Однако некоторые признаки, свидетельствующие о том, что Свамиджи следует позаботиться о своем здоровье, все-таки были. Он плохо чувствовал себя в телестудии, когда принимал участие в телевизионном шоу Аллена Бюрка. По дороге в храм Свамиджи сказал, что свет софитов в студии вызвал у него сильную головную боль, и в какой-то момент ему показалось, что он не выдержит до конца съемки.
Затем во время одной из лекций Рупануга, сидевший недалеко от Свамиджи, заметил, как у него дрожит рука. Несколько месяцев назад, на другой день после записи пластинки, Свамиджи проснулся поздно и жаловался на перебои сердца и на то, что не может пошевелиться. Тогда за ним ухаживал Киртанананда. «Если я когда-нибудь тяжело заболею, — сказал ему Свамиджи, — не зовите врача. Не кладите меня в больницу. Просто дайте мне четки и пойте мантру Харе Кришна».
Ученики считали, что не вправе ограничивать его. Правда, однажды Киртанананда все-таки попытался это сделать. Когда в «Авалоне» Свамиджи танцевал и прыгал, обливаясь потом, Киртанананда стал настаивать на том, чтобы киртан немедленно остановили, но преданные обозвали его перестраховщиком.
Кроме того, Свамиджи не любил, когда его сдерживали. Да и кто они такие, чтобы сдерживать его? Он был полномочным представителем Кришны, способным преодолеть любые трудности. Он был чистым преданным и мог все. Разве он сам не говорил, что чистый преданный трансцендентен к материальным страданиям?
Некоторое время назад Свамиджи написал письмо, утешая хворающую бабушку одного из своих учеников. Но преданные думали, что Свамиджи мог только давать добрые советы чьей-нибудь бабушке, а с ним самим ничего подобного случиться не могло. Конечно, он иногда называл себя стариком, но делал это в основном на лекциях, чтобы показать неотвратимость старости.
|
|
Преданным казалось, что у Свамиджи довольно крепкое здоровье. Его глаза блестели, отражая переживаемые им духовные эмоции, кожа была гладкой и золотистой, а улыбка свидетельствовала о здоровье и хорошем самочувствии. Однажды кто-то из учеников сказал, что у Свамиджи такая мужественная улыбка, что невольно приходит на ум выражение «здоров как бык». Свамиджи каждый день принимал холодный душ, выходил рано утром на прогулку по Нижнему Ист-Сайду, играл на мриданге и с аппетитом ел. Даже если его ученики и хотели, чтобы он не расточал свои силы, много ли они могли сделать?
Однако в самом конце мая Свамиджи почувствовал упадок сил. Он говорил о перебоях сердца. Надеясь, что через день-два эти симптомы пройдут, Киртанананда попросил Свамиджи отдохнуть и не принимать посетителей. Но ему становилось все хуже и хуже.
Киртанананда: Свамиджи начал жаловаться, что у него отнимается левая рука. В левой половине его тела начались подергивания, а левая рука и вовсе перестала ему подчиняться. Казалось, что это каким-то таинственным образом угнетает его и причиняет моральную боль.
Ачьютананда: Это случилось в воскресенье, за два дня до Дня поминовения [5]. После обеда мы должны были проводить большую программу в одном из жилых кварталов города.
Я поднялся, чтобы позвать Свамиджи, потому что преданные были уже готовы ехать. Свамиджи лежал белый как мел. Он сказал: «Послушай мое сердце». И я почувствовал в его груди мелкую дрожь.
|
|
Я спустился вниз, но не хотел пугать ребят и поднимать панику. Я подошел к Киртанананде и тихо сказал: «У Свамийжи небольшие перебои сердца». Вдвоем с ним мы тотчас поднялись к Свамиижи. Он сказал: «Массируйте здесь». Я стал растирать ему грудь, он показал, как это нужно делать. "Другие пусть идут на программу, а Ачьютананда может остаться. Если что-нибудь случится, он позовет вас", — сказал Свамиджи.
Ребята ушли на программу, а я стал ждать. Один или два раза он подзывал меня и велел быстрыми движениями растирать ему грудь. Вскоре ему стало лучше, и к нему вернулся обычный цвет лица. Я смотрел на него, открыв рот и не зная, что делать. Он взглянул на меня и спросил: «Почему ты сидишь без дела? Повторяй мантру Харе Кришна». Вечером у него снова начались приступы, поэтому я лег спать в соседней комнате. А поздно ночью он позвал меня, и я снова массировал ему грудь.
Киртанананда: Это произошло во вторник, в День поминовения. Я сидел в комнате Свамиджи. Внизу шел киртан, и в это время у него опять начались подергивания. Лицо Свамиджи напряглось. Он начал вращать глазами и внезапно откинулся назад. Я подхватил его. Он выдохнул: «Харе Кришна», — и на этом все прекратилось. Я подумал, что это конец, но тут он снова стал дышать и повторять мантру Харе Кришна. Однако тело больше не подчинялось ему.
Брахмананда: Я был тогда вместе с Киртананандой. Это было воскресенье накануне Дня поминовения. Мы не могли понять, что происходит со Свамиджи. Он не мог сидеть, все время стонал, и никто не знал, в чем дело. Мы (я и Киртанананда) ухаживали за ним, делая все, что могли. Мне даже пришлось пойти и купить для него судно.
|
|
Левая сторона его тела была парализована. Он попросил, чтобы на стену перед ним повесили фотографию его духовного учителя. Преданные собрались в передней комнате его квартиры, и Свамиджи велел им петь мантру Харе Кришна. Затем он попросил их молиться Нрисимхадеве — одной из вечных форм Господа Кришны.
Сатсварупа: Свамиджи сказан чтобы мы молились Господу Нрисимхе, повторяя: «Мой учитель еще не закончил свой труд». Время от времени он разрешал нам по очереди массировать различные части его тела. Затем он отослал нас вниз, в храм, и велел всю ночь проводить киртан.
Всю ночь у Свамиджи болело сердце. На следующий день его состояние продолжало оставаться критическим. Он мог говорить, но очень тихо, и был слишком истощен, чтобы вести беседу. С недоверием относясь к врачам, он сам поставил себе диагноз: сердечный приступ, сопровождавшийся кровоизлиянием в мозг и вызвавший левосторонний паралич. Массаж, сказал он, — единственное средство.
Брахмананда: На следующее утро после Дня поминовения пришлось вызывать карету скорой,,помощи. В клинике «Бет Израэль» не было своей машины, и тогда я позвонил в одну из частных компаний. В клинике мы договорились, что привезем Свамиджи к девяти часам утра. Но машины не было до полудня. Все это время Свамиджи стонал, не переставая. Наконец, приехала машина, и вместе с ней — двое дюжих молодцов. Они обращались со Свамиджи, как с тюком белья. Я подумал, что было бы лучше, если бы мы отвезли его на такси.
В клинике врачи и их ассистенты брали у Свамиджи кровь, делали ему уколы и обследовали его. Они еще не поставили окончательного диагноза и собирались проводить какие-то исследования. Неожиданно вошел врач и объявил, что они решили сделать Свамиджи пункцию спинного мозга. Свамиджи был слишком слаб, чтобы обсуждать с ними все «за» и «против» такого шага. Он доверил себя заботам своих учеников и Кришны.
Врач не хотел, чтобы ему мешали. Он объяснил, зачем нужна пункция, но ни совета, ни разрешения спрашивать не стал. Все, кроме Киртанананды, который ни за что не хотел уходить, должны были покинуть палату, где лежал Свамиджи, на то время, пока врач будет делать пункцию. Ни сам Свамиджи, который был слишком слаб, ни его ученики, которые не очень-то представляли себе, как следует вести себя в таких ситуациях, не стали возражать врачу. Один за другим преданные выходили из палаты Свамиджи, а врач тем временем готовил самую большую и страшную иглу из всех какие им когда-либо приходилось видеть.
Когда им наконец разрешили вернуться, один из учеников спросил: «Было больно, Свамиджи?» Свамиджи (его золотистое тело было одето в больничную пижаму и лежало меж белых простыней) слегка повернулся к нему и сказал: «Я терпелив».
Рупануга: Когда Свамиджи в первый раз положили в больницу, мне было очень тяжело. Я не знал, что делать. В таких делах у меня не было никакого опыта. Я совершенно растерялся и не знал, чем могу служить Свамиджи. Я никогда не забуду страх, который тогда пережил.
На карту была поставлена жизнь Свамиджи, но его ученики были беспомощны и не знали, что делать, чтобы спасти его. Он лежал на кровати, словно отдав себя на их милость.
Персонал клиники смотрел на него как на свою собственность — пожилой человек с больным сердцем, нуждающийся в обследовании. Разрешить ли сделать ему ЭКГ? Что такое это ЭКГ? Нужна ли операция? Операция! Свамиджи говорил, что его не следует даже привозить в больницу. «Делайте мне массаж», — повторял он, и еще: «Пойте мантру Харе Кришна».
5 июня Свамиджи получил трогательное письмо, подписанное всеми его учениками из Сан-Франциско. Прочитав о том, как они всю ночь пели и молились о его выздоровлении, он продиктовал короткий ответ.
Дорогие юноши и девушки!
Я очень признателен вам за то, что вы молили Кришну спасти мне жизнь. Благодаря вашим искренним и горячим молитвам Кришна спас меня. Во вторник я наверняка должен был умереть, но ваши искренние молитвы сохранили мне жизнь. Сейчас я постепенно поправляюсь и прихожу в нормальное состояние. Теперь я могу надеяться, что мы встретимся снова и будем вместе петь мантру Харе Кришна. Я был рад получить сообщение о том, что вы не стоите на месте, и надеюсь, что вы сумеете постичь науку сознания Кришны. Мои благословения всегда с вами, продолжайте же с верой повторять Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе/Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
Свамиджи не терпелось покинуть клинику. Уже в течение нескольких дней он хотел выписаться оттуда. «Они только и делают, что без конца колют меня», — жаловался он. Кроме того, каждый день его пребывания в клинике увеличивал долги Общества. Преданные сняли небольшой коттедж на побережье в Лонг-Бранч, штат Нью-Джерси, в котором они решили поселить Свамиджи до окончательного выздоровления. Киртанананда будет готовить для Свамиджи, а Гаурасундара и его жена Говинда даси, приехавшие из Сан-Франциско, будут вести хозяйство и помогать Киртанананде. Но врач хотел еще раз сделать Свамиджи энцефалограмму и кое-какие анализы.
Однажды, когда в палате у Свамиджи сидели Киртанананда и Гаргамуни, к нему вошел врач и объявил, что Свами нужно спуститься вниз на рентген.
А уколы делать будете? — спросил Свамиджи. Нет, — ответил доктор, — не беспокойтесь.
Когда медсестра привезла каталку, Свамиджи настоял на том, чтобы его вез Гаргамуни. Он сел на нее по-турецки и просунул руку в мешочек с четками, а Гаргамуни, следуя за сестрой, выкатил его за дверь и привез в холл, где они сели в лифт. Они спустились на третий этаж и вошли в какую-то комнату. Медсестра оставила их одних Гаргамуни чувствовал, что Свамиджи беспокоится. Он тоже нервничал. Ему было очень странно и непривычно находиться со своим духовным учителем в таком месте. Затем вошла другая медсестра со шприцем.
— Пора сделать Свами маленький укольчик.
— Нет, — мотнул головой Свамиджи.
— Простите, — решительно сказал Гаргамуни, — мы не будем этого делать.
Медсестра рассердилась, но старалась держать себя в руках.
— Это не больно.
— Увези меня отсюда, — сказал Свамиджи, обращаясь к Гаргамуни.
Когда сестра стала настаивать, Гаргамуни как это с ним часто случалось, решил идти напролом и загородил Свамиджи своим телом.
«Если понадобится, я буду драться», — думал Гаргамуни.
— Я не позволю вам этого сделать, — сказал он и выкатил кровать из комнаты, оставив позади ошарашенную медсестру.
Гаргамуни заблудился. Он оказался то ли на третьем, то ли на четвертом этаже в лабиринте коридоров и дверей. Палата Свамиджи находилась на шестом этаже. Плохо представляя себе, куда идет, Гаргамуни катил кровать по бесконечным коридорам. На ней, читая на четках мантру, сидел Свамиджи.
Брахмананда вошел в рентгеновский кабинет через несколько секунд после бегства Гаргамуни. Медсестра и интерн стали жаловаться ему и рассказали обо всем, что произошло.
Брахмананда: Они считали это кражей. Свамиджи был их собственностью. Пока он лежал в клинике, он принадлежал им, и они думали, что могут делать с ним все, что угодно. Гаргамуни, считали они, похитил у них Свамиджи.
Гаргамуни добрался до лифта. Ему было трудно развернуть громоздкую каталку, и в спешке он врезался в стену. Наконец оказавшись в лифте, он понял, что забыл этаж, на котором находилась палата Свамиджи. Он знал только одно: он защищает Свамиджи, который хочет, чтобы его забрали отсюда.
Когда Гаргамуни, наконец, добрался до палаты номер 607, там уже находился интерн, который сердито отчитал его. «Мне наплевать, — сказал Гаргамуни. — Свами больше не хочет никаких уколов и анализов. Он хочет выписаться из клиники». Пришел Брахмананда, он успокоил своего младшего брата и помог снова уложить Свамиджи в постель.
Свамиджи сказал, что хочет уехать отсюда. Когда вошел врач, Свамиджи сел на кровати и решительно заявил: «Доктор, я чувствую себя хорошо. Мне больше нечего делать в больнице». С этими словами он пожал доктору руку, желая показать, что вполне здоров. Врач рассмеялся. Он сказал, что, хотя Свамиджи значительно окреп, ему нужно остаться в клинике еще на несколько дней. Его жизнь все еще в опасности. Он нуждается в тщательном медицинском наблюдении. Кроме того, ему нужно еще раз сделать электрокардиограмму.
Свамиджи по-прежнему чувствовал боли в области сердца, но сказал врачам, что его ученики нашли место на побережье, где он сможет отдохнуть и поправиться. Это очень хорошо, сказал доктор, и все же он не может позволить пациенту уйти из клиники прямо сейчас.
Однако Свамиджи уже все решил. Брахмананда и Гаргамуни вызвали такси. Они собрали вещи Свамиджи и помогли ему одеться. Когда на глазах у всего медперсонала они выводили его из палаты, кое-кто из врачей и медсестер попытался их остановить. Брахмананда сказал, чтобы они не беспокоились: Свамиджи очень дорог им, и они сумеют о нем позаботиться. Они будут регулярно делать ему массаж, он будет много отдыхать и принимать все лекарства, которые прописали врачи. Отдохнув на побережье, он приедет к ним на осмотр.
Брахмананда: Врачи уже были сыты всем этим по горло. Они стали угрожать нам: «Он умрет». Они нас сильно напугали. Они говорили: «Он умрет, и вы будете в этом виноваты». Даже когда мы уже выходили на улицу, они сказали нам вслед. «Этот человек обречен». Это было ужасно.
8 июня в десять часов утра они покинули клинику. Прежде чем отправиться в Лонг-Бранч, Свамиджи хотел сделать короткую остановку в храме на Второй авеню. Покачиваясь, он вошел в храм и подошел к портрету своего духовного учителя, Бхактисиддханты Сарасвати, и его отца, Бхактивиноды Тхакура. В первый раз ученики Свамиджи видели, как он простерся на полу перед своим Гуру Махараджей. Они тоже пали ниц и в этот момент почувствовали, что любят его еще больше.
Маленький одноэтажный коттедж находился в тихом пригороде в нескольких минутах ходьбы от пляжа. Задний двор был обсажен деревьями и кустами, а вокруг цвели и благоухали розы. Однако погода часто была ненастной, а небо пасмурным, и Свамиджи стал поговаривать о возвращении в Индию. Но не только для того, чтобы поправить здоровье. Он сказал Киртанананде и Гаурасундаре, что хочет открыть во Вриндаване «Американский дом», что-то вроде колледжа, в котором его американские ученики смогут изучать ведическую культуру, чтобы затем проповедовать сознание Кришны по всему миру. Он сказал также, что хочет дать некоторым из своих учеников: Брахмананде, Киртанананде, Хаягриве, — санньясу, и это он тоже сделает в Индии. Однако его настоящее дело было здесь, в Америке — только бы ему удалось поправиться. Но куда же девалось солнце?
В Индии будет много солнца и он сможет лечиться у аюрведических врачей. Но его планы менялись каждый день — Сан-Франциско, Монреаль, Индия, Нью-Йорк. Он попросил Киртанананду сообщить сан-францисским преданным, что приедет к ним, если они устроят праздник Ратха-ятра.
В конце июня Свамиджи вернулся в храм на Вторую авеню и поехал в клинику для осмотра. Врач был удивлен тем, что он почти совсем поправился, и не возражал против полета в Сан-Франциско. Итак, в поисках солнечного неба, движимый желанием руководить своими учениками, которым предстояло провести первую в их жизни Ратха-ятру, Свамиджи заказал билет для себя и Киртанананды, чтобы лететь в Сан-Франциско — Нью-Джаганнатха-Пури.
* * *
В сан-францисском аэропорту Свамиджи улыбался, но говорил мало. Преданные встретили его цветами и киртаном. Но на этот раз все было по-другому. Опираясь на палку, он прошел прямо к машине.
Джаянанда уже ждал Свамиджи со своим фургоном, чтобы отвезти его в небольшой загородный домик, который они сняли для него в северном пригороде Сан-Франциско, Стинсон-Бич. Но Свамиджи сказал, что сначала хотел бы заехать в сан-францисский храм Радхи-Кришны. Джаянанда отвез его в храм на Фредерик-стрит. Выйдя из машины, Свамиджи вошел в маленькое помещение, заполненное преданными и гостями, которые с нетерпением ожидали его. Он поклонился улыбающемуся Джаганнатхе и, не сказав ни слова, вышел из комнаты, вернулся в машину и уехал в Стинсон-Бич.
Дорога проходила через прибрежные горы и была такой извилистой и крутой, что Свамиджи почувствовал тошноту. Он прилег на заднем сиденье, а Джаянанда сбавил скорость, но даже это мало помогло. Киртанананда понял, что Свамиджи будет очень трудно ездить из Стинсон-Бич в сан-францисский храм. Но, может быть, это и к лучшему — у него будет больше времени, чтобы восстановить силы.
8 июля, через два дня после прибытия Свамиджи в Стинсон-Бич, к нему приехали Шьямасундара и Мукунда. На следующий день был назначен праздник Ратха-ятра, и Шьямасундара с Мукундой — первые преданные, навестившие Свамиджи в Стинсон-Бич, — рассказали ему обо всех приготовлениях к празднику. Безусловно, идея праздника принадлежала Свамиджи, но сан-францисские преданные постарались сделать все так, как он просил.
Мысль провести такой фестиваль осенила Свамиджи, когда однажды у себя в комнате он смотрел в окно, выходившее на Фредерик-стрит. Увидев открытые грузовики, которые проезжали мимо, он подумал, что было бы неплохо поставить на такие грузовики Божества Джаганнатхи и провести праздник Ратха-ятры на американский манер. Он даже сделал рисунок грузовика с балдахином на четырех колоннах, украшенного флагами, колокольчиками и гирляндами из цветов. Он вызвал к себе Шьямасундару: «Ты должен сделать такую колесницу для Ратха-ятры». Теперь позади храма на Фредерик-стрит стояла готовая колесница — желтый грузовик диггеров, арендованный в компании Герца. На грузовике был установлен полотняный балдахин в форме пирамиды, закрепленный на колоннах высотой полтора метра.
Сидя со Свамиджи на пляже, Мукунда рассказывал ему, с каким энтузиазмом работают преданные и как все хиппи в Хейт-Эшбери только и говорят, что о шествии Господа Джаганнатхи, которое должно состояться на следующий день. Преданные хотели, чтобы праздничная процессия двигалась через Голден-Гейт-парк, но полиция разрешила пройти только по Фредерик-стрит на юг к морю. Мукунда сказал, что под балдахином преданные собираются поставить Божества. Джаганнатха будет смотреть вправо, Субхадра — назад, а Баларама — влево. Он хотел знать, правильно ли это. На самом деле, сказал Свамиджи, Божества обычно везут на отдельных колесницах, каждую из которых толпа людей тянет за веревки вдоль по улице. Может быть, когда-нибудь так будет и в Сан-Франциско.
«Сделайте все как следует, — предупреждал он, — и не едьте слишком быстро». Преданные должны медленно вести грузовик по улице до пляжа и все время петь.
Мукунда и Шьямасундара на все лады расхваливали Джаянанду: он объездил весь город, собирая пожертвования — фрукты и цветы, нашел людей, которые помогли украсить колесницу, установил на грузовике усилители и развесил во всех магазинах рекламные плакаты. Он был неутомим и своим энтузиазмом заражал всех остальных. Женщины весь день делали чапати, чтобы завтра их можно было тысячами раздавать толпе. Преданные подготовили сотни воздушных шаров с надписью «Харе Кришна Ратха-ятра», собираясь выпустить их на улицах города, когда начнется парад.
Когда преданные спросили, что нужно сделать еще, Свамиджи сказал, что процессия, раздача прасада и киртан — это все, что необходимо. Они должны дать людям возможность увидеть Господа Джаганнатху и услышать мантру Харе Кришна. Все время, пока процессия движется, они должны танцевать и петь перед колесницей. «Но все нужно сделать как следует, — повторил Свамиджи. — Сделайте все как можно лучше, и тогда Господь Джаганнатха будет доволен вами».
На следующий день после полудня Свамиджи сидел в гостиной, читая на четках мантру, а Киртанананда готовил на кухне праздничное угощение. Вдруг Свамиджи услышал знакомый звон каратал и просиял от счастья. Выглянув наружу, он увидел грузовик Ратха-ятры с Господом Джаганнатхой, Субхадрой, Баларамой и несколько десятков преданных и хиппи, горевших желанием увидеть его. Он вышел, чтобы поприветствовать их, и попросил внести Божества в дом и установить их на пианино. Преданные и гости заполнили большую гостиную. Улыбаясь, Свамиджи обнял некоторых из них, другие пали ниц к его ногам. Несколько преданных стали помогать Киртанананде раскладывать по тарелкам приготовленные им праздничные блюда, а другие принялись наперебой рассказывать Свамиджи об успехе праздника Ратхаятры.
«Это было великолепно! Потрясающе! Это был замечательный день!» — говорили они. Растроганный Свамиджи слушал о том, как прошел праздник. К процессии присоединилось множество хиппи. Мукунда, Харидас, Хаягрива и несколько женщин ехали на колеснице, и все инструменты, включая фисгармонию, на которой играла Ямуна, звучали через усилитель. Людям на улицах это очень понравилось. Полицейские, эскортировавшие процессию на автомобиле, хотели было поторопить преданных, но собралась такая толпа, что колонна была вынуждена двигаться медленно, именно так, как просил Свамиджи. Субал все время танцевал, как безумный, а Джаянанда прыгал, играя на караталах. С грузовика несколько женщин раздавали всем желающим кусочки апельсинов, яблок и бананов, а другие разбрасывали цветы. Толпа была в полном восторге.
Субал рассказал о том, как после праздника они ехали сюда по автостраде на украшенном цветами грузовике с балдахином— тридцать преданных и Божества: Джаганнатха, Субхадра и Баларама. Экипаж, на котором они проделали путь через горы, был, наверное, одним из самых необычных средств передвижения, которые когда-либо видел свет.
После того как гости уехали, Божества остались в доме со Свамиджи и его слугами. Свамиджи был доволен тем, что праздник Ратха-ятра удался. Пусть у его учеников не хватало опыта, зато у них была искренность. Бхактисиддханта Сарасвати и Бхактивинода Тхакур наверняка остались бы довольны первой американской Ратха-ятрой.
Весь мир живет в постоянной тревоге, объяснял Свамиджи преданным, собравшимся в тот вечер в его комнате. Обрести покой можно только в духовном мире. Цель сознания Кришны — помочь людям избавиться от тревог и вернуться в духовный мир. Такие праздники, как Ратха-ятра, помогают людям обрести сознание Кришны. У Свамиджи было великое множество идей и планов, связанных с проведением праздни ков и фестивалей. «Если бы у меня были средства и люди, — сказал он, — я бы устраивал такие праздники каждый день», Сознание Кришны беспредельно. Праздник Ратха-ятра был еще одним свидетельством того, что люди на Западе хорошо принимают сознание Кришны.
* * *
Свамиджи продолжал говорить о поездке в Индию. Поездка, в сущности, была уже решена, оставалось только выяснить, когда и каким путем он поедет — западным, через Японию, или восточным, через Нью-Йорк. Хмурое небо и не по сезону холодная погода в Стинсон-Бич разочаровали его. Здоровье Прабхупады оставалось слабым. Иногда он даже поговаривал о смерти. Неважно, где он умрет — в Америке или во Вриндаване, сказал он. Если вайшнав умирает во Вриндаване — на земле, где появился Кришна, — он возвращается к Кришне в духовный мир. Но, когда Господь Чайтанья Махапрабху путешествовал по Индии, Его преданный, Адвайта, сказал Ему: «Там, где Ты, там и Вриндаван». Тот, кто все время поглощен мыслями о Кришне, всегда находится во Вриндаване. Поэтому если он умрет, проповедуя сознание Кришны, то, где бы это ни произошло, он обязательно достигнет вечного Вриндавана в духовном небе.
И все же Свамиджи хотел поехать во Вриндаван. Это самое лучшее место на земле для того, чтобы умереть или выздороветь. Кроме того, он рассчитывал взять во Вриндаван своих учеников, чтобы как можно лучше подготовить их к проповеди в странах Запада. Свамиджи пообещал Киртанананде, Хаягриве и другим, что возьмет их с собой и сам покажет святые места, связанные с играми Кришны. Воспользовавшись средствами из фонда, созданного для строительства храма в Нью-Йорке, он мог бы открыть во Вриндаване Американский дом.
Большинство преданных вынуждены были оставаться в Сан-Франциско, лелея надежду на то, что когда-нибудь им выпадет удача и они смогут навестить Свамиджи в Стинсон-Бич. От немногих, кто знал об этом из первых рук, они слышали о планах Свамиджи поехать в Индию, чтобы, может быть, уже никогда не вернуться назад. Слышать это было мучительно больно. Один раз он уже стоял на пороге смерти, но так или иначе Кришна спас его, и он снова приехал к ним в Сан-Франциско, хотя и не мог, как прежде, жить вместе с ними. А теперь он строил планы уехать в Индию, возможно, навсегда; все это усиливало их любовь к Свамиджи и тревогу за него.
Преданные беспокоились, размышляя о том, смогут ли они продолжать служить Кришне без Свамиджи. Кому-то из них пришла в голову мысль пригласить в Америку одного из духовных братьев Свамиджи, чтобы тот занял его место, а если случится самое худшее, то и возглавил Международное общество сознания Кришны. Когда это предложение дошло до Свамиджи, он задумался над ним, но сразу ничего не ответил.
Мукунда: Мы сидели вдвоем в комнате Свамиджи, он был как никогда серьезен и молчалив. Глаза его были закрыты. Вдруг из них потекли слезы. Дрожащим голосом он проговорил: «Мой духовный учитель не был обыкновенным духовным учителем». Он сделал паузу, утер слезы и голосом, который задрожал еще сильнее, сказал: «Он спас меня». В этот момент я начал понимать, что значит «духовный учитель», и тут же отверг всякую мысль о том, что кто-то сможет заменить нам Свамиджи.
Через два дня Свамиджи сказал, что не станет просить никого из своих духовных братьев, чтобы они приехали сюда и взяли на себя заботу о его учениках. Он сказал: «Если этот человек скажет хоть слово по-другому, не так, как я, это посеет в вас сомнения и собьет с толку». На самом деле, сказал он, подобная мысль является оскорблением духовного учителя.
* * *
Свамиджи сообщил Киртанананде, что окончательно решил ехать в Индию через Нью-Йорк и хочет сделать это как можно скорее. Киртанананда уложил его вещи и повез Свамиджи назад в Сан-Франциско, где они должны были провести ночь и на следующее утро улететь в Нью-Йорк.
В тот вечер в храме и даже в квартире Свамиджи царило лихорадочное возбуждение. В храме было тесно от преданных и гостей, которые собрались, чтобы увидеть Свамиджи перед его отъездом в Индию, десятки людей хотели получить посвящение. Когда Киртанананда посоветовал Свамиджи поберечь силы и не спускаться в храм на вечернюю программу, Свамиджи настоял на том, чтобы, по крайней мере, присутствовать на киртане.
Когда Свамиджи вошел в храм, преданные тотчас же прервали киртан и склонились перед ним в глубоком почтении. Воцарилась тишина... Он внушал им такое благоговение, какого они не знали раньше. Кто знает, может быть, они видят его в последний раз. Они наблюдали за ним во время киртана, когда он играл на караталах и пел вместе с ними. Те, кто еще не получил посвящения, хотели принять его своим духовным учителем — сегодня же, пока еще не поздно. Свамиджи попросил микрофон. Никто не ожидал, что он будет говорить. Киртанананда, единственный, кто мог его удержать, не сказал ни слова, он сидел перед ним, как и другие, смиренно и выжидающе. Свамиджи тихим голосом стал говорить о своей миссии: по приказу духовного учителя он принес движение Господа Чайтаньи в Америку, и Кришна милостиво послал ему так много искренних душ. «В Индии у меня остались дети, которые когда-то были моей семьей, — сказал он, — но мои настоящие дети — это вы. Сейчас я собираюсь ненадолго уехать в Индию».
«Я старик, — сказал он, — и могу умереть в любую минуту. Но я прошу вас всех об одном — пожалуйста, продолжайте движение санкиртаны. Вы должны стать смиренными и научиться терпению. Господь Чайтанья говорит, что преданный должен быть смиреннее травы и терпеливее дерева. Чтобы распространять в мире философию сознания Кришны, нужны энтузиазм и настойчивость».
Свамиджи сидел неподвижно и говорил очень серьезно. Он призывал их сплотиться и развивать Движение сознания Кришны на благо себе и другим. Проповедуя людям, они должны просто повторять то, что узнали от него, сказал он.
Может быть, впервые они осознали, что являются частью проповеднической миссии, движения. Они были вместе не только для того, чтобы приятно проводить время и слушать красивые, ласкающие слух звуки. На них лежали обязанности перед Свамиджи и Кришной, которые они приняли на себя из любви.
* * *
В Нью-Йорке преданным было некогда предаваться печали. Киртанананда телеграфировал Шри Кришне Пандиту, что Свамиджи прилетает в Дели 24 июля и Шри Кришна Пандит должен приготовить для него комнату в своем храме в Чиппиваде. В телеграмме он упомянул о намерении Свамиджи проконсультироваться с аюрведическим врачом в Дели, а затем поехать во Вриндаван. Свамиджи уже считал часы, оставшиеся до его приезда во Вриндаван.