Моему сыну, Юрию Алексеевичу Киенкову,
посвящается…
Как бы предисловие.
Многие семьи могут гордиться своей историей. Не скрою, что в моей душе давно возник замысел написать книгу о своих предках. Но окончательно это желание созрело, когда в одной из книг местного краеведа В. С. Лизунова «Морозовцы» моя мама обнаружила фотографию нашего родственника, знаменитого хирурга В. Перницкого. Совершенно случайно. Но – не бесполезно.
Сейчас, оглядываясь назад, я сожалею, что не записывала воспоминания бабушек, дедушек, отца… Трудно восстановить события, имена, когда очевидцы уже безмолвствуют… Остаются только скупые информационные заметки архивов да обрывки воспоминаний – рассказов о прошлом. И острое желание сохранить в памяти имена тех, кто еще что-то помнит, хранит фотографии и дневниковые записи о том, кем были мои предки…
Думаю, что мой сын – Юрий Алексеевич Киенков – будет гордиться историей своего рода. По отцовской линии корни уходят в Нижегородскую область. Поэтому рассказывать я буду о родственниках по своей, материнской, линии.
Итак, в 1963 году в Орехово-Зуевском Дворце бракосочетания зарегистрировалась пара – Ерофеев Владимир Константинович и Артамонова Нина Николаевна. Мой отец и моя мать. Оба – работники горкома комсомола. Члены КПСС. С неоконченным высшим и высшим профессиональным образованием. Отец работал заместителем начальника различных организаций города и района: УМ-66, ПМК-499, СМУ ЛИАЗа… Мама – более 30 лет отдала педагогике, работая преподавателем товароведения, организации торговли, этики в СПТУ 118, УКП Ногинского техникума советской торговли. Оба – ветераны труда. Интересно, что школьные годы моих родителей и мои собственные тесно переплетены: мой отец учился в школе № 16, в том самом здании, где сейчас размещается СЮТ. Я сама училась в школе № 16, только в новом здании, на Мадонской улице. Мама же училась в школе № 1, в которой я отработала более 25 лет.
Воспоминания отца были достаточны скупы. Он вообще был человеком немногословным, но юморным и, как говорится, с руками. Все мог сделать сам: и дом сложить, и грибы собрать. Если о ком и говорят, что настоящий мужчина должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына, - то это о моем отце. Мой брат, Ерофеев Игорь Владимирович, закончив школу № 6, поступил в Московский энергетический институт и вот уже более четверти века работает на оборонную промышленность – на заводе «Экситон» в Павловском Посаде.
Ну что же, начнем…
Владимир Константинович Ерофеев.
Мой отец родился 19 мая 1937 года. Его родители – Ерофеев Константин Дмитриевич и Ерофеева (Соболева) Глафира Николаевна. Что из рассказов отца больше всего запомнилось? Рассказ о том, как началась Великая Отечественная война. В 1941 году отцу было всего 4 года, брат Евгений был ненамного старше его. Мальчики тогда не понимали трагедии, удивлялись, почему отец редко появляется дома, почему нужно куда-то уезжать. Константин Дмитриевич работал в то время на заводе «Карболит». С самого начала войны он ездил в Москву с предложениями по демонтажу и эвакуации завода в Сибирь. Однако решение об эвакуации было принято только осенью. Завод был размещен на месте Кемеровского драматического театра, в котором еще продолжались постановки. Что больше всего запало в душу пятилетнего мальчика? Отец чаще всего рассказывал о жестоком розыгрыше старших ребят, которые попросили его лизнуть ключ от дома, вспоминал, как плакал, бежал домой, потому что было очень больно. И другое: очень часто в Кемеровском театре, несмотря на войну, давали «Свадьбу в Малиновке». Этот фильм так и остался у отца любимым. В 1943 году броню с части работников завода сняли, и Константин Дмитриевич ушел на фронт. Тяжело переживала семья эту разлуку. Получили несколько писем из Венгрии: Константин Дмитриевич писал, что воюет в районе озера Балатон. Попал в артиллерийский полк. Однако прослужил недолго: осколком снаряда ему пропороло живот до такой степени, что кишки вывалились наружу. Как ранило вторым осколком – уже не помнит. Конечно, письма резко прекратились. Супруга, Ерофеева (урожденная Соболева) Галина (по паспорту Глафира – очень не любила это имя) Николаевна, поистине сходила с ума. Сыновья – Володя и Евгений - как могли, успокаивали ее. Потом пришло письмо о тяжелом ранении в живот и контузии. Константин Дмитриевич вспоминал, как его ранило, как в шоковом состоянии, стараясь не потерять сознание, сам забросил (именно так он и выражался!) вывороченные осколком кишки обратно в живот. Вспоминал, как врачи говорили, что с таким ранением не живут, но ему повезло. Да, мой дед стал 
инвалидом войны 1 группы, но трудовую деятельность не прекратил: после демобилизации вернулся на «Карболит», потом ему предложили место в Орехово-Зуевской типографии, которая находилась в белом здании в самом начале улицы Ленина, рядом с вокзалом. Он награжден орденами Отечественной войны 2-й и 3-й степени.
Не только Константин Дмитриевич прошел через войну. Его братья и сестры тоже не оставались в стороне. Только вот жизнь разбросала их по разным городам. Зинаида Дмитриевна Ерофеева незадолго до войны закончила курсы медсестер. В первые же дни мобилизации в возрасте 20 лет убежала на фронт, оставив записку: «Мама, папа, я ушла на фронт. Устроюсь – напишу. Не волнуйтесь». Прошла боевой путь от Москвы до Берлина. От младшего сержанта до лейтенанта медицинской службы. Награждена медалями «За отвагу», «За взятие Берлина». В мае 1945 года вместе со своим командиром роты сфотографировалась на фоне Бранденбургских ворот. После войны, по непроверенным данным, она вышла замуж и уехала на север. В Интернете мы обнаружили ее современную фотографию и информацию о том, что она проживает в Санкт-Петербурге. Знаю только, что брату она писала редко, а может быть, письма не доходили: ведь семью отца переселили с улицы Заливной из частного дома в многоэтажный дом на Карла Либкнехта.
Павел Дмитриевич Ерофеев – тоже ветеран войны. Проживал в Воскресенске. Был хоккеистом – играл за основной состав команды «Химик».
Глафира Николаевна Ерофеева происходит из достаточно известной в Орехово-Зуеве купеческой семьи Соболевых. Дом купцов находился на нынешней Кооперативной улице, где в настоящее время размещаются детские сады. В 80-е годы 20 века в помещении сохранившегося первого этажа здания был открыт пункт приема макулатуры, куда наша семья ее регулярно сдавала. В довоенное время дом был двухэтажным, красиво отделанным. Самих купцов раскулачили в советское время и выслали в Сибирь. Если бы не замужество, Глафира Николаевна тоже оказалась бы репрессированной.
Ерофеева (Соболева) Глафира
Николаевна с внуком Игорем. 1967 г.
К сожалению, не сохранились воспоминания о Розе Дмитриевне и о Лидии Дмитриевне. Помню только, что в 1974 году, когда мне было 2 года, Лидия Дмитриевна отдыхала вместе с нами в Феодосии. Сохранились фотографии той поры. И знаю, что жила она в соседнем с нами подъезде, хотя встречали мы ее очень редко.
Кроме того, сохранились письма от родственников Глафиры Николаевны, проживающих в г. Владимире. Знаю, что у нее был брат Борис.
Отец учился в школе № 16, которая находилась у вокзала, недалеко от Поповской заводи. Раньше на этом месте, вероятно, располагалось кладбище, потому что отец часто вспоминал, как однажды во время перемены одноклассник провалился в подпол и достал оттуда череп человека. Мальчики (а школа была в то время мужской) очень не любили уроки немецкого языка… Что греха таить, череп оказался на учительском столе, а пришедшая на урок Эльберг, конечно, испугалась… Вспоминал отец и о преподавателе химии, который не упускал случая пройти мимо пивного ларька или просто где-нибудь «остограмиться». Кстати, некоторые ученики тоже грешили, особенно в старших классах. Так вот, проводя однажды опыт с выделением углекислого газа (в пробирке должна была помутнеть жидкость), учитель долго не мог добиться нужного эффекта. Сообразив потом, в чем дело, он пригласил к демонстрационному столу одного из своих учеников и отрыто признался:
- Не получается, спирт мешает. Давай подуй, чтобы все убедились…
Но парень, самодовольно ухмыльнувшись, произнес:
- Так у меня тоже не получится – мы ж рядом стояли…
Конечно, качество образования в послевоенные годы было не очень высоким, поэтому вспоминались больше хулиганские выходки ребят: запомнилось, как следили по учебнику за рассказом учителя истории, и, когда тот запинался или выдерживал паузу, мальчики хором начинали читать продолжение скучной лекции… Потом учитель стал собирать учебники у ребят (у тех, кто имел их).
С другой стороны, многое в школе изменилось с приходом в нее Ольги Николаевны Соколовской, которую перевели из школы № 1. Наверное, для того, чтобы навести порядок.
Срочную службу отец проходил в Германии а автодорожной части. Вспоминал о том, как был поражен чистотой, немецкой аккуратностью. Рассказывал, как не пускали в увольнения, чтобы ограничить круг общения с местным населением. Как замполит перед каждым выездом на стрельбища или маневры подробно инструктировал подчиненных о том, как надо себя вести, как искал он информаторов в каждой роте, которые бы докладывали о настроении солдат.
Служба в армии во многом оказалась для отца полезной. Он научился разбираться в сложных механизмах, водить машину. Только вот права так и не получил. Вернувшись домой, отец надолго, до самой женитьбы, сохранил привычку спать на не отапливаемой террасе в любое время года. Мать очень беспокоилась за его здоровье, в сильные морозы несколько раз за ночь подходила к раскладушке, проверить – не замерз ли ее меньшенький.
В доме на Заливной улице провел свои первые детские годы и мой брат Игорь. Он вспоминал большой яблоневый сад, огромную бочку, в которой жил Дружок. С собакой этой тоже вышел казус. Это - подарок на день рождения. Причем даривший убеждал, что собачка будет маленькая, не больше кошки… Когда Дружок стал подрастать, выяснилось, что габариты его совсем другие: не то что кошку, теленка перерастет. В двухкомнатной квартире на улице Урицкого держать такого пса было негде. Пришлось пристроить в родительский дом: благо, есть место, есть, что охранять. Кроме яблонь и собаки, Игорь вспоминал клумбу, на которой росли крупные красные маки…
Отцу пришлось работать и учиться. Он закончил Индустриальный техникум, поступил на вечернее отделение физико-математического факультета ОЗПИ. Работал инструктором горкома комсомола.
После рождения сына военкомат отправил его на переподготовку, не учитывая месячный возраст ребенка. Отец простудился, болезнь осложнилась воспалением легких, и по неопытности врача его отправили в туберкулезный стационар. Мама с грудным ребенком однажды пришла его проведать, но отец прогнал ее, сказав:
- Куда ты пришла! Здесь же подцепить можно все, что угодно…
Потом отец всегда работал на руководящих должностях. Комсомольская закалка и талант организатора во многом ему помогали. Работая в УМ-66, ПМК -499, отец неизменно оказывался в центре всех событий. Где-то не хватает запчастей, бетона, цемента, бензина… Едет в командировку, находит подход к тем, от кого зависит положительное решение о выдаче необходимого – и привозит то, что нужно. Могилев, Набережные Челны, Горький (Нижний Новгород)… Всюду отца знали и уважали.
Его юмор просто необычаен. Отец склонен был к розыгрышам. Один из них, конечно, немного жесток, но… Однажды в Могилеве, получив необходимые подписи и направляясь на склад, отец встретил знакомого – человека, с которым не раз встречался в Москве в Главке. Тот спросил, все ли удалось получить. Отец показал подписанные накладные.
- Да? Что, прямо все дали? - удивился тот. – А к кому ты подходил?
- Да там двухстульная такая сидит, - ответил отец.
С одной стороны, ничего криминального в ответе не было: женщина, от которой зависела судьба командированного снабженца, действительно, была чересчур габаритной. Но каково же было удивление отца, когда знакомый в самых расстроенных чувствах вышел из кабинета.
- Что, не подписала?
- Сказала через неделю… Откуда я знал, что двухстульная - это не фамилия…
В сложные девяностые отцу пришлось перегонять колонну автобусов для осуществления бартерной сделки: рабочим ЛиАЗа нечем было заплатить за работу. Рассказывал, как по дороге один автобус пришлось отдать: на перегоне колонну заблокировали люди с автоматами, которые, впрочем, потом конвоировали колонну до самого места назначения.
Всю жизнь отец работал. В 1996 году предприятие при ЛиАЗе было ликвидировано, а поскольку отцу оставалось полгода до 60 лет, на другое место работы его не пригласили. Так он попал на биржу занятости. Сначала получал пособие. Потом его одноклассник Бодин Борис Абрамович пригласил поработать в охране. Отец работал на проходной бывшей 1 ткацкой, в помещении которой размещалась в то время редакция газеты Ореховские Вести, потом – в проходной швейного цеха в казарме напротив водонапорной башни… И везде - уважение, почет.
В кругу семьи отец всегда был организатором праздников. Мы, дети, знали, что на Новый год Дед Мороз подарит что-то очень необычное. И действительно, каждый день, пока стояла елка, под ней находилось что-то оригинальное или вкусное. И елка всегда была до потолка. Отец хорошо катался на коньках и на лыжах. На каток мы ходили с ним редко: вечером много народу, особо не разгуляешься- мы катались на беговых коньках (отец – на ножах, а я – на «хагах», фигурные не любила), а днем отец чаще работал, редко случалось, что попадали на каток с утра. А вот лыжные прогулки совершали почти каждые выходные: то в лес в районе пансионата и ехали за лагеря, то – на Парковскую, на горки у ресторана «Охотник», то – на Текстильщик, в район нынешней пятой больницы… А иногда просто на Малиновские луга… Здорово было! Отец и готовил хорошо. Особенно запомнилось кулинарное чудо – торт с шоколадным кремом. Делали мы его вместе. И обоим показалось, что в рецепте маловато крема, мы увеличили пропорции – и получилось, как в «Мишкиной каше»: крем стал буквально вылезать из кастрюли… Но был очень вкусным.
Даже будучи на пенсии, отец находил такие подарки, которые поднимут настроение окружающим. То петуха керамического подарит, то говорящую механическую птичку, то будильник с песнями, то танцующего бычка… И все в доме отец делал сам… Только в последние два года своей жизни стал приглашать сантехников: трудно было сгибаться в три погибели, чтобы устранить засор или поменять трубы… Многому я от него научилась. И с гордостью могу сказать, что подключить телефон, разобраться в проводах, положить керамическую плитку, починить что-то, – могу без посторонней помощи.