ГЛАВА I.
I. В детях редко недостает природных способностей; чаще недостает попечения об них. II. Каких свойств должны быть кормилицы, родители, товарищи, учители. III. С Греческого языка начинают учение. IV. Учить детей можно прежде семилетнего возраста. V. О чтении и письме.
I. [I. 1. 1] Итак, отец, коль скоро родился у него сын, должен с того же самого времени возыметь об нем добрую надежду. Такая мысль предварительно возбудит попечение о воспитании детища. Ибо несправедливо жалуемся, будто бы природа весьма немногим людям дала потребную способность к наукам, и будто бы большею частью напрасно и труд и время тратятся над тупыми умами. Напротив, найдем немалое число и острых и понятных. Это есть нечто врожденное в человеке: как от природы дано птицам летать, коням ристать, с. 2 диким зверям быть свирепыми; так нам достались в особенный удел разум и понятливость: сие-то заставляет думать, что наша душа есть небесного происхождения. [2] Тупые и непонятные головы появляются столько же против законов природы, как и всякие другие выродки: но таковых весьма мало бывает. Доказательством сему служит то, что в отроках блещет надежда, много доброго впредь обещающая, но которая с летами исчезает; следовательно не природа виновата, а недостаток воспитания тому причиной. [3] Я согласен, что один имеет более ума, нежели другой; сие доказывает только, что один может сделать более, нежели другой, однако не найдешь никого, кто бы чрез прилежание в чем-нибудь не успел. Итак, всякий родитель, убедясь сею истиною, да исполнится надеждою о своем сыне при самом его рождении, и да употребит всевозможное попечение о воспитании будущего Оратора.
II. [4] Прежде всего надобно смотреть, чтобы кормилицы не имели дурного выговора или испорченного наречия. Хрисипп советует избирать для сего, если есть возможность, самых умных и добродетельных. Хотя более всего надлежит уважать в них нравственность, однако нужно, чтоб они и говорили с. 3 чисто. [5] Дитя слышит свою кормилицу прежде всех, и по ее речам свои слова произносить старается. И естественно, удерживаем долее в памяти то, чему в малолетстве научаемся; запах, коим новый сосуд напитается, на долго ощутителен; и краска, коею простая белизна волн ы покрывается, совершенно никогда не смывается. А притом еще, худые привычки в нас тем более укореняются. И всякое добро удобно во зло переменяется: и всегда ли удается превратить худое в хорошее? Итак, надобно смотреть, чтоб дитя, в нежном возрасте, не приучался к такому выговору, или наречию, от которого отучать после будет нужно.
[6] Что же касается до родителей, желательно, чтобы они были, сколько можно, более просвещены. Я не об отцах одних говорю, Ибо известно, что красноречию Гракхов много способствовала и мать их Корнелия; ее изящный слог виден из писем ее, до нас дошедших. Сказывают также, что дочь Лелиева равнялась в красноречия с отцом своим. Речь дочери Квинта Гортензия, произнесенная пред Триумвирами, принесла бы честь и нашему полу. [7] Однако из сего не должно заключать, что бы те, кои сами учиться случая не имели, были менее обязаны печься о учении детей своих; они по с. 4 сей самой причине должны обращать еще более внимания на прочие части воспитания.
[8] Об отроках, между коими будет воспитываться предназначаемый для Ораторского поприща, надобно разуметь то же, что я сказал о кормилицах.
Желал бы я более всего, чтоб приставники или дядьки1 при детях были люди довольно сведущие, или бы не мечтали о себе, что они сведущи. Ибо нет ничего хуже человека, который, помазав, так сказать, губы первыми началами учения, станет упорно выдавать себя за великого знатока. Он и искусным наставникам уступить не захочет, и гордясь властью, каковую сей род людей, как бы по праву, себе обыкновенно присваивает, между тем с повелительною грубостью передает и детям собственную свою глупость. [9]Невежество их не менее вредит и нравам. Диоген Вавилонский уверяет, что Леонид, дядька Александра Македонского, поселил в нем с детства некоторые пороки, кои и в зрелых летах сего великого Государя не оставляли.
[10] Если кому покажется, что я многого требую, тот да помыслит, коль трудное с. 5есть дело воспитать Оратора: хотя бы при самом начале и были приняты все нужные к тому меры, но еще остаются большие и гораздо важнейшие заботы. Потребуется для сего непрерывное упражнение; понадобятся превосходные учители и различные познания.[11] Почему и надлежит преподавать наилучшие наставления: ежели кто исполнять их не захочет, как слишком затруднительные, тот должен винить не правила, а самого себя.
Но когда бы нельзя было при детях иметь таких, каких бы я желал, кормилиц, соучеников и приставников, то по крайней мере стараться надобно сыскать хоть одного, язык свой знающего, человека, который бы, находясь при питомце безотлучно, тотчас поправлял все ошибки, сделанные другими в его присутствии, и не допускал его подражать им. Выше показал я, как достигнуть желаемой цели; а здесь скажу, как поправить уклонение от оной.
III. [12] Я советую учить дитя прежде языку Греческому: ибо Латинский, как употребительнейший между нами, сам собою, и, так сказать, против воли нашей, перенимается: науки перешли к нам на Греческом; с Греческого и начинать должно. [13]Но не надобно заставлять дитя ни долго учиться, ни долго говорить по-гречески, как то многие делают. От сего с. 6 происходят недостатки и в выговоре и в оборотах природной речи; ибо, от всегдашнего употребления чужеземного языка привыкаем к свойству оного; а такую привычку с великим трудом оставить можно. [14] Итак, вскоре за Греческим и Латинский язык следовать должен и идти потом вместе; дабы, предпочтя один, не повредить другому.
IV. [15] Некоторые думают, что не должно начинать учить детей прежде семилетнего возраста, полагая, что до сего времени способности душевные и силы телесные не позволяют еще заниматься учением. Таково было мнение Гезиода, по сказанию многих писателей, живших прежде Грамматика Аристофана, который первый доказал, что сие творение, в коем находится помянутое правило, не принадлежит Гезиоду. [16] Правда и другие, между прочими, Ератосфен, были того же мнения. Но основательнее рассуждают те, кои полагают с Хрисиппом, что ни одного времени в жизни человеческой не должно опускать без внимания: ибо хотя сей Философ и соглашается оставлять детей на руках кормилиц на три года; однако требует, чтоб и тогда их всему доброму наставляли. [17]Так почему же бы нельзя было приучать к словесности в таком возрасте, когда можно приучить к благонравию. с. 7 И я знаю, что во все это время, о котором здесь говорится, едва ли дети успеют столько, сколько в один год после успеть могут. Но вопреки мне мыслившие жалели, кажется, труда не столько учащихся, сколько учащих. [18] При том же чем лучше упражняться дитя заставите, коль скоро говорить начнет? А упражнение, какое ни есть, ему нужно. Для чего, в ожидании семилетнего возраста пренебрегать выгоду, какова бы она ни была? Ибо, хотя в нежных летах не многому научится, однако чему-нибудь все больше научится в тот год, в который также бы надлежало ему учиться и сему немногому. [19] Таким образом продолжая, год от году будет приобретать познания, и достигнет желаемого успеха; и сколько времени выиграется в детстве, столько его сбережется для юношества. То же самое и о последующих летах разуметь должно: чт о нужно знать, тому не хорошо начинать поздно учиться. Итак, не станем терять напрасно времени, тем паче, что для начал всякой науки потребна одна память, которою дети одарены в высочайшей степени.
[20] И я также принимаю лета в рассуждение: не хочу, чтоб дитя было принуждаемо к учению; не требую от него неослабного прилежания. Советую еще всего более остерегаться, с. 8 чтоб ребенок не возненавидел учения, которое полюбить не имел еще времени; и чтобы испытав однажды горечь, не страшился ее и в летах зрелейших. Учение должно быть для него забавою; надобно поощрять его, то просьбами, то похвалами; доводить его до того, чтобы радовался, когда что-нибудь выучит; чтобы завидовал, когда станут учить другого, если сам вздумает полениться: чтобы мерялся в успехах со своими сверстниками, и часто почитал себя победителем: для чего не лишни и награждения, которые для сего возраста бывают заманчивы.
[21] Наставления мои для воспитания будущего Оратора покажутся мелочными: но и в науках есть свое младенчество; как самые крепкие тела получают первую силу свою от молока и колыбели, так и великий вития начинает с детского лепетанья, с речей мало внятных, и слабого произношения даже букв азбучных. Неужели и учиться не нужно тому, чт о само по себе не заключает большой важности? [22] Ежели никто не порицает отца, который в сыне своем не оставляет и самых малостей без внимания, то для чего осуждать человека, который доводит до общего сведения то, что он в доме своем сделал бы с пользою и похвалою? Чем проще предмет, с. 9 тем удобнее для детского понятия: как тело наше к некоторым движениям членов приспособляется тогда только, когда еще молодо и нежно, так и ум делается ко многому неспособным, если с младенчества оставим его в небрежении. [23] Филипп, царь Македонский, вздумал ли бы сына своего Александра поручить, для первоначального обучения, Аристотелю, величайшему того времени Философу, а сей захотел ли бы принять на себя сию должность, если бы оба они не были уверены, что первые наук основания, искусною рукою положенные, ведут к совершенству? [24] Итак представим, что поручен нам Александр, дитя толь любезное, толь достойное всякого попечения (и кому свое таковым не кажется?); представим, что он перешел к нам из рук нянь своих; постыдился ли бы я преподать ему самые начальные в учении правила, сколько можно в кратчайшее время?
V. По крайней мере не могу одобрить обыкновения заставлять детей затверживать названия и порядок букв, не показав им прежде начертания или вида их. [25] Это мешает успеху, ибо зная наизусть буквы, они меньше внимания обращают на вид их, нежели на то, чт о уже у них в памяти; по сей причине должны учащие не всегда показывать им буквы в с. 10 обыкновенном азбучном, но иногда в превратном порядке, доколе учащиеся не станут различать их по виду, а не по порядку, равно как различают людей и по лицу и по имени. [26] Но в рассуждении слогов или складов, противное наблюдать надобно.
Я не осуждаю однако ж известного способа заохочивать детей к учению, т. е. давать им вместо игрушки, из слоновой кости сделанные буквы: или что-нибудь иное к сему приличное, и чем ребенок мог бы заняться с удовольствием.
[27] Когда же начнут учиться писать, то не худо бы давать им дощечки, с вырезанными на них искусно буквами, дабы по чертам, как по бороздкам, ходило письменное орудие (stylus); оно бы не скользило, как бывает на воску, будучи с обеих сторон удерживаемо; и дитя, подражая постоянным образом, тверже и чище писать научится: тут не нужна и помощь учителя, который водил бы его рукою. [28] Писать скоро и чисто есть, поистине, дело не маловажное, хотя не радят о том иногда люди, впрочем, достойные. Ибо как между учеными занятиями письмо составляет единственно особенное упражнение, от которого единственно получается истинный и прочный успех; то медленность в сем деле много с. 11 вредит живости ума, а дурной и неисправный почерк затмевает смысл: от чего родится новый труд, т. е. нужно будет самому пересказывать снова то, чт о переписать понадобится. [29] Почему как всегда и везде, так наипаче в дружеских письменных сношениях, и особенно какие-либо тайны содержащих, не надлежит пренебрегать чистописанием.
[30] Что касается до слогов, нужно их выучивать все без изъятия, и не опускать, как обыкновенно делается, труднейших; под тем предлогом, что они сами собою встретятся при писании2. [31] Также не надобно полагаться излишне на память детей: им повторение принесет больше пользы; при чтении не торопить их, доколе не усмотришь, что точное и беззапиночное соединение букв дозволяет то делать: тогда уже пусть они произносят, не опуская ни одного слога, а потом и целую речь выговаривают. [32]Невероятно, как замедляет торопливость успехи детей в чтении. Отсюда частые запинанья, остановки, повторения, если захочет дитя произнести лучше, с. 12 нежели может; а если погрешит, то родится несмелость выговорить и то, чт о уже хорошо знает.[33] Итак сперва надлежит затвердить буквы; потом уметь их соединять между собою, и долгое время читать не спешно, доколе не приобретется упражнением безошибочная скорость. [34] Все учат смотреть вправо3, когда читаем; это сходно не только с употреблением, но и с рассудком; ибо нельзя читать, не смотревши вперед; а наипаче, надлежало бы иное видеть, и иное выговаривать; чего сделать без крайнего развлечения внимания невозможно.
Не худо бы также наблюдать, чтобы ребенку, когда начнет, по обыкновению, списывать слова, не задавать для сего речений слишком простых и случайно взятых. [35]Ибо может он между тем, как пишет, знакомиться с высшим и меньше общенародным наречием с. 13 языка своего, что у Греков называется Glossa, а чрез то, при самом начальном учении, приобретать знание, которое после потребует особенного времени. Остановясь на таких мелочах, прибавлю и то, чтобы для прописей давать не пустые какие-нибудь мнения, но чему ни есть доброму наставляющие. [36] Они до старости остаются в памяти и, запечатлевшись в нежном сердце, даже на нравы действуют. Полезно также, чтобы между игрою заставлять выучивать наизусть некоторые изречения знаменитых мужей и избранные места, особливо из стихотворцев, с коими дети всего охотнее знакомятся. Память крайне нужна Оратору (покажу сие на своем месте) и она ничем так не острится и не укрепляется, как упражнением; и в таком возрасте, о коем здесь говорю, и когда человек сам собою ничего еще рождать не в состоянии, память есть единственное пособие, которое может облегчать труды учащих.
[37] Чтобы у детей язык становился развязнее и речь выразительнее, неизлишне будет заставлять их произносить бегло4 такие слова, периоды или стихи, кои из многих с. 14самых грубых, шероховатых и для выговора трудных слогов, нарочно против доброзвучия составленных. Греки называют это χαλεπὸι. Наставление, по-видимому, маловажное: но если пренебречь его, то многие недостатки в произношении останутся навсегда, ежели в молодых летах отвращены не будут.
с. 15
ГЛАВА II.