Секция 2. Культура, образование и музейное дело
Е.И. Сазонова, г. Муром
Человек в мире чувств: дневник муромского мещанина
Александра Ивановича Гладкова. 1851-1865 гг.
В последнее время появляется все больше и больше работ, посвященных изучению внутреннего мира людей ушедших времен. И чем дальше от нас эпоха, тем интереснее знать, насколько изменился сам человек, его нравственные установки, представления о добре и зле, его отношения к самому себе и окружающим людям. Как пишет известный историк Ю.Л. Бессмертный «анализ частной жизни – один из важнейших путей осмысления прошлого и, соответственно, один из главных каналов нашего самопознания»[1]. Основными источниками для получения такого рода сведений являются материалы личного происхождения: письма, дневники, мемуары, различного рода записки, которые имеются в архивах, музеях, частных собраниях. Для выявления и изучения такого рода источников Муромский музей (совместно с Ковровским и Касимовским) в 2008 году начал масштабный проект «Эпистолярное наследие провинции». К настоящему времени готова электронная публикация материалов, раскрывающая частную жизнь горожан с 1830-х гг. до 1990-х гг. Материалы охватывают самые разные группы городского населения: купцов, мещан, рабочих, представителей интеллигенции, духовенства, советских служащих и рабочих. В их число входит и дневник муромского мещанина Александра Ивановича Гладкова, которому посвящено данное исследование.
К сожалению, подлинная рукопись А.И. Гладкова до недавнего времени находилась в частных руках и настоящая судьба ее неизвестна. В Муромском музее имеется лишь ксерокопированная постраничная копия этого документа [2]. Рукопись представляла собой конволют - сборник записей разного содержания: письма, квитанции, рецепты, приходно-расходные записки и собственно ежедневный дневник. До 1851 г. Александр Иванович дает «Краткий очерк моей жизни», который начинается с описания не безмятежного детства, а трудового отрочества. Вплоть до 1863 г. Александр Гладков подробно восстанавливает свою трудовую биографию (по-видимому, он пользовался какими-то своими более ранними своими записками, так как многочисленные жизненные детали, которые он называет, невозможно удержать в памяти). Собственно ежедневные дневниковые записи начинаются с 1 января 1863 г. и обрываются 14 ноября 1865 г. Но это не год кончины автора, который, к сожалению, пока установить не удалось. Дневник автор поделил на три раздела: «Жизнеописание» - о своей личной жизни, «Записи о погоде», «Явления в мире народа» - о городских событиях и о жителях города Мурома.
Записи Александра Гладкова уникальны не только потому, что их вел самый обычный горожанин. Они уникальны своей откровенностью, так как не предполагались для прочтения в будущем ни для детей, ни для внуков. Они уникальны тем, что записи вел не просто «маленький человек», а человек из тех, кого принято было называть «горьким пьяницей», человек, который осознавал свою беду и боролся с ней как мог, «всеми силами своей души». Александр Иванович описывает свою жизнь подробно, не украшая свои поступки. Постепенно мы узнаем, как из довольно сообразительного и смышленого молодого человека, который на заре своей трудовой деятельности обеспечивал материально не только родителей, но и сестер, братьев, получился заурядный семейный дебошир, потерявший работу, замучивший своим пьянством и себя, и жену, и близких родственников. Но при всем этом записи Александра Гладкова подкупают своей честностью, вызывают сочувствие и уважение к этому человеку.
Исследуя дневник А. Гладкова, мне было интересно сравнить его с личными записками близких по социальному статусу людей, проживающих в других провинциальных городах. С этой целью я привлекла работу историка А. И. Куприянова «Русский горожанин конца XVIII – первой половины XIX века» [3]. В ней А. И. Куприянов, используя дневниковые записи, пытался проанализировать мир эмоций представителей городского сословия: дмитровского первостатейного (впоследствии разорившегося) купца Ивана Алексеевича Толченова (1769–1812); мелкого торговца из Опочки Ивана Игнатьевича Лапина (1817–1836); недавно переехавшего в Москву купца третьей гильдии Петра Васильевича Медведева; мещанина из Осташкова Ивана Андреевича Нечкина (1850). А.И. Куприянов искал ответы у своих героев на волнующие его вопросы: определение своей роли в обществе (поиск идентификации), понимание счастья и семейных ценностей, отношение с близкими людьми и переживание горя. Попробуем рассмотреть и нашего героя относительно названных жизненных проблем и ситуаций.
Первая проблема – проблема идентификации: осознание своего места и роли в жизни. Что же в горожанине вызывало чувство собственного достоинства? Богатый дмитровский купец Толченов идентифицировал себя с «лучшим купечеством». Для него чувство собственного достоинства долгое время (до разорения) не являлось сколь-нибудь значимой проблемой. Затем потеря прежнего социального статуса больно ударила по его самолюбию. При этом он не обнаруживает своей особой вины перед женой и детьми. Лишь однажды он отметил, что «лишил себя и невинное семейство свое излишнюю роскошью и беспечностью…». Мещанина из Опочки Ивана Лапина практически «не волновала проблема социального статуса и престижа». В Опочке отношения между дворянами, купцами и мещанами были вполне дружескими и добрососедскими. Тем не менее, «выстраивая» свою идентичность, Лапин отделяет зажиточных горожан от простонародья, называя его в своем дневнике «чернью». Для купца Петра Васильевича Медведева сословность является важнейшей категорией социальной иерархии и общественного быта. Он определяет три «сословия»: низшее, среднее и высшее. Себя он относит к среднему сословию [4].
Оставшевский мещанин И.А. Нечкин и муромский мещанин А.И. Гладков близки друг другу по своему социальному статусу. Нечкин был приказчиком у богатых купцов, а Гладков – постоянно работал «на хозяев», занимая разные должности: от подносчика и сидельца в лавке до частного поверенного в торговых делах. Оба они были люди «подначальные», им было сложно поддерживать свое человеческое и гражданское достоинство. В записях Нечкина ощущается ущемление социальной гордости и самолюбия. Записи Александра Гладкова также полны «огорчениями», которые ему доставляли его работодатели. Кстати, это очень важно: именно неуважительное отношение хозяина толкнуло автора дневника к «началу пьянства». Этот поступок поломал всю его жизнь. Александр Гладков придает большое значение этому событию. Он пишет: «Но с 10 июля в моей жизни настал другой период. Это было отроду мне 39 лет, и с начала сорокового года я разрешил простое вино пить от большой обиды и даже напрасной, нанесенной мне комиссионером ростовским первой гильдии купцом Павлом Ивановым Кокуевым». Рядом надпись на полях: «10 июля 1854 года день начального моего пьянства и день памятный» [5]. К сожалению, в чем заключалась эта обида, автор не указывает. С этого момента Александр Гладков постоянно фиксирует все неприглядные поступки, вызванной «пагубной страстью». Он пытается выбраться из ситуации: занимается самообразованием, обращается к Богу. Но все его старания тщетны: «Не пил вина с 10-го июля 1859 года по 6 января 1860 года, 180 дней около 6 месяцев, а пил с 6 января по 15 февраля 40 дней, и пост вел, как не пил. Ныне опять пью и грешу » [6]; «По первое января 1862 года нахожусь без должности, а с 11 августа совершенно ничем не занимаюсь, кроме писанья, читанья, лежанья, спанья и случайного пьянства. Если где и приходит случай напиваться, то напивался до безумия. Если бы был случай напиться, то кажется бы, опился. Горе, лишение разума и рассудка. Сколько валялся на дорогах и сколько растерял картузов, а бесчестия и стыда. Не могу этого изменить, и за все эти проказы отдален от родных, и смотрят на меня как на моровую язву » [7].
Александр прекрасно понимал, что такое поведение опускает его все ниже и ниже по социальной лестнице. Тем не менее, он продолжал искать работу «в своем кругу» и досадовал, если его не принимали «за своего». Например, когда он хотел устроиться на службу к городскому голове А.В. Ермакову, был рассержен, узнав, что мещанин Усов «наговорил» о нем «с худой стороны». Он горестно замечает: «Хотя Ермаков принял незнатных (выделено мной) людей, но меня, как человека пьяного и оборванного – не принял. Итак, пьянство меня довело и поставило, чтоб хорошие люди мною пренебрегали, а худые и злые насмехались и учили » [8]. Очень характерная запись, описывающая всю гамму противоречивых чувств и самооценку, относится ко времени поиска Гладковым работы на Нижегородской ярмарке: «Еще пробывши в Нижнем, поджидая и присматривая для себя должности, но как видно застенчивость моя, нерадение и какая-то глупая гордость отвращала меня от малоценных и низких должностей (выделено мной). О! Глупая животная! Ты кто! Мещанин! Не более! Да к тому же пьяный, неученый, да к тому же не смелый, и не лишен дара доступчивости и красноречия! Так мне говорила моя совесть!» [9].
Второй вопрос, на который ищет ответ у своих героев А.И. Куприянов, поставлен следующим образом: «Как понимали и переживали счастье русские горожане «среднего сословия»?Так, например, для купца Медведева понятие счастья не связано с публичной деятельностью: «Немного бы мне надобно для земного моего счастья. Не было бы крайней нужды, простой стол, комната, книги, приятель или друг. Но о женщине любимой и женщине любящей я и мечтать не смею » [10]. В дневнике Лапина формула «имел счастье» употребляется для описания христианских чувств, а также все чувства концентрируются вокруг интимных переживаний, связанных с объектом его любви. В дневниках Толченова и Нечкина нет суждений по данному вопросу.
В записках нашего героя Александра Гладкова всего лишь два раза употребляется слово «Счастлив». Это приписки на полях за 1852 и 1853 годы. В это время Гладков работал на пивоваренных заводах и не простым смотрителем: под его надзором находились все водочные специи. Любовь к составлению рецептов разнообразных напитков сохранилась у Гладкова на всю жизнь. Рецепты пива и «очищения спиртов» встречаются среди его ежедневных записей. Может быть, в Гладкове погиб талантливый химик? Во всяком случае, к тихой семейной гавани, он не стремился. Счастье у него ассоциировалось с творческими поисками.
Следующий вопрос: «Какое место в системе жизненных ценностей русских горожан занимала семья»? Например, для мещанина Нечкина семейное положение имело очень важное значение. Холостая жизнь видится ему социальной аномалией, которая до добра не доводит. Разлука мужа и жены, даже кратковременная, воспринималась им как тяжелое испытание [11]. С огромным чувством радости и облегчения пишет он о возвращении в десять часов вечера с богомолья жены и детей! Купец И. А. Толченов также всегда отмечал количество дней, проводимых «в разлуке» со своей супругой. Хотя по записям не чувствуется эмоциональных переживаний, вызванных временным расставанием. Известно, что Толченов женился «по сговору родителей». До свадьбы он ни разу не видел своей невесты. Купец П. В. Медведев был постоянно угнетен семейным неблагополучием. Он даже писал: «Ежели не суждено мне наслаждаться семейным счастьем…, то может быть с посохом странника, я найду покой сердечный и утешительную страну для моей горькой жизни » [12]. Иван Лапин неодобрительно отзывается о браках без взаимной склонности, осуждает родителей, принуждающих детей вступать в брак.
Непростые отношения со своей супругой сложились у Александра Гладкова. С одной стороны – постоянные семейные скандалы (до драки) из-за пьянства, с другой – интимные ласки и примирения, которые следовали после ссор. Автор, не стесняясь, довольно часто отмечает это в своих записях: «Согрешил на постели (или в бане) с женой». Описание семейных скандалов следуют непрерывной чередой. «Напившись очень пьян, ругал всячески жену. Потом в третьем часу по полудни, при входе брата во двор, выбил топором из одной рамы стеклы. За это брат с дворником меня связали, и я был связан с час, и валялся во дворе. Потом, в пятом часу, я ругал жену, замахивался ножом и кричал „Сожгу дом”. Жена меня ударила палкой, и лицо прошибла палкой до крови, очень больно »[13].
Несмотря на такие разные эмоциональные оценки семейных отношений, семья в купеческо-мещанской среде занимала исключительное место в системе жизненных ценностей. До нас дошли многочисленные записи горожан о рождении, смерти и венчании своих родственников. Само наличие и организация такого рода записей свидетельствует о важности родственных семейных уз. Александр Гладков приводит подробные сведения о рождении, кончине и браке членов своей семьи. В графе «Рождения» указывается не только год, день, но и точное время; указывается не только место крещения, кто крестил, кто были крестными родителями, но и где находился он сам в момент рождения очередного ребенка. Такие же подробности имеются и в графе «Смерть»: указывается точное время смерти, место смерти и место захоронения. В графе «Соединения браком» указываются подробности этого события. Например, про свое венчание Александр Гладков отмечает: «Венчаны в Муроме в церкви Иоанна Предтечи священником Афанасием. Взята из дому муромского 3 гильдии купца Ермолая Григорьевича Тагунова. Свадьбу пировали в Троицкой улице в доме моего отца » [14].
У Александра Гладкова и его супруги было тринадцать детей, из них только четверо дожили до взрослого возраста. Записи показывают, что Александр следил за успехами своих сыновей и старался дать им соответствующую, по его представлению, «хорошую» профессию. Например, с гордостью отмечает: «В этом году первый раз поступил сын Павел в услужение к муромскому купцу Василию Ивановичу Серпуховитину с 23 апреля в год за 6 рублей серебром, в бакалейную лавку » [15]. Далее он отмечает деловой рост сына: «Поступил Павел в услужение к шурьям Тагуновым, в хлебную лавку, жалование обещано Левонтием Ермолаевичем в год 50 рублей серебром, а более оклад зависит от расположения хозяев и от его занятия и знания дела » [16]. С досадой пишет о младших сыновьях: «Детей отпустили из училища, выдали аттестации, хоша и хороши. Выпустили Ивана за 1-й класс без награды, а Константина за 3-й класс, за окончание учений, не выдали свидетельства (будто мал ростом и молод) » [17]. С нежностью пишет о первых шагах дочки: «Дочь Павла стала по себе переступать, и тем начала привыкать к хотьбе, стала ходить через три года три месяца и три дня » [18].
Как горожане проявляли свой гнев по отношению к близким? Справедливо ли утверждение, что для русских купеческо-мещанских семей характерно насилие? Рассматриваемые источники не дают однозначного ответа. Толченов в своем дневнике не только не упоминает о семейных конфликтах, но и вообще о ситуациях, которые вызвали бы у него гнев. Мещанин Нечкин не считал возможным оказывать физическое воздействие на жену, а по отношению к одиннадцатилетнему сыну считал такие меры справедливыми и оправданными. Безответственное поведение мальчика вызывало у отца приступы ярости [19]. Купец Медведев нередко бранился с матерью, сестрой, племянниками и женой. Он мог толкнуть и ударить жену, а то и избить ее. Однако после таких ссор он впадал в глубокую тоску [20].
Мещанин Александр Гладков редко находился в благодушном настроении. Ему всегда казалось, что все родственники его унижают. Он описывает конфликтные ситуации с братом Владимиром, сестрой Пелагеей, и братьями жены – шурьями Тагуновыми. Ситуация с пьянством завела его в такую ситуацию, что он и его семья были вынуждены жить «на тагуновские» деньги. Эта безысходность вызывала раздражение и гнев Гладкова. Очень часто он за общими застольями «в глаза высказывал недостатки нравственности» своих родственников и корил их за богатство: «Богатство! Как ты забываешь и гонишь бедность!» [21] Когда Александр Гладков был успешным молодым человеком, он, как видно из писем, оказывал посильную материальную помощь и родителям, и брату Владимиру. Поэтому особый гнев вызывали у него, как он считал, несправедливые поступки брата, его укоры. Но после безобразных дебошей Гладков считал себя виноватым. Однажды после очередной ссоры Александр собирался в долгую поездку, и с волнением ждал, зайдет ли к нему брат попрощаться: «Но он не зашел, а отправился в питейный дом, даже со мной не повидавшись. Хотя мне было и прискорбно…, я зашел к нему в питейный дом проститься. При прощании он мне поклонился в ноги, но я не допустил его до земли… » [22] Из этой фразы видно, что братья Гладковы, несмотря на взаимные упреки, все-таки относились друг к другу с любовью и прощали обиды.
Как переживалось горе, каковы были проявления этого чувства?О переживании горя, по замечанию А. И. Куприянова, яснее всего говорит восприятие смерти близких людей [23]. Дмитровский купец Толченов сильно переживал смерть отца, записав: «Вечер сей чувствовал я превеликую тоску. 18-го горестный день из всех, бывших в жизни моей… » [24] Александр Гладков также тяжело воспринял смерть своего отца: «Судьба вела меня в Муром… еще видеться с родителем в последний раз, который помер 25 сентября, а хоронили 27 сентября. И за это чувствительно благодарю милосердие Господне, что Господь привел родителя похоронить и последний раз видеть » [25]. О неутешном горе говорит строчка в письме отца Александра Гладкова, в котором он сообщает о смерти матери: «Ваша сердобольная мамынька, Прасковья Яковлевна, преставилась от сего временного жития к вечному июня 21 числа от жестокой заразившей болезни в городе нашем, так что за две недели померло более двухсот человек». На полях приписка: «Получив сие письмо, побереги подальше, не теряй, оно писано со слезами …» [26] Отметим, что сильные чувства вызывала смерть взрослых и детей, с которыми была эмоциональная привязанность. Смерть же собственных детей, умерших в младенческом возрасте, Толченов, как впрочем, и Александр Гладков, воспринимал спокойно. Такое же ровное отношение к смерти своего только что рожденного сына встречаем и у И.А. Нечкина. Он даже считает, что роды прошли благополучно, так как роженица осталась жива [27]. Смерть младенцев в то время была настолько частой, что не воспринималась трагедией. Жили по пословице: «Бог дал, Бог взял». При обширном родственном клане каждый месяц у кого-нибудь появлялись дети и умирали старики. Жизнь и смерть ходили рядом. У Гладкова в дневнике есть такая запись, что 30 октября 1862 года «в один день пришлось пировать свадьбу, рождение и похороны » [28].
Дневник муромского мещанина Александра Гладкова, как и дневниковые записи вышеназванных горожан, говорят о яркой эмоциональной внутренней жизни. Дневник Гладкова самый откровенный, написан практически без использования употребляемых в то время штампов, которые более всего встречаются в дневнике Толченова. Это свидетельствует не только о внутренней свободе конкретной личности Александра Гладкова, но и о росте индивидуализма в среде русских горожан середины XIX столетия. Между записями Толченова и Гладкова (а также Нечкина и Медведева) почти пятьдесят лет разницы. Появилось поколение, способное выражать свои эмоциональные переживания по волнующим их вопросам и жизненным ситуациям. Думается, что выявление и изучения такого рода документов приблизят к нам человека и, может быть, изменят наши стереотипные представления о людях, живших много лет назад. Кроме того, важно отметить, что Александр Гладков относится к так называемым личностям девиантного поведения, под которым принято понимать культурно осуждаемые отклонения, связанные с нарушением социальных и нравственных норм в виде преступности, алкоголизма, проституции, суицида. В настоящее время изучение маргинальных слоев населения занимает важное место в городской антропологии. В зарубежной историографии накоплен весьма значительный опыт подобного рода исследований. В отечественной исторической науке можно отметить работы А.Б. Каменского [29], Н.Б. Лебиной и М.В. Шкаровского [30], И. Герасимова [31], в которых рассматривается довольно широкий аспект вопросов, связанных с поведенческими характеристиками представителей городских низов. Думается, что дневник Александра Гладкова в этом плане является идеальным источником для изучения психологии бытового пьянства.
Примечания: Бессмертный Ю.Л. Идеи и подходы. Проблема //Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. М., 2000. С. 8. 2 Дневник муромского мещанина Александра Ивановича Гладкова. 1851-1865. МИХМ. НВ – 19046. 3 Куприянов А. И. Русский горожанин конца XVIII – первой половины XIX века (по материалам дневников) //Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. М., 2000. С.120-149. 4 Там же. С. 122-139. 5 Дневник муромского мещанина… Л. 113. 6 Там же. Л. 208. 7 Там же. Л. 212об. 8 Там же. Л. 220. 9 Там же. Л. 227об. 10 Цит. по: Куприянов А. И. Русский горожанин… С. 134. 11 Там же. С. 135. 12 Там же. С. 136. 13 Дневник муромского мещанина… Л. 282. 14 Там же. Л. 96-97. 15 Там же. Л. 205. 16 Там же. Л. 224. 17 Там же. Л. 257об. 18 Там же. Л. 283об. 19 Куприянов А.И. Указ. соч. С. 138. 20 Там же. С. 139. 21 Дневник муромского мещанина… Л. 223об. 22 Там же. Л. 226. 23 Куприянов А. И. Указ. соч. С. 140. 24 Там же. 25 Дневник муромского мещанина… Л.211. 26 Там же. Л. 98. В 1848 году в России от холеры умерло 690 тысяч человек. 27 Куприянов А. И. Указ. соч. С. 143. 28 Дневник муромского мещанина… Л. 180. 29 Каменский А. Б. Городские хулиганы в России в XVIII века //Россия ХХI. 2002. №1. С. 237-139; он же. Девиантное поведение в русском городе XVIII в. //Одиссей. Человек в истории. 2005. М., 2005. С. 367-392. 30 Лебина Н. Б., Шкаровский М. В. Проституция в Петербурге. М., 1994. 31 Герасимов И. «Мы убиваем только своих»: преступность как маркер межэтнических границ в Одессе начала ХХ века (1907-1917 гг.) //Ab Imperio. - 2003. № 1. С. 209-260.
[1] Идеи и подходы. Проблема // Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. - М., 2000. - С. 8.
[2] Дневник мещанина Александра Ивановича Гладкова. 1851-1865. Муромский историко-художественный музей. НВ – 19046.
[3] Куприянов А. И. Русский горожанин конца XVIII – первой половины XIX века (по материалам дневников) // Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. - М., 2000. - С.120-149.
[4] Там же. С. 122-139.
[5]
[6]
[7] Там же. - Л. 212об.
[8]
[9]
[10] Цитируется по: Куприянов А. И. Русский горожанин… - С. 134.
[11] Там же. - С. 135.
[12] Там же. – С. 136.
[13] Дневник мещанина… - Л. 282.
[14] Там же. - Л. 96-97.
[15] Там же. - Л. 205.
[16] Там же. - Л. 224.
[17] Там же. - Л. 257об.
[18] Там же. - Л. 283 об.
[19] Куприянов А. И. Указанное соч. - С. 138.
[20] Там же. - С. 139.
[21] Дневник мещанина… - Л. 223об.
[22] Там же. - Л. 226.
[23] Куприянов А. И. Указанное соч. - С. 140.
[24] Там же.
[25] Дневник мещанина… - Л.211.
[26] Там же. - Л. 98. В 1848 году в России от холеры умерло 690 тысяч человек.
[27] Куприянов А. И. Указанное соч. - С. 143.
[28] Дневник мещанина… - Л. 180.
[29] Каменский А. Б. Городские хулиганы в России в XVIII века // Россия 2002. - № 1. - С. 237-139; он же. Поведение в русском городе XVIII // Одиссей. Человек в истории. 2005. - М., 2005. - С. 367-392.
[30] Проституция в Петербурге. - М.,1994.
[31] Герасимов И. «Мы убиваем только своих»: преступность как маркер межэтнических границ в Одессе начала ХХ века (1907-1917 гг.) // 2003. - № 1. - С. 209-260.