Не столь различны меж собой...
Другими факторами, расширяющими поэтическую антонимию, можно считать антонимические отношения разных частей речи и целых словосочетаний, стоящих за ними образов, поэтических стилей и художественных систем или, наоборот, снятие запрета на однокоренные слова и мнимую тавтологию.
Синонимы и антонимы ведут себя в поэтическом языке весьма и весьма свободно, переливаясь друг в друга, меняясь местами. Как отмечал Ю. М. Лотман, "в предельном случае <... > любое слово может стать синонимом (добавлю от себя: и антонимом. — О. Ф.) любого. Если у Цветаевой в стихе «Там нет тебя — и нет тебя» — «нет тебя» не синоним, а антоним своему повторению, то у Вознесенского синонимами оказываются «спасибо» и «спасите»" (ЛотманЮ. М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. С. 41).
Принцип образного со-противопоставления, создающий в поэтическом тексте поле напряжённой семантической активности, нестандартных структурных ситуаций, допускает не только взаимопереход синонимии и антонимии, но и "беззаконное" неравенство слова самому себе. В маленькой трагедии Пушкина "Моцарт и Сальери" после кульминационной сцены отравления главные действующие лица обмениваются репликами:
М о ц а р т
... я нынче нездоров,
Мне что-то тяжело; пойду засну.
Прощай же!
С а л ь е р и
До свиданья.
(Один.)
Ты заснёшь
Надолго, Моцарт!..
Смысловой акцент принимают на себя синонимические обиходные выражения, принятые при расставании: Прощай же! и До свиданья. Обычно мы говорим "До свиданья", если расстаёмся ненадолго (буквально откладываем дела или несказанные слова до следующей встречи-свидания); выражение "Прощай" восходит к христианскому обычаю, расставаясь надолго, а то и навсегда, попросить прощения у собеседника за вольные или невольные прегрешения перед ним (на что иногда находится клишированный ответ: "Бог простит"). Но обратим внимание на то, как Пушкин распределил эти выражения между персонажами.
Моцарт, который, почувствовав недомогание, отправляется домой, чтобы прилечь и заснуть (набраться сил), должен по логике вещей рассчитывать на скорую встречу, и ему следовало бы сказать: "До свиданья". Наоборот, Сальери, отравивший Моцарта, наверняка зная, что в этой жизни он уже никогда не увидит своего друга, мог бы воспользоваться также более уместной формулировкой: "Прощай" или, подобно лирическому герою Иосифа Бродского, воспользоваться парадоксальным неологизмом: "До несвиданья в Раю ли, в Аду ли... " Но Пушкин поступил, казалось бы, вопреки очевидности, руководствуясь, скорее всего, иной, более глубокой художественной логикой.
Моцарт — гений, он обладает даром предвидения. Написанный им «Реквием», не являющийся за ним заказчик, Чёрный человек, тяжёлые предчувствия, томящие его последнее время, наконец, внятные ему муки зависти, которые не в силах скрыть Сальери, — всё это заставляет его сказать своё "Прощай". Он, жертва, просит прощения у своего палача за свой светоносный талант, доставшийся ему даром, за титанический труд посредственности, не приносящий Сальери удовлетворения, за внушённое ему искушение совершить суд, взяв на себя функции Всевышнего, мало ли ещё за что!
C другой стороны, и Сальери произносит своё "До свиданья" не из суперосторожности, не из лицемерия и даже не автоматически, по привычке, а имея в виду, всего вероятнее, неизбежную встречу по ту сторону жизни, где всё тайное становится явным и каждому воздаётся по заслугам. (Оба выражения — "Прощай же!", "До свиданья!" — сдублированы Пушкиным также в «Борисе Годунове», где Шуйский, прощаясь с Пушкиным, на которого завтра же донесёт царю, подхватывает его "Прощай" и добавляет своё лукавое "До свиданья", и в «Каменном госте», где, вырвав у Доны Анны поцелуй и услышав стук в дверь, Дон Гуан наспех прощается с ней: "Прощай же, до свиданья, друг мой милый".)
Так синонимы в поэтическом контексте обращаются в антонимы. Но и это ещё не всё. В антонимические отношения вовлекается одно и то же слово, дважды произнесённое сначала Моцартом, а затем Сальери, в прямо противоположном смысле. "Пойду засну", — говорит Моцарт, намереваясь преодолеть недуг, набраться здоровья. "Ты заснёшь надолго, Моцарт!" — отвечает ему Сальери, оставшись один, что в его устах означает: заснёшь и не проснёшься, заснёшь навсегда — умрёшь (именно в этом смысле употребляется расхожий эвфемизм "почить").