Морозовой Анастасии Владимировны

ИВАН КАЛИТА НА МОСКОВСКОМ КНЯЖЕНИИ

Поcле смерти Юрия Московского старшинство в Данииловом роде перешло к брату Юрия – Ивану.

Оплакав брата, Иван Данилович стал единолично княжить в Московской волости. Первым его поступком было призвание в Москву из Владимира митрополита Петра, с которым он был очень близок духовно. Этим поступком князь Иван желал положить хорошее начало своему княжению.
В ту пору русские митрополиты уже прочно обосновались в северной Руси, перенеся туда в 1299 году свой престол из разоренного Киева.
Митрополит Петр уже давно любил Москву, в которой часто останавливался для отдыха во время своих частых путешествий по Русским землям. Главной же причиной переезда митрополита Петра в Москву была его привязанность к Ивану Даниловичу, в котором он видел спасителя и объединителя Русских земель.
Святой митрополит Петр недолго прожил в Москве и скончался в следующем, 1326 году. Незадолго перед смертью он призвал к себе Калиту и завещал похоронить себя в Москве в построенном для этого каменном храме Успения Святой Богородицы.
«Если меня, сын, послушаешься, храм Пречистой Богородице построишь и меня упокоишь в своем городе, то и сам прославишься больше других князей, и сыновья, и внуки твои, и город этот славен будет, святители станут в нем жить, и подчинит от себе все остальные города».
Калита поспешил исполнить волю митрополита, и еще при его жизни заложил Успенский собор. Митрополит Петр своими руками вытесал себе каменный гроб и написал для собора запрестольный образ.
Его мощи, положенные в Успенском соборе, принесли Москве великую благодать, оберегая ее в часы испытаний. Следующий после Петра митрополит, Феогност, не пожелал оставить гроба чудотворца и остался в Москве, которая с той поры стала местом жительства митрополитов.

ВОССТАНИЕ В ТВЕРИ ПРОТИВ ТАТАР В 1327 ГОДУ

«В лето 1327, сентября 15 убили в Орде двух князей: Дмитрия Михайловича Тверского да князя Александра Новосильского в один день и на одном месте.
Того же лета князю Александру Михайловичу дано великое княжение, и пришел Александр из Орды и сел на великое княжение».
Однако княжение Александра Михайловича в Твери было недолгим, и один его необдуманный поступок превратил процветающий волжский город в пепелище, а все русские города, кроме Новгорода и Москвы, в погибель.
Летопись пишет об этом событии следующее:
«Вскоре за умножение грехов наших дьявол вложил злую мысль безбожным татарам. Стали они говорить беззаконному царю:
— Если ты не погубишь князя Александра и всех князей русских, то не будешь иметь власти над ними.
И Беззаконный и трехклятый всему злу начальник Шевкал, разоритель христиан, отверз скверные уста свои начал говорить, дьяволом учим:
— Господине царю, если мне велишь, я пойду на Русь и разорю христианство, а князя их убью, а княгиню и детей к тебе приведу».
В действительности же дело обстояло несколько иначе. Шевкал или Щелкан, как называют его летописи, был двоюродный брат хана Узбека – Чол-хан. В то же лето, как Александр Михайлович Тверской получил ярлык на великое княжение, Чол-хан с большим татарским отрядом пришел в Тверь и начал творить там многие насилия, оскорбляя жителей и их жен. Явился же Чол-хан на Русь с тем, чтобы взять с князя Александра Михайловича и с бояр его долг за дарованный ему ярлык на великое княжение.
Насилие и самовольством Чол-хана были тем больше, что он был не простым баскаком – сборщиком дани, но двоюродным братом Узбека, и считал себя вправе творить на Руси всё, что возжелает. И вот Чол-хан ездил со своими татарами по Твери, словно по завоеванному городу, грабил, брал, что ему захочется, непокорных же убивал.
«Беззаконный же Шевкал, разоритель христианский, пошел на Русь с многими татарами и пришел в Тверь, и прогнал князя великого Александра Михайловича со двора его, а сам стал на дворе великого князя со многою гордостью и яростью и воздвиг гонение великое на христиан насильством, и граблением, и битьем, и поруганием. Люди же городские, тверичи повсегда терпели оскорбления от поганых и жаловались они много раз великому князю Александру Михайловичу, дабы он их оборонил. Он же видел озлобление людей своих, но не мог их оборонить и велел им терпеть».
Но тверичи не могли уже терпеть, и у них с каждым новым днем пребывания Чол-хана нарастала ненависть к татарам.
Всё чаще на городском торгу слышался плач, жалобы оскорбленных и возмущенные крики:
— Что ж деется ныне, православные! Церкви поругают! Слыхали ли: вчера в Спасе, как служба шла, татарин срывал ризы, оклады ломал и глумился над верой нашей. Отца же Антония саблей ткнул в лицо.
— Позорят, аспиды, жен и дочерей наших! Вчера после позора бросилась девка одна в Тверцу с камнем. Грех смертный взяла на душу.
— Нич-чег-го... Придет час: захлебнется семя каиново своей кровью!
Гнев тверичан ждал часа, чтобы прорваться. Случилось это вопреки воле князя Александра Михайловича, многократно говорившего тверичам: «Сами ведаете силу татарскую. Терпите ныне со смирением, не могу заступиться за вас, ибо погибель будет земле».
Тверская летопись пишет:
«И было это 15 августа месяца ранним утром, когда торг собирается. Некий диакон тверитин, прозвище ему Дудко, повел кобылицу молодую и очень тучную на водопой на Волгу. Татары же, увидев это, отняли ее. Тогда диакон начал громко кричать:
— О, мужи тверские, не выдавайте!
И был между ними бой.
Татары, надеясь на свое самовластие, начали сечь, и тотчас стеклись люди, и пришли в смятение, и ударили во все колоколы, и стали вечем, и поднялся град весь. Весь народ тотчас собрался, и восстали все. И кликнули тверчи и начали избивать татар, где кого поймают, всех подряд, пока самого Шевкала не убили. Били всех подряд, не оставили и вестника, кроме пастухов, которые в полях пасли табуны коней. Те схватили лучших жеребцов и скорей бежали на Москву, а оттуда в Орду и там возвестили кончину Шевкала.»
Так в Твери был избит ханский посол и все ордынские купцы и татары, бывшие в городе. Когда Александру Михайловичу донесли об этом, он заплакал и сказал: «Безумцы, ведали бы, какую кару навлекли на себя!»

КАЛИТА В ОРДЕ

Татары не сразу решились донести хану Узбеку о восстании в Твери и гибели его двоюродного брата Чол-хана, потому что в Орде существовал обычай казнить гонцов, привозивших дурные вести. Эта же весть не была просто плохой, а убийственной, как для Руси, так и для самих глашатаев.
Однако утаивать её долго было нельзя, и гонцы рассказали все Узбеку.
Внешне хан воспринял известие довольно равнодушно. Их трех гонцов он лишь одному приказал поломать спину, сведя его ноги к голове – такова была процедура бескровной казни у татар. Однако в Орде, успевшей хорошо изучить хана, знали – этим не ограничится. Узбек всегда медлил с принятием решений о наказании, пытая провинившихся томительным ожиданием.
Через несколько недель Узбек призвал к себе пять темников, у каждого из которых было по 10 тысяч войска, и велел татарской рати идти на Тверь и затопить ее кровью, вырезав всех, начиная от младенцев, доросших до тележной оси. После Твери хан велел темникам идти на Москву, Рязань, Новгород – и опустошить таким способом всю Русскую землю.
О татарских сборах стало известно на Руси, и, чтобы предотвратить суровую кару, Иван Данилович решился ехать в Орду.

Супруга его Соломонида, бояре и дети прощались с отцом, думая, что он идет на верную смерть. Он же отвечал, что смерть у всех одна, когда наступит – одному Богу ведомо.
Когда Иван Данилович прибыл в Орду, татарские темники уже закончили все приготовления, подготовили припасы и осадные машины и ожидали ханского приказа, чтобы выступить.
Проведя Калиту сквозь недружелюбный торг, привели его к Узбеку.
Хан сидел на небольшом возвышении, окруженный знатными ордынскими вельможами и, глодая бараньи ребра, милостиво бросал недоеденные остатки своим приближенным. Те же, сравнивая свои и чужие куски, определяли в милости ли они у хана. Вельможи, кому достался жирный и большой кусок – радовались, получившие же обглоданную кость дрожали.
Когда Калита вошел в шатер и по обычаю опустился перед ханом на колени, Узбек, чуть приподнявшись, швырнул к его ногам кость совсем без мяса, ожидая, что сделает русский князь.
Иван Данилович не пошевелился, продолжая все так же смотреть на ковер. Так томительно прошла минута. Молчал хан, молчал Калита, молчали ордынские военачальники, ожидая решения Узбека.
Наконец хан поманил к себе толмача:
— Переведи, как он посмел показаться мне на глаза? Может, у него семь жизней, или он надеется на своего распятого Бога?
— Казни меня одного, но не наказывай Русскую землю, — отвечал по-татарски Калита.
Услышав звуки родной речи, Узбек удивленно приподнял брови и отослал толмача.
— Нет, Иван-князь, я не стану ломать тебе спину... – сказал он задумчиво. — Крамольны Русские князья. Чуть ощутят себя в силах – восстают, режут баскаков; да только далеко ли ускачет стреноженный конь? Ты же хоть и крамолен, да умен. Не только не убью тебя, но и обещаю тебе ярлык на великое княжение. Будешь ты один владеть всеми улусами земли вашей. Говори, рад тому?
Иван Данилович молча поклонился.
— За ту же честь, что даровал я тебе, должен ты, Иван-князь, с полками своими разорить улус Александров, взять Тверь и кровью затопить непокорный город. Даю я тебе пять темников с войском, ты же возьмешь еще князя суздальского... Где Тверь стояла – должно быть пепелище. Князя же Александра приведешь ко мне в оковах на суд и на казнь.
Калита с ужасом взглянул на Узбека: «Так вот какова цена за татарскую честь!»
— Не неволь меня, хан, — взмолился он. — Какая слава пойдет обо мне? Разве мало для наказания одних орд татарских?
Узбек нахмурился:
— Сам решай, князь-Иван. Откажешься – сожгут мои темники твой город и все иные земли разорят. Тверь же всё равно не уцелеет. И так доносили уж мне, что высоко задирает твоя Москва голову... Отвечай ныне же: пойдешь на Тверь?
Иван Данилович перекрестился. Откажись он идти на Тверь, это не спасло бы ни Твери, ни Московской волости, ни других славянских земель.:
— Будь по твоей воле, хан, иду на Тверь...
«Кто берег свою отчизну, да и всю Русскую землю, тот должен был идти с татарами хотя бы против родного отца», — напишет позже наш историк и бытописатель И.Е.Забелин.

* * *
Вскоре татарские отряды, усиленные московской и суздальской дружинами, взяли на щит Тверь и разорили ее. Калита пытался остановить кровопролитие, но это оказалось невозможным. Татары сожгли и разорили не только Тверь, но «положили пусту всю землю Русскую».
Уцелели лишь Москва и Новгород, сумевший вовремя откупиться от татарских темников.
Тверской князь Александр бежал в Новгород, но новгородцы побоялись его принять. Тогда он укрылся в Пскове, а его братья нашли убежище в Ладоге.
Более десяти лет тверской князь скрывался от гнева хана Узбека, то сидя в Пскове, то укрываясь у немцев и в Литве. Все эти годы Узбек требовал от Ивана Калиты и других русских князей схватить и привезти ему Александра, они же хотя и ходили на Псков, но только для того, чтобы не вызвать татарского гнева. До битвы дело не доходило, и князь Александр всегда имел возможность вовремя укрыться.
Наконец Узбек сумел коварно вызвать Александра в Орду, сказав, что хочет даровать ему прощение и зовет его к «великому жалованию».
Александр не верил хану, однако не хотел больше бегать от татар.
В Орде Александр Михайлович Тверской был сразу схвачен, и его казнь была назначена на 29 октября 1339 года.
Выйдя навстречу своим убийцам, Александр был рассечен по суставам вместе со своим сыном Федором.

МОСКВА – ПЕРВЫЙ ИЗ РУССКИХ ГОРОДОВ

После стольких обрушившихся на нее ударов Тверь уже не могла соперничать с Москвой и навеки утратила первенство. Внешним же проявлением победы Москвы над Тверью было перенесение в нее из Твери большого колокола из церкви Спаса.
Тем временем Москва стараниями Калиты год от года становилось всё сильнее.
Летопись повествует:
«В лето 1328 сел Иван Данилович на великом княжении всея Руси, и была с тех пор тишина великая на 40 лет, и перестали поганые воевать Русскую землю и убивать христиан, и отдохнули христиане от великой истомы, и многой тягости и от насилия татарского, и была с тех пор тишина великая по всей Русской земле.
В лето 1329 князь великий Иван Данилович пошел с ратью к Пскову на князя Александра Михайловича и вернулся с пути.
Месяца мая в 21 день основана была церковь каменная на Москве во имя святого Ивана Лествичника. Того же лета и совершена была и освящена.
В лето 1330 месяца мая в 10 день благоверный князь великий Иван Данилович заложил церковь каменную на Москве, во имя святого Спаса, честнаго его Преображения, близ своего двора. И велел быть тут монастырю, и собрал черноризцев и возлюбил монастырь тот больше иных монастырей. И часто приходил в него молитвы ради и много милостыни подавал монахам, живущим там, еду и питье и одежду. И оброки и всякие требования неоскудно и льготы многие творил им, дабы никто не обидел их. И церковь ту украсил иконами, и книгами, и сосудами, и всяким узорочьем. И привел туда первого архимандрита Иоанна, мужа сановитого и разумевшего говорить по книгам.
В лето 1331 месяца мая в 3 день был пожар на Москве и погорел город Кремник (Кремль).
В лето 1332 была в земле Русской дороговизна и голод хлебный и скудность всякого жита.
В лето 1333 благоверный князь великий Иван Данилович создал церковь каменную на Москве во имя святого архангела Михаила. В одно лето начата была и кончена.
В ту же зиму приведена была князю Семену Ивановичу княжна из Литвы именем литовским Августа, и крестили ее, и нарекли ей имя в святом крещении Настасия. И был брак на Москве велик, свадьба князю Семену. А князь Семен был тогда 17-ти лет».

* **
Тишина, воцарившаяся на Русской земле более чем на сорок лет, целиком была заслугой Калиты. Осторожное и разумное поведение московского князя в отношении татар привело к тому, что они перестали беспокоить русскую землю. Более того, Узбек, усыпленный «смиренной мудростью» Ивана Даниловича, покровительствовал московскому князю, не догадываясь, что позволяя русским землям собираться вокруг Москвы, он тем самым в будущем создает могучую силу против ордынского владычества. В числе же многих тягот Калиты был сбор дани для Орды со всех Русских княжеств, что и было залогом мира с татарами.
Не желая разорять Русь поборами, Калита в равной мере распределял дань по всем русским городам, включая богатый Новгород. Скапливаясь ежегодно в Москве, дань с сильной ратью отправлялась Узбеку. Счастьем для Руси было то, что эта дань была лишь денежной и не сопровождалась приездом татар на Русь, в то время как раньше ордынские баскаки угоняли в полон многих русичей, засчитывая их как часть дани.
— Позорно ты, ярмо татарское. Послано ты за многие грехи отцам и дедам. Ведаю, настанет час, когда не дети наши, но внуки разобьют поганых и свободна будет стоять Русь, — говорил Калита митрополиту Феогносту.

Именно с тех лет великого князя Ивана Даниловича стали называть Калитой, и это меткое прозвище навсегда соединилось с его именем. «Калита» было название большого кошеля, который князь всюду носил с собой.
При Иване Даниловиче получил окончательное воплощение новый принцип строения государства - принцип этнической терпимости. Подбор на службу осуществлялся по деловым качествам, независимо от этнической принадлежности, но при условии добровольного крещения. На службу принимали и татар, бежавших из Орды, и православных литовцев, покидавших Литву из-за католического давления, и простых русских людей. Татарские слободы размещались в 14-17 веках в основном в замоскворечье, там, где теперь Большая и Малая Татарские улицы. Здесь поселились целой слободой и устные переводчики-толмачи. О них напоминают толмачёвские переулки. Силой, связующей всех, кто пришел на службу к московскому князю, стало православие. Спокойствие и сила Москвы привлекали во владения Ивана Даниловича множество крестьян, ремесленников и купцов, поселявшихся в его все увеличивающихся землях. Кроме того, к Калите каждый год переходили знатные бояре со своими дружинами из других русских княжеств, видя в нем решительного и сильного князя. Это также способствовало тому, что вскоре Москва стала не только местом проживания митрополита, но и самым сильным княжеством, которому никто не решался бросить вызов. Даже Новгород согласился принять наместников Калиты, хотя нередко прогонял их, добиваясь некоторых льгот. Основное население Москвы составляли ремесленники. Об этом говорят назва­ния улиц: Бронная, Кузнецкая слободы, Мясники и т.д.

На первом месте в ремесленной специализации Москвы была обработка металла. Центром производства оружия были бронные слободы, расположенные на месте совре­менных бронных улиц.

Также в Москве развивалось кузнечное дело. Москва уже в первой половине 14 века стала обгонять другие русские города в освоении редких и трудных приёмов обработки металла, например в литейном деле.

В московском посаде уже в 14 веке было значительное имущественное расслое­ние. Основную массу "чёрных людей" (те, кто платил основные налоги) составляли ремесленники и люди, занятые физическим трудом. Отдельную группу составляли купцы. "Чёрные люди" и купцы составляли основную часть населения Москвы.

Из числа знатнейших бояр великими князьями назначались тысяцкие, в ведении которых находилось городское население. Ведая судом над горожанами, распределе­нием повинности и торговым судом, тысяцкие сближались с верхами городского насе­ления, а при благоприятных обстоятельствах могли опереться на широкие круги го­рожан. Наряду с тысяцким существовали наместники не только младших князей, но и самого великого князя. В 1339 году Калита обнес Москву дубовыми стенами и, кроме храма Успения Богородицы, заложил еще три церкви — Спаса на Бору, Михаила Архангела и Ивана Лествичника под Колокола. Впоследствии ее прозовут Иваном Великим, и она станет символом Москвы. Об Иване Калите напоминают в Москве и названия: Калитниковское кладбище, Боль­шая, Малая и Средняя Калитниковские улицы, Большой, Малый и Новый Калитниковские проезды.
Еще при жизни Ивана Даниловича звали великим князем Всея Руси. С его княжения принято говорить о начале единовластия.

«ЖИВИТЕ КАК ОДИН ЧЕЛОВЕК»

В конце марта 1341 года великий князь Всея Руси Иван Данилович опасно заболел. Почувствовав приближение смерти, он призвал к себе своих сыновей Симеона, Даниила, Иоанна и Андрея.
С трепетом вошли в отцовскую спальню сыновья. У образа в углу молился митрополит. Бояре расступились, пропуская княжичей.
Отец их, укрытый по грудь, лежал на дубовой кровати. Его жилистые руки бессильно вытянулись сверху медвежьей шкуры.
Заметив сыновей, Иван Данилович сделал им знак приблизиться.
— Сыновья мои, пришло мне время покинуть этот мир, — проговорил он с усилием. – Ныне же хочу наделить вас. Подойди, отче...
Митрополит приблизился к кровати и, проследив направление взгляда умирающего, взял со стола свиток:
— Я Иван Данилович, великий князь Всея Руси, отходя к Богу, отдаю старшему сыну Симеону 26 городов и селений, в числе которых примыслы Юрия Даниловича — Можайск и Коломна; второму сыну, Ивану — 23 города и селения, из них главные Звенигород и Руза; третьему, Андрею, 21 город и селение, из них известнее Серпухов; княгине же своей Улиане с меньшими детьми – 26 городов и селений.
Слабым движением руки Иван Калита попросил митрополита остановиться, сказав:
— После дочитаешь, отче... Боюсь, не успею... Дети мои, видите ныне, что больше других одарил я Симеона. Дал я ему все крупные города и селения, дабы не было средь вас розни, и слушали бы вы его, как меня... Молю же вас, как некогда молил пращур наш Ярослав, живите дружно и будьте все как един человек. Тогда и врагов сокрушите, и Русь соберете, как я собирал ее многим своим радением. Стольный же град Москву даю я вам, дети, в совместное владение, дабы владея ей, не разлучались бы вы и миром решали все вопросы о Русской земле. Да будет тому порукой Господь наш Вседержитель...
Простившись с детьми своими и боярами, Калита просил их удалиться.
— Сами видите, завершил я ныне все земные дела. Пришел черед подумать о жизни вечной. Отче, вели облечь меня в схиму, дабы не князем великим покинул бы я сей мир, но схимником...
С суровым и важным лицом митрополит склонил голову и дал знак внести схиму – черную длинную мантию и куколь – черный островерхий наголовник с нашитым на нем белым крестом...
«В лето 1341 преставился князь великий всея Руси Иван Данилович, внук великого Александра, правнук великого Ярослава, в чернецах и в схиме месяца марта в 31 день. А в гроб положен апреля в 1 день в церкви святого архангела Михаила, которую он создал в своей отчине на Москве».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ученые-историки объясняют возвышение Москвы естественными географическими (близость реки), экономическими и другими причинами. Действительно, все они имели место. Но все эти причины еще более приложимы к другим городам Северо-Восточной Руси. Река Москва, давшая имя будущей столице, соединяла Среднюю Волгу с Окой через Ламский Волок, по которому надо было переволакивать лодки сушей, на руках, что нельзя считать удобным. Да и сама Москва выросла не на Волоке Ламском, а на излучине Москвы. Близость Оки и Верхней Волги имела большое торговое значение, но не могла стать главной причиной для вознесения мало известной деревушки до роли центра объединения русских земель и столицы будущей империи. Пересечение "больших дорог", которое, как считают, обеспечивало Москве бурный рост, в те времена реально представляло пересечение тропинок, затерянных в бескрайних лесах. Например, "великая Владимирская дорога" упоминается лишь один раз в одной из летописей конца XIV века, когда Москва была уже общепризнанным центром русских земель.

В истории Руссой земли наступил новый этап, ознаменованный не только длинным противоборством Московского и Тверского княжеств, но и выходом их противоборства на общерусскую политическую арену. Экономика Северной Руси, разрушенная еще при Батые, переживала процесс длительного становления, утяжеленного к тому же постоянными поборами в виде дани и просто разбойничьих набегов. Но, тем не менее, набиравшая в 60-70-х годах политические и военные силы Русь готовилась к схватке с Ордой, всё еще сохранившей свой политический и военный потенциал. Со второй половины 15 в. Москва стала столицей образовавшегося Русского централизованного государства. В связи с этим неизмеримо выросло ее политическое, культурное и экономическое значение. С этого времени все важнейшие события в жизни русского народа связаны с Москвой. В 14-15 вв. она становится культурным центром всего русского народа: в Москве возникли общерусские летописные своды, развивавшие идею единства Русского государства, создался цикл повестей о Мамаевом побоище (Куликовской битве), в том числе поэма «Задонщина». Московская архитектура, живопись и прикладное искусство достигли высокого уровня, положив начало так называемой московской школе. Крупнейшим московским художником конца 14 – 1-й трети 15 вв. был Андрей Рублев. А саму Москву писатели того времени называют «царствующим градом».

Список используемой литературы

1. Канторович И. В. Из истории Москвы. / М. 1997.

2. Прохоров А. М. Большой энциклопедический словарь.

/ М. 1991.

3. Тихомиров М. Н. Древняя Москва 12 – 15 вв. / М. 1992.

4. Карамзин Н. М. Истории государства Российского. Том5. / М. 1985

5. Карамзин Н. М. Предания веков / М 1989.

6. Иванов В. C. ‘Московский Кремль’. М,1981.

7. Черепин Л. В. Образование Русского централизованного государства

в XIV—XV вв. / М. 1960.

8. Греков Б. Д. Золотая Орда и ее падение. / М. 1950.