Интересная история про возвращение России её флага. Любопытное свидетельство относительно недавних событий, ставших уже историей... Как же быстро время пролетело!
Оригинал взят у 
beloedelo_spb в Ростислав Евдокимов-Вогак «Новый старый русский флаг»
Помещаем эту статью в память о ее авторе – Ростиславе Борисовиче Евдокимове, трагически погибшем 3 дня назад.
Вечная память человеку, вернувшему нашей стране забытый флаг…
Ростислав Евдокимов-Вогак
«Новый старый русский флаг»
В самом конце сентября 1988 г. в тогдашнем Ленинграде случилось небывалое. Власти дали официальное разрешение на проведение неофициального митинга. То есть, таким образом как бы уже и официального, но без официального пригляда, хотя пригляд неофициальный, разумеется, гарантировался. Короче, они запутались и здорово влипли. Действовать нам надо было срочно. Ведь такое разрешение было получено впервые – по крайней мере в Питере, если не вообще в стране.
Самовольные собрания с мегафонами и горячими речами, как совсем стихийные, так и организованные (порой демократами, иногда «Памятью», а то и чекистами), проходили уже давно – у Казанского собора, у первого здания ПетроЧК на Гороховой, дом 2, но чаще всего в Михайловском саду на берегу Мойки у ступеней чрезвычайно удобного для использования в качестве трибуны павильона. Поодаль стояли «воронки» и «скорые», по периметру щерились псы на коротких поводках, а в толпе шныряли милиционеры и легко узнаваемые люди в штатском. Бодрящий холодок опасности приятно возбуждал и добавлял значимости происходившему. Но далеко не каждый готов был рисковать, чтобы получить такого рода порцию адреналина. Обычно собиралось не больше двух-трех сотен человек. Совсем другое дело, когда есть разрешение! Тут уже можно было ожидать, что счет пойдет на тысячи.
Митинг был назначен на 10 часов утра 7 октября на стадионе «Локомотив», что во дворах в самом конце улицы Марата, одной из центральных в городе. Времени оставалось в обрез – около недели. По такому случаю несколько активистов разных демократических организаций собрались на квартире автора этих строк, удачно расположенной в самом центре города. Надо было обсудить программу митинга, а самое главное – придумать какую-нибудь «изюминку», чтобы акция стала настоящим событием в жизни Петербурга.
Помимо меня присутствовали моя будущая жена Людмила Бершацкая и живущий неподалеку мой подельник Вячеслав Долинин – оба как члены НТС, Михаил Дудченко от Демократического Союза, будущий многолетний депутат Госдумы Юлий Рыбаков, представлявший тогда Товарищество не зависимых художников, и Владимир Погосян, активист армянского землячества родом из Нагорного Карабаха.
Обсудить примерные темы выступлений и подготовить список заранее согласованных ораторов было делом нетрудным, хотя и отняло не так уж мало времени. Еще легче было договориться о делегировании каждой из организаций-участников добровольцев с повязками для обеспечения порядка. Но вот придумать какую-то особинку не удавалось долго. И тут мне пришла в голову простая мысль. В самом деле, чем были особенно притягательны для тысяч и десятков тысяч людей, для телевизионщиков и прочих корреспондентов многочисленные на тот момент собрания, шествия, демонстрации во всех республиках тогдашнего Советского Союза? Неужели речами? Да полноте! Общий смысл говорившегося хоть в Латвии, хоть в Грузии, в Молдавии или в Киргизии был везде примерно одинаков, и написать за неделю до события отчет о выступлениях не составило бы труда даже для старшеклассника со средней успеваемостью: демократия, свобода, независимость, КГБ, коммунисты, репрессии, преступления режима, ЫМПЭРИЯ!!! (именно так, через Ыи с тремя восклицательными знаками), Запад нам поможет, всё зло от русских…
Чем-то по-настоящему ярким, волновавшим, возбуждавшим и сразу отличавшим эстонца от армянина, украинца от казаха были не слова, а символика, атрибутика: плакаты, значки, зачастую национальная одежда и музыка и флаги, флаги, флаги! Свои национальные флаги почти мгновенно появились даже у среднеазиатских республик, ранее такой экзотикой не обремененных. Символика флагов появлялась в те годы даже во многих автономиях – от Чечни до самопровозглашенных Лезгистана или Гагаузии.
– Давайте поднимем на флагштоке русский флаг! – предложил я.
И тут выяснилось, что никто (!) из собравшихся не знает, каким этот флаг должен быть.
– То есть, как – какой? Бело-сине-красный, конечно!
– Ты уверен? – это, кажется, спросил Юлик.
– Ну, конечно, уверен! Да подождите. У меня же книжка есть. «Флаги стран мира». Там в приложении помещены знамена и вымпелы некоторых организаций, вроде ООН, непризнанных территорий (Палестина и др.) и исторические. В том числе – и Российской Империи. Причем цветные.
Книга собравшихся убедила. Но тут возникла новая сложность.
– А откуда мы это знамя возьмем? – засомневался Дудченко.
– Я мог бы, конечно, раскрасить какую-нибудь простыню, – вспомнил о своих живописных талантах Юл, – но, боюсь, это будет выглядеть не совсем так, как надо. А шить я не умею.
– Зато я умею, – подала голос до сих пор отмалчивавшаяся Мила.
– Пожалуй, раз так, я спрошу свою жену, – подхватил Миша Дудченко. Его жена, Марина Макаревич, была едва ли не более активной дээсовкой, чем он сам. – Надеюсь, она тоже что-нибудь сошьет, если ткань найдет.
Оговорка эта оказалась пророческой. В стране, где периодически исчезали то сигареты, то туалетная бумага, отыскать в магазинах ткани нужных цветов оказалось невозможно. В продаже был только красный ситец – видимо, для пионерских галстуков и черный – не спрашивайте, для чего… Проявив чудеса самопожертвования, Мила Бершацкая достала из бабушкиного сундука роскошный отрез белого шелка, а в одном магазине ей удалось разыскать остаток сатина глубокого синего колера. Но продавать его не хотели! «Для чего Вам столько?» – допытывалась продавщица, привыкшая, что при советском режиме она может (и даже, наверно, должна) задавать подобные вопросы. «Для праздника в детском саду», – пришлось соврать Миле. «Аа… ну, тогда ладно…», – осчастливила нас стерва.
Марине Макаревич повезло меньше. Красный ситец купила и она. Но в качестве белой составляющей ей пришлось использовать простыню, а третий отрез и вовсе, вместо синего, оказался голубым – из старых запасов. Забавно, но в этом разнобое тоже оказался пророческий смысл. Но о нем немного позже. Пока же надо вернуться в небольшую комнату в моей квартире.
– Друзья! Всё это очень хорошо, – как старый перестраховщик, почувствовал я неладное, – но как бы не получилось так, что нас обвинят в шовинизме, империализме, национализме и черт-те в чем еще…
– Но почему? Если все свои флаги вывешивают, почему нам нельзя?
– Потому что мы не все. Потому что из всех националов здесь сидит только армянин, и это, между прочим, неспроста.
– Ну, я все-таки украинец, – буркнул Миша.
– Н-да? И много ты можешь сказать на мове?
– Да проще по-польски…
– Вот то-то и оно…
– Так давайте я принесу армянский флаг, – вдруг предложил Погосян.
– Вай! Володя! Так я же к тому и клоню! Если будут разные флаги, кто нас в чем обвинит? А ты сможешь?
– Не знаю, это жену надо спросить. Тем более что она у меня русская. Вот пусть и старается.
На следующий же день мы обзвонили представителей всех землячеств, с кем у нас были контакты и кого сумели застать. И вот что интересно: армянам не удалось найти ткани специфического абрикосового оттенка, а грузинам – красно-коричневого. Но они были явно искренни в своих попытках, и никаких антирусских проявлений у них заметно не было. Грузины даже пытались переслать свой флаг самолетом, но не успели. А вот латыши и литовцы заявили, что прежде чем решиться на такой шаг, они должны запросить согласия в центральных органах своих национальных движений. А эти последние самым недвусмысленным образом ОТКАЗАЛИ им в предложении вывесить их священные флаги рядом с поганым русским! Возможно, так поступили бы и эстонцы, но, вопервых, с ними у нас в Питере были слишком давние и глубокие связи, а во-вторых, от их имени делом занялся молодой парень, не сообразивший, что надо спрашивать разрешения у «старших товарищей». Впоследствии некоторые эстонцы уверяли меня, будто парень этот оказался провокатором и стукачом, но у меня доказательств этому нет. Более того, есть, зато, подозрение, что основной причиной обвинений против него как раз и послужило то, что на стадионе русский флаг всё же оказался не одинок. Так что его имени я, пожалуй, и сейчас раскрывать не стану.
Помню, когда мы с Милой шли от меня к метро, а потом от другой станции метро – к стадиону, нас останавливали раз двадцать: «Что это за флаг вы несете?» Каждому надо было объяснить, а заодно и пригласить на митинг. Некоторые откликались, и на стадион мы вошли хоть и с опозданием минут на 10, но зато стихийно возникшей небольшой собственной колонной. Один из двух российских флагов был поднят на флагшток вместе с эстонским, другой развернут в качестве задника за сценой. Митинг длился часа четыре, если не дольше. Слово получили и эстонцы, и представители всех тех диаспор, которые не смогли или не пожелали придти со своей символикой. Только слабые ведут себя, как обиженные дети. Сильные народы сильны до тех пор, пока умеют прощать глупые шалости своим не доросшим до взрослого состояния соседям…
Через несколько месяцев маленькие бело-сине-красные флажки появились на столах у Юла Рыбакова и некоторых других депутатов тогдашнего питерского «джинсового горсовета». Еще примерно через полгода – у депутатов московского горсовета, а после первых относительно демократических выборов – и у депутатов общероссийских. После событий 1991 г., гигантское бело-сине-красное полотнище было пронесено по улицам Москвы, и совсем немного спустя старый добрый триколор был утвержден государственным флагом Российской Федерации. Но с одной маленькой поправкой. Цвет средней полосы знамени объявили не синим, а «лазоревым». Разумеется, в подражание Временному правительству, которое не только опоганило флаг, но и отняло у орла державу, скипетр и короны, поместив зато на денежные знаки, между прочим, свастику. Ельцинское правительство объявило о правопреемстве РФ от Российской Империи и СССР одновременно. Но ведь это то же самое, как если бы кто-то сказанул, будто папа у него – Адольф Гитлер, а мама – Голда Меир, причем обоих родителей он нежно любит… Вполне очевидно, что эта, якобы мелкая деталь с изменением цвета с исчерпывающей точностью указывает на истинные идейные корни наших нынешних властей. Они стесняются об этом говорить в открытую, но в действительности отец им – Керенский, а мать… А мать, наверно, Антанта.
Поднятое на стадионе «Локомотив» 7 октября 1988 г. полотнище потом взял член петербургской группы НТС Кирилл Александров для скаутского лагеря на Карельском перешейке. Так то знамя у скаутов и осталось – они перед ним приносят присягу.
Когда проводился сбор подписей за референдум о частной собственности на землю, питерская группа НТС открыла пикет на Невском у Казанского собора, собравший, кстати, больше подписей, чем сами инициаторы акции из «Яблока», наградившие нас за это 20-ю подписками на «Московские новости». Наши союзники из Демсоюза дали тогда для этого пикета свой флаг. Один якобы патриот, некто Бондарик, с бандой своих отморозков пытался устроить провокацию, но наших людей на пикете было не так уж мало и они вовсе не были какими-то хлюпиками. Тогда Бондарик поджег русское знамя зажигалкой, и оно загорелось. Мимо проходила какая-то японка, как все японские туристы – с фотоаппаратом. Она сняла горевшее полотнище и взяла какие-то наши агитационные материалы, где был мой адрес. А несколько месяцев спустя прислала мне письмо со снимком и запиской примерно следующего содержания: «Я не очень хорошо поняла, что там у вас происходит и для чего стоял ваш пикет, но если национальное знамя поджигают бандиты, значит, оно действительно нужно людям». Возвращать обгоревший флаг дээсовцам было неудобно, и он до сих пор стоит у меня дома.
Источник: журнал «Посев», № 12, 2008 г.