Даниил Заточник (XII или XIII в.) – предполагаемый автор двух произведений, очень близких друг другу по тексту – «Моления» Д. З. и «Слова».
«Слово» Даниила Заточника адресовано Ярославу Владимировичу, князю новгородскому с 1182 по 1199 г. Оно открывается авторским вступлением, в котором Даниил с гордым самосознанием ценности своей личности прославляет «разум ума своего». Разум – главное качество сердечной красоты, духовной сущности человека, утверждает автор. Он слагает панегирик человеческой мудрости, определяет главную тему «Слова», его жанровую структуру, основой которой является притча – мудрая сентенция.
Тут же Даниил сообщает и о своей жизненной неудаче: его «живот», т. е. достояние, богатство, «расыпася» и нищета покрыла его, «аки Чермное море фараона», и пишет он свое «слово», «бежа от лица художества». Он полагается на «добросердие» князя, на обычную его любовь. Без них он подобен «траве блещеной», растущей «на застении». Так возникает вторая, не менее важная тема – тема князя, способного защитить попавшего в беду умного человека твердым оплотом своего могущества, своей любовью-милостью.
Прибегая к словесным каламбурам, Даниил отмечает бедственность своего положения, подчеркивая различие между собой и князем. Далее типичная жизненная бытовая ситуация: от человека, попавшего в беду, отвернулись его друзья и близкие. Ведь он не может теперь поставить перед ними «трапезы многоразличных брашен». Его возмущает лицемерие друзей.
Теперь на первый план выдвигается тема бедности и богатства. Автор не может и не хочет примириться с нищетой.
Просьба к князю перерастает в панегирик правителю, милостивому к обижаемым вельможами сиротам и вдовицам. Даниил рисует бытовую картину обильного княжеского пира, вводит читателя в княжескую опочивальню, где правитель возлежит на мягкой постели «под собольи одеялы». Эти картины контрастируют с положением бедняка, питающегося сухим хлебом, пьющего теплую воду. Даниил здесь неоригинален. Он берет готовые образцы, рассыпанные в дидактических сборниках «слов» и поучений, однако придает этим картинам личностно-биографический характер. Вновь Даниил призывает князя к милости, щедрости, подчеркивает гиперболически неисчерпаемость княжеского богатства и отмечает, что славу и честь князя составляют его люди, его воины. Даниил противопоставляет доброго и злого господина, щедрого и скупого князя. Симпатии его на стороне первых, ибо, служа доброму господину, можно получить свободу.
Обращаясь к князю, Даниил говорит: «Не зри внешняя моя, но возри внутренняя моа. Аз бо, господине, одеянием скуден есмь, но разумом обилен...» Главная ценность личности, утверждает Даниил, не в ее положении в обществе, а во внутренних качествах. Даниил вступает в воображаемый диалог с князем: «Или ми речеши» (эти слова повторяются трижды): полемизирует с ним, как с воображаемым своим оппонентом, отвергая обвинение в безумии и лжи.
Далее в «Слове» следует внезапный переход к характеристике семейных отношений. Опираясь на «мирские притчи», Даниил показывает всю нелепость таких отношений, когда мужем «своя жена владеет». Отвергает Даниил воображаемый совет князя жениться «у богата тьстя чти великиа ради». Это даст ему повод выступить с обличением злых жен, в котором использован уже имевшийся в распоряжении Древнерусских книжников материал обличительных «слов» и поучений. Обличение злых жен Даниил завершает притчей о муже, который после смерти жены стал продавать своих детей.
Теперь основное его внимание обращено на характер адресованного князю произведения. Он подчеркивает, что «ни за море ходил, ни от философ научихся». Автор подчеркивает книжность своего произведения. Он придает «Слову» форму импровизации, довольно свободно располагая заимствованные из разных источников афоризмы, образные сравнения, наставления.
В заключение Даниил выступает в роли наставника, чувствующего тот мир, к которому он обращается, понимающему, что нельзя безумному запретить безумие (глупость) его. Завершается «Слово» молитвой, в которой автор просит у Бога «князю нашему Самсонову силу, храбрость Александрову, Иосифль разум, мудрость Соломоню и хитрость Давидову». Тем самым идеал князя мыслится автором как воплощение лучших качеств героев всемирной истории. Впервые в русской литературе человек заявил о своемправе на уважение не по положению, занимаемому им в обществе, а по своим внутренним качествам, своему уму – высшей ценности личности.
«Моление» Даниила Заточника адресовано князю Ярославу Всеволодовичу Переяславскому, княжившему с 1213 по 1236 г., и «братии» – слушателям. Обращение к князю открывается цитатой 115,3 псалма: «Аз раб твои и сын рабы твоя». На основании этого некоторые исследователи делают категорический вывод о социальной принадлежности автора «Моления» и относят его к холопам. Заметим, что эти же слова произносит Дмитрий Донской в «Слове о житии и о преставлении Дмитрия Ивановича»: «,..яко аз раб твой и сын рабы твоея».
В «Молении» усилено панегирическое прославление князя путем цитирования «Песни песней» царя Соломона. Подчеркнуто значение мудрых властителей и доказывается преимущество мудрости над храбростью: «Умен муж не велми бывает на рати храбр, но крепок в замыслех; да тем собирати мудрые».
Вряд ли следует относить к биографии героя слова о том, что мать и отец оставили его. Это, по-видимому, литературный прием, подчеркивающий значение князя, призванного заменить своему служивому человеку отца.
В «Молении», по сравнению со «Словом», появляется резкое осуждение боярства. Бояр Даниил относит к злым господам, которые попирают человеческое достоинство своих слуг.
Более скромное место в «Молении» по сравнению со «Словом» занимает обличение злых жен. Гнев Даниила здесь направлен на старых злообразных жен, обобщенный гротескный образ которых он создает.
Вводится в «Молении» и новая, по сравнению со «Словом», тема обличения монашества. С негодованием отвергает Даниил воображаемый совет князя постричься в монахи: «То не видал есмъ мертвеца на свинии ездячи, ни черта на бабе; не едал есми от дубья смоквеи, ни от липъя стафилья. Лучши ми есть тако скончати живот свои, нежели, восприимши ангельский образ солгати». Вслед за Козьмой пресвитером Даниил Заточник изображает нравы монахов, возвращающихся на «мирское житие, аки пес на своя блевотины». Он обличает порочные, низменные обычаи чернецов и черниц, которые, словно псы ласкосердые, обходят дома и села «славных мира сего».
Появляется в «Молении» и великолепная картина игр на ипподроме, своеобразных состязаний в ловкости и силе. Завершает «Моление» молитва, в которой звучит тревога по поводу появления «незнаемого языка».
Таким образом, и «Слово» и «Моление» принадлежат к публицистическим дидактическим произведениям, которые в лапидарной форме гномий-афоризмов, наполненных философским нравственным содержанием, раскрывают быт и нравы Руси накануне монголо-татарского нашествия. Как справедливо отмечал еще Белинский, «...кто бы ни был Даниил Заточник, – можно заключить не без основания, что это была одна из тех личностей, которые, на беду себе, слишком умны, слишком даровиты, слишком много знают и, не умея прятать от людей своего превосходства, оскорбляют самолюбивую посредственность; которых сердце болит и снедается ревностию по делам, чуждым им, которые говорят там, где лучше было бы помолчать, и молчат там, где выгодно говорить; словом, одна из тех личностей, которых люди сперва хвалят и холят, потом сживают со свету и, наконец, уморивши, снова начинают хвалить...».
«Повесть об убиении Андрея Боголюбского»
П. известна в двух версиях: краткой, в составе Владимирского летописного свода 1177 г., отразившегося в Летописи Лаврентьевской, и пространной – в составе Летописи Ипатьевской (под 1175 г.).
Есть предположение, что повесть написана между маем 1175 и июнем 1176г. Авторство ее спорно. Герой повести — сын суздальского князя Юрия Долгорукого Андрей (ок. 1111—1174). В 40-х — 50-х гг. XII века он помогал отцу в борьбе за Киев. После того как Юрий Долгорукий стал великим князем киевским, Андрей уехал в Суздальскую землю, где стал после смерти отца (1157) князем (одновременно также ростовским и владимирским). В 1169г. взял штурмам Киев, стал великим князем киевским, но фактической столицей сделал город Владимир, унизив тем самым старую столицу Руси. По месту проживания в своей резиденции Боголюбове (недалеко от Владимира) получил прозвище Боголюбский. В ночь на 29 июля 1174 г. убит недовольными его политикой боярами.
С именем Андрея Боголюбского связан существенно новый этап в истории русской политической мысли. Князь Андрей — апологет идеи «самовластия», единодержавия, противник удельных и вечевых порядков. Все это отразилось в повести об убиении Андрея. Повесть пронизывает противопоставление Владимира как нового политического центра Руси старому центру — Киеву. В повести звучит традиционная тема идеального государя, отличающегося христианскими добродетелями, но с акцентом на идею византийца Агапита о том, что естеством цезарь подобен человеку, а властью сана он — как Бог (афоризм приписывается, правда, апостолу Павлу).
В полном варианте прослеживаются две линии: «мирская», поданная в действии, в развитии событий, в психологических характеристиках действующих лиц, – и церковная, отраженная в размышлениях князя и комментариях автора, близкая к канонам житийной литературы. Психологические детали повествования и образная народная речь перекрывают намеренно идеализированный образ князя; действия и поступки живого Андрея не совпадают с «разъяснениями» автора относительно их. Складывается впечатление, что П. написана двумя авторами, тем более что между двумя вариантами текста существуют и фактические несовпадения. На композицию и стилистику П. оказала свое влияние поэтика традиционных жанров, использованных и умело переработанных в этом синкретическом по характеру произведении (жития, торжественные слова, народные заплачки, бытовые разговоры). Несомненны черты южнорусских биографических повестей XI–XII вв.; подражание их стилю, прямые цитаты из житий Владимира и Сказания о Борисе и Глебе, однако автор выступил уже в защиту интересов нового политического центра Руси, противопоставляя его Киеву (ср. четкую противопоставленность Киева – Владимиру, Боголюбова – Вышгороду, Золотых и Серебряных ворот одного города – таким же воротам другого, мучений Андрея – мучениям Бориса и Глеба и т. д. вплоть до смешения названий Киева и Владимира в тексте народного плача)
Повесть умалчивает об очень значительном эпизоде из жизни Андрея Боголюбского. В 1162 г. с целью добиться независимости в церковных делах от киевской митрополии он безуспешно пытался основать особую митрополию во Владимире, самостоятельно поставив во главе ее своего кандидата Феодора, которого впоследствии сделал независимым епископом ростовской епархии. В ответ патриарх Лука Хрисоверг направил Андрею послание в духе теократической теории превосходства «священства» над «царством». Хотя в повести этот сюжет не затронут, ссылка на цезарепапистскую идею византийца Агапита является свидетельством того, что в русской политической мысли началась ее адаптация к местным условиям в духе становящейся идеи самодержавия, противостоящей в первую очередь идеям теократии.