Это кульминация всего действия, т. к. во-первых, Бородинское сражение было поворотным моментом, после которого французское наступление захлебнулось; во-вторых, это точка пересечения судеб всех героев.
Желая доказать, что Бородинское сражение было только нравственной победой русских, Толстой вводит в роман план сражения. Большинство сцен до и во время боя показано глазами Пьера Безухова, т. к. Пьер, ничего не понимающий в военном деле, воспринимает войну с психологической точки зрения и может наблюдать за настроением участников, а оно-то, по Толстому, и является причиной победы. Сцены, рисующие настроение русских накануне боя: встреча Пьера под Можайском с обозом раненых и мужиками — ополченцами (гл. 20); разговор Пьера с Б. Друбецким, Кутузовым, Долоховым (гл. 22); настроение князя Андрея, Тимохина и их солдат (гл.24-25). Эти главы объясняют справедливость войны против захватчиков и показывают единство настроения людей. Все говорит о необходимости победы при Бородине, об уверенности в ней: «...Одно слово — Москва», «Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение» (ч.II, гл.25).
Князь Андрей высказывает главную для понимания войны мысль: речь идет не об абстрактном жизненном пространстве, а о той земле, в которой лежат наши предки, за эту землю идут в бой солдаты.
И в этих условиях нельзя ни «себя жалеть», ни «великодушничать» с врагом. «Я бы не брал пленных... Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить».
Князь Андрей, когда-то осуждавший ужасы войны, сейчас призывает к жестокой расправе над врагом. «Война так война, а не игрушка», такая война, чтобы после нее никто не захотел ее повторения.
Война должна идти не по правилам фехтовального искусства, скажет далее Толстой (т. IV, ч. III, гл. 1). Толстой признает и оправдывает оборонительную и освободительную войну, войну за жизнь отцов и детей.
Война — это «самое гадкое дело в жизни». (т. III, ч. III, гл.25), завершает автор устами князя Андрея. «Но когда тебя хотят убить, лишить свободы, тебя и твою землю, тогда бери дубину и рази врага».
Настроение французского лагеря (гл. 26-29).
Единство и воодушевление здесь кажущееся, непрочное, потому что основано на личных и мелких, корыстных целях. «Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l’empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве» (т.III, ч. III гл.28).
Для самого Наполеона будущее сражение — большая игра, которую непременно надо выиграть, и для этого он должен правильно расставить шахматы — войска.
Пейзажи играют значительную роль в описании сражения (т. III, ч. II гл.30-39): утреннее солнце, только что брызнувшее из-за тучи и рассеивающего тумана, смешанного с дымками выстрелов; солнце, застланное дымом и стоящее еще высоко — в середине сражения; солнце бьет «косыми лучами в лицо Наполеона»; в конце сражения тучи закрыли солнце, стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных и изнуренных людей, «как будто он говорил: «Довольно, люди. Перестаньте.... Опомнитесь. Что вы делаете? На поле «стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови». Так образ солнца сопровождает дымы и выстрелы, и этот единый зрительно-слуховой образ знаменует этапы боя.
Батарея Раевского (гл. 31-32). Солдаты и офицеры батареи выполняют свой долг; все время все заняты: подносят снаряды, заряжают орудия, делают это с щегольством; все время все оживлены, все шутят: над Пьером, над собой, над гранатой. И это не легковесность, а проявление стойкости, выносливости.
И Пьер, наблюдавший за ними, тоже захотел стать участником боя и предложил свои услуги в качестве подносчика снарядов. «Солдатом быть, просто солдатом...» — думает Пьер потом. Научиться «сопрягать свою жизнь с их жизнью. Мучаясь от того, что кровавость битвы испугала его, Пьер опять мыслью обращается к солдатам. «А они... они все время до конца были тверды, спокойны... Они не говорят, но делают». «Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека?» (т. III, ч. III, гл. 9)
Поведение Наполеона и Кутузова в битве (гл. 33-35)
Один из них, руководя, как ему кажется, сражением, отдает массу приказов, разумных самих по себе, но таких, «которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы» (гл. 35), т. к. менялась обстановка, и приказ становился неверным. Стройные массы французских войск возвращались с поля боя «расстроенными, испуганными толпами», и Наполеон чувствовал, что страшный размах его руки падает бессильно. А Кутузов следит только за духом войска и руководит им, насколько может. Он отдает лишь те приказы, которые могут поддержать или усилить стойкость войска: приказывает оповестить войска о пленении Мюрата, о завтрашнем наступлении и т. д.