Последние шестнадцать дней пребывания Романовых в Ипатьевском доме начались серым, хмурым утром. Понедельник, пришедшийся на первое число июля 1918 г., выдался в Екатеринбурге теплым, но мрачным, словно зловещее предвестие двух заключительных недель этой драмы.
Из-за комендантского часа, введенного в городе большевиками, широкие улице были пустынны, если не считать отдельные группы солдат.
В полночь в Ипатьевском доме, окутанном густой тенью, воцарилась полная тишина; мрак ночи прорезали лишь полосы золотистого света, пробивавшиеся из двух узких окон комендантской. Там Юровский, заметно нервничая, ждал прибытия грузовика, который должен был увезти трупы жертв намеченного расстрела.
Ранее тем же вечером подготовили все необходимое для исполнения казни. Несмотря на кажущуюся основательность подготовки убийства, Юровский не имел практического опыта проведения подобных операций, и ему было даже не с кем посоветоваться о том, как лучше осуществить намеченное.
Существовала и вполне реальная возможность того, что, если Уральский областной совет попытается перевезти царскую семью в некое глухое место, намеченный план будет сорван, и одному или даже нескольким пленникам удастся спастись. Таким образом, успех всей операции зависел от секретности ее проведения.
В итоге Юровскому не оставалось ничего иного, как убить Романовых непосредственно в Ипатьевском доме, поскольку в таком случае у них не было ни возможности оказать сопротивление, ни шансов спастись.
Теперь Юровскому оставалось отобрать членов расстрельной команды, которым через несколько часов предстояло уничтожить царскую семью. Поскольку было одиннадцать жертв, он решил отобрать такое же число палачей; как писал впоследствии Кудрин, это было сделано для того, «чтобы члены царской семьи не страдали при виде смерти друг друга».
В Ипатьевском доме, вспоминал Кудрин, «перевалило за полночь». Было совсем тихо.
Евгений Боткин, которому гостиная служила спальней, спал, когда в половине второго ночи Юровский постучал в дверь. «Он вышел, –вспоминал Юровский, – и спросил, что случилось. Я велел ему разбудить всех и быстро одеваться. Я сказал, что в городе начались беспорядки, и мы должны увезти их в другое, безопасное место. Затем, предоставив Боткину будить всех остальных, Юровский ушел к себе в кабинет.
Пленникам понадобилось минут сорок пять, чтобы умыться и одеться. «Я не хотел причинять им излишние страдания, – писал впоследствии комендант, – и сказал Боткину, что у них вдоволь времени, чтобы одеться».
Примерно в начале третьего ночи, Романовы вышли из своих комнат. Никто из них не проявлял беспокойства и, как вспоминал Алексей Кабанов, «Никто ничего не говорил»
Юровский провел пленников по всему коридору второго этажа Ипатьевского дома и спустился с ними вниз по лестнице черного хода. Спустившись на первый этаж, император обернулся к своей семье и сказал: «Ну, вот, мы покидаем этот дом».
Следуя за Юровским, Романовы прошли через двойные двери внизу у лестницы и оказались на нижней площадке, а затем через боковые двери вышли во двор.
Романовы даже не догадывались, что происходит. Разбуженные посреди ночи, когда они крепко спали, члены царской семьи в полусонном состоянии вошли в комнату.
Юровский объявил пленникам, что им придется подождать прибытия грузовика, и исчез. Проверив, на месте ли грузовик, он вернулся через несколько минут. За дверью царила «полная тишина», так что был слышен только рокот мотора «Фиата», доносившийся со двора. Рокот мотора был настолько громким, вспоминал Юровский, что в оконных рамах дребезжали стекла. Было 2 часа 15 минут ночи.
«Я приказал пленникам встать», – писал Юровский. Императрица поднялась, «в глазах у нее блеснул гнев», как вспоминал Кудрин. Когда все было готово, Юровский повернулся к Николаю, который пристально смотрел на него.
– Николай Александрович, ваши родственники старались вас спасти, но этого им не пришлось, – громко объявил он. – И мы принуждены вас сами расстрелять.
– О Боже! – воскликнул Николай. – Боже мой! Что-что?
Он обернулся лицом к своей семье, и в комнате раздались крики: «О Боже! Нет!» Казалось, никто не понимал, что же здесь происходит.
– Значит, мы никуда не едем? – спросил Боткин.
Николай, по свидетельству Никулина, «даже не мог понять, что происходит». Он повернулся к Юровскому и сказал:
– Я вас не понял. Прочтите еще раз.
Юровский взволнованным голосом опять прочел скомканный листок бумаги, который он сжимал в руке. Теперь остальные все поняли; императрица и Ольга Александровна начали креститься, а Николай словно оцепенел. Он опять поглядел на Юровского и повторил:
– Что-что?
– А вот что! – ответил Юровский, вытаскивая пистолет.
Его палец нащупал спусковой крючок; оглушительно грянул выстрел, и первая пуля попала Николаю в грудь. «Он вдруг пошатнулся», –вспоминал Андрей Стрекотин. А через мгновение защитная рубаха императора покрылась кровью; все десятеро убийц в упор расстреляли своего бывшего государя.
Все стрелявшие целились в Николая, вопреки приказу Юровского, распорядившегося, чтобы каждый стрелял в свою заранее намеченную жертву.
Крики женщин и стоны умирающих перекрывали треск выстрелов. Стрелявшие стояли у двойных дверей настолько тесно, что некоторые из них были ранены во время этой беспорядочной стрельбы.
Крики, пронзительный визг и звуки неистовой пальбы – все смешалось в ужасающую какофонию смерти. «Никто ничего не слышал»,– вспоминал Юровский. Пули, проносившиеся по комнате, еще более усиливали всеобщую панику, и члены расстрельной команды продолжали пальбу, стреляя наугад в облака густой пыли дыма.
Пули, миновавшие Николая, поразили доктора Боткина, Харитонова и Труппа. Боткин, стоявший ближе всех к императору, получил две пули в область живота.
В дальний угол комнаты, как писал Стрекотин, было сделано несколько выстрелов. Стоявшие там женщины сперва замерли, оцепенев от ужаса, а затем, когда в комнате засвистели пули, бросились в юго-восточный угол, умоляя о помощи. Но помощь так и не пришла. Ермаков повернулся от Николая и поглядел на Александру, стоявшую всего в двух метрах от него. Подняв свой «маузер», палач прицелился, а императрица отвернулась и стала осенять себя крестным знамением. Не успела она перекреститься, как Ермаков, вспоминал Андрей Стрекотин, спустил курок. Пуля угодила Александре в левую сторону головы. Ударная сила отбросила императрицу назад, и она навзничь упала на пол. Сверху, сквозь массивную решетку, закрывавшую окно, за этой ужасной сценой наблюдал Константин Дерябин.
В глубине комнаты царевна Мария, отделившись от своих сестер, «начала стучать в запертую дверь кладовой», неистово барабаня в нее своими слабыми кулачками. Услышав ее крики, Ермаков, стоявший в центре комнаты, сделал шаг в ее сторону. Патроны в его «маузере» кончились, и он, выхватив из-за ремня второй пистолет, выстрелил сквозь облако дыма, повисшее в комнате. Его пуля попала царевне в бедро, и она, вспоминал Кудрин, как подкошенная упала на пол.
В центре комнаты на своем стуле сидел царевич Алексей, насмерть перепуганный, как вспоминал Юровский. Его пепельное лицо, писал Нетребин, было густо забрызгано кровью его отца. Никулин, вспоминает Юровский, дрожащей рукой поднял «браунинг» и, подойдя вплотную к тринадцатилетнему царевичу, в упор выстрелил в него один за другим пять раз, пока в пистолете не осталось патронов: палач расстрелял всю обойму. Юровский также несколько раз выстрелил из своего «маузера» в царевича, и тот медленно соскользнул со стула и опустился на пол. Павел Медведев, тоже вернувшийся в комнату, увидел, что царевич Алексей лежал на полу, «стонущий, но живой». Юровский, в «маузере» которого кончились патроны, позвал Ермакова, который к тому времени вернулся в центр комнаты и вытащил из-за ремня восьмидюймовый трехгранный штык, перешагивая через руки и ноги жертв. Опустившись на пол, убийца занес свой клинок, блеснувший в неверном свете, и несколько раз ударил им беспомощного мальчика. После каждого удара он поднимал клинок, с которого стекала дымящаяся кровь, капавшая на недавно еще желтоватый деревянный пол. «Все было напрасно, – писал Юровский. – Весь израненный, он все еще был жив». Никто из убийц не знал, что под курточкой царевич носил рубашку, в которую было зашито множество драгоценностей; они-то и защитили его туловище и от пуль, и от штыковых ударов Ермакова. Наконец, не в силах более выносить это зрелище, Юровский выхватил из-за пояса свой второй пистолет и дважды выстрелил в мальчика.
Юровский и Кудрин, обходя комнату, щупали пульс у своих жертв. Юровский в 1922 г. писал: «Проверив пульс и убедившись, что все мертвы, я приказал своим людям начать вынос тел». Вся эта кровавая бойня продолжалась меньше десяти минут.
Юровский приказал охранникам выносить тела и укладывать их в грузовик.
«Сообщение на первом заседании Президиума Центрального Исполнительного Комитета о расстреле Николая II:
18 июля 1918 г.
Получено сообщение о расстреле Николая Романова (телеграмма из Екатеринбурга). Президиум выносит на обсуждение следующую резолюцию:
Президиум Центрального Исполнительного Комитета признает решение Уральского областного совета оправданным и правильным. Поручить товарищам Свердлову, Сосновскому и Аванесову подготовить текст официального сообщения для прессы. Сведения, касающиеся бывшего императора (дневники, письма и пр.), будут переданы в Центральный Исполнительный Комитет в Москве, который обязан публиковать соответствующие материалы. Поручить товарищу Свердлову создать специальный комитет для изучения этих документов и подготовки их к публикации»
19 июля 1918 г. «Правда» и «Известия» опубликовали следующее сообщение: «Президиум Уральского областного совета принял решение о казни Николая Романова и 16 июля привел его в исполнение. Жена и сын Романова были отправлены в безопасное место». Это сообщение тиражировало первоначальную ложную информацию екатеринбургских властей о том, что убит только Николай. Ленин, как он сам неоднократно заявил Свердлову, был решительно против убийства императрицы и ее детей, опасаясь резко негативной реакции общественности, как в самой Советской России, так и на Западе.
Идея о роли императорской и любой другой августейшей семьи как живого воплощения национальных и моральных идеалов в годы царствования Николая II была сравнительно новой. Единственная сопоставимая параллель – Великобритания второй половины девятнадцатого века, где королева Виктория и принц Альберт совместными усилиями воплощали в жизнь продуманную программу по реабилитации образа британского монарха. То же самое предстояло осуществить и Николаю и Александре; ценности, на которые они ориентировались, были типичными солидными ценностями среднего класса, а их собственные взгляды носили несколько реакционный характер.
С самого начала своего правления Николай культивировал образ себя как идеального семьянина, всецело преданного своим детям.
Подобные действия были вполне сознательными, и они более чем показывают, что Николай II, не будучи ни далеким, каким его упорно изображали большевики, ни твердым и решительным человеком, каким он предстает в мемуарах эмигрантов, был весьма неглуп. И хотя он потерял контроль над Россией в политическом смысле, был вынужден терпеть ненавистную ему Государственную думу и с покорностью выполнял желания своей жены, у него оставалась одна сфера, где он по-прежнему чувствовал себя господином. Эта сфера – возможность показать свою семью нации и всему миру. Он нисколько не стеснялся использовать свою семью, и в особенности своих красавиц-дочерей и миловидного сына-подростка, чтобы пробудить в подданных чувство патриотизма и верности престолу. С его одобрения прелестные лица его детей приветливо улыбались с сотен официально выпущенных фотокарточек и почтовых открыток, создавая совершенно новый, невиданный для России коллективный культ личности, благополучно сохранившийся до наших дней.
Заключение
Со дня убийства в Екатеринбурге сменилось несколько поколений. Тем не менее, события той трагической ночи и ее жертвы и сегодня находятся в центре внимания широкой общественности. Неадекватности в поведении императора Александра III и его супруги Марии Федоровны, надломившие характер их старшего сына и пагубно сказавшиеся на его способности управлять страной в трагическом двадцатом веке, давно ушли в прошлое, уступив место любовно написанным картинам счастливой семейной жизни. Твердую решимость императрицы Александры сохранить самодержавие для своего единственного сына вполне можно оправдать ревностным исполнением ею своего родительского долга, вызывающим симпатию и сострадание. Бросающаяся в глаза незрелость и дурное поведение цесаревича – ничтожные пустяки по сравнению с постоянными болями и состраданиями, которые ему довелось пережить. Трагические судьбы четырех великих княжон, их существование, еще более усугублявшееся властным и жестоким характером матери, бесследно растаяли в пороховом дыму выстрелов, оборвавших их жизни в подвале Ипатьевского дома. Отзвуки драматической судьбы семьи последнего российского императора отделили их образ от их земных тел, облачив Романовых в мантии мучеников и преобразив их черты в канонические иконы. После своей смерти свергнутый император и его семья стали «всем для всех», воплощением романтических чувств, нежной любви, ностальгии по славному прошлому, национальной гордости, религиозных чаяний и мифологии. Такова истинная судьба Романовых¹.
9 декабря 1994 г. появились сообщения, что японские специалисты по судебно-медицинской экспертизе, проведя генетический анализ спилов костей черепа, принадлежащего, как официально считается, Николаю II и захороненному вместе с другими екатеринбургскими останками в соборе Петра и Павла в Санкт-Петербурге, однозначно установили, что эти кости не являются останками последнего русского императора. В своих исследованиях японские ученые сравнивали образцы ДНК костных тканей с ДНК, выделенной из следов крови, сохранившейся на платке, которым в 1891 г., во время визита в Японию, Николай, тогда еще наследник-цесаревич, обтер рану на голове после покушения на него самурая-фанатика. С тех пор этот платок со следами пота и крови Николая хранился как реликвия в музее японского города Оцу, где произошло покушение. Таким образом, можно считать доказанным, что екатеринбургские остатки не принадлежат Романовым, а это подтверждает правоту решения Русской православной церкви, не признавшей эти костные фрагменты останками (а после канонизации 2000 г. – мощами) Николая II и членов его семьи. В этом смысле можно говорить о том, что покушение японского фанатика имело провиденциальное значение, так как в результате него ученые получили абсолютно аутентичный образец крови и ДНК царя-мученика.
Список используемой литературы
1. Грэг Кинг, Пенни Вильсон «Романовы» 2005г.
2. История династии Романовых, 1991 г.
3. Россия и Романовы: Россия под скипетром Романовых/ Очерки из русской истории за время с 1613 по 1913 год, 1992 г.
4. Курлов П.Г. Гибель Императорской России, 1992 г.
5. Платонов О.А. Убийство царской семьи, 1991 г.
6. Иоффе Г.З. Революция и судьба Романовых, 1992 г.