– Он говорит, что я опасен, но это он изнасиловал и избил Мелиссу Саммерс? – У меня голова пошла кругом. – Если Мелисса встречалась с ним… – мой желудок сжался от этого откровения. – … разве она не могла рассказать ему об "Измене"?
– У нее была бы такая возможность. Но по соглашению ей не разрешалось никому говорить об этом.
– Очевидно, она не выполнила соглашение до конца, потому что в противном случае она не стала бы встречаться с кем-то еще, кроме своего клиента. – Я поднял бровь. – Ты все еще сомневаешься, что это написал Спенсер?
Делорис поджала губы.
– Не думаю, что он, Монтегю или Фицджеральды способны обойти мою охрану. Это он написал? Я не могу ответить на этот вопрос. Он положил его сюда? Я могу ответить, что однозначно нет. Сначала мне нужно снять отпечатки. Я также должна снять отпечатки в квартире... Если мы уже не нанесли слишком много повреждений.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Я выключила плиту. Ваш ужин немного переварен.
Я сделал небольшой круг, оглядывая квартиру. Я жил здесь много лет, и все было прекрасно. Мне было удобно и приятно. Теперь, без Чарли́, она казалась пустой и слишком тихой. Ее не было меньше часа, и я скучал... ну, по всему, что касалось ее. Я вернулся в спальню, чтобы собрать кое-какую одежду.
Ее чертов вибратор все еще лежал на кровати. Достаточно того, что кто-то побывал в нашей квартире. Я не мог оставить его там, чтобы Делорис или ее команда сняли отпечатки. Я поднял пурпурную, покрытую силиконом рукоятку. Она была изогнутой и гладкой. Мои мысли вернулись к восхитительным способам использовать его на Чарли́. Я представил, как она стонет и кричит, когда я нажимаю на кнопки. Там был голосовой набор, который позволит устройству реагировать на мой голос. Она должна быть в моей постели, в нашей постели, и со словами и этой глупой игрушкой я должен вознести ее на новые высоты.
Комната оказалась в фокусе, но я не видел, что там было на самом деле.
Я видел то, чего не было.
Ее изящные руки были связаны замысловатой атласной лентой и закреплены над головой. Ее прекрасные волосы были собраны в высокую прическу, и редкие каштановые пряди, обрамлявшие ее лицо, контрастировали с румянцем. Моя грудь вздымалась, когда ее сексуальное тело было выставлено, каждый изгиб, каждый уголочек, для моего непередаваемого удовольствия. В моем воображении она была обнажена, за исключением черных туфель, которые она носила в Мобаре, те же самые туфли, которые украшали приборную панель Бокстера. Ее лодыжки были связаны только моими указаниями. Ее ноги были раздвинуты, слегка согнуты, колени выставлены вперед, а каблуки сексуальных туфель угрожали продырявить египетские простыни. Когда гудящие вибрации пробежали по воздуху, ее тело задрожало бы в ожидании, и она подавила всхлип. Мне нравилось, как она извивалась, мечась между сохранением позиции, которую я требовал, и естественными реакциями тела.
Мои губы изогнулись, когда я добавил атласную повязку на глаза к своей фантазии. Этого мы никогда не делали, но, с другой стороны, мы никогда не играли с вибратором. Без зрения ее чувства обострились бы. Тихий гул будет громче рева в тишине нашей комнаты. Мои слова усиливались, посылая ударные волны от ее ушей к киске, которая сжималась и текла от неудовлетворенной потребности.
Я бы безжалостно дразнил ее, давая ей почувствовать вкус того, что должно было произойти.
Потом я вспомнил свои прежние указания. Я сказал ей, что принесу ужин. Отсутствие зрения повлияло бы и на это. Кусочков еды, которую приготовила Лана, будет достаточно, чтобы обеспечить ее энергией для нашей веселой ночи, но недостаточно, чтобы удовлетворить.
Держать ее жаждущей и обделенной было бы моей целью.
Не только ее набухший клитор или блестящие шелковистые складочки расскажут мне о ее желаниях, ее аромат наполнит воздух, пока она не сможет больше терпеть и не подчинится словам, прося, умоляя и, наконец, требуя облегчения. Пурпурный вибратор принесет ей немного, столько, сколько я позволю. Этого будет недостаточно.
– Твой член. Перестань быть придурком. Я хочу твой член, сейчас!
Полная улыбка украсила мои губы в воображаемом диалоге. Мне показалось, что я почти слышу ее голос, дрожащий от настойчивости и решимости.
– Леннокс, моя команда уже в пути.
Голос Делорис из гостиной вырвал меня из фантазий, когда реальность тяжело легла на плечи. Я снова нажал на выключатель, останавливая жужжание, поскольку эрекция, которую создали мои мысли, быстро исчезла. К тому времени, как я упаковал кое-какую одежду и убрал вибратор в ящик, моя физическая реакция полностью исчезла.
Так же, как мои мечты.
Так же, как Чарли́.
Глава 3
Чарли́
– Ты же знаешь, что не можешь бросить его, – сказал Патрик, сжимая мое колено. – Я вижу, ты расстроена. Я не знаю, что он сделал, но ты просто не можешь. Это запрещено.
Я повернула бокал за ножку, и красная жидкость закружилась внутри. К счастью, Сая не было дома, и мы с Патриком были одни.
– Спасибо, что одолжил мне свои спортивные шорты и футболку.
Он рассмеялся.
– Кроме того, что ты выглядишь так, будто они поглотили тебя целиком, ты выглядишь мило. Я не часто вижу красивую женщину в моей одежде.
Я посмотрела на него сквозь влажные ресницы, когда его слова заставили меня улыбнуться.
– Красивая? Да, я чувствую себя великолепно.
– Ну, у тебя слишком большая одежда, плюс красные пятна и опухшие глаза. Немного соплей, когда шмыгаешь носом. Кузина, ты ослепительна.
Я вздохнула.
– Могу я остаться здесь на пару дней и все обдумать?
– Ты же знаешь, что можешь. Мне даже не нужно спрашивать Сая. Тебе всегда рады, но как насчет твоей квартиры?
Пожимаю плечами.
– Я сказала Челси, что она может остаться там. Она прилетит из Калифорнии в конце этой недели. Честно, мне не хочется стеснять ее и притворяться, что ничего не произошло. Кроме того, у меня ощущение, что за мной там будут наблюдать.
– Наблюдать?
– Это вопрос безопасности. Если помнишь, на Челси напали в моей квартире.
Пат откинулся на спинку дивана.
– Мне было приятно видеть тебя с Ленноксом. Кроме того, у тебя эта история... – он провел пальцем по краю своего бокала, и я попыталась не обращать внимания на то, что он напомнил мне мой бокал для мартини, который я держала в руках всего несколько часов назад. – Я уверен, что ты справишься с этим.
– У него есть мой номер.
– Если бы это были нормальные обстоятельства, я бы посоветовал тебе забыть о нем. Я имею в виду, кому нужен такой человек, как Леннокс Деметрий? Я могу только представить, как было бы ужасно иметь парня, который переделывает комнату для тебя, практически через несколько недель после твоего переезда. Тот, кто достаточно заботится о твоих мечтах, чтобы заплатить за образование и купить все, что ты хочешь или в чем нуждаешься, тот, кто дает тебе возможность сказать дяде Алтону и тете Аделаиде, чтобы они засунули свои условия себе в задницу. И девочка, его внешность. Черт, никто не хочет мириться с этими сексуальными голубыми глазами. Я имею в виду то, как они загораются, когда ты входишь в комнату, а он смотрит на тебя так, словно готов съесть. Я понимаю, как это может быстро наскучить.
Он сделал глоток вина.
– Честно говоря, я не знаю, как тебе удалось продержаться так долго. – Он пожал плечами. – Всегда есть добрый старина Брайс.
Я подалась вперед, поставила бокал на кофейный столик и, поставив локти на колени, обхватила голову руками.
– Мне не нужен Брайс. Зачем мне мужчина?
– Если ты не знаешь ответа на этот вопрос, мое мнение о Ленноксе Деметрии только что резко изменилось в худшую сторону. Я имею в виду, я уверен, что у тебя есть вибратор.
Я вздохнула. Мысль о пурпурном вибраторе разрывала мне сердце. Я подняла глаза.
– Пат, мне надо поспать. У меня занятия утром, и я уверена, что тебе тоже надо на работу.
Поставив свой бокал рядом с моим, он взял меня за руку и перевернул ее. Другой рукой он нежно коснулся моего запястья. Неосознанно я ахнула и прикусила верхнюю губу, пока его пальцы ласкали мою нежную кожу.
Внезапно вся игривость исчезла с его лица.
– Он сделал тебе больно?
Я высвободила руку.
– Нет.
– Алекс, это совсем другое дело. Я имею в виду, что в соглашении есть один выход, и, если твои запястья в синяках. – Он встал. – Если этот ублюдок...
– Прекрати Пат. Нокс не причинил мне вреда.
– Ты что... – недоверчиво спросил он. – Врезалась в стену? Может, ты споткнулась?
– Нет. Ничего из этого. Ты ошибаешься.
Он покачал головой.
– Когда ты только приехала, я подумал, что ты сошла с ума. Ты не злилась. Ты была напугана. Ты боишься его, не так ли?
Боюсь?
– Нет, – сказала я, выпрямляясь. – Вовсе нет. Он не сделал мне больно, физически. Все дело в доверии. – Я встала, взяла бокал, сделала большой глоток и подошла к окну. Повернувшись к нему спиной, я спросила: – сколько Сай знает о тебе?
Я почти услышала, как он пожал плечами.
– Он знает меня лучше, чем кто-либо.
Я обернулась.
– Он знает, что девочки говорили о тебе в академии?
– Что я хорош в постели? – спросил он с ухмылкой.
– Что ты их использовал. Все, чего ты хотел, это залезть к ним в трусики и двигаться дальше.
– Не нужно быть твоей подругой Челси с дипломом психолога, чтобы понять, что я все отрицал.
– Именно это я и имею в виду. Сай знает о тебе?
– Мы уже говорили. Он старше меня. Ему тоже было тяжело раскрываться. – Патрик пожал плечами. – Он мало говорит об этом, но он был женат, на женщине, – добавил он.
– У них были дети?
– Нет. Это длилось недолго. Ты не знаешь, каково это...
Мою грудь сжало, пока я слушала, как он обсуждает свои собственные проблемы как подросткового, так и юношеского возраста. В юности мы были довольно близки, но, как оказалось, я многого о нем не знала. Это была всего лишь еще одна тень, которая скрывалась в коридорах поместья Монтегю, танцуя в темноте вокруг Фицджеральдов. Несмотря на неуверенность Патрика, он всегда выглядел иначе: дерзким и самоуверенным.
Я откинулась на спинку дивана.
Когда он закончил, то спросил:
– Разве ты не подозревала?
Я кивнула.
– Подозревала. Я помню, как ненавидела то, что другие девушки говорили о тебе. С нашей разницей в возрасте я обычно слышала сплетни из вторых рук, но никогда не думала, что Патрик Ричардсон, которого они описывали, был моим Патом.
Он устало улыбнулся.
– Я всегда любил тебя.
– В прошедшем времени?
– Нет. Я имею в виду, когда мы были вдвоем, я не чувствовал необходимости притворяться. Мы жили в своем собственном мире, будь то в поместье Монтегю или в моем доме. – Он пожал плечами. – Нашим родителям было наплевать на то, что мы делали, если только мы не мешали им заниматься тем, чем они занимались. – На его лице появилась улыбка, заставившая его скулы приподняться. – Единственная, кто знал, что мы задумали, была Джейн.
При упоминании ее имени удав, обмотавшийся вокруг моей груди, ослабил хватку, и я усмехнулась.
– Лучшая часть моего детства, – сказала я со вздохом. – Она все еще в поместье.
– Правда? Я подумал после того, как ты уехала.…
– У меня такое чувство, что она заботится о маме.
– Это хорошо. Тетя Аделаида нуждается в ком-то на ее стороне. – Его глаза сузились. – Кстати, о том, чтобы натыкаться на стены, я не раз вспоминал, что она была довольно неуклюжей. – Он кивнул в сторону моих запястий. – Я не хочу того же для тебя.
Возмущение поднялось.
– И я тоже. Не беспокойся об этом. Нокс никогда бы не...
– Я не очень хорошо его знаю, – перебил он. – Но я знаю Спенса. Я никогда не понимал, почему ты встречалась с ним так долго.
Может быть, дело в чувстве вины или в моих слезах, но я не понимала связи.
– Что ты имеешь в виду? Мы были молоды.
– Но ты никогда по-настоящему его не любила.
Мои плечи опустились.
– Он мне... нравился... как друг. Когда мы были молоды, кроме тебя, он был единственным, кого я когда-либо видела, единственным человеком моего возраста. Меня окружали чопорные взрослые. Джейн была моей няней и подругой по играм, но это не то же самое, что находиться рядом с детьми. Поскольку мама и Сюзанна были так близки, Брайс часто бывал там.
Он кивнул.
– Помню, я был в восторге, когда мы приходили к тебе домой, а его там не было. Кажется, однажды я даже спросил маму, живет ли он там.
– Видишь? Он был моим лучшим другом.
– Пока он не стал твоим парнем.
От этой мысли вино забурлило у меня в животе. Брайс был моим лучшим другом. Разве не таким должен быть любовник? Мы с Ноксом никогда не были друзьями. Может быть, именно поэтому я смогла уйти сегодня, или это было вчера? Я взяла телефон, лежавший на столе. Поднесла экран к часам, уже за полночь, я посмотрела на значок, показывающий пропущенные звонки.
У меня перехватило дыхание. Я же отключила звонок. Я сказала Ноксу, что мяч был на его площадке, а потом меня там не было, когда он бросил его обратно.
Я нажала на маленькую иконку. Два пропущенных звонка, Делорис и Брайс.
Удав сжался еще сильнее. Нокс не пытался звонить.
Слеза скатилась из моих глаз, когда я смахнула ее.
Я позвоню Делорис завтра... и Брайсу?
Но что я скажу ему? Эй, Брайс, я получила твое письмо, и оно сработало. Я ушла от Леннокса. По твоим словам, я в безопасности. Однако это верно только в том случае, если смерть от разбитого сердца невозможна.
Я посмотрела на выжидающее выражение лица Патрика.
– Скажи мне, что он звонил. Он ведь это сделал, не так ли?
Моя голова качнулась из стороны в сторону.
– Не он, его... – Кто такая Делорис? –...звонила помощница.
– О, да. Женщина — она сказала, что ее зовут Витт – звонила, когда ты переодевалась. Прости, что забыл.
– Она звонила тебе?
– Да, она хотела убедиться, что ты здесь.
Я вздохнула и откинулась назад.
– Это удушье, водитель-телохранитель под постоянным наблюдением. Я ненавижу это.
Не обращая внимания на мои мольбы удалиться, Патрик налил нам еще вина.
– Думаю, это связано с его женой.
– Что?
– Что? – Его глаза широко раскрылись, когда он заерзал на диване. Это снова было похоже на рождественские секреты. – Ты хочешь сказать, что тебя назначили к кому-то вроде Леннокса Деметрия, и ты не гуглила это дерьмо?
– Я... мы... мы обещали, что узнаем друг о друге только друг от друга.
– И он рассказал тебе о нападении?
Нападении?
Мое сердцебиение ускорилось, быстрый ритм прогнал сжимающуюся змею.
– Нет... я имею в виду... мы не обсуждали.
– О, есть интересные теории. Видишь ли, никто не знает наверняка. Все было очень засекречено.
– Я не уверена...
Его лицо вытянулось.
– Ладно, больше я ничего не скажу, но если мистер Секси слишком беспокоится о твоей безопасности, то, насколько я понял, у него есть на то причины.
– Я не знаю.
Он закусил нижнюю губу.
– Не могу поверить, что ты была с ним все это время и ничего не знаешь.
– Пат, ты меня убиваешь. Я хочу знать. Хочу. Но это то, что у нас есть. Я имею в виду, я бы не хотела, чтобы он гуглил меня.
– Маленькая кузина, ты скучная.
– Эй!
– Я имею в виду, конечно, ты наследница и все такое, но брось... я вырос с тобой. Этот дом ужасов был настоящим, но ты выжила. У миллионов людей было детство даже не такое плохое, как у тебя, и они не вышли такими же невредимыми.
– Я кажусь невредимой?
– Нет, – ответил он. – Ты выглядишь помятой и немного ушибленной.
Когда его взгляд вернулся к моим запястьям, я раздраженно вздохнула.
– Не ругайся, связывание, и... ну... – я почувствовала, как румянец заливает мои щеки. –...Мне нравится. А теперь перестань.
– Боже! Нам нужно еще вина.
– Нет. Мне пора спать.
– Поскольку разговор по душам близится к концу, позволь мне рассказать тебе, что я заметил.
Все мое тело расслабилось, когда я опустошила свой бокал и откинула голову на спинку дивана.
– Хорошо. Поторопись, потому что я сейчас отключусь.
– Что бы Леннокс Деметрий ни сделал, чтобы расстроить тебя. –
Я слышала, как шевельнулись его брови. – И теперь, когда я знаю о некоторых предпочтениях, я менее обеспокоен и более заинтригован. Но я отвлекся. Что бы он ни сделал, чтобы расстроить тебя, это не изменило твоих чувств к нему. Ты защищала его на каждом шагу. Я имею в виду, что у меня есть информация, от которой замирает сердце, которая может быть или не быть точной, и ты скорее сдержишь обещание, чем выслушаешь меня. Возвращаться к нему необязательно. Он владеет тобой целый год. Тот факт, что он позволил тебе эту истерику, показывает мне, что он нормальный парень. Он мог бы и не позволить тебе уйти.
Я открыла глаза и подняла взгляд.
– А что бы он сделал, Пат, привязал меня к кровати?
– Ого, – он поднял руку. – Я все еще пытаюсь смириться с моей маленькой кузиной и связыванием. Я не хочу больше подробностей.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– В буквальном смысле – нет. Образно говоря, да.
Прежде чем я успела заговорить, он продолжил.
– Вот еще одно наблюдение. По какой-то причине, Спенс-Брайсзанимает часть твоего сердца. Может быть, это потому, что для богатой, избалованной принцессы твое детство было довольно отстойным, и ты ассоциируешь его скорее с лучшими, чем ужасными частями.
Я хотела возразить против описания Патриком меня, а также некоторых других частей его заявления, но он снова поднял руку.
– Я хочу сказать, что в академии я был всего на год старше Спенса. Возможно, ты этого не знаешь, но я угрожал ему, когда вы начали встречаться.
Настала моя очередь широко открыть глаза.
– Ты это сделал?
– Да. Он трепал о тебе, о вещах, которые точно должны быть неправдой.
Мой желудок скрутило. Мы никогда ничего не делали. Что, черт возьми, он говорил?
– Я сказал ему, что ты заслуживаешь уважения, и дал ему длинный список имен для легких отношений. Я сказал ему, что если он когда-нибудь причинит тебе боль, мой ответ не заставит себя долго ждать.
Мое лицо недоверчиво сморщилось.
– Ты сказал ему трахаться с другими девушками, но не делать больно мне? В этом нет никакого смысла.
– Сейчас нет, но тогда было. Мама рассказала мне о предъявленных обвинениях в Эванстоне. Я знаю, что дядя Алтон швыряется деньгами направо и налево, но я был не единственным, кто имел репутацию в академии. Из того, что я слышал, Спенсу нравились вещи посерьезнее, чем просто связывание. Я бы нисколько не удивился, если бы он увлекся и избил ту девушку.
В его заявлении было слишком много деталей, чтобы разбирать каждую из них.
– У него была репутация? До того, как он начал встречаться со мной?
– Некоторое время. Маленькая кузина, все эти девочки были моим прикрытием. Ты была его прикрытием. – Он покачал головой. – Я не говорю, что он гей. Я говорю, что его предпочтения не влияют на его репутацию Кармайкла-Спенсера. Если ты спросишь меня, из всего, что ты сказала, это то, что он хочет вернуть. Дело в том, что я никогда не считал тебя избалованной принцессой, возможно, потому что видел твой замок изнутри. Теперь он... – Патрик пожал плечами. –...Я никогда этого не понимал. Спенс ходил вокруг Монтегю, как королевский сын, хотя на самом деле он был всего лишь нищим.
– Кармайклы...
– Это не Монтегю. Черт возьми, они даже не были Фицджеральдами.
Я кивнула.
– По какой-то причине Спенс имел, поправка, имеет, право на совершенство. Если ты спросишь меня, то ты или я должны быть теми, кто имеет на это право. Вместо этого мы подписываем контракт на год, а он возвращается в Саванну, плачась и желая большего.
Я встала и на этот раз отнесла свой бокал на кухню, поставив его в раковину. Когда я вернулась в гостиную, Пат все еще сидел на диване, уставившись в пространство. Я подошла ближе и поцеловала его в лоб.
– Я люблю тебя. Спасибо, что ты рядом. Не только сейчас, но и всегда.
Он потянулся и схватил меня за руку. Перевернув ее, он осторожно провел пальцем по едва заметному синяку на моем запястье.
– Ты доверяешь ему.
Это был не вопрос, но я все равно кивнула.
– Не знаю, что творится в твоей хорошенькой головке, но доверие – это то, что трудно заслужить и слишком легко потерять. Как только оно потеряно, вернуть его трудно. Спенс, может, и заслужил его, когда ему было три года, но кузина, если бы ты знала все, что знаю я, ты бы никогда не отдала его ему снова.
– Но из-за слухов о жене Леннокса... – я почти замолчала. –...ты бы позволил ему забрать его?
Патрик пожал плечами.
– Оно не моё, чтобы отдавать. Но, судя по твоему запястью, ты его отдала. Ты действительно хочешь его забрать?
Хочу ли?
Удав вернулся.
– Спокойной ночи, Пат.
Глава 4
Тридцать лет назад
Орен
– Мистер Деметрий, – сказала Никки, новая секретарша, открывая дверь в мой кабинет. – Вас хочет видеть Дэрил Фрейзер.
Я взглянул на часы на углу моего стола. Он пришел на пять минут раньше, что, по-моему, говорило в его пользу.
– Проводи его и принеси нам кофе.
– Да, сэр.
Я не слушал, как она задавала Дэрилу обязательные вопросы – сливки? сахар? Жизнь была бы намного проще, если бы все пили кофе так, как он был задуман, черным. Какой смысл, если сахар и сливки приглушают сильный, крепкий аромат?
– Мистер Деметрий, – сказал Дэрил, входя в кабинет и протягивая мне руку.
– Орен, – поправил я, когда он сел за широкий стол. – Как вы можете себе представить, у меня очень напряженный график. Я рад, что моя девочка смогла втиснуть вас, но, честно говоря, у меня мало времени.
– Да, сэр, я сразу перейду к делу.
Дверь снова открылась. Вошла Никки, ее узкая юбка подчеркивала тонкую талию, высокие каблуки подчеркивали стройные ноги, но именно вырез на шелковой блузке требовал нашего с Дэрилом внимания. Большое углубление опустилось достаточно низко, чтобы намекнуть на ее самые очевидные активы, однако не слишком низко, чтобы открыто демонстрировать их.
– Ваш кофе, – сказала она, наклоняясь и ставя на стол две чашки с дымящейся коричневой жидкостью.
– Спасибо, дорогая, – ответил я. – Не соединяй меня ни с кем.
– Да, мистер Деметрий.
– Вы что-то говорили? – я подбодрил Дэрила, слегка откинувшись назад, раскачиваясь на своем кожаном кресле и отводя взгляд от прелестей Никки.
– Да, есть участок земли к югу от Дэнбери.
– Коннектикут, – уточнил я.
– Да, сэр. Его только что сделали доступным. Как вы, наверное, знаете, население этой области выросло в геометрической прогрессии…
Нахождение на линии получения никогда не устаревало. В течение многих лет, с тех пор как сделал себе имя, я был тем, кто делал подачу, и делал то, что нужно.
Я не родился с деньгами, но чертовски много работал ради них. Рожденный в семье грузчика, я был достойным примером результатов тяжелого труда. Я также видел воочию, кто действительно зарабатывал деньги. Это был не мой отец или другие мужчины, которые надрывали задницы в доках или на лодках. Это были не их начальники, потому что мой отец так далеко продвинулся. Это были люди, которые владели доками.
Это были семьи, которые владели городом.
Это были те, кто рисковал.
Мои родители хотели, чтобы я сделал то, чего не делал ни один Деметрий. Они хотели, чтобы я получил образование. Они верили, что это даст мне билет за пределы мира синих воротничков.
Я так и сделал, но этого не произошло.
О, это помогло. Это открывало двери, но настоящие двери требовали больше, чем лист бумаги или буквы после моего имени.
Я работал в ночную смену в доках, выполняя ту же работу, что и мой отец, а днем ходил на занятия. Я не только узнал о бизнесе, я увидел его. Я наблюдал, кому платят за то, чтобы все шло гладко, слышал истории о маловероятных альянсах и знал правду о профсоюзах.
Я всю жизнь слышал, как они забирали свою часть отцовского жалованья. Он никогда не жаловался, потому что, по его словам, профсоюз и его представители были причиной, почему он зарабатывал хорошие деньги, почему человек с восьмиклассным образованием мог содержать семью. Именно поэтому у него была медицинская страховка и пенсионный план. Он охотно платил взносы, и они заботились о нем. Это было именно так.
На занятиях в Нью-Йоркском университете были мужчины и женщины, семьи которых купались в деньгах, те, у кого была пресловутая серебряная ложка. Я никогда не уступал их первородству. Большинство из них понятия не имели, откуда я родом и что я работаю всю ночь, чтобы сидеть в одном классе с ними. Чем больше я узнавал их, тем больше понимал, что половина из них будет съедена заживо в таких местах, как доки Бруклина или Нью-Йорка.
Бизнесу учили не только в книгах.
Я сделал то, что хотели мои родители, упокой Господь их души, и получил диплом. В конце концов, это сделало для меня то же, что работа в доках, это дало мне связи. Я знал не только мужчин и семьи, которых мне нужно знать, но и перспективных людей в мире бизнеса. Некоторые вещи были слишком хороши, слишком долго. До меня доходили слухи о переменах. С пальцами, погруженными в оба пирога, я был готов двигаться.
Когда я только закончил Нью-Йоркский университет, я играл в эту игру. Я работал на этого человека. Я подал заявление на легальную работу в больших стеклянных зданиях. Я надел лучший костюм, какой только мог себе позволить, и отточил свою подачу. Я знал, что экономический спад сильно ударил по всем, но отказывался сдаваться. Я знал, на какие жертвы пошли ради меня родители, и отказывался их растрачивать.
Я сделал свое имя известным, прокладывая себе путь по карьерной лестнице.
Именно там, в стеклянных зданиях с причудливыми видами, я узнал, что это была та же самая игра. Все играли в нее. Как и портовые рабочие, все платили. Мне не потребовалось много времени, чтобы изменить свою цель. Я не стремился быть чьим–то лучшим сотрудником. Нет. Чтобы по–настоящему преуспеть, я должен был быть тем, кто получал выплаты.
Я решил, что Орен Деметрийбудет получать деньги, а не выплачивать их.
Я возобновил союзы. У моих друзей были друзья, у которых была семья. Мы знали, кто заслужил свою долю, а кто нет, но все равно получили ее. Это было не то же самое, что мое образование в Нью-Йоркском университете; однако, это было так же ценно.
Экономика улучшилась. Энергия больше не была в дефиците, и бизнес снова процветал. А потом случилось ФБР. Федералы начали допрашивать, записывать и строчить дела, которые не нужно было начинать.
Хорошо смазанные машины, которые контролировали доки, строительную отрасль – от материалов до рабочих – и город с начала 1900-х годов начали давать сбои. Комиссия была все еще сильна, но не так как прежде. Как раз в декабре прошлого годаКастельяно – Большой Поли – был убит на улицах Манхэттена, и этот грохот пробудил во мне что-то – драйв.
У моего отца не было такой возможности. И не только потому, что у него не было ученой степени, но и потому, что он выбрал неподходящее время и посвятил себя моей матери и мне. Это не значит, что я не заботился о своей семье. Я всегда обожал Анджелину. Она была любовью всей моей жизни с тех пор, как я услышал ее смех на втором курсе английского.
Я до сих пор помню, как она сидела с тремя другими девушками и смотрела журнал. Если я закрою глаза, то увижу ее, каштановые волосы, большие голубые глаза, джинсы и футболку "Металлика". Она была далека от того типа девушек, которых я обычно замечал.
Я всегда предпочитал женщин вроде Никки, которые наряжались, знали свои достоинства и не стеснялись выставлять их напоказ. Это была не Анджелина. Как будто она не понимала, насколько чертовски красива, или как ее смех наполняет солнечным светом класс, даже усталого придурка, который работал всю ночь, пошел домой принять душ и потащился на учебу.
Мне потребовалось время, годы, чтобы, наконец, сделать свой ход. Мне нужно было создать имя. Такая красивая и умная женщина, как Анджелина Костелло, заслуживала лучшего, чем сын портового рабочего. Кроме того, у ее семьи были связи. В ее семье были связи. Я знал это имя и ценил свою жизнь. Только когда имя Орена Деметрия приобрело силу, я смог добиваться такую женщину, как она.
Когда Дэрил Фрейзер открыл папку с чертежами и положил большие листы бумаги на стол, я ухмыльнулся тому, как далеко я зашел. Я больше не искал инвесторов. Люди приходили ко мне. Я взял эти уроки и в этом новом климате превратил их в уважаемый бизнес. «ДеметрийИнтерпрайзес». Это звучало официально.
Семьи научили меня тому, что Нью-Йоркский университет только подтвердил. Никогда не клади все яйца в одну корзину. Так поступали мой отец и ему подобные. Они упорно трудились, отдавая все, что у них было, за одну вещь – зарплату. Люди, получавшие зарплату, никогда не становились богатыми. Настоящие деньги зарабатывали те, кто выписывал чеки.
– И вы можете видеть, как это подразделение заполнит потребность, не удовлетворенную в городе. Эти участки по пол-акра каждый. Зазор требует по двенадцать футов с каждой стороны каждой конструкции. Как вы можете себе представить, люди, которые жили в городе, заплатят большие деньги за это пространство. Для них это будет как миля.
– Есть ли у вас перспективы на коммунальные услуги?
– Да, – сказал он, роясь в портфеле в поисках другой папки.
Наш особняк на Виндзор-террас был не таким роскошным, как мне хотелось бы, но Анджелина никогда не жаловалась. Моя цель состояла в том, чтобы однажды перевезти мою семью, жену и годовалого сына Леннокса, из Бруклина. На это потребуется время. В настоящее время поступающие деньги в основном возвращались. Так оно и было, и я это знал.
Припарковывая машину, я посмотрел на часы. Было позже, чем я обещал вернуться домой. Я сказал Анджелине, что буду дома к ужину. Я так и планировал. После встречи с Фрейзером у меня было еще несколько. Я уже собирался уходить, когда мне позвонили.
Меня пригласили в "Карлайлз", захолустный ресторанчик-бар в Маленькой Италии. Приглашение означало две вещи: мой растущий успех был замечен, и, поскольку никто не отказывался от приглашения, я пошел. Встреча прошла хорошо. Я верил, что так и было. Меня пригласил Винни, кузен Анджелины. Семья заботилась о семье.
С крыльца я увидел слабый свет лампы в гостиной. Я тихонько открыл входную дверь. На диване, укрытая одеялом, лежала моя жена. Ее длинные волосы были растрепаны, некоторые пряди собраны в низкий хвост, а другие свободными локонами лежали на ее красивом лице.
Несколько секунд я стоял как загипнотизированный, не зная, разбудить ее или позволить поспать. На столике возле ее головы стояла маленькая белая коробочка с толстой золотистой антенной. Это была новейшая радионяня, та самая, о которой она мечтала. С ее помощью она могла слышать Леннокса из любого уголка дома, даже если он был наверху, в детской.
Я всегда говорил ей, чтобы она не ждала меня.
С тех пор как родился наш сын, она нуждалась во сне. Он был требовательным парнем, который теперь, почти в год, наконец-то спал всю ночь. Время от времени он просыпался, чтобы посмотреть, сможет ли получить ответ.
Анджелина повернулась, ее глаза медленно открылись.
– Ты дома? – от ее скрипучего голоса у меня по спине побежали мурашки. Даже сейчас это было похоже на ее смех из колледжа. Мое солнышко.
– Прости, что так вышло с ужином.
Она покачала головой и села, одеяло упало, а ночная рубашка в виде большой футболки спустилась с ее обнаженного плеча. Это заставило меня улыбнуться. Если бы меня спросили, когда я был моложе, я бы сказал, что моя жена будет носить шелковые неглиже, а не слишком большие хлопковые футболки.
– Я получила твое сообщение, – сказала она. – Если хочешь есть, в холодильнике есть остатки. Я могу разогреть. – Она пожала плечами. – Я приготовила лазанью.
Я сел рядом и взял ее за руку.
– Черт, я обожаю твою лазанью. Детка, позвонил Винни. Я не мог сказать «нет».
– Все прошло... хорошо?
Я наклонился и накрыл ее губы своими. Она была так чертовски красива.
Когда температура в комнате повысилась, Анжелина слегка отстранилась, и улыбка украсила ее губы.
– Я приму это как "да".
– Да, все прошло очень хорошо. У меня есть несколько инвестиционных возможностей, и, кажется, что есть поддержка.
Ее улыбка погасла, когда ее рука заерзала в моей.
– Орен, все хорошо. Я люблю наш дом. Я скучаю по тебе. Если ты возьмешь эти деньги, ты знаешь, что они будут ожидать большего.
– Да, детка, и я тоже. Я не оставляю деньги себе, а плачу вперед. Проценты, которые я получу, с лихвой покроют мой долг. Сегодня я рассматривал планы нового района к югу от Дэнбери. Дома будут отделены друг от друга дворами. Только представь себе настоящий двор для Леннокса. Мы могли бы построить качели и патио.
– У нас есть двор, – сказала она.
Нет. У нас была почтовая марка с травой на задней двери. Это едва ли составляло ярд.
– Эти дома будут расположены на половине акра. Я подумал, что могу заказать два лота. Это будет целый акр земли. Это больше земли, чем мы когда-либо имели.
Она встала.
– Пойду проверю, как там Леннокс. Ты уверен, что не голоден?
Я встал и притянул ее к себе.
– Этот голод утолит не еда.
Анджелина игриво покачала головой.
– Ну, тогда тебе лучше в ближайшие несколько дней есть лазанью на завтрак.
Уголки моих губ поползли вверх.
– Завтрак чемпионов.
Глава 5
Чарли́
Ворочаясь с боку на бок большую часть ночи, я проснулась рано и решила, что больше спать не получится. Холодные простыни были моим ярким напоминанием о том, что я одна. За короткое время я привыкла просыпаться рядом с Ноксом, купаясь в тепле, исходящем от его твердого тела. Закрыв глаза, я представила, как часто его мускулистая рука обнимает меня за талию, когда наши тела сливаются воедино. Когда ночь сменялась утром, даже во сне его эрекция упиралась в мою спину, лучший будильник, который у меня когда-либо был.
Вздохнув в темноте комнаты Патрика, я сосредоточилась на том, что случилось с той сказкой. Я думала о том, что знала или думала, что знаю. Я сотни раз прокручивала в голове сцену прошлой ночи. И тут до меня дошло, что я не спросила Нокса, убил ли он свою жену. Я попросила его сказать, что он не виноват в ее смерти.
Что такой человек, как Нокс, считает ответственным? Что Пат имел в виду, говоря о нападении? Какое дело и какие показания семья Джослин имела против Нокса? Почему его еще не преследовали, если ее смерть наступила много лет назад?
Снова закружились вопросы.
Я вспомнила, как несколько недель назад Делорис сказала мне, что "ДеметрийИнтерпрайзис" – это "Амбрелла", имеющая несколько гнусных дочерних компаний. Ну, она не использовала это слово, но теперь, с запиской Брайса, оно казалось точным. Нокс сказал, что "ДеметрийИнтерпрайзис" инвестирует в "Измену". Это то, что Брайс подразумевал под проституцией?
Все еще лежа на кровати, я негодующе расправила плечи, мои босые ноги скользили по мягким простыням, и я задавалась вопросом, что почувствовал бы Брайс, если бы узнал, что всего лишь на короткое время я работала в "Измене". Если Пат прав, что Брайс нуждается во мне для прикрытия, возможно, я не самый лучший выбор.
Интересно, считал ли Патрик Милли Эшмор, мою лучшую школьную подругу, легкой добычей? Была ли она в списке, который он предоставил? Мысль о том, что она, девушка, называющая себя моей подругой, спит не только с моим парнем, но и с моим кузеном, сделала мне физически больно.
Я откинула одеяло. Ход моих мыслей пошел по нисходящей. Пора было высаживаться, пока она не разбилась. Заставив себя двигаться вперед, я решила начать свой день. Несмотря на весь ад, разверзшийся вокруг, сегодня утром у меня были занятия, а затем дискуссионная сессия. Из всего, что я собрала, дискуссия была бесценной.
Тридцать пять минут спустя, приняв душ и одевшись для занятий, я обдумывала свой завтрак