- 04.06.2019
-
Максим Филаретович Прохоров
Совершенно дикий случай, не в последнюю очередь из-за узколобости некоторых «специалистов». Честно говоря, тут целая цепочка событий.
Молодой мужчина, назовем его Максим, 32 года. В 2017 году обнаружил, что кисть опухла. Решил, что это после недавнего падения с велосипеда. Какое-то время ждал, что «само пройдет», потом все же обратился к травматологам, которые стали лечить ему тендиниты, тендовагиниты: воспаление сухожилий и синовиальных оболочек, в народе – «воспаление связок». Он их лечил в течение года, сменил несколько больниц.
Когда травматологи поняли, что ничего не помогает – заподозрили флегмону (обширное гнойное воспаление) кисти, сделали разрез, «почистили», перевязали. Лечение продолжилось, Максим делал перевязки – и сам, и в различных клиниках. И только во втором или третьем лечебном учреждении, наконец, додумались отдать фрагмент ткани на гистологию.
К сожалению, гистология проводилась в местном отделении морфологии, а больница была не онкологическая. Гистолог саркомы никогда в жизни не видел, может быть, в институте только, поэтому заключил, что это то ли гигрома, то ли хондробластома.
Врачи не постарались донести до пациента, что речь идет не о простом гнойном фурункуле, а о серьезной опухоли.
Максим, скорее всего, испугался, у него началась реакция отрицания. И вместо того, чтобы обратится к грамотному онкологу, он завис в этом отрицании. Ходил по другим врачам в поисках второго мнения (такого, которое бы его успокоило).
Целый год Максим лечил непонятно что, потому что ходил к травматологам – а они не часто сталкиваются с саркомой, вот и решили, что это очередной пациент с травмой. Про МРТ никто и не подумал.
|
|
Опухоль в это время перешла в стадию бурного роста. Но еще год, пока кисть не стала размером с баскетбольный мяч, Максим убеждал себя в том, что это просто воспаление.
Пока, наконец, не попал в «Медицину 24/7», где ему установили верный диагноз и сделали операцию.
Онколог Пётр Сергеевич Сергеев, который меня и пригласил – как раз специалист по саркомам, в том числе костным. К нему обратились родственники Максима со словами: «Вы знаете, здесь случай очень запущенный. И дело не в том, что есть опухоль, а в том, что Максим уже не совсем нормальный. Он не хочет верить, что это что-то страшное, придумал себе какую-то легенду».
С молодыми пациентами это часто случается – им очень сложно принять, что с их здоровьем может произойти что-то настолько плохое. Но опасность в том, что саркома – это злокачественная опухоль, которая часто встречается у молодых. Половина костных сарком и 20% сарком мягких тканей возникают до 35 лет.
И вот мы встретились в клинике. На этом снимке КТ можно увидеть, что кости кисти практически разрушены.
По показаниям Максиму требовалось провести экзартикуляцию плеча – то есть, убрать целиком руку вместе с лопаткой, оставить, по сути, только грудную стенку. На такую радикальную операцию Максим не согласился – он ведь считал, что это просто воспаление. Поэтому Петр Сергеевич провел ампутацию предплечья.
