ВВЕДЕНИЕ
В соответствии с общепризнанным правовым принципом non bis in idem Конституция Российской Федерации устанавливает, что никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление (статья 50, часть 1), Международный пакт о гражданских и политических правах предусматривает, что никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны (пункт 7 статьи 14), а Конвенция о защите прав человека и основных свобод закрепляет, что никакое лицо не должно быть повторно судимо или наказано в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступление, за которое это лицо уже было окончательно оправдано или осуждено в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого государства (пункт 1 статьи 4 Протокола № 7 в редакции Протокола N 11).
Указанный запрет, по существу, является конкретизацией общеправового принципа справедливости и направлен на обеспечение правовой безопасности и правовой стабильности, что нашло отражение и в уголовном законодательстве Российской Федерации. Согласно статье 6 УК Российской Федерации принцип справедливости в уголовном праве означает, что никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление, а наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.е. соответствовать характеру и степени опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. Эти положения корреспондируют и предписанию статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации о допустимости возложения на гражданина только таких ограничений прав и свобод, которые соразмерны конституционно значимым целям и направлены на защиту основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
|
|
Это, конечно, прекрасно. Однако продекларировать, провозгласить какой-либо из принципов в законодательстве – это одно, а обеспечить его выполнение – задача куда более сложная.
Предметом рассмотрения данной дипломной работы является понятие принципа справедливости в уголовном праве и его реализация. Автор попытается выяснить, насколько велика пропасть в отечественном уголовном законодательстве между пафосной декларацией этого принципа, и тем, насколько его реальное воплощение в жизнь обусловлено тем же самым уголовным законодательством. Это и является главной целью данной работы.
В первой главе будут рассмотрены теоретические вопросы о понятии справедливости вообще и справедливости в уголовном праве в частности. Вторая глава также посвящена вопросам теоретического анализа норм Общей и Особенной частей УК РФ на предмет их соответствия принципу справедливости. Третья же глава посвящена анализу судебной практики по данной проблеме.
В работе будут использоваться работы Волженкина Б. В., Прохорова Л. А., Рарога А., Акимовой Е., Юшкова Ю. Н. и других авторов (перечислить фамилии наиболеее важных авторов) различных авторов,, написанные, в основном, в последние годы, а также обширная практика судов общей юрисдикции и Конституционного Суда. На основе анализа источников, автор попытается не только выявить проблемы, но и, по возможности, предложить свое решение, высказать свое отношение.
|
|
В конце каждой главы будут подведены промежуточные итоги, а в заключении автор постарается разрешить поставленные перед исследованием задачу, в соответствии с целью данной работы.
ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ ПРИНЦИПА СПРАВЕДЛИВОСТИ
СПРАВЕДЛИВОСТЬ КАК ФИЛОСОФСКО-ЭТИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ
Нравственное чувство справедливости заявляет о себе, прежде всего, как возмущение несправедливостью. Когда мы сталкиваемся, образно говоря, с «наказанием и награждением непричастных», в нас возникает глубокий протест, мы чувствуем, что нарушен важнейший принцип воздаяния по заслугам, и хотим восстановить попранный порядок справедливости. Каждый должен получить то, что он заслужил, и причем в свой срок. Если вознаграждения и сроки путаются, то происходит то, о чем пел Владимир Высоцкий: «А люди все роптали и роптали, а люди справедливости хотят: мы в очереди первыми стояли, а те, что сзади нас, уже едят!» Нас приводит в ярость нарушение равенства там, где оно должно неукоснительно соблюдаться, и доводит до исступления ситуация, когда злодей властвует и торжествует, а добрый и хороший человек унижен, подавлен и проводит свои дни в бедности.
Хотя некоторые специалисты права уверяют нас, что «талионное право» – око за око, зуб за зуб – осталось в далеком прошлом, я очень сомневаюсь в этом. Массовое сознание чаще всего жаждет равного воздаяния за проступок, особенно если этот проступок намеренно жесток и сознательно злокознен. В крайней ситуации это означает, что за оторванное ухо следует отрывать ухо. И «хотя современное просвещенное право стремится к полной отмене смертной казни, а за разбой и бандитизм дает длительные сроки заключения, множество людей продолжают видеть справедливым только наказание, приближенное к содеянному, когда преступник должен испытать те же страдания, что и жертва, а грабитель пережить эмоции ограбленного».[1] Я не буду давать оценку этой тенденции, а просто зафиксирую ее как факт.
|
|
Возмущение несправедливостью – очень сильное чувство, способное подвигнуть людей на бунт, революцию, создание тайных обществ и политических партий, на борьбу с несправедливыми законами, которая длится порой всю жизнь. Справедливость – ведущий лозунг всех революций, ради нее жертвуют собственным благополучием, личным счастьем, развитием способностей и даже жизнью. Погибнуть за правое дело – всегда было почетно. Народные герои, в той или иной форме отстаивающие справедливость, надолго сохраняются в исторической памяти. Им ставят монументы, их имена дают улицам и городам.
Однако чувство справедливости, как всякое, впрочем, чувство, оказывается порой весьма коварным. На определенном этапе борьбы за справедливость можно обнаружить, что лозунг «Справедливость для всех» неявно подменяется заботой о справедливости для себя, т.е. под справедливостью скрытно таится забота о собственном благополучии: справедливо то, что хорошо для меня. К сожалению, многие боевитые политические лидеры, говорящие о справедливости от лица народа, как только приходят к власти, начинают понимать справедливость именно таким образом, да к тому же не всегда отдают себе в этом отчет. Они предпочитают «заблуждаться», сохраняя иллюзию о себе как о радетелях справедливости.
«Правовая система, чтобы отвечать требованию справедливости, должна предусматривать наделение равными правами и установление равных обязанностей, а также ответственности всех субъектов при одинаковом уровне поведения».[2] Такой подход, мягко говоря, не всегда выдерживается. Право закрепляет равенство и неравенство. Так как значительная часть общественных отношений регулируется юридическими нормами, то вполне правомерен вывод о том, что в реальной жизни абсолютной справедливости нет.
Понимание права как равенства (как общего масштаба и равной меры свободы людей) включает в себя с необходимостью и справедливость.
И по смыслу, и по этимологии справедливость (iustitia) восходит к праву (ius), обозначает наличие в социальном мире правового начала и выражает его правильность, императивность и необходимость.
«Латинское слово üstitia переводится на русский язык и как «справедливость», и как «правосудие». Не совсем ясно, идет ли речь по существу об одном понятии или о разных. Возможно, мы имеем дело в данном переводе со справедливостью, включающей в себя и правосудие. Подтверждение можно найти в образе богини справедливости Фемиды с Весами Правосудия. Интересны символические средства, используемые для данного образа: завязанные глаза, означающие не что иное, как равный (одинаковый, но не уравнительный) правовой подход ко всем (проявление абстрактно-формального равенства), весы и др».[3]
Поступать по справедливости – значит ли действовать соответственно общим и равным требованиям права?
В комментарии к одному преторскому эдикту Ульпиан писал: «Какие правовые положения кто-либо устанавливает в отношении к другому, такие же положения могут быть применены и в отношении его самого» (фраза, напоминающая нам впоследствии сформулированный Кантом категорический императив). По мнению Аристотеля: «Справедливость – это душевная добродетель, состоящая в том, чтобы всем воздать по заслугам».
В ХVIII cтолетии веке английский юрист Блэкстоун дал следующее определение: «Закон есть норма гражданского поведения, предписанная верховной властью в государстве, указывающая на то, что верно и справедливо, и запрещающая то, что неверно и несправедливо». Эта формулировка не раз подвергалась критике, в основу которой была положена мысль о несовместимости права и справедливости. При отрицании правовой природы справедливости мы имеем дело с подменой правового (всеобщего и равного) значения справедливости неким отдельным, частным (даже частичным) интересом и произвольным содержанием. Другой вопрос, что нередко на практике при одинаковом поведении субъекты наделяются разными правами и обязанностями, а также ответственностью.
«Назначение права – регулировать и направлять поведение людей в обществе. Возникая в ответ на общественную потребность в поддержании устойчивости и целостности общества, право выражает общественно-историческую необходимость его существования и развития».[4] Оно имеет официально закрепленный и гарантированный государством характер. Исполнение его норм обеспечивается силой принуждения с помощью органов государства и должностных лиц. Право в качестве своего источника имеет волю законодателя, будь то народное собрание, монарх, парламент или Государственная Дума.
«Принятые законы формально закрепляют, фиксируют права и обязанности граждан. Заключенные в них требования являются теперь обязательными для исполнения, а нарушения этих требований или отклонения от них рассматриваются как незаконное поведение, предполагающее правовую ответственность».[5]
Справедливость же, входящая в понятие права, это саморегулятор поведения человека. Человек зачастую руководствуется простыми соображениями собственной выгоды, следуя утилитарному интересу.
Довольно часто вместо «не справедливости» ведут речь о «не праве», бесправии. Если просто следовать языку, подсказывающему, что «неглубокий» есть отрицание «глубины», можно заключить, что несправедливое право есть не-право, и исключить его из сферы действующего права. Но правильно ли это? Цицерон считал и плохой закон действующим («Lex mala»).
Здесь необходимо признать, что справедливость – категория оценочная. То, что представляется справедливостью для одних, часто оборачивается несправедливостью для других. Причем каждая сторона искренне убеждена в истинности и справедливости своей позиции, ее самоочевидности и негодует на несогласных.
Истоки многих конфликтов (экономических, политических, национальных) лежат нередко в разной оценке той или иной ситуации с позиции взаимодействующих сторон. Студент, которому достался «трудный» билет на экзамене недоволен, а другой, которому достался «легкий», – вполне; старушка, которой не уступили места в трамвае, считает такое положение вещей несправедливым, а молодой человек думает, что он заслужил это сидение, так как целый день работал, и т.д.
Учитывая динамизм справедливости, а также ее относительный характер, необходимо четко осознавать, что справедливость содержит в себе элементы несправедливости, доля которых зависит от уровня развития общества (правовых, моральных, экономических, политических и других отношений).
Задача государства и общества состоит в том, чтобы соотношение этих составляющих элементов была в пользу первого, а не второго, чтобы уровень справедливого в регулировании общественных отношений, в положении членов общества неуклонно повышался, а степень несправедливости так же неуклонно шла на снижение. Таким образом, справедливо то, что соответствует праву. Действовать по справедливости - значит действовать правомерно, соответственно всеобщим и равным требованиям права.
Справедливость входит в понятие права. Исходя из определения, право является справедливым, а справедливость – внутреннее свойство и качество права. Поэтому всегда уместен вопрос о справедливости или несправедливости закона – это, по существу, вопрос о правовом или неправовом характере закона, его соответствии или несоответствии праву. Но такая постановка вопроса неуместна, поскольку право (уже по понятию) всегда справедливо и является носителем справедливости в социальном мире. Более того, только право и справедливо. Ведь справедливость потому собственно и справедлива, что воплощает собой и выражает общезначимую правильность, а это в своем рационализированном виде означает всеобщую правомерность, т.е. существо и начало права, смысл правового принципа - всеобщего равенства и свободы. Соотношение права и справедливости в юридической литературе трактуется неоднозначно. Спектр мнений по данному вопросу лежит между полным непризнанием справедливости юридических категорий и общим определением права как нормативно закрепленной справедливости.
Отрицание юридического характера справедливости позволяет сделать заключение о том, что право по своей природе может быть несправедливым. Отсюда можно сделать вывод, что нет принципиальной разницы между ним и произволом, т.к. произвол всегда несправедлив. Но такой подход не будет соответствовать образу права, который сложился в общественном сознании и которое не считает правом несправедливые законы, а несправедливые решения и приговоры суда не воспринимает в качестве актов правосудия.
Какого-либо другого принципа, кроме правового, справедливость не имеет, хотя. (справедливость имеет еще и нравственное значение.) «Отрицание же правового характера и смысла справедливости неизбежно ведет к тому, что за справедливость начинают выдавать какое-нибудь неправовое начало: требование уравниловки или привилегий, те или иные моральные, нравственные, религиозные, мировоззренческие, эстетические, политические воззрения, интересы, требования. Тем самым, правовое (т.е. всеобщее и равное для всех) значение справедливости подменяется каким-либо отдельным, частичным интересом и произвольным содержанием».[6]
Неточно отождествление права и справедливости, т.к. сущность права не исчерпывается идеей справедливости. Право – это и свобода, равноправие, законность. Справедливость рассматривается не как право в целом, а как один из его общих принципов. В этом качестве справедливость не только взаимодействует с другими отправными началами, но может вступать с ними в известные противоречия. Например, с позиций справедливости каждый преступник должен понести наказание за содеянное. Однако уголовному праву известны такие институты, как давность в совершении преступления, амнистия и помилование, позволяющие освободить виновного от наказания полностью или частично. В данном случае обязательность наказания уступает место милосердию, а действие принципа справедливости корректируется с позиции гуманизма.
Как общий принцип правового регулирования общественных отношений справедливость не получила текстуального закрепления в конкретных правовых нормах, а дедуцируется на совокупности юридических предписаний, выступая одним из критериев, отличающих правовое законодательство от санкционированного произвола. При этом неизбежно возникает вопрос, что считать мерилом самой справедливости, если представления о ней могут меняться не только от одной исторической эпохи к другой, но и от человека к человеку. А судьи кто?
Человеческий суд – зачастую суд неправый. Существует ли вообще объективная основа справедливого, не зависимая от чьего-либо объективного усмотрения?
Таким критерием должен быть сам человек как участник общественных отношений. С этой точки зрения объективно справедливо все, что способствует развитию человеческой личности, ее обогащению и совершенствованию. Отсюда справедливость права заключается в его соответствии главным направлениям социального прогресса, в обеспечении поступательного движения общественных отношений путем закрепления прав и обязанностей их участников, соразмерных достигнутому ими уровню.
«Закрепление такой соразмерности осуществляется как посредством законодательства, так и в результате правоприменения, когда необходимая нормативная база отсутствует либо существующее законодательство противоречит юридическим принципам. В последних двух случаях решающее значение приобретает прецедентная практика судебных органов».[7]
Наша правовая доктрина отрицает судебный прецедент как источник действующего права, это привело к возникновению такой его альтернативы, как делегированное судебное правотворчество, осуществляющееся внешними судебными инстанциями. Но судебное правотворчество, имеющее неоспоримое преимущество перед нормотворчеством ведомственным, не поспевает за жизнью, так как для него требуется обобщение имеющейся практики. До тех пор, пока это не произошло, и у судов не появилась возможность применять общую норму, их деятельность при разрешении однородных дел не может иметь необходимого единообразия, что наносит ущерб правопорядку, подрывает престиж власти, а в конечном итоге нарушает принцип справедливости. Нужен более гибкий и мобильный механизм восполнения пробелов в действующем законодательстве.
«Социальную справедливость необходимо отлить в четкую форму – конкретные правовые нормы. Это обеспечит силу законодательства, которое должно шагать в ногу с требованиями жизни».[8] Пример из истории мы все хорошо помним. Причиной второго похода за данью, совершенного князем Игорем в 945 году, как представляется, была не политика эксплуатации и угнетения, а несовершенство законодательства Древней Руси. Не случайно жена Игоря, Ольга, после его гибели привела законодательство в соответствие с реальностью, вводя «уроки» – строго фиксированные размеры дани. И древляне успокоились.
Для любого общества сложнее всего было «приземлить» абстрактную справедливость, провозгласить верность ей, сделать ее реальной. Препятствует этому несовершенство человека, детерминирующая его склонность к ошибкам, что, безусловно, присуще и тем, кто вершит суд над людьми.
Социальная справедливость есть цель, к которой движется всякое общество. Вряд ли существует социум уже достигший этой цели, поскольку движение к социальной справедливости постоянно тормозится человеческими коллизиями, ошибками и даже преступлениями.
Проблема справедливости как социально-экономического и нравственного явления продолжает оставаться открытой для дискуссий и социальных проектов.
СОДЕРЖАНИЕ ПРИНЦИПА СПРАВЕДЛИВОСТИ
Одна из важных особенностей Уголовного кодекса РФ заключается в том, что в нем в законодательном порядке закреплены принципы законности, равенства, вины, справедливости и гуманизма (ст. ст. 3 – 7 УК РФ). Они известны давно, много раз исследовались в научной литературе, но ранее существовали в виде научных идей. Теперь же они стали действующими нормами и в связи с этим появились вопросы, которые пока не подвергались глубокому анализу. Адресованы ли эти нормы-принципы только законодателю, который обязан руководствовался ими при формулировании конкретных уголовно-правовых норм, или также правоприменителю? Как поступить, если в УК РФ оказались нормы, противоречащие принципам уголовного права, и должны ли правоприменители руководствоватьсялся нормами-принципами в процессе толкования и применения норм уголовного права, особенно если возникли неясные и спорные вопросы?
Внедрение принципов в правоприменительную практику представляет определенную сложность, в частности, потому что они сформулированы широко и выглядят скорее как лозунги или пожелания, а не как конкретные предписания. Поэтому первой задачей является конкретизация их содержания. Однако некоторые из них можно применять непосредственно. Это касается, прежде всего, принципа справедливости. Его общая формулировка, содержащаяся в ч. 1 ст. 6 УК РФ, конкретизируется в ч. 2 ст. 6 УК РФ: никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление. Это правило основано на положении ч. 1 ст. 50 Конституции РФ: никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление. Однако формулировка ч. 2 ст. 6 УК РФ шире: в ней говорится не об осуждении, а об уголовной ответственности, которая включает не только осуждение, но также решение других вопросов, связанных с ним (например, наказуемости). Поэтому несправедливым следует считать повторный учет одних и тех же обстоятельств, ухудшающих положение виновного при назначении ему наказания.
Соответствующее положение зафиксировано ва ч. 2 ст. 63 УК РФ: если отягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части в качестве признака преступления, то оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания. Добавим, что речь идет как об основных, так и о квалифицирующих признаках составов. Например, при назначении наказания за убийство по ст. 105 УК РФ нельзя учитывать наступление тяжких последствий (п. «б» ч. 1 ст. 63 УК РФ), ибо любое убийство заключается в причинении таких последствий. То же можно сказать о групповом совершении преступления (п.п. «а», «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ) и других обстоятельствах, если они указаны в нормах Особенной части (п.п. «а», «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ и т. д.) и, следовательно, уже учтены в их санкциях. Их повторный учет как обстоятельств, отягчающих наказание, недопустим.
Содержание принципа справедливостираскрывается в ст. 6 УК РФ:
1. Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.
2. Никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление.
Положение ч. 2 ст. 6 УК РФ о том, что никто не должен нести уголовную ответственность за одно и то же преступление, является воспроизведением нормы конституционного права, выраженного в ст. 50 Конституции РФ: «Никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление», что делает этот принцип конституционным.
Справедливость в уголовном праве в известном смысле аккумулирует в себе и другие важнейшие его принципы, и в первую очередь принципы законности, равенства граждан перед законом и гуманизма. Каждый из указанных принципов имеет, как отмечалось, свое специфическое содержание. Вместе с тем каждый из них характеризует определенную качественную сторону (или аспект) справедливости в уголовном праве, без которой нет и не может быть справедливости в целом. Так, нет справедливости, если при отправлении правосудия по уголовному делу нарушается законность, принцип равенства граждан перед законом, принцип гуманизма. Таким образом, справедливость можно рассматривать и как обобщающий принцип или обобщающее начало уголовного права.
Данный принцип есть проявление в уголовном праве этической категории справедливости. Она характеризует соотношение определенных явлений с точки зрения распределения добра и зла между людьми: соотношение между ролью людей (классов, социальных групп) и их социальным положением; соотношение между деянием и воздаянием (частный случай этого явления – соотношение между преступлением и наказанием); правами и обязанностями. Соответствие между характеристиками первого и второго порядков оценивается в этике как справедливость, несоответствие – как несправедливость.
Уголовно-правовое содержание принципа справедливости заключается в том, что наказание или иная мера уголовно-правового воздействия, примененная к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.е. соответствовать тяжести преступления, конкретным обстоятельствам совершения преступления и особенностям личности преступника. Этот принцип означает максимальную индивидуализацию ответственности и наказания. Возможность реализации этого принципа заключается в самом содержании уголовного закона. Так, санкции статей Особенной части УК носят относительно-определенный (предусматривают наказание в определенных пределах) или альтернативный (предусматривают не одно, а несколько видов наказания) характер. Еще более широкие пределы индивидуализации ответственности виновного установлены в статьях Общей части УК (например, в ст. 61, 62, 64, 73 - 85), которые позволяют при наличии определенных обстоятельств существенно смягчить ответственность и наказание виновного либо освободить его от уголовной ответственности и наказания.
Одним из важных условий назначения справедливого наказания является правильная юридическая оценка содеянного виновным. Вмененное подсудимому преступление должно быть квалифицировано в точном соответствии со статьей (частью статьи) УК РФ, предусматривающей ответственность за совершение этого деяния. Назначенное наказание должно соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.
Характер общественной опасности преступления зависит от установленных судом объекта посягательства, формы вины (т.е. умысла и неосторожности), отнесения УК РФ преступного деяния к соответствующей категории преступлений, а степень общественной опасности преступления определяется обстоятельствами содеянного (например, степенью осуществления преступного намерения, способом совершения преступления, размером вреда или тяжестью наступивших последствий, ролью виновного при совершении преступления в соучастии). При назначении наказания учитываются обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также иные обстоятельства, характеризующие личность виновного.
Однако это не означает, что только в нормах УК РФ о назначении наказаний в полной мере реализуется принцип справедливости. Вовсе нет. В силу своего предельно абстрактного значения, принцип справедливости, как уже отмечалось, имеет для уголовного права общее значение, то есть, по сути, должен пронизывать любые нормы уголовного закона, как Общей, так и Особенной частей. Разве нормы о вине, субъекте, или, допустим, применении уголовного закона, не должны соответствовать принципу справедливости? Конечно, должны.
Однако в силу традиций теории уголовного права в нашей стране именно правила уголовного законодательства о назначении наказаний прямо ассоциируются с принципом справедливости. Нормы о наказании также неоднородны, и наибольшие проблемы как в теории, так и на практике вызывали вопросы, связанные с институтами неоднократности, совокупности, множественности, рецидиве преступлений.
Например, совокупностью преступлений признается совершение двух или более преступлений, предусмотренных различными статьями или частями статьи УК РФ, ни за одно из которых лицо не было осуждено (ч. 1 ст. 17 УК РФ). Еще в период действия прежнего Уголовного кодекса РСФСР было выработано положение, что если лицо совершило два или более тождественных преступлений, но с разными квалифицирующими признаками, указанными в различных частях одной и той же статьи, то содеянное рассматривалось как совокупность преступлений. Точно так же совокупностью считалось совершение лицом однородных действий, из которых одно квалифицируется как оконченное преступление, а другое – как приготовление, покушение или соучастие в преступлении. Это положение было закреплено в постановлении № 3 Пленума Верховного Суда СССР от 31 июля 1981 г. «О практике назначения наказания при совершении нескольких преступлений и по нескольким приговорам» и многократно реализовывалось в приговорах судов по конкретным делам. Как считают современные исследователи и в соответствии с положениями УК 1996 г., в этих ситуациях действия виновного являются совокупностью преступлений.
В связи с этим до недавнего времени возникали многочисленные проблемы как в теории, так и на практике, рассмотрение во огромном количестве научных работ различных авторов.
«Нетрудно заметить, что в указанных и ряде других случаев (в частности, при совершении однородных преступлений, создающих неоднократность согласно положениям соответствующих статей Особенной части УК) признаки неоднократности и совокупности вступают в коллизию. Казалось бы, решение этой коллизии предложено ч. 3 ст. 16 УК: «В случаях, когда неоднократность преступлений предусмотрена настоящим Кодексом в качестве обстоятельства, влекущего за собой более строгое наказание, совершенные лицом преступления квалифицируются по соответствующей части статьи настоящего Кодекса, предусматривающей наказание за неоднократность преступления». Однако это положение закона приходится толковать ограничительно, поскольку оно может быть применено только к случаям, когда неоднократность состоит исключительно из тождественных преступлений, ничем не отличающихся друг от друга по юридически значимым признакам. Но ведь неоднократность создает и нетождественные преступления. Например, виновный совершил разбой, а затем кражу. Разве можно, руководствуясь положениями ч. 3 ст. 16 УК, квалифицировать все содеянное как кражу, совершенную неоднократно? Очевидно, что в этом и аналогичных случаях имеет место так называемая смешанная неоднократность, поскольку в ней одновременно наличествуют признаки двух видов множественности, предусмотренных УК: совокупность и неоднократность. Преступления квалифицируются по совокупности со вменением признака неоднократности при квалификации второго преступления».[9]
На практике получалось так, что при совокупности преступлений наказание назначается отдельно за каждое совершенное преступление. Когда при смешанной неоднократности наказание за второе преступление будет определено с учетом квалифицирующего признака «неоднократно», получится, что за первое преступление виновный как бы несет ответственность дважды. Подобное можно было бы допустить, если бы продолжали действовать правила назначения наказания по совокупности преступлений, установленные в свое время УК РСФСР, когда применялись принципы поглощения менее строгого наказания более строгим или же принципы полного или частичного сложения назначенных наказаний, но в пределах, установленных статьей, предусматривающей более строгое наказание.
УК РФ закрепил новый порядок назначения наказания по совокупности преступлений (ст. 69). Вышеизложенные принципы применялись лишь в ситуации, когда совокупность составляют только преступления небольшой тяжести. «Если же хотя бы одно из преступлений, совершенных по совокупности, является преступлением средней тяжести, тяжким или особо тяжким, то окончательное наказание назначается путем частичного или полного сложения наказаний. При этом суд имеет право выходить за пределы санкций, предусмотренных за совершение преступлений, входящих в совокупность, и назначить наказание при полном или частичном сложении до двадцати пяти лет лишения свободы».[10]
С учетом порядка назначения наказания по совокупности преступлений, установленного УК 1996 г., понятия неоднократности и совокупности вошли в резкое противоречие друг с другом. Примеров такого противоречия и несправедливости принимаемых решений при следовании правилам, сформулированным в УК РФ, можно привести множество. Проиллюстрирую это на ряде ситуаций применительно к распространенным случаям совокупности преступлений против собственности и против личности.
Допустим, виновный привлечен к ответственности за совершение двух или более грабежей. По ч. 2 ст. 161 УК РФ он максимально может быть осужден на семь лет лишения свободы. Если же он совершил грабеж, а затем хотя бы одну кражу, то при полном сложении наказаний, назначенных по ч. 1 ст. 161 и по ч. 2 ст. 158 УК РФ, наказание увеличивается до десяти лет лишения свободы. Преступнику, дважды, трижды и т.д. совершившему кражу с незаконным проникновением в жилище, грозит по п. п. «б» и «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ наказание до шести лет лишения свободы. Если же он совершил кражу с проникновением в жилище, а затем обычную кражу, по совокупности преступлений, квалифицируемых по п. «в» ч. 2 ст. 158 и п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ, он может быть осужден на двенадцать лет лишения свободы.
Аналогична история с преступлениями против личности. Преступник, совершивший два квалифицированных убийства, например, из корыстных побуждений, может быть приговорен по п. п. «з» и «н» ч. 2 ст. 105 УК РФ только к двадцати годам лишения свободы, а совершивший простое и квалифицированное убийство при сложении наказаний – к двадцати пяти годам лишения свободы. Более того, лицо, совершившее убийство, а затем умышленное причинение тяжкого вреда здоровью и осужденное по совокупности преступлений по ч. 1 ст. 105 и п. «в» ч. 3 ст. 111 УК РФ, может быть наказано строже, чем виновный в совершении двух убийств при отягчающих обстоятельствах. Несправедливость подобных решений очевидна.
Указанная коллизия признаков неоднократности и совокупности преступлений уже отмечалась.[11] Для устранения такого противоречия разработчиками проекта закона о внесении изменений и дополнений в УК РФ было предложено изложить ч. 3 ст. 16 УК в следующей редакции: «В случаях, когда неоднократность преступлений предусмотрена в статьях Особенной части настоящего Кодекса в качестве обстоятельства, влекущего за собой более строгое наказание, каждое из входящих в неоднократность преступлений квалифицируется самостоятельно. Все эти деяния одновременно образуют также совокупность преступлений...».[12] Если это предложение будет принято, даже абсолютно тождественные преступления придется квалифицировать не только как неоднократные, но и по правилам совокупности преступлений и по тем же правилам назначать наказание. Так, действия виновного, совершившего три обычные кражи, будут квалифицироваться по ч. 1 ст. 158 и дважды по ч. 2 ст. 158 УК, и соответственно при сложении назначенных наказаний общий срок наказания может исчисляться в пятнадцать лет. Сразу нашлись и противники этого предложения, позиция которых, на мой взгляд, гораздо убедительнее.
«Такое предложение абсолютно неприемлемо. Осуждение за неоднократное совершение преступлений с одновременным признанием совокупности и применением правил сложения наказаний, назначенных за каждое неоднократное преступление, лишь усугубит нарушение принципа справедливости.
Однако изложенная выше идея проведена в Уголовном кодексе непоследовательно. Признав судимость квалифицирующим признаком для любых преступлений, а судимость два или более раза – особо квалифицирующим признаком, Кодекс фактически сохранил старую концепцию рецидива и особо опасного рецидивиста, существовавшую в УК РСФСР. Ведь лицо, несколько раз судимое, например, за кражи или разбои, и есть особо опасный рецидивист, если пользоваться старой терминологией».[13]
В практике применения норм УК РФ возникали парадоксальные ситуации. «Так, Арсеньевским районным судом А. был признан виновным в хищении трех кур на общую сумму 150 руб. по п. п. «б» и «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Преступление совершено в период отбывания условного наказания. В соответствии с требованиями ч. 2 ст. 68 УК РФ наказание ему должно быть назначено не ниже двух третей максимального срока (6 лет – по ч. 2 ст. 158 УК РФ), т.е. четырех лет лишения свободы, что суд и сделал, присоединив к тому же еще 6 месяцев по прежнему приговору. Тот же районный суд осудил по ч. 2 ст. 158 УК ранее судимого С., виновного в хищении 10 л моторного масла стоимостью 130 руб., к четырем годам лишения свободы.
Приговором Тепло-Огаревского районного суда по п. «в» ч. 3 ст. 158 УК к пяти годам лишен