Часть 1. Барт. «Смерть автора».
1) «В письме как раз и уничтожается всякое понятие о голосе, об источнике. Письмо - та область неопределенности, неоднородности и уклончивости, где теряются следы нашей субъективности, черно-белый лабиринт, где исчезает всякая самотождественность, и в первую очередь телесная тождественность пишущего.»
2) Малларме: «письмо есть обезличенная действтельность».
Валери: «суть литературы – в слове».
Сюрреализм призывал к резкому нарушению смысловых ожиданий, к автоматическому письму.
Лингвистика: высказывание как таковое – это «пустой процесс» и совершается сам собой, а потому не нуждается в личностном наполнении. Язык знаешь лишь «субъект», который ничего не знает вне речевого акта.
3) Ныне текст создается и читается так, что на всех его уровнях автор удаляется. Иной стала временная перспектива: раньше автор мыслился в прошлом по отношению к его книге. Сейчас же произведение пишется здесь и сейчас, во время речевого акта. «Скриптор» рождается одновременно со своим произведением и не мыслится до или после него. «Как следствие (или причина) этого смысл глагола писать должен отныне состоять не в том, чтобы нечто фиксировать, изображать, "рисовать" (как выражались Классики), а в том, что лингвисты вслед за философами Оксфордской школы именуют перформативом - есть такая редкая глагольная форма, употребляемая исключительно в первом лице настоящего времени, в которой акт высказывания не заключает в себе иного содержания (иного высказывания), кроме самого этого акта.»
4) «Скриптор, пришедший на смену Автору, несет в себе не страсти, настроения, чувства или впечатления, а только такой необъятный словарь, из которого он черпает свое письмо, не знающее остановки; жизнь лишь подражает книге, а книга сама соткана из знаков, сама подражает чему-то уже забытому, и так до бесконечности.» Текст – это многомерное пространство, сочетающее в себе различные виды письма, отсылающие к различным культурным источникам.
5) «Присвоить тексту Автора - это значит как бы застопорить текст, наделить его окончательным значением, замкнуть письмо.»
6) «Текст сложен из множества разных видов письма, происходящих из различных культур и вступающих друг с другом в отношения диалога, пародии, спора, однако вся эта множественность фокусируется в определенной точке, которой является не автор, как утверждали до сих пор, а читатель. Читатель - это то пространство, где запечатлеваются все до единой цитаты, из которых слагается письмо; текст обретает единство не в происхождении своем, а в предназначении, только предназначение это не личный адрес; читатель - это человек без истории, без биографии, без психологии, он всего лишь некто, сводящий воедино все те штрихи, что образуют письменный текст.»
Из учебника по теории литературы:
…В последние десятилетия идея дегуманизации искусства породила концепцию смерти автора. По словам Р. Барта, ныне «исчез миф о писателе как носителе ценностей». Прибегая к метафоре, ученый называет автора Отцом текста, характеризуя его как деспотичного и самодержавного. И утверждает, что в тексте нет записи об отцовстве и личность писателя лишена власти над произведением, что с волей автора считаться не надо, ее следует забыть. Провозгласив, что Отец «мертв по определению», Барт резко противопоставляет автору живой текст. Ныне, полагает он, на смену Автору пришел Скриптор (т.е. пишущий), который «несет в себе не страсти, настроения, чувства или впечатления, а только такой необъятный словарь, из которого он черпает свое письмо, не знающее остановки»2. Барт полагает, что автор — это некая полумнимость: его нет ни до написания текста, ни после того, как текст завершен; полноту власти над написанным имеет лишь читатель.
В основе бартовской концепции — идея не имеющей границ активности читателя, его полной независимости от создателя произведения. Эта идея далеко не нова. В России она восходит к работам А.А. Потебни (см. с. 113). Но именно Р. Барт довел ее до крайности и противопоставил друг другу читателя и автора как не способных к общению, столкнул их лбами, поляризовал, заговорил об их неустранимой чуждости и враждебности друг другу. При этом свободу и инициативу читателя он осмыслил как эссеистский произвол. Во всем этом обнаруживается связь бартовской концепции с тем, что именуют постмодернистской чувствительностью (см. с. 260)…
Часть 2. Бахтин об авторе.
А.А. Фаустов. К вопросу о концепции автора в работах Бахтина.
1) «Автор для М.М. Бахтина - это, прежде всего, иерархически организованное явление.» Первичный автор (создающий) никогда не может войти ни в какой созданный им образ. В другом месте Бахтин утверждает, что с автором мы встречаемся в произведении, однако «вне изображаемых хронотопов, а как бы на касательной к ним». Еще одна инстанция – это автор биографический (вне произведения, живет собственной жизнью».
2) Триада: биографический автор – первичный автор – вторичный автор.
3) Первичный автор – это «субъект эстетической активности». Основная его категория по Бахтину – это «вненаходимость». Он занимает позицию вне событий, являясь тем самым их сторонним незаинтересованным наблюдателем, что позволяет ему в полной мере осмыслить и охватить происходящее.
4) Вторичный автор - понятие иерархическое и идейно значимое. Вершину иерархии образует авторская позиция, воплощенная в сюжетно-композиционной, пространственно-временной и жанровой структуре текста. В основании лежит форма повествования от автора. Авторская идея связана с этой композиционной формой факультативно: речь повествователя может быть идеологически нейтральной по отношению к авторской идее, а может быть отмечена ее присутствием. Между ними находится голос автора, идеологическое содержание авторского слова. Оно, в свою очередь, тоже иерархично, обладает своим средоточием, называемым М.М. Бахтиным "авторским центром" (Наиболее отвлеченный от графической плоти слой, то место, где фокусируются отдельные частные интонации).
***
… М. М. Бахтин, как известно, создал диалогическую теорию автора, в которой различается слово автора и «чужое слово». Автор относится к герою как к самостоятельному человеку, имеющему свою позицию, как к другому субъекту, обладающему своим собственным словом. Это полифонический принцип, противоположный монологизму. В своих трудах ученый обозначил три ипостаси автора: биографическую, первичную и вторичную. Изучением биографического автора он почти не занимался. Первичный автор, с его точки зрения, участник эстетического события, в котором встречаются в одной точке художник, независящая от него ценностная реальность и читатель, тоже функционирующий не как реальное лицо, а как внутренний объект художественного акта. Первичный автор как субъект эстетической деятельности внеоценочен и являет себя произведении в целом. Вторичный же автор – понятие иерархическое и идейно значимое. Вершину иерархии в данном случае образует авторская позиция, воплощенная в сюжетно-композиционной, пространственно-временной и жанровой структуре текста. В основании лежит форма повествования от автора. Авторская идея связана с этой композиционной формой факультативно: речь повествователя может быть идеологически нейтральной по отношению к авторской идее, а может быть отмечена ее присутствием. Между ними находится голос автора, идеологическое содержание авторского слова. Оно, в свою очередь, тоже иерархично, обладает своим средоточием, называемым М. М. Бахтиным «авторским центром». Именно со вторичным автором, по М. М. Бахтину, герой может находиться в определенных отношениях – выступать либо в качестве предмета изображения, либо быть полноправным участником диалога. Но последнее справедливо в отношении автора «пятикнижия» лишь для героев-идеологов, таких как Раскольников, Иван Карамазов и др. Герой интересует Достоевского «как особая точка зрения на мир и на себя самого, как смысловая и оценивающая позиция человека по отношению к себе самому и по отношению к окружающей действительности. Достоевскому важно не то, чем его герой является в мире, а прежде всего то, чем является для героя мир и чем является он сам для себя самого». Таким образом, герой становится соавтором, творящим собственную реальность. Истоки этого жизнетворчества М. М. Бахтин усматривал в карнавальной традиции сократического диалога и менипповой сатиры. Главная мысль ученого сводится к тому, что Достоевский не дает своим героям исчерпывающих характеристик, наделяет их насколько возможно полным знанием событий и идейных установок других героев, так что они могут быть на равных с автором. В случае с «всезнающим автором», облекающим героев в жесткую оправу авторских оценок, подобная позиция невозможна…