штурвал не разделял его тревог. Могучее колесо Штурвала, потемневшее от впитавшейся морской соли и отполированное человеческими руками за столько лет, повернуто к бурлящему морю.
Старый Штурвал мечтал. Он был неисправимым романтиком, как и его друг - Капитан. Они вдвоем долгими месяцами бороздили морские просторы, стараясь не обращать внимания на ворчания и жалобы Баркаса, которому "нужен теплый и спокойный док, обеспеченная достаточным количеством дегтя и краски старость, а не всякие там путешествия-приключения..."
Потом Капитан состарился. Все реже приходил он навещать свой кораблик в порту. Корабельный Штурвал очень скучал без своего друга. Он вспоминал далекие плавания, стаи летающих рыб и ветви красно-желтых кораллов в глубине океана. И тогда брызги-капельки, ползущие по ручкам его колеса, казались слезами на морщинистом стариковском лице. Но чаще Штурвал весело крутил колесом, воображая себя в открытом море: "Курс зюйд-зюйд-вест! Пятнадцать градусов влево! Поворот овер-штаг!"
И сейчас он думал о том, как нелегко в такую погоду судам в море, как громады кипящих пеной волн обрушиваются на палубы, закруживая водовороты и сбивая с ног моряков в резиновых плащах... Ему хотелось быть там, с ними, помочь, выручить... Но Штурвал был накрепко вделан в палубу.
"Отпусти меня," - просил он. "Не отпущу! - ворчал вредный Баркас. - Вот еще! Не хватало, чтобы такелаж разбегался с корабля и шлялся где попало!"
В самый разгар спора на палубу освежиться вышла старая корабельная Крыса. Она еще помнила те времена, когда корабль, гудя туго натянутыми винтами, сходил со стапелей в свое первое плавание... Крыса прожила долгую и спокойную жизнь в трюме, среди ящиков с провиантом и матросских гамаков. Она разгрызала мешки с зерном, воровала у матросов сухари и обрезки вяленого мяса. То, что не могла съесть сразу, Крыса прятала в разные темные уголки корабля. У нее было столько тайников, что о многих она и сама позабывала. Крыса считала трюм своей собственностью, и ее очень раздражало, когда какой-нибудь матрос норовил пристукнуть ее шваброй или запустить тапочкой в тот момент, когда она совершала вечерний обход своих владений.
Теперь для корабельной Крысы наступило раздолье. Припасов у нее было вдоволь, тапочки и швабры исчезли вместе с гамаками и матросами. Когда Крысе хотелось чего-нибудь вкусненького, она грызла переборки трюма, пропитанные запахами грузов из далеких южных стран... Последние два зуба она сломала, жуя кусок перегородки с запахом австралийского манго. Закутавшись в кусок тельняшки, Крыса сидела на мокрых досках и, недовольно топорща усы, наблюдала за Штурвалом.
- Что, все скрипишь? - Крыса вразвалочку подошла к Штурвалу. Попробовала откусить кусочек колеса. Нет. Крепковат пока. Ничего! Скоро солененькая морская водичка смягчит дерево.
- Вот стоишь ты тут, - Крыса достала из щели между досками зернышко и принялась его жевать, ловко пере6ирая лапками, - никому не нужный, трухлявый мечтатель. Пользовались тобой, пока молод был, - и выкинули! Другое дело - я! Смотри: всю жизнь жила для себя - никто мне не нужен, я никому не нужна. Никаких мечтаний, только суровая быль. Спокойно живу, в сытости и довольстве. День прошел - прекрасно! Ночь пролетела - тоже хорошо! Думаешь, я не была романтиком? Была. По молодости, еще крысенком, жила я на камбузе, рядом с ящиком для картошки. Ох уж страха натерпелась! Все ходуном ходит, тарелки-вилки летают, и кок все норовит половником прихлопнуть - вот и вся романтика.
Слушал ее Штурвал, слушал, и лопнуло у него терпение. Потянулся он всеми своими деревянными частями, распрямился.
- Как ты не понимаешь! Разве можно сравнивать морскую даль с теснотой трюма или резкий клич буревестника с мирным плеском волн? Тысяча морских чертей! Разве не тревожат душу рассказы о страшных чудовищах глубин и подводных гротах-лабиринтах, где корсары прячут сундуки с сокровищем? Вот это жизнь! Ты живешь морем, служишь ему. Ты - часть великого морского братства, где главный закон - помоги попавшему в беду. Где бы ты ни был - спеши! Разве это не счастье - дарить счастье? Разве это не жизнь, - спасти жизнь другому?
Старая Крыса давно уже съела зернышко и теперь чистила коготками шерстку. Слова Штурвала не трогали ее трюмную душу...
Вдруг удары волн стали яростнее, и шторм обрушился на Баркас с новой силой. Крыса сиганула в трюм, а Штурвал, весь дрожа, кричал навстречу стихии: "Реви! Круши, бей! Настоящий моряк не боится шторма, и мы с Капитаном никогда не боялись его! Разрази меня гром, если мы снова не устоим перед тобой!"
Но тут старый Баркас не выдержал и с облегченным вздохом развалился. Надоело старику бороться с морем и ветром. Старая Крыса, забившаяся от страха в самый темный угол трюма, попала в водоворот вместе с корками хлеба, щепками и недогрызенными переборками. А Штурвал сорвало с палубы и унесло в открытое море. Там он долго плавал в компании с разными течениями и однажды в страшный ураган спас жизнь одному моряку с тонущего парохода. Человек уцепился за Штурвал, и тот два дня, как мог, утешал его, ободряюще поскрипывая и вертя в воде колесом. Потом их обоих подобрали рыбаки-туземцы. Человек увез Штурвал к себе на родину, в далекую страну.
Спасенный оказался владельцем большого рыбацкого сейнера. Теперь на капитанском мостике, рядом с новейшими приборами и электронными аппаратами, стоит горделиво наш старенький деревянный Штурвал, вздыхает и поскрипывает... Мечтает. О чем? Наверное, о чем-то далеком и прекрасном...