Жил некогда царевич Камадамана, с юных лет прославившийся мудростью и благочестием. государь той страны, отец его, не мог нарадоваться на своего добродетельного сына, но одно печалило его: предавшийся суровому подвижничеству царевич отверг все мирские утехи и дал обет безбрачия; отец сватал ему многих царевен из могущественных родов, но не мог заставить его жениться, позаботиться о продолжении своего рода.
"Женщины – источник счастья и благополучия, - говорил царь сыну. - Нет друга лучше жены; неженатый не ведает блага. И нет без жены продолжения рода; а неимеющий сына после смерти попадает в ад, ибо некому свершать по нем установленные поминальные обряды. Я уже стар, и мне, а не тебе пристало затворничество и умерщвление плоти. Женись, и я передам тебе бразды правления царством, а сам удалюсь в лесную обитель, зная, что род наш не угаснет, не прекратится вместе с тобою".
Царевич ему отвечал: "Отец, я давно отринул мирские заботы ради щедрости высшей, чем та, которую исповедуешь ты. Открылась мне божественная мощь Вишну, проникающая нас и все в мире, что нас окружает. Не проси, никогда не нарушу я своего обета. Не говори мне о бремени царской власти, о продолжении рода. Память о прошлых рождениях* дарована мне, и ведомо мне, что уже тысячи раз пережил я старость и смерть, соединение и разлучение с женами. Я был травой, был кустом, был лианой, был деревом*; я рождался домашним скотом и хищным зверем; я был женщиной и мужчиной, простолюдином и брахманом, я жид среди бессмертных. Был я и асуром, и ракшасом, и якшей, и гандхарвом, и апсарой, и царем нагов. Стократ исчезал я с гибелью и растворением вселенной и снова появлялся с новым творением для новой цепи перерождений. И снова и снова падал я жертвой обманного существования – и всякий раз потому именно, что брал себе жену.
Знай, что за рождение до этого, - продолжал царевич, - имя мое было Сутапас, я был благочестивым отшельником. Уже тогда предался я всецело почитанию великого Вишну; и вот за преданность мою дано мне было узреть его воочию. Всемогущий бог явился мне, восседающий на Гаруде, и молвил: «Я доволен твоим поклонением, назови желание свое, и я его исполню". Я сказал ему: "Дозволь, о боже, мне постигнуть великую тайну твоей майи, волшебной силы твоей, порождающей этот видимый нами мир".
"Никто не постиг моей майи, никто не может постичь ее", - отвечал мне бог, - продолжал свой рассказ царевич. - И он поведал те повесть о святом мудреце Нараде, сыне Брахмы.
Нарада тоже хотел постичь тайну майи и просил Вишну ее открыть ему. Тогда Вишну привел его к некоему пруду и повелел Нараде окунуться в его воды. И Нарада нырнул в те воды и вышел оттуда в облике девы. Он забыл о прежнем своем существовании. Звали его теперь Сушила, и стал он дочерью могущественного государя, правившего в Каши. Отец просватал Сушилу за сына соседнего царя Видарбхи, и она познала счастье любви и долгие годы провела в благополучии и почете. Сушила стада царицей, и у нее родилось много сыновей, а потом появились и внуки. Но вот возникла распря между мужем ее и отцом, и оба они пали в битве, и тогда же полегли на поле брани многие ее сыновья и внуки. На этом поле она оплакала их, воздвигла громадный погребальный костер, на который возложила тела погибших, и сама бросилась в него, заливаясь слезами. Но чудо! - костер превратился в пруд, и Вишну вывел из него Нараду за руку и спросил: "О чем ты плачешь? Это и есть подобие моей майи, о Нарада!" Тогда мудрец попросил себе у бога совершенство веры и преданности высшему божеству и память о прошлых рождениях. И он пожелал, чтоб пруд этот стал отныне священным и чтоб вода его смывала грехи паломников, которые окунутся в него.
Обещав все это Нараде, Вишну позвал его за собою и вывел из сени тенистого леса, в котором находился тот пруд, на просторы голой пустыни, беспощадно палимой солнцем. Долго шли они, страдая от зноя и жажды, и наконец кончилась она и вдали завиднелась деревня. "Я не могу уже идти дальше, - сказал Вишну и опустился на землю в тени дерева, росшего на пригорке. - Ступай в это селение и принеси мне воды". Нарада отправился туда и постучался в дверь первой же хижины; ее открыла девушка невиданной красоты, с чарующими глазами, которые были похожи на очи самого Вишну. Мудрец полюбил ее, только увидел.
В этом доме его встретили с таким радушием, что он позабыл о своем спутнике, оставшемся у дерева за селением, и посватался к девушке, и родители ее ответили согласием. Он женился на деве и поселился в ее доме. Прошло всего 12 дней, а у них было уже 3е детей, и Нарада принял это как должное и нимало тому не удивился. А вскоре умер его тесть, и он унаследовал его имение. 11 лет он прожил в том селении со своей любимой супругой и детьми, наслаждаясь семейным счастьем. Но на 12ый год хлынули небывало обильные дожди, ближняя река вышла аз берегов и затопила все вокруг, и ночью, в бурю и ветер Нарада бежал, спасаясь, из своего дома с женой и детьми. Бурная вода захлестнула их; и во тьме и потопе Нарада потерял и жену и детей. Сам он спасся, вынесенный водою на некий холм. Рыдая, он тщетно взывал с того холма к своим близким, как вдруг услышал знакомый голос: "Куда же ты запропастился, Нарада? Я жду тебя уже полчаса". И тотчас рассеялась тьма, и стихла буря, и в ясном свете дня Нарада увидел Вишну – он восседал под тем же самым деревом на пригорке, а кругом простиралась все та же пустыня. Вишну взглянул, улыбаясь, на изумленного Нараду и спросил его: "Что же, понял ли ты, наконец, тайну моей майи?"
Когда Вишну поведал мне это, - закончил свой рассказ царевич, он привел меня к такому же точно пруду, как тот, в котором обрел свое новое рождение Нарада, и подал мне тот же совет. И я вошел в пруд как отшельник Сутапас, а вышел оттуда девой для другой жизни. Но больше меня уже не смущали ни радости, ни страдания этого мира, и теперь, в этом последнем моем рождении ничто не отвлечет меня от почитания Вишну, в котором обрету я вечное избавление от череды сих призрачных существований!
ВИДЕНИЕ МАРКАНДЕИ
Маркандея, великий мудрец из рода Ангираса, странствовал по земле. Он скитался многие тысячи лет и посетил многие священные места омовений и обители отшельников, побывал во многих странах и городах, и сердце его радовалось благочестию и добродетелям брахманов и царей, горожан и земледельцев, чтущих священный закон и богов и соблюдающих предписанные Ведами обряды.
И сам Маркандея в течение многих тысяч лет предавался благочестивым размышлениям, совершал жертвоприношения и подвиги умерщвления плоти. В награду он пожелал узнать тайну сотворения вселенной. Едва он помыслил об этом, как, сам того не заметив, очутился вдруг за пределами этого мира. В страхе и отчаянии он увидел себя в глубокой тьме, и вокруг него в необозримую даль простирались бескрайние воды; и он оставил надежду на спасение. Не было там ни солнца, ни луны и ни клочка земли; одни лишь воды. Но потом Маркандея увидел вдруг человека, который спал, возлежа на водах; его огромное тело светилось собственным светом и озаряло непроглядную тьму. Наполовину погруженное в воду, оно плавало в ней, подобное горе или облаку.
Маркандея узнал великого Вишну и, радостный, приблизился к нему. В это мгновение спящий приоткрыл рот и, вдохнув воздух, проглотил мудреца. И Маркандея опять очутился в зримом мире с его горами, лесами и реками, городами и селениями. И он решил, что все виденное им было сном.
Опять он странствовал по городам, и весям, и священным местам, и протекли еще тысячи лет, и он обошел вселенную и не мог найти ей конца. Но однажды снова привиделся ему удивительный сон.
Снова был он один в пустоте и безлюдье; небо над ним было покрыто мглою, а внизу простирались бескрайние водные пространства. Но потом Маркандея увидел маленького мальчика, спящего на ветви баньянового дерева. Ослепительное сияние исходило от него, и Маркандея закрыл глаза руками, не в силах смотреть на божественное дитя. "Я уже видел прежде этого мальчика, в этом нет сомнения", - подумал Маркандея и подошел ближе. Вдруг он услышал голос: "Не бойся, Маркандея, дитя мое! Ты можешь приблизиться ко мне". "Кто ты, дерзкий, обратившийся без почтения к старцу, прожившему много тысяч лет и исполнявшему суровые обеты? - спросил разгневанный мудрец. - Даже Брахма воздает мне должные почести, именуя меня долговечным. Или ты ищешь гибели своей?"
Мальчик отвечал ему, улыбаясь: "Сын мой, я – древний Пуруша, твой прародитель. Я - Виншу-Нараяна, которому принадлежит эта вселенная, созданная мною и заключенная во мне. Сын Кашьяпы и Адити, избавивший мир от асура Бали и его власти, - лишь одно из моих воплощений. Много раз нисходил я на землю в разных обликах, чтобы спасти ее от зла. Рыба, спасшая Ману от потопа; Черепаха, что помогла богам добыть амриту из океана; Вепрь, извлекший землю из вод; Человеколев, Карлик, Парашурама, Рама, победивший Равану, Кришна, герой, избавивший землю от притеснении злого царя Кансы, Будда, принесший на землю ложное учение, чтобы испытать благочестивых в истинной вере и отделить праведный от грешников, - всё это мои авататы, мои нисхождения. 10тым моим воплощением на на земле будет Калкин, грядущий судия, который придет в час кончины вселенной.
Но не только эти воплощения, вся вселенная: солнце, луна и звезды, земля и море, страны света и годы - мое проявление, в них я создаю, охраняю и уничтожаю себя самого.
Я – Тримурти, бог, единый в трех образах. Как Брахма – я создаю мир, как Вишну – храню его, как Шива – его разрушаю.
1 год жизни смертных – это всего лишь день и ночь для богов. 12 тысяч божественных лет, слагающихся из таких дней и ночей – это один день жизни Брахмы, и в течение этого дня существует вселенная. Когда творец засыпает и наступит ночь Брахмы, вселенная гибнет. Ночь Брахмы длится столько же времени, сколько его день; когда она минует и настает новый день, Брахма творит вселенную заново. О Маркандея, эта вселенная уже возникала и гибла не раз, и много раз она будет разрушаться и воссоздаваться снова. А жизнь Брахмы длится 100 его лет.
День Брахмы, 12 тысяч божественных лет, составляет МАХАЮГУ. Махаюга же – Великая юга – состоит из 4х юг – веков человечества.
² В начале творения наступает Критаюга, Золотой век, который длится 4 тысячи божественных лет; ему предшествует период утренних сумерек, а за ним следуют вечерние сумерки – и каждый из этих периодов длится по 400 божественных лет. В эту югу люди рождаются добродетельными, на земле живут одни лишь праведные брахманы, неукоснительно соблюдающие закон; и священная корова Дхармы – Закона – твердо стоит на всех четырех ногах.
² Потом наступает Третаюга, Серебряный век, который длится 3 тысячи божественных лет, а до него и после него проходит по 300 божественных лет утренних и вечерних сумерек. В этот век добродетель на земле убавляется на одну треть, люди начинают забывать о долге, и для поддержания дхармы вводится разделение людей на варны – сословия. В Третаюге Корова Закона стоит лишь на трех ногах.
² Двапараюга, Медный век, продолжается 2 тысячи божественных лет, и с ним смыкаются дважды по 200 лет сумерек. Еще меньше становится добродетели в мире, колеблющемся между мраком и светом, между злом и справедливостью. Люди, ослепленные дурными страстями, отвращаются от исполнения священного долга, и Корова Закона стоит на 2х ногах.
² Наконец, наступает Калиюга, нынешний мрачный век, когда умножается безмерно порок на земле и в мире остается всего четверть дхармы. Оттого срок его краток – только 1000 божеств-х лет и дважды по сто лет сумерек. После него придет гибель погрязшего во грехе мира; страшный огонь, таящийся на дне океана, вырвется на поверхность и пожрет вселенную. А потам, когда минет ночь Брахмы, все начнется сначала.
Гибель вселенной и ее создание будут повторяться снова и снова в течение ста лет Брахмы. А когда истечет жизнь этого Брахмы, Господь сотворит нового Брахму, и все начнется сначала".
И Вишну сказал: "О Маркандея, от меня происходит все, что было, есть и будет. Повинуйся моим вечным законам и странствуй по вселенной, заключенной в моем теле. Все боги, все святые мудрецы и все живые существа пребывают во мне. Я – тот, кем проявляется мир, но чье волшебство проявления – майя – остается непроявленным и непостижимым". И он опять проглотил Маркандею.
И, оказавшись в знакомом мире, полном жизни, и движения, и света, Маркандея уже не знал, что же было сновидением, а что – явью. "Этот ли мир и я вместе с ним – лишь греза бога? – думал он. – Или та непроглядная тьма, где пребывает Нараяна, мне только приснилась?"
Про находку…