Проблема «документ и образ», документ в искусстве – вечный вопрос художественной культуры. Появление фотографии, подобно лакмусовой бумажке, прояснило и усилило процесс поляризации документа и образа.
Каждый новый предмет, зорко увиденный,
Порождает в нас новый орган для его восприятия.
Гете.
Что придает документальному кадру глубокое значение?
Что превращает подчас обыкновенный предмет, реальное явление жизни в экранный, поэтический, художественный образ?
Я не нашел ни ответа на этот вопрос, ни рецепта. Да это и вряд ли возможно. Поиск образности, художественности – всегда акт творчества.
Смотреть на мир как обычно глазами и через видоискатель камеры не одно и то же. Рамка кадра, обособляя что-то, как известно, обостряет и впечатление. Более того, разрывая связи, существовавшие между объектами в кадре и за кадром, на снимке могут возникнуть новые, подчас неожиданные связи, которых, возможно, и не было в реальности.
Вечер, накрапывал дождь, на темном асфальте лежала красная гвоздика. Уцелеть под колесами автомобилей она могла только случайно. Подошел поближе, присмотрелся и отчетливо увидел, что один автомобильный след гвоздику резко огибал…, так бездушная машина оставила на асфальте «след души» водителя.
О художнике иногда говорят, что одним мазком он вдохнул в картину жизнь или точным штрихом сумел схватить характер. Тем, кто увлекается фотографией или киносъемкой это ощущение знакомо. Особенно остро это испытывают начинающие. Сначала все получается серым и нерезким, затем уже все резко, ясно, но кадры все равно какие-то невыразительные, бездушные. Снимаешь, снимаешь, а прогресса нет. И вдруг, - неизвестно отчего – от блика ли, от тени, от блеска глаз – получилось! В кадре все живет, все пронизано светом, мыслью, настроением. Как будто ты все время как грудничок ползал и вдруг начал ходить!
Нечто подобное произошло с гвоздикой на асфальте. Обыденная картина: кто-то оборонил цветок на мостовой. И вдруг – этот след! Та же обыденная картина приобретает необычайную значимость. След и крик тормозов стали зрительно-звуковой формулой рождения образа. Фотографируя, участвуя в создании фильмов, я чаще стал убеждаться, что и человека, и событие, любой предмет, факт, не лишая его будничной достоверности, можно показать образно, если удастся обнаружить и запечатлеть «след души».
Он может проявиться в чем угодно и как угодно: в детали, настроении, состоянии природы, неожиданной сценке, монтаже кадров, сочетании изображения звука и слова и т.п.
Если предположить, что факт – это круг. То факт, поднятый до образного обобщения, - спираль. Чем больше разматываешь ее нить, тем больше пространство захватываешь, но никогда его не удается замкнуть. Возникает простор для воображения и домысла, но на все 100 процентов образ разгадать невозможно. Вечная тайна красоты.
Как рождается образ?
Подчас в документальном кино нет интриги, драматургии, но фильм волнует. Часто причина в эмоциональном строе повествования, необычном видении мира. Как у Гете: «Каждый новый предмет, зорко увиденный, порождает в нас новый орган для его восприятия».
Механизм этого волшебства станет более понятным, если перечитать дневники и книги Дзиги Вертова, перевернувшего по словам Михаила Ромма, само понятие «хроника». Была хроника, стало искусство.
Ближе всего к моему методу, - писал Вертов,- очевидно приближается метод Михаила Пришвина. Он, как и я считает, что можно прийти с карандашом или кистью, как делают живописцы, и тоже, по - своему исследовать природу, добывая не причины явлений, а образы. Он говорит, что только живопись систематически с давних времен изучает по-своему природу и в художественном смысле делает такие же открытия, как и наука…»
Я прихожу не с кистью, а с фото или киноаппаратом, и хочу проникнуть в природу с художественной целью, с целью сделать образные открытия, добыть драгоценную правду, не на бумаге, а на пленке и фотобумаге – путем наблюдений, опытным путем. Это смычка хроники, науки и искусства». Дзига Вертов. Статьи. Дневники. Замыслы. М.,1966.
Хочешь показать жизнь полной и правдивой – ищи и добывай образы! Образы пробуждают фантазию. От них, как от камешка, брошенного в воду, разбегаются круги ассоциаций – одно воспринимаешь непосредственно, другое воображаешь, третье – чувствуешь, и таким путем, не смотря на сжатость показываемого, все же создается ощущение целостности и глубины.
Превращение будничного факта в образ – есть один из первоэлементов драматургии. Драматугрия – всегда открытие, открытие образа. Если произведение захватывает, волнует, значит, превращение факта в образ состоялось. Все в мире пульсирует – от невинной живой клетки до пульсов далеких галактик. Такова диалектика природы. Пульсация как органическая основа драматургии – свидетельство рождения и жизни, «дыхания» художественно-публицистического произведения. Пульсация на фотоизображении может проявиться в виде простого или сложного ритма, сопоставлении ряда фотографий в серии и пр.
Однако во всем нужна мера. Излишняя поэтизация факта, подчинение каким-то формальным требованиям ритма, стилистики, композиции делается как бы, с лучшими намерениями, а из произведения выжимается живительный сок достоверности, убедительности.
Столкновение изобразительного ряда с комментарием в кино называют монтажным стыком или контрапунктом.
И часто образный рассказ без него немыслим.
Такая скучная тема: рабочий день животноводов. Грязные фермы, пьяные скотники, но журналист интересуется: сохранился ли в селе старинный обычай в первый пастбищный день обливать друг друга водой? Все – обязательная, скучная тема стала интересной, волнующей. Люди, способные от души радоваться первому весеннему теплу, любят землю, любят свою работу, любят жизнь. Как не полюбить таких людей?!
Франк Герц. Карта Птоломея. М., 1975.