13.03.2012
от admin
Он ушел из жизни при загадочных обстоятельствах 15 лет назад… С годами вся тяжесть этой утраты осознается все острее. Кажется, что город осиротел, лишился красок, которые этот человек умел вносить в тусклую провинциальную жизнь. Обыватели воспринимали его как белую ворону, а те, кто был способен увидеть и осознать всю глубину таланта и мощность личности, считали гением…
Такие люди приходят в этот мир нечасто. А уходят зачастую слишком рано. В этом году Леониду Стуканову исполнилось бы всего 65.
Граф… Так в кругу друзей называли Стуканова. Ему всю жизнь были свойственны аристократизм, педантизм и утонченность. Дали знать о себе немецкие корни. Хотя в советские годы приходилось скрывать, что он родился в 1947 году в Германии, куда его мать угнали на принудительные работы. По возвращении в родной город семью ждала нищета и порой откровенное неприятие со стороны соотечественников. Возможно, по той же причине одаренный художник только с третьей попытки поступил в Ростовское художественное училище им. Грекова, где вскоре был признан «лучшим рисовальщиком».
В 1968 году его направили на работу в Воронежский художественный фонд. Но уже спустя год Леонид вернулся в Таганрог, где стал преподавать в художественной школе. До 30-летнего юбилея своей педагогической деятельности он не дожил всего лишь год. Об этом редко вспоминают в художественной школе. Но об этом знают и помнят его близкие друзья и ученики.
Известный московский художник Юрий Шабельников сначала обрел в его лице настоящего учителя, а потом и настоящего друга. По просьбе НОВОЙ он живыми картинками из жизни проиллюстрировал отдельные фрагменты биографии художника…
Душа художественной школы…
– Не скрою: поначалу мы его немного побаивались. Представьте, заходит в класс человек с усами «а-ля Дон-Кихот», в белых джинсах, черной блузе, а на груди – цепочка с черепом… В те годы это воспринималось как шок! Таких людей в городе не было! А нам тогда было по 10-12 лет. В то же время он с первого взгляда вызывал уважение. Чувствовалась сила личности, авторитет! В моем классе он преподавал живопись и рисунок. Виртуозность, с которой Леонид Стуканов правил наши рисунки, вызывала восхищение! Но при этом он был очень строгим учителем, воспитывал в нас дисциплину и стремление к совершенству. Смело указывая на недостатки, давал импульс к работе над собой. Если же ученик останавливался на этом пути саморазвития, Стуканов его откровенно игнорировал. Вот это было страшно и больно для нас! Лучше пусть даст нагоняй, покритикует, съязвит, чем будет безразличен. Не забывайте, что жили мы тогда в Стране Советов, и, соответственно, образовательный процесс строился в духе советской школы. А Граф, отдавая себе отчет в том, что рискует потерять работу или оказаться в числе неугодных, провоцировал в нас интерес к другому. Причем, не явно, открыто, а исподволь, задавая парадоксальные вопросы, предлагая какие-то неожиданные темы. Нет сомнения в том, что Стуканов был душой художественной школы. С его уходом оттуда в 1997 году словно что-то оборвалось. Без Стуканова школа уже не та, потому что он был феноменальной фигурой! Счастье, что мы у него учились…
Культурный резидент…
– Он был тонким человеком, чувствующим… Леня Стуканов, Граф – больше, чем художник, он – культурный деятель. Личность, которая является носителем определенных ценностей. Таких, как он, великолепных собеседников я больше в жизни не знал. И безумно благодарен за общение, которое обогащало всех нас. За то, что именно он ввел меня в Храм искусства… Были, конечно, и конфликты, споры. Особенно в ту пору, когда мы жили и работали в одной мастерской. Но все это вполне естественно. Он был эдаким культурным резидентом, которого каким-то чудом забросили именно к нам!
Особая нота его творчества
– Граф относился к своему ремеслу с какой-то священной любовью, графской аристократичностью. Это что-то сродни метафизике. Думаю, что формирование Стуканова как художника надо воспринимать в контексте той среды, в которой мы тогда существовали.
В нашу мастерскую часто приходило много интересных людей – Олег Хаславский, Михаил Басов, Владимир Цырков, Виктор Палко и многие другие. Он вел переписку со своим другом, известным русским художником Александром Ждановым, который эмигрировал в США в 1987 году.
Я не скажу, что это можно назвать каким-то прорывом в искусстве. Работал он в довольно узком спектре: живопись, рисунок… Тяготел к традиции, но в то же время в его работах ощутимо влияние экспрессионизма, символизма и декаданса. При этом он не был концептуалистом или метафизиком, а был настоящим формалистом в высоком значении этого слова. В консервативно-педантичном подходе к делу был строг и последователен. И тут, безусловно, сказались его немецкие корни. И в технике, и в филигранной графичности работ ощутима его немецкая аккуратность. Он был безумно въедлив в плане техники рисунка, рисования. Не случайно Врубель, Цорн, Фешин были его любимыми авторами.
Омут провинции…
– Как произошло так, что при жизни Стуканова состоялось только две персональных выставки – в таганрогском театре им. А.П. Чехова в 1987 году и в театре на Таганке в 1992 году? Почему в собрании Таганрогского художественного музея хранится всего лишь 8 работ художника? Ответы на эти вопросы надо искать, принимая во внимание ситуацию, сложившуюся в культуре, в частности на уровне провинции. Беда в том, что талантливые люди там не могут себя в полной мере реализовать. Это было и при жизни Лени. Это происходит и сейчас в силу многих обстоятельств: оторванности от жизни, отсутствия коммуникаций, нехватки импульсов, всего-всего-всего… Он попал в такой вот омут. Отсюда и его постоянные запои. Но при этом он никогда не терял человеческого лица.
Чтобы помнили…
– Страшно, что большая часть его полотен исчезла бесследно. Дело в том, что Леонид столкнулся с одним нечистым на руку дельцом из Ростова, который скупил буквально за копейки полмашины работ Лени. И не рассчитался с ним до конца. А Стуканов постоянно страдал от отсутствия денег, неустроенности, нищеты. Это была прямо болезнь какая-то! Ни руководство картинной галереи, ни местное отделение Союза художников ему не помогали! Это сейчас его работы в музее!
А при жизни официозу он был не интересен… Потому что жил не так, как все, и презирал «совдеповское» социокультурное болото! И вот это презрение иные люди чувствовали, потому и отворачивались. Потому и музеи, и галереи работ его приобрели нещадно мало и выставок персональных не проводили. Я и тогда был на стороне Графа, и сейчас солидарен. Часто ловлю себя на мысли о том, что мы что-то не договорили друг другу, не обсудили… Для меня его уход – страшная рана. Для города – утрата культурной единицы! Вот сейчас в Таганроге сложилось «юбилейно-елейное» отношение к Чехову. А о другом выдающемся земляке даже и не вспоминают. Я считаю, что Леня был фигурой именно такого масштаба! Ничуть не меньше! Нельзя забывать о таком удивительном человеке, который жил и работал именно на вашей земле!