Как я уже здесь писал, термин «добросовестный» (а равно и его антоним «недобросовестный») в российском гражданском праве имеет несколько существенно отличающихся значений.
Приведу несколько перефразированное резюме предыдущей заметки.
В России существует как минимум четыре отличающихся понятия добросовестности. Одно из них не определено и, кажется, не имеет аналогов в зарубежных правопорядках. Три других имеют параллели в зарубежном, в том числе немецком праве, но там для них используются три разных термина. Обозначим эти четыре понятия как добросовестность № 0, № 1, № 2 и № 3.
1. Не определенное законом общее понятие добросовестности, применяемое ко всем участникам всех гражданско-правовых отношений (п.п. 3-4 ст. 1 ГК). Правовые последствия невыполнения требования о добросовестности (в этом смысле) также не определены. (Если не считать таким определением довольно туманный тезис о том, что «никто не может извлекать преимущества из своего недобросовестного поведения».) По-видимому, это понятие мыслится как включающее в качестве частных случаев три последующие концепции.
2. Объективный стандарт добросовестности: учет интересов контрагента, взаимное содействие в исполнении обязательства, обмен информацией. Этот стандарт применяется только к сторонам обязательств, в том числе к стороне договора (п. 3 ст. 307 ГК). Объективный стандарт основан на обычаях оборота (ст. 309 ГК). Санкции за отклонение от стандарта законом в общем виде не определены, но как минимум включают взыскание убытков (см., например, ст. 434.1ГК).
3. Стандарт, применяемый для идентификации злоупотребления правом (то есть «заведомо недобросовестного» осуществления гражданских прав) (п. 1 ст. 10 ГК). Предположительно совпадает со стандартом противоречия «основам правопорядка и нравственности», применяющимся для идентификации «антисоциальных» сделок (ст. 169 ГК). Злоупотребление правом может повлечь отказ в защите права, признание сделки недействительной, взыскание убытков.
4. Субъективный стандарт (который скорее можно было бы назвать «субъективно-объективным»): «не знал и не мог знать». Этот стандарт применяется для идентификации «добросовестного приобретателя» (ст. 302 ГК) и в некоторых других похожих ситуациях. Отклонение от этого стандарта само по себе не является правонарушением, но может повлечь негативные последствия для приобретателя. Такие последствия наступают при его фактическом знании о пороке сделки на стороне контрагента либо при невыявлении существующего порока в результате нарушении общепринятого стандарта осмотрительности.
***
Относительно недавнее введение в ГК понятия «добросовестности № 0», можно предположить, было вызвано желанием объединить понятия «добросовестности № 1» (объективная добросовестность в обязательственном праве; зафиксирована в ГК еще позже), «добросовестности № 2» (антитеза «антисоциального» поведения) и «добросовестности № 3» (субъективная добросовестность в вещном праве).
Желание кажется естественным, поскольку во всех трех случаях в российском законе используется тот же термин «добросовестность» (или «недобросовестность»). Однако термины совпадают лишь в русском переводе. В немецком оригинале термины разные. Отличаются друг от друга и англоязычные аналоги немецких терминов.
Добросовестность № 1 (объективный стандарт из обязательственного права) в немецком праве обозначается составным выражением «nach Treu und Glauben». При заимствовании в американское право это понятие получило составное же обозначение «good faith and fair dealing», и под тем же англоязычным обозначением оно вошло в DCFR.
Добросовестность № 2 (антоним «злоупотребления правом» и «антисоциальности») в немецком праве известна как соответствие «добрым нравам» (gute Sitten). В англо-американском праве это «публичный порядок» (public policy). Причинение вреда вопреки «добрым нравам» не допускается. Сделки, противоречащие «добрым нравам» или «публичному порядку» (соответственно), правом не защищаются.
Добросовестность № 3 (субъективный стандарт из вещного права) в немецком праве обозначается выражением «Erwerber in gutem Glauben». В англо-американском праве это «purchaser in good faith» или «bona fide purchaser». (Частичное совпадение составного термина, конечно, не означает, что стандарт совпадает с добросовестностью № 1).
***
Но и это еще не все. Слово «добросовестность» встречается в ГК еще в одном значении, которое я буду называть «добросовестностью № 4».
Эта концепция, относящаяся к корпоративному праву, была позаимствована авторами ГК не из немецкого, а из англо-американского права. Содержание понятия отличается от всех перечисленных выше «добросовестностей». Однако во всем великом и могучем русском языке авторы ГК опять не нашли иного слова для выражения своей мысли, кроме все той же «добросовестности»...
Обратим внимание на следующую норму ГК.