Ксения Н. Несютина
Индивидуальный план развития вашего ребенка
Текст предоставлен правообладателем https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=57258915&lfrom=25665073
«Индивидуальный план развития вашего ребенка»: 2020
ISBN 978‑5‑6044515‑7‑1
Аннотация
Ксения Несютина – практикующий психолог, коуч, ТРИЗ‑педагог, создатель онлайн‑школы для родителей, автор книг о развитии творческого мышления и мама троих детей. Магистр психологии НИУ ВШЭ. Вот уже 8 лет Ксения помогает родителям делать выбор в пользу бережного воспитания и разностороннего развития детей. Ее методики позволяют научить даже самый закостеневший мозг придумывать, играть и получать удовольствие от общения с ребенком. Из этой книги вы узнаете: • как мотивировать себя на изменения; • что такое зона ближайшего развития, и почему ребенку интересны ракеты и безразличны акулы (и наоборот); • как научиться играть с ребенком и получать от этого удовольствие; • какие три вида интеллекта есть у ребенка и как их развивать; • как улучшить атмосферу в доме и стать дружной семьей; • что делать, если ребенок плачет, скандалит и злится; • как родителям стать организованными и научить этому ребенка; • как сделать совместные занятия интереснее мультиков и гаджетов.
Ксения Несютина
Индивидуальный план развития вашего ребенка
© Несютина К., 2020
⁂
Предисловие. Почему индивидуальный план развития спасает мам от невроза, а детей – от перегрузки?
В общении с родителями я чаще всего слышу фразу «успешный ребёнок». Где‑то в подсознании есть образ счастливчика, у которого всё ладится: есть финансовая свобода, личное счастье, крепкая семья, отменное здоровье, симпатии окружающих.
И парадокс: результат очевиден и понятен очень многим. Но КАК приблизиться к нему, непонятно даже самому родителю, в своей жизни. А уж как воспитать успешного ребёнка, непонятно вдвойне! Да и что там скрывать, часто дети как будто специально не хотят воспитываться «успешными»! Они упорно требуют гаджеты вместо книжек, забрасывают наполовину склеенные модели танков, отступают при первых сложностях при обучении катанию на роликах.
Наши родители точно знали, что чем лучше они будут учиться в школе, чем лучше будут оценки в их аттестате, тем больше вероятность найти хорошую работу, состояться в жизни. Здесь была хоть какая‑то закономерность. Правда, и тогда никакие школьные оценки не могли помочь человеку в создании семьи.
А в наше время всё окончательно перепуталось. Энциклопедические знания могут помочь разве что в ток‑шоу, но никак не в карьере или личной жизни. Может, всё дело в мышлении, и именно его надо развивать? Мышление, конечно, важно, но как много в наших институтах профессоров – умных, мыслящих, но живущих с мамами от зарплаты до зарплаты?
В 1960‑х психологи впервые стали использовать понятие эмоционального интеллекта. Многим казалось, что именно он должен определять уровень «успешности». Но, как оказалось, в мире предостаточно чувствительных людей, хорошо понимающих свои эмоции. Такие люди действительно быстро становятся своими в любом коллективе, имеют хорошую, крепкую семью. Но и они не застрахованы от рассеянности, не всегда умеют добиваться целей, расставлять приоритеты, эффективно распоряжаться временем и организовывать пространство вокруг себя.
Для того чтобы разобраться, как воспитывать ребёнка, чтобы он обладал всеми самыми важными качествами для будущей жизни, мы познакомимся с пирамидой развития. Она базируется на трёх интеллектах: эмоциональном, организационном и познавательном.
Визуально пирамида выглядит вот таким образом.
Рис. 1. Пирамида развития ребенка
По сторонам пирамиды у нас три основных интеллекта. А в её внутреннем пространстве – те дела, которыми мы занимаемся вместе с ребёнком. Каждое может не развивать вообще ни одного интеллекта, может быть ориентировано на развитие только одного из них (например, познавательного на занятиях математикой). Но иногда одно дело сразу прокачивает сразудва‑три интеллекта. Вот к такой совместной деятельности с ребёнком нам и надо будет стремиться.
Умение правильно реагировать на ситуации – так, чтобы каждый из этих интеллектов развивался (а не подавлялся), – и есть главное искусство, овладев которым, родители смогут воспитать по‑настоящему умного, успешного и счастливого человека!
Вместе с главной героиней Татьяной, мамой двух мальчиков девяти и пяти лет, вы постепенно узнаете о каждом интеллекте. Кроме того, вы сможете составить список активностей и занятий (индивидуальный план развития), которые действительно нужны вам и вашим детям.
Сразу хочу предостеречь: такой индивидуальный план развития нужен не для того, чтобы воспитать вундеркинда и сверхчеловека. Это всего лишь способ правильно расставить приоритеты в общении с детьми. Ответить для себя на вопрос: важнее почитать книгу или поиграть в машинки? Сходить на прогулку или в бассейн? Порисовать красками или поиграть в шахматы? Занимаясь чем‑то одним, мы упускаем тысячу других возможностей. И не надо говорить, что с ребёнком надо заниматься всем, – это не под силу даже самым обеспеченным семьям. Да и у нас, родителей, обязательно должна быть своя жизнь, свои отношения и хобби. А это значит, что не так много времени мы можем посвящать своим детям, и если мы осознанно не ответим на вопрос «Чем заняться с ребёнком в свободную минуту?», окружение и мир сделают этот выбор за нас и за нашего ребёнка.
Глава 1. Ищем главное в отношениях с ребёнком и мотивируем себя на изменения
Сегодня был самый ужасный день в моей жизни.
Всё пошло наперекосяк, когда я увидела, что опять не успеваю забрать сына из детского сада вовремя.
Понимание, что снова придётся краснеть перед нянечкой и пытаться оправдаться занятостью на работе, не добавляло радости. Но, с другой стороны, это случалось не в первый раз… Как‑нибудь договорюсь. Работа тоже ещё не была закончена, и, запихнув в сумку кое‑какие бумаги, я побежала к корпоративному автобусу.
Как назло, там уже сидела Марина – главный секретарь нашего начальника. Именно она передаёт ему сведения об отпросившихся, опоздавших или взявших больничный. У самой Марины нет ни детей, ни мужа, зато она всегда великолепно выглядит. Ей ведь не надо до полуночи делать домашние задания или бежать на каблуках по эскалатору, чтобы успеть отвезти ребёнка в детский сад или забрать его оттуда.
Хотела ей ничего не говорить, но она сама приветливо поздоровалась. И, заметив, как я запыхалась, спросила:
– В детский сад торопишься?
Ну куда же ещё может бежать молодая мама с работы в пять часов?!
– Да, – вежливо сказала я. – Опять опаздываю.
– Одна моя подруга доплачивает нянечке, чтобы та лишнюю пару часов сидела с её ребёнком. Может, тебе тоже так делать?
– А сколько доплачивает? – поинтересовалась я.
– Не знаю, но, мне кажется, небольшие какие‑то деньги.
Да уж, для Марины и несколько тысяч – небольшие деньги. Когда всю свою зарплату можно потратить только на себя и не надо покупать новую форму, рюкзак, велосипед, коньки, платить за занятия в кружках…
В голове пронеслась мысль: а может, и правда попросить нянечку? Ну что ей стоит часок посидеть? А я смогу нормально, как все, работать до 18:00, без этих косых взглядов, и будут нормальные премии…
Очнувшись от размышлений, я посмотрела в окно и поняла, что за двадцать минут автобус проехал полквартала. Пробка. Пришлось выходить и всё‑таки бежать до метро.
Когда я вошла в комнату детского сада, то увидела печальную картину. Гошка сидел один с игрушками и уныло катал машинку по полу. Нянечка смотрела какой‑то сериал, судя по диалогам, доносившимся с экрана планшета. Увидев меня, она злорадно заметила:
– О, а я уже думала, и ночевать тут с Гошей будем! Не можете вовремя забирать – водите ребёнка в частный сад. Там за деньги хоть до утра могут сидеть. А мне государство полставки платит. Это я ещё осталась… Другая бы вообще плюнула и ушла: не первый же раз такое!
Я виновато улыбалась, пытаясь сослаться на пробки и работу. На что нянечка небезосновательно парировала:
– А другие что же, не по тем же самым дорогам ездят? Или на работу не ходят, что ли? Знаешь, дорогая, если родила ребёнка, будь добра его воспитывать! А то забираешь позже всех, и на занятиях Мария Петровна тоже жалуется на него. Все дети уже давно буквы знают и даже пишут печатными, а он ещё половину не выучил. И такой хулиган: вскакивает, бегает, другим мешает! У них сегодня занятие было по речи, так вот она говорит: «Вы, Виктория Павловна, расскажите маме, а то я её, похоже, до мая не дождусь…»
Гошка очень медленно одевался. А я чувствовала себя самой ужасной мамой на свете, просто кукушкой какой‑то. Которая подбрасывает ребёнка то воспитателю, то нянечке, а сама никак не заботится о его развитии и воспитании.
И самое ужасное, что Гошка, слышавший монолог нянечки, наверное, думал так же. По дороге я пыталась как‑то компенсировать своё опоздание. В итоге в супермаркете он схватил пакет с чипсами, которые съел раньше, чем мы вышли из магазина. Теперь опять будут проблемы с ужином… А ведь сколько раз обещала себе, что не стану покупать ему всякую ерунду. Но иногда кажется, что воспитывать детей уже просто нет никаких сил.
«Нет, всё, надоело! Сейчас приду домой – и просто спокойно поиграем с Гошей, может, даже удастся повторить все буквы», – думала я.
Дома нас ждала безрадостная картина. Макс уткнулся в планшет, откуда доносились то тревожные, то радостные пиликанья. Папа лежал перед телевизором и смотрел какую‑то передачу про аварии на дорогах.
Семь часов вечера, и надо каким‑то образом всё успеть: приготовить ужин, сделать домашнее задание с Максом… да, и ещё закончить отчёт, который взяла домой…
Вспомнились мысли о том, что хорошо бы поиграть с Гошей, и стало просто нестерпимо грустно! Нет, это уже никак не встраивалось в сегодняшний вечер, как всегда.
– Танечка, мне звонила учительница Макса. Как её, Маргарита… Николаевна? В общем, она с тобой хотела поговорить, но не дозвонилась. Сказала, что очень серьёзный разговор по поводу Макса. Обязательно набери её, – грустные мысли перебил муж из соседней комнаты.
Действительно, три неотвеченных звонка на телефоне говорили о том, что Маргарита Николаевна очень хочет поговорить. Что там? На ремонт шкафчиков и новое хозоборудование мы вроде бы деньги сдали… Видимо, всё‑таки Макс. Опять получил двойку? А вдруг подрался с кем‑то или ещё что‑то серьёзнее натворил?!
Учёба в новеньком лицее с бассейном и математическим классом давалась с огромным трудом. Все вечера и выходные проходили под лозунгом «Делаем домашнее задание!». Чтобы Макс хоть что‑то выполнил, над ним надо было стоять и всё время проговаривать, что он должен сейчас написать. Иногда это становилось похоже на управление тамагочи из 90‑х:
– Переверни лист. Отступи на три клетки. Пиши: «Домашнее задание»…
Если вдруг позвонил телефон или я отвлеклась на три минуты, чтобы засыпать макароны в кастрюлю, работа подвисала. Нет, раньше он пробовал что‑то делать сам, но часто его попытки приводили к тому, что приходилось всё переписывать заново. Пробовали и без этого, но тогда в дневнике одна за другой росли двойки. После каждой третьей такой оценки Маргарита Николаевна обычно звонила, и у нас с ней был очень трудный и неприятный разговор.
В таком режиме, проговаривая каждую мелочь, сделать три домашних задания – по математике, русскому языку и окружающему миру – можно было только за два‑три часа при моём неотрывном внимании. А ещё чтение. Макс читал очень медленно и ненавидел это занятие всей душой.
В самые ужасные дни всего этого вечернего кошмара, часов в одиннадцать, вдруг оказывалось, что ещё есть стихотворение по английскому, и завтра физкультура, и надо приготовить форму. Кое‑как со всем этим управлялись к полуночи…
Всё это вечернее расписание пронеслось перед глазами. И стало уже нестерпимо тошно. А ведь Макс только в третьем классе, а Гошка и вовсе ещё в школе не учится… Страшно подумать, что будет через четыре года…
Эти мысли прервал звонок телефона. Снова Маргарита Николаевна. Надо брать.
– Алло…
– Здравствуйте, Татьяна Аркадьевна! – выпалила учительница. – Наконец я до вас дозвонилась. Уже подумала, вы меня боитесь и поэтому не берёте трубку. Не знаю, говорил вам супруг или нет, но у меня серьёзный разговор по поводу Максима. Так больше не может продолжаться. Понимаете, я уже и так помогаю ему на всех контрольных. Но сейчас сказали, что через месяц итоговая работа по математике, и на ней будет присутствовать человек из Министерства образования. Вы ведь знаете, что наша школа – новая, и к ней пристальное внимание. Все работы потом тоже будут просматриваться. Вы понимаете, что Максим вообще ничего не напишет! Он решает задачи, только когда говоришь, КАК их решать и ЧТО писать! В общем, я поставила вопрос перед директором. Ведь такая ситуация не только по математике. Все остальные предметы в таком же плачевном состоянии… Мы ведь говорили ещё в первом классе, что мальчик не тянет программу… Значит, завтра в 10:00 мы с Зинаидой Леонидовной ждём вас в её кабинете.
Этот длинный монолог я робко прервала:
– Маргарита Николаевна, может, получится поднатаскать его за этот месяц? Может, нужен хороший репетитор?..
– О чём вы говорите?! Вы думаете, можно программу трёх лет преподать ребёнку за один месяц? И не просто ребёнку! А ребёнку, который ничего не хочет делать! Который может спокойно сидеть только с планшетом в руках! Иначе его вниманием завладеть невозможно! В общем, завтра обсудим, что можно сделать, до свидания.
На этом разговор закончился, а из комнаты раздались крики дерущихся детей.
Дальше как в тумане: уроки, ужин, ссоры детей… Когда я оказалась в кровати, последней мыслью было поставить напоминалку в телефоне, чтобы предупредить секретаря Марину о том, что завтра я опоздаю.
На следующий день в кабинете директора подтвердились мои самые ужасные догадки и опасения.
– Поймите, мальчик больше не может у нас учиться. Нет, конечно, ваше право – оставить его тут, дождаться контрольной работы. А дальше будут большие и серьёзные разбирательства. Понимаете, работа вашего мальчика будет недвусмысленно говорить, что в нашей школе недостаточно квалифицированные учителя. Мы не хотим навлекать проблемы и очередные проверки на всех, а Маргарита Николаевна не хочет остаться без премии к Новому году. В общем, говорим вам прямо, что мы будем настаивать на проведении дополнительной аттестации. И вот я не понимаю: оно вам надо? Давайте разберёмся по‑хорошему. Вы просто перево́дите ребёнка в другую школу. И вы выигрываете – он начинает учиться лучше, спокойнее, и мы выигрываем! Есть же масса других школ, не таких сильных. Да, скорее всего, Максу нужны будут репетиторы, чтобы поступить в институт. А может, и не нужен ему институт…
Я не стала спорить. В чём‑то директор, несомненно, была права. При чём тут они, если у них программа…
А насчёт дополнительной аттестации – уж они‑то точно найдут, к чему придраться! Ещё когда поступали к ним в школу, мне долго повторяли, что читать Макс умеет, но память у него недостаточно хорошая. Психолог говорил об эмоциональной неустойчивости и неразвитости волевых сфер, о том, что очень плохо сформированы какие‑то «организационные навыки»…
Я, конечно, пообещала тогда, что мы будем стараться, будем заниматься. А в итоге… Дали повышение, и я с головой ушла в работу. Так и не разобралась, что это за «волевая сфера» и «самоорганизация»…
Я вышла из кабинета почти в слезах, со списком школ от Зинаиды Леонидовны, «тоже хороших, но не таких сильных». Макс грустно взял меня за руку, и мы вышли на улицу. Было видно, что он тоже расстроен и чувствует себя виноватым.
Ох, как же мы докатились до такого! Ребёнка исключают из школы практически за неуспеваемость! Я думала, со мной этого никогда не случится! А теперь стояла в кабинете директора и чувствовала себя двоечницей. И ведь верно. Я тоже провалила экзамен, только другой. Он называется «быть хорошей мамой». У меня тоже двойка! Вон идёт мама одноклассника, у которой ребёнок играет на скрипке и учится на «четыре» и «пять» в этой сильной школе. Она замечательная мама, а у меня… Макс не справляется со школьной программой. Гошка не знает букв, не умеет считать. Его только в нашу школу во дворе отдать останется. Не была там ни разу… Но говорят, что дети в этой школе со второго класса курят и прогуливают…
А может, действительно пойти туда? Всё равно надо искать новую школу. Какая разница, откуда начинать. Этой школы не было в списке директора. Видимо, и впрямь она такая, что её не посоветуешь даже маме двоечника.
Пройдя по знакомым улицам, я вошла во двор этой самой школы. Через него мы много‑много раз ходили в супермаркет. За углом действительно стояли подростки – трое мальчишек и две девочки лет четырнадцати – и курили.
В вестибюле меня встретила вахтёрша. Показала, где я могу повесить пальто. Заметила, что вообще‑то посторонних пропускать нельзя, но раз я выбираю школу, то она может прямо к директору отвести. Он как раз сегодня у себя.
Директором оказался мужчина лет сорока, с лысиной, в очках, с бегающим виноватым взглядом. Он выслушал мой рассказ. И сказал то, что я и так уже прочитала на его лице:
– Ну, что ж делать. Конечно, возьмём вас, раз вы к нам по месту жительства относитесь. Да и классы у нас не такие уж большие. В третьем «Б» вот двадцать три человека. Но я бы вас в «В» направил: там программа совсем простая. Мальчику будет легче. Потому приносите документы, приводите сына. А школа… У нас школа как школа. Что вы хотите? Подростки – они везде курят. Учителя разные: есть те, что прикрикнут, есть мягкие, спокойные. Да как и везде. Что ж, про каждого не расскажешь.
По моему озадаченному лицу вахтёрша поняла, что беседа с директором не разрешила мои сомнения. Поэтому она решила тоже поучаствовать:
– Сумневаешься ишо? Да хорошая у нас школа! Дети – они всюду разные. И у нас есть отличники! И профессора даже есть среди родителей.
В это уж совсем сложно было поверить… Поэтому я виновато улыбнулась и стала думать, как бы поддержать разговор с вахтёршей. Может, узнать про обеды или дополнительные занятия…
И тут раскатисто прозвенел звонок. Дети гурьбой повалили из кабинетов, с лестницы. За кем‑то пришли родители: учебный день уже заканчивался. Моё внимание привлекла одна девочка: аккуратно одетая, она весело перескакивала со ступеньки на ступеньку. В отличие от других детей, эта девочка широко улыбнулась вахтёрше и поздоровалась:
– Здравствуйте, Евдокия Даниловна! А мама пришла уже?
Вахтёрша заулыбалась: было заметно, как она рада видеть девочку.
– Нет, Дашенька. Да ты тут обожди маму. Скоро придёт.
– Нет, я лучше соберусь пока.
«Наверное, вахтёрша – знакомая семьи, и девочка её хорошо знает», – подумала я. И уже почти погрузилась в свои мысли, но тут опять услышала возглас:
– Ой, шапка прямо в грязь упала!
В коридоре действительно уже порядком натоптали, а шапка у девочки была светло‑лимонного цвета. Теперь на ней ярко запечатлелся узор от подошвы ботинка промчавшегося мимо мальчугана.
Вахтёрша запричитала, а Даша спокойно подняла шапку, улыбнулась и с деловым видом сказала:
– Евдокия Даниловна, у меня всё есть. Вчера только купила новенькие платочки.
Девочка расстегнула рюкзак. В нём всё было аккуратно сложено. И почему‑то, глядя на неё, я была уверена, что всё складывает и собирает в рюкзак она сама. Наверное, поэтому она так быстро и по‑хозяйски вытащила пачку с салфетками. Да, мама могла помочь ей дома сложить книжки и учебники. Но ведь эта девочка весь день ими пользовалась – вынимала, складывала. Значит, сама… Сразу вспомнился рюкзак Макса, где всё перемешано, помято, вечно забытые тетради и вещи. А тут даже платочки на своём месте… Видимо, характер такой, да и, что говорить, девочки всегда аккуратнее.
Часть пятен действительно стёрлась, а те, что остались, были уже не так заметны. В голове мелькнула мысль, что от мамы ей всё равно попадёт. Почему‑то, видя такую аккуратную девочку, я представляла её маму строгой, педантичной, высокой и в очках. В общем, эдакой мадам а‑ля французская гувернантка.
– Мамочка, ура! Как я рада тебя видеть!
Я быстро обернулась, потому что… потому что такое эмоциональное и открытое приветствие резко диссонировало с тем образом, который я себе представила.
По виду это была обычная мама: куртка, шапка. Но что‑то приковывало к ней взгляд – улыбка или какая‑то внутренняя уверенность. Рядом с ней стояли ещё двое деток, наверное, пяти и трёх лет. Как же она успевает‑то с ними? Хотя как… Дома, наверное, весь день как белка в колесе.
Я внимательно посмотрела на женщину – скорее всего, мою ровесницу – и поняла, что белка в колесе – это я. У неё был более ухоженный и приветливый вид. Совсем не укладывающийся в моё представление о том, как должна выглядеть многодетная мама.
А девочка продолжала рассказывать. Я невольно заслушалась, потому что её монолог опять выбивался из того, что обычно дети говорят мамам.
– Я тут шапку испачкала, но уже почти всё отчистила!
Мама заулыбалась и вместо привычных «ай‑яй‑яй» и попыток стереть всё самостоятельно сказала:
– Молодец, что догадалась! Практически ничего не видно!
Дальше было что‑то совсем странное. Мама предложила девочке сменить обувь и побегать по лужам: некоторые уже покрылись коркой льда, и её очень интересно сейчас ломать. У мамы в пакете были высокие резиновые сапоги, и девочка начала переобуваться.
Вдруг в коридоре появилась старшеклассница и громко закричала:
– Третий «Б», кто ещё не ушёл?! Я от Анастасии Дмитриевны. Она забыла сделать объявление: в субботу все вместе идём в планетарий! Обязательно передайте родителям и тем, кто уже ушёл!
По крику «Ура!», который вырвался у Даши, я поняла, что она и есть ученица третьего «Б». И тут меня осенило, что вот эта девочка может стать одноклассницей моего сына. Всё‑таки до этого момента я не рассматривала всерьёз такой вариант дальнейшего обучения Макса.
Я уже собралась отбросить стеснение и познакомиться с мамой Даши, расспросить об учителях и домашних заданиях, как вдруг она сама, встретившись со мной взглядом, заулыбалась и спросила:
– Вы не могли бы пять минут присмотреть за детьми? Мне надо забежать к нашей классной руководительнице.
Конечно, я могла!
Когда моя новая приятельница Ольга – мама девятилетней Даши, ученицы третьего «Б» класса, – вернулась, мы все вместе вышли на улицу. Оля рассказывала о школе, детях, оценках, учителях. В общем, обо всём, что интересовало и меня. Дети резвились на детской площадке. Хотя резвились – слишком слабо сказано. Иногда трёхлетний Денис залезал на такую высокую горку, что у меня начинала кружиться голова. Увидев моё волнение, Оля заулыбалась:
– Не переживай, он с детства знает, что залезать можно только туда, откуда можешь слезть сам. Дома он уже покорил все спорткомплексы. Теперь отрывается на уличных.
В голове мелькнула мысль, что мой Гошка старше этого мальчугана на два года, но вряд ли он сможет проделать такие трюки на рукоходе и так ловко залезть на детский скалодром. Вспомнился Макс с его двойками… И ведь весь день сидит дома, по четыре часа корпит над домашним заданием… А Даша уже и погуляла сегодня, и уроки сделает, наверное, быстро. Вот как здорово, когда мама занимается только детьми: и они ухожены, и в доме наверняка порядок, и вся семья нормально питается, а не ест пельмени пять раз в неделю…
Вдруг раздался звонок, Ольга взяла трубку, и по отрывкам фраз я стала догадываться, что и в карьерном плане эта мама утёрла мне нос. Вообще‑то я не любопытная, но здесь не выдержала и спросила, стараясь всё‑таки сделать это как можно более нейтральным тоном:
– Ты ещё и работаешь?
– Да, конечно, тяжело ведь заниматься только детьми. Но в офисе появляюсь всего несколько раз в неделю: основную работу делаю дома.
Это был нокаут. И пока я размышляла о своей никчёмности, Оля как будто прочитала мои мысли и сказала:
– А приходите к нам сегодня на ужин. Может, дети познакомятся – если решите всё‑таки переводить Максима к нам, то им это будет полезно как будущим одноклассникам.
Я согласилась, абсолютно не раздумывая, потому что квартира этой семьи в моём воображении представлялась тоже какой‑то необычной. Такой же удивительной, как сама эта мама, легко справляющаяся с воспитанием троих детей и при этом работающая на ПОЛНУЮ ставку бизнес‑аналитиком в крупной компании.
Но нет, квартира не была выкопана в холме, и у неё были не круглые, а вполне обычные прямоугольные окна. На стенах висели картины, а не сушёные лягушачьи лапки. Планировка очень похожа на нашу: дома‑то практически соседние.
Но всё‑таки в ней не было той захламлённости и запущенности, как у нас. Из шкафов не торчали наскоро запиханные туда вещи. Книги стояли строго вертикально, и их было очень много! Чего‑то не хватало в самой большой комнате… ах да! На том месте, где у нас стоял телевизор, здесь возвышался спорткомплекс.
Макс и Даша после небольшой паузы и стеснения пошли рассматривать рыбок. Гошка, которого я уже успела забрать из детского сада – пораньше, без ворчания нянечки, – стал играть со средним Олиным сыном Денисом.
А я всё больше, сама того не замечая, погружалась в депрессию: я чувствовала свою бестолковость, вину перед детьми – за то, что не могу уделить им достаточно времени; вину перед мужем – за то, что не могу радовать его домашней выпечкой и порядком; вину перед собой – сама же выпрашивала повышение у начальника, нафантазировала и надавала обещаний, а теперь чувствую, что не справляюсь. Да ещё эти проблемы в школе у Макса…
Может быть, заметив мой рассеянный вид, а может, всё‑таки Оля была немного волшебницей, но она сама вдруг спросила:
– Переводите Макса, потому что не успеваете делать домашние задания? Сильно он скатился по учёбе?
Я только и смогла открыть рот и кивнуть.
– С ним уроки делаешь? Сам не умеет?
– Нет, напачкает, налепит ошибок… Раньше пытался, да ещё хуже получалось.
И вдруг я разрыдалась. Не знаю, почему так вышло, но, видимо, напряжение последних дней дало о себе знать.
Пока Оля отпаивала меня ромашкой с мёдом, я выложила ей все свои чувства и опасения – и про детей, и про себя, и про дом, работу, мужа. Не знаю, почему я решила, что эта успешная во всех отношениях мама поймёт переживания такой несобранной клуши, как я. Но я не ошиблась: в середине моего монолога Оля грустно улыбнулась и добавила:
– А ещё, наверное, думаешь, что твоего Гошку ждёт такая же судьба, что и Макса. И твоим детям просто не повезло с мамой.
Сквозь слёзы я вдруг рассмеялась. А Оля продолжила:
– Знаешь, я тебя прекрасно понимаю. Тоже была в похожей ситуации, только раньше опомнилась и поняла, что не туда бегу. Давай‑ка мы с тобой, пока дети играют, проделаем одно простое упражнение. Оно мне очень помогло в своё время.
С этими словами Ольга нарисовала на листе бумаги дедушку и рядом с ним – маленького мальчика и девочку.
– Представь, что этот дряхлый старичок – твой Макс. А вот эти детишки – его внуки. Они спрашивают дедушку про его детство и родителей. Попробуй сейчас написать, что бы ты хотела, чтобы Макс – вернее, дедушка Максим – рассказал им о тебе, вообще о вашей семье.
Это было неожиданно. В голову сразу полез негатив – представила, как дедушка Максим рассказывает: «У моих родителей вообще не было времени на меня. Они работали, а по вечерам мама орала на меня часа три‑четыре, пока мы до полуночи делали уроки, которые я ненавидел…»
Но тут Оля прервала мои фантазии:
– Не думай про то, как есть сейчас. Думай про то, какой мамой ты хочешь запомниться. Это же просто фантазия. Определив и поняв свою цель, какой бы далёкой и неправдоподобной она ни казалась, ты сделаешь половину дела! Дальше надо будет только наметить конкретные шаги к достижению цели. Но сначала тебе надо ясно увидеть её и описать.