Однако наряду с позицией Михайловского в 1870-е - начале 1880-х гг. стала наблюдаться и иная интерпретация традиционной дихотомии «интеллигенция - народ». Ее выразителями стали известные публицисты П. П. Червинский и И. И. Каблиц. Эволюция их мировоззрения во многих отношениях характерна для той части российской молодежи, которая переосмыслила прежние идеалы и попыталась по-новому подойти к решению проблемы места и роли России в мировой цивилизации, дать свои оценки и свое видение перспектив развития страны.
а) Традиции и новации П. П. Червинского
В 1870 г. П. П. Червинский был активным участником студенческих волнений в Санкт-Петербургском земледельческом и лесном институте. Известный своим радикализмом, обладавший авторитетом среди студентов, несомненными организаторскими способностями, он быстро попал в поле зрения жандармов и скоро оказался в ссылке в Холмогорах. В столицу Червинский вернулся лишь в 1875 г. Вынужденная оторванность от активной деятельности была использована для самообразования, а ее результатом стал ряд статей, опубликованных в газете «Неделя».
Выбор научной теории. Работы, подписанные инициалами «П. Ч.», сразу же привлекли внимание публики, статьи с «интересом читала <...> тогдашняя молодежь»4, которую захватила острота вопросов, поднятых Червинским. Одно из главных мест среди них занимала проблема выбора научной теории, применимой для изучения общества. В статье «Теория подбора и естествознание» Червинский однозначно высказался против попыток использования в социальной науке «результатов, добытых естествознанием»5. По его мнению, между миром природы и миром человека существует громадная разница. Если в мире животных и растений борьба за существование ведет к приспособлению организмов и может сопровождаться при определенных условиях повышением или понижением организации, то в обществе людей всякое приспособление связано с понижением нравственного развития личности. Червинский не отрицал, что борьба между человеческими индивидами является реальностью, однако применение к ней дарвиновского принципа подбора было бы ошибкой.
Рассуждения Червинского в этом вопросе очень напоминали оценки Михайловского. Как и маститого народнического публициста, молодого автора «Недели» отталкивали от социал-дарвинизма пропаганда буржуазных ценностей, стремление к материальному благополучию в ущерб моральному облику человека. Такой вид эволюции, по оценкам Червинского, не способствовал прогрессивному развитию общества. В равной степени отвергал он и подавление человека человеком, нарушение принципов солидарности и коллективизма.
Единственной правомерной и целесообразной формой борьбы, способствующей эволюции цивилизации, Червинский считал идейную полемику. Столкновение различных мнений может привести к выработке общего идеала, идеала счастья. В конце концов, люди сумеют устранить крайности, существующие в их взглядах, сгладить остроту противоречий, и «тогда борьба за идеалы, потеряв свой мрачный, трагический характер, сделается великим двигателем человечества»6.
Признание определяющего влияния идей на становление социальной организации было общим для народничества конца 1860-х гг., и в этом отношении Червинский прямо следовал по пути своих предшественников. Наряду с этим он находил, что сила ума является далеко не единственным средством влияния на прогресс. Непременным условием изучения социальной жизни общества сам Червинский считал исследование влияния экономического элемента на события мировой истории. По его словам, «за исключением движений, возбужденных религиозным фанатизмом, едва ли сыщется хоть одно крупное историческое событие, которое при ближайшем рассмотрении, по крайней мере на три четверти, не вызывалось экономическими пружинами»7.
Само по себе стремление найти в хозяйственной деятельности одну из составляющих социальной жизни человека также не было новым для общественной мысли России. Но для доказательства этой идеи Червинский обратился к теории К. Маркса. Правда, его восприятие основных идей марксизма было весьма своеобразным. Признавая зависимость общественного устройства от производственной сферы, он считал, что возникающие между производительными силами и производственными отношениями противоречия могут разрешиться эволюционным, а не революционным путем. В лучшем случае Червинский писал о «революции в средствах производства», с которой и связывал изменения в жизни общества. Наряду с этим в его работах наблюдается и попытка дополнить марксистские идеи некоторыми положениями, заимствованными из других доктрин. В целом в вопросе об основных составляющих прогресса Червинский придерживался точки зрения многофакторности исторического процесса и в этом отношении был продолжателем общей тенденции использования западноевропейских теорий для обоснования собственных взглядов.
1. Михайловский Н. К. Полн. собр. соч. Т. IV. С. 958. Т. X. С. 36.
2. Там же. Т. X. С. 34, 35; Литература партии «Народная воля». М., 1930. С. 29.
3. Михайловский Н. К. Полн. собр. соч. Т. X. С. 36.
4. Аптекман О. В. Зачатки культурного народничества в 70-х годах // Историко-революционный сборник. М.; Л., 1924. С. 26.
5. Червинский Я. Я. Теория подбора и обществоведение // Неделя. 1875. No 9. С. 335.
6. Там же. С. 339.
7. Червинский П. П. Типы народного хозяйства // Неделя 1875. N° 11. С. 351.
Как и все народники в целом, не принимал Червинский и законов развития капиталистического общества. В его представлении товарное хозяйство - это поле постоянных столкновений, вражды и ненависти, доходящих до невиданной ранее бесчеловечности. Даже приобретение производством общественного характера, включение в технологический процесс массы разнообразных лиц, обеспечение промышленными продуктами более широкого круга потребителей не становилось залогом использования высокой производительности труда в общественных интересах. Напротив, любое новое изобретение неминуемо приводило к сокращению числа рабочих, закрытию заводов, бедствию одних и богатству других. Червинский однозначно приходил к выводу, что при товарном хозяйстве «человек стоит против человека, слой против слоя, провинция против провинции, государство против государства, и не временно, не случайно, не по недоразумению, как бывало в старину, а постоянно и неизбежно; и чем далее, тем резче обрисовывается эта хроническая война всякого против всех»1.
Неприятие товарно-денежных отношений, превращения человека в средство достижения богатства и роскоши, негативное отношение к духу наживы, - весь набор народнической критики капитализма явственно проявился при характеристике Червинским капиталистического хозяйства. Он однозначно занимал воинственную позицию борца с миром чистогана и бездуховности. Его собственное видение прогресса включало в себя устранение причин столкновения различных социальных групп или, по крайней мере, введение этих столкновений в рамки идейной полемики и выработки на ее основе приемлемой для всего общества стратегии социальных отношений.
Типы и степени развития. Отказываясь признавать необходимость капиталистического хозяйства, Червинский вступал в противоречие с логикой рассуждений Маркса, для которого капитализм был закономерной ступенью в развитии человеческого общества. Для того чтобы преодолеть несоответствие между собственным пониманием прогресса и социально-экономическими элементами эволюции современного ему общества, он прибегнул к разработке собственного понятия типов и степеней развития. Под типом общественного устройства Червинский подразумевал отношение производителей к средствам производства, а под степенью - уровень развития производительных сил. В соответствии с этим капитализм мог классифицироваться как низкий тип с высокой степенью развития, а патриархальное хозяйство - как пониженная степень высокого типа развития.
Предложенная Червинским классификация очень напоминала идеи Михайловского, что было далеко не случайно. Всей логикой своих рассуждений он доказывал, что идеалом хозяйственных отношений может быть лишь бестоварное хозяйство, в котором отсутствуют противоречия, а само производство служит не извлечению прибыли, а обеспечению нормального существования членов производственного коллектива. Фактически Червинский воспроизводил давно известные народнические идеи, хотя и прибегал для их обоснования к некоторым положениям марксистской теории.
Вполне естественным становилось в этой связи и его утверждение об особом пути России, отличавшемся от эволюции Западной Европы. Идеализируя историческое прошлого народа, Червинский настаивал на необходимости развития «тех бытовых особенностей, в которых заключается залог лучшего будущего». Благодаря этому, по его словам, появится возможность «усвоить все действительно хорошее, выработанное европейской культурой», и избавиться от ее темных сторон2. На Западе его главным образом привлекали передовые технические разработки, внедрение которых могло повысить производительность труда и улучшить качество выпускаемой продукции. А зародышами будущего справедливого, трудового хозяйственного устройства он по традиции считал общину и артель. В конечном итоге Червинский не мог предложить ничего лучшего, кроме изначальной народнической идеи использовать для прогрессивного развития страны национальные черты, помноженные на избирательное отношение к опыту Западной Европы.
Народ и интеллигенция. Казалось бы, во всех основных чертах Червинский не отошел от мировоззренческих основ народничества и только дополнил их некоторыми положениями марксистской теории. Но это не так. Расхождения, и довольно явственные, с позицией родоначальников обнаруживаются при истолковании им характера взаимоотношений между народом и интеллигенцией. В этом вопросе автору «Недели» был свойственен явный уклон в сторону абсолютизации особенностей развития страны и противопоставления самобытности крестьянского мира интеллектуальным силам и моральным качествам образованной элиты общества.
В первую очередь Червинский пытался опровергнуть мнение о том, что русская деревня - оплот неподвижности и застоя. Существовавшая в народном быту община «олицетворяла собой принцип солидарности, нравственной связи, в противоположность принципу крайнего индивидуализма и нравственной разобщенности, выразителем которого был и есть <...> город». Жизнь в условиях взаимопомощи и поддержки друг друга сформировала у общинников чувства человечности, сопереживания, сочувствия, терпимости. Как писал Червинский, у простых людей моральные «задатки, инстинкты и здоровее и чище», чем у интеллигенции, которая страдает «отсутствием исторического нравственного наследства»3.
Собственно русский нравственный тип, как считал Червинский, определяется именно народом. Несмотря на быстрое развитие товарно-денежных отношений и разрушение привычного уклада жизни, быстрое изменение нравов «общинные и артельные привычки слишком крепко срослись с нашим крестьянством <...> они <...> пережили бы не на один десяток лет даже фактическое уничтожение деревенской общины». Настаивая на психологических моментах формирования национального характера, Червинский действительно отмечал некоторые черты, свойственные нации в целом. Его замечания о долгом сохранении в психологии народа элементов традиционных представлений, выработанных многовековым опытом ведения хозяйства аграрного типа, характере взаимоотношений внутри производственного коллектива, формировании особенных моральных отношений между людьми и сегодня заслуживают внимания. Важным представляется и само желание публициста «Недели» не исходить в своих взглядах «из абстрактного человека, существующего вне времени и пространства»4.
Однако превознесение Червинским моральных качеств крестьян сочеталось с подчинением деятельности интеллигенции интересам деревни. Как он писал по этому поводу, задача представителей культурных слоев должна состоять в «ассимиляции» народного миропонимания, «психологическом срастании» с деревенским миром. В результате этого нравственное чувство крестьян обогатилось бы умственным потенциалом интеллигенции, а «люди города» приобрели бы широкое поле для применения своих сил5.
Несмотря на кажущуюся близость идей Червинского взглядам родоначальников народничества, в них проявлялись почвеннические мотивы, в чем-то перекликавшиеся со славянофильством. Народничество в интерпретации Червинского приобретало такие «приставки» и дополнения, которые давали повод для самого различного его толкования. Акцент на исключительно национальных особенностях лишал народническую теорию социалистического содержания и политической перспективы. В условиях широкого распространения искаженных идей предшественников и их нарочитой простоты и доступности это могло нанести серьезный урон основам доктрины.
б) Нация, национализм и национальная ксенофобия в работах И. И. Каблица
Всю историю своего существования русское народничество придерживалось идей разумного сочетания общемировых тенденций прогресса человечества и особенностей развития каждого народа. Поставленная еще в работах А. И. Герцена проблема национальной вариативности социально-экономической эволюции оставалась одной из центральных в разработках наиболее крупных теоретиков, программных документах политических партий. В целом и радикалы, и представители умеренного крыла наиболее влиятельного общественного движения России второй половины XIX - начала XX в. придерживались принципа равноправия наций, выступали против любых выражений национального гнета, унижения национального достоинства людей. Однако в 1880-е гг. произошел пересмотр некоторых основополагающих элементов доктрины, в том числе и отношения к национальному вопросу.
Данное замечание в первую очередь относилось к работам И. И. Каблица, выступавшего в печати под псевдонимом Юзов. Его статьи в газете «Неделя», книги «Интеллигенция и народ», «Основы народничества» были хорошо известны и вызывали определенный интерес у некоторых читателей. Интересен и жизненный путь автора.
Активный член студенческих кружков в Киевском университете, участник «хождения в народ», прошедший на собственный страх и риск в общей сложности 1800 верст по Полтавской, Харьковской, Воронежской губерниям, землям Войска Донского, автор первого проекта покушения на царскую семью в Зимнем дворце - таков далеко не полный «послужной список» его участия в революционном движении. Но к концу 1870-х гг. от бывших убеждений активного последователя учения М. А. Бакунина не осталось и следа. Неудачи попыток свержения самодержавия, инертность народа заставили Каблица по-новому подойти к сложившейся в стране ситуации и высказать иные предложения по преобразованию русского общества.
Теоретические основы мировоззрения Каблица содержали ряд черт, свойственных народничеству в целом, в их числе непременная вера в общественный прогресс, который должен состоять в обеспечении счастья и желаний «личностей, составляющих данное общество»6. Наряду с этим Каблиц настаивал на многофакторности эволюции: человек в своей жизни подчинен влиянию многих условий (экономических, географических, социальных). Не последнюю роль среди них играют национальный характер и национальные традиции. Первоначально они сформировались под воздействием окружающей среды и общественных отношений. Но затем, преломляясь и воплощаясь в деятельности людей, их психологии, стали оказывать влияние на социальное устройство.
1. Червинский П. П. Типы народного хозяйства // Неделя. 1875. № И. С. 357.
2. Червинский П. Я. Наша национальная особенность // Неделя. 1875. №31. С. 109.
3. Червинский П. П. От себя или от деревни? // Неделя. 1876. № 2. С. 62,63.
4. Там же. С. 63,64.
5. Там же.
6. Каблиц (Юзов) И. И. Лже-народничество // Неделя. 1882. № 14. С. 436.
Человек, являвшийся целью прогресса в понимании Каблица, одновременно становился и главным творцом своей судьбы. Но этот процесс однозначно окрашивался в национальные тона. В этом Каблиц изначально расходился с другими теоретиками народничества, которые осознавали особенность исторического пути России, но никогда не ставили будущее страны в зависимость только от национальной специфики, самобытности психологического склада народа. Их понимание прогресса основывалось на идеях рационального устройства мира, в то время как Каблиц склонялся к нравственночувственному объяснению эволюции общества.
Он находил, что рассудок и мораль влияют на поступки и решения людей, но по-разному для разных социальных категорий. Рационалистическое мировоззрение характерно в первую очередь для лиц, занимающихся умственным трудом. Народ, напротив, руководствуется нравственным чувством, основанным на жизненном опыте, традиции, особенности уклада повседневной жизни. Чувства концентрируют в себе опыт, приобретенный человеком, служат руководством к действию. Рационализм мышления приобретается главным образом под влиянием книжных знаний. По своей значимости он вторичен и зависит от контролирующей функции чувств. Противопоставление чувств разуму стало исходной точкой в полярном разъединении Каблицем народа и интеллигенции.
Кто является интеллигентом? В своих работах публицист «Недели» дал и отличное от общепринятого в народнической среде толкование просвещенного меньшинства страны. По его мнению, «всякий, кто живет не физическим трудом, зачисляет себя в интеллигенцию, и имеет полное право на это». К этой категории населения им были отнесены не только литераторы, ученые, журналисты, художники, артисты, но и «проповедники всякого рода идей, учителя, лица духовного звания, военные, промышленники, сельские хозяева, торговцы, наконец, чиновники и администраторы». Тем самым Каблиц менял основополагающий критерий оценки интеллигентного человека. Не моральный облик личности, ее готовность на подвижническое служение народу, жертвенность и героизм становились главными качествами русской интеллигенции. Каблиц предлагал заменить их чисто профессиональными функциями; основная из них - забота «об увеличении количества и значения знания в обществе»1.
Народнический публицист совершенно справедливо отметил функциональное использование слоя образованных людей в индустриальном обществе. Его подход отличался реальностью оценки профессиональных задач интеллигенции, возрастания ее роли как генератора, носителя идей, способствующих усилению влияния науки на все стороны жизни человека. Но вместе с тем Каблиц не учитывал других элементов в ее многосторонней деятельности. Простая констатация рода занятий не учитывала их содержания и направленности Определение интеллигенции только через параметры умственной занятости толкало Каблица к приравниванию позиций прогрессивно мыслящего общественного деятеля и ретрограда-консерватора, уравнивала в социальном отношении учителя, получавшего грошовое жалование, и крупного государственного чиновника.
Кроме того, подобная классификация заставляла видеть в интеллигенции людей, стремящихся приобрести знания с единственной целью - получение «диплома легкохлебия» и привилегированного места в служебной иерархии. Чинопочитание и карьеризм оказывались в числе ее наиболее характерных черт. По существу Каблиц объединял большинство образованных людей страны в категорию «просвещенной бюрократии», которая была едина, по его мнению, в стремлении доказать «право интеллигенции <...> на самоуправление над народом (здесь и далее выделено Каблицем. - В. З.)»2.
В понимании народнического публициста проблема взаимоотношения громадного большинства населения страны и ничтожной части людей, приобщившейся к достижениям цивилизации, переносилась из плоскости сближения с народом в плоскость противостояния и борьбы. Каблиц считал, что «просвещенный бюрократизм» был «только мнимым защитником народных “интересов”», а в действительности полностью игнорировал права народа и стремился к реализации собственной выгоды3.
Наряду с пересмотром дилеммы «интеллигенция - народ» в работах, опубликованных на страницах «Недели», подвергалась сомнению и точка зрения о высоком моральном облике образованных людей. Как писал Каблиц, «приобретение знания не ведет за собой непременно и нравственного развития». Разобщенность, индивидуализм интеллигенции, узкий круг интересов, знакомств, семейной жизни ставили ее в нравственном отношении на более низкую ступень по сравнению с народом, живущим по неписаным мирским законам. «Мирские порядки гораздо больше упражняют социальные и нравственные чувства, нежели интеллигентская жизнь», - безапелляционно заявлял народнический публицист. Да и вообще интеллигенции свойственно злоупотребление выгодами своего «привилегированного положения». Политическая власть, оказавшись в ее руках, могла обернуться для народа самыми прискорбными последствиями4.
Как видим, Каблиц в непримиримом тоне оценивал роль образованного меньшинства страны. По существу интеллигенция под его пером приобретала характер «захребетника народа», живущего за его счет и стремящегося к тому же навязывать ему собственное видение справедливого мироустройства. Причина этого коренилась, как считал Каблиц, в приверженности западным идеям. «Народ, по мнению западников, есть только человеческий материал, бесформенный и бессмысленный, который только под руками интеллигенции превращается в культурное общество», - писал по этому поводу народнический публицист. С Запада пришла в Россию идея «облагодетельствования народа». Там заимствовали российские интеллигенты побудительный мотив «лечить крестьянина от холопства путем передачи ему книжной мудрости»5.
Итак, Каблиц не просто противопоставил интеллигенцию народу, наделил ее моральными качествами, уступающими миру деревни, обвинил в приверженности западноевропейским ценностям и забвении истинно национальных качеств, но и, казалось бы, отказал ей в праве влиять на ход исторического развития страны. Однако подобный вердикт полностью перечеркивал бы его собственный вывод о прогрессивно-поступательной эволюции нации. Поэтому Каблиц вынужден был обозначить единственный, на его взгляд, путь ликвидации разобщенности интеллигенции и основной массы населения. В первую очередь, «меньшинство должно понять стремления народа», но не ограничиваться только этим. Другая задача состояла в отстаивании «независимости народной жизни». Добиться ее выполнения можно было лишь через «помощь осуществлению народного блага». Это - конечный ориентир деятельности. Каблиц был убежден: чтобы достигнуть цели, стремления интеллигенции «должны быть ограничены только умственным и нравственным воздействием на народ; насилием оно тут ничего не сделает»6.
Но, ликвидировав, казалось бы, одно из противоречий своей теории, Каблиц сталкивался с не менее трудными вопросами. Если вся интеллигенция представляет собой когорту «просвещенной бюрократии», преследующей собственные интересы, то кто же в ее среде возложит на себя подобную миссию, какие конкретные формы и методы деятельности должна избрать эта часть населения страны, какой характер отношений должен установиться между ней и государством?
Разные категории интеллигенции. Эти проблемы заставляли его разделить всю интеллигенцию на несколько категорий. К первой он отнес «интеллигентский или просвещенный бюрократизм»; ко второй - сторонников либерального учения; а в третью категорию вошли представители народничества.
Среди просвещенных бюрократов оказались образованные служители государства и «народолюбцы», которые неоднократно заявляли о своей якобы искренней любви к народу и готовности пожертвовать собой ради его благополучия и счастья. Но подобные заявления были лишь декларациями. Их любовь весьма напоминала жалость к животным, смешанную с «желанием покровительствовать и господствовать». При этом сам объект любви считался «невежественным и безнравственным скотом, не имеющим никакого понятия об истинных своих нуждах и потребностях». Причина подобного отношения к народу коренилась, как писал Каблиц, в приверженности чисто русским чиновничьим способам «подгонять сверху бюрократическим кнутом ход народной жизни по пути прогресса»7.
Следствием такого отношения к широким массам стало забвение интересов живущего поколения людей и создание утопии будущего. Это было отнюдь не безобидной затеей, а, напротив, могло превратить «земную жизнь в бесконечный ряд жертв», когда «целью общественного прогресса окажется не счастье людей, а счастье только фиктивного последнего поколения». Не завтра и не где-то, а сегодня и здесь - так можно охарактеризовать ответ Каблица на идеи народолюбивой интеллигенции. Он призывал заботиться об удовлетворении «потребностей современных поколений, достигая этим путем улучшения жизни наших потомков»8.
Вместе с тем Каблиц не отказывался от идеи жертвенности. Позиция общественного деятеля, посвящающего всего себя служению великой цели, представлялась ему высоконравственной. Но она была таковой лишь до тех пор, пока образованные люди не стали бы силой навязывать свои идеи народу. В противном случае насилие обернется тем же бюрократизмом, который «может быть не только консервативным, но и либеральным, радикальным или даже социалистическим. Социалист, думающий насаждать социалистический общественный строй путем господства просвещенных революционеров-социалистов над массой народа - ничего более, как бюрократ, только бюрократ-социалист»9.
Причину резко негативного отношения публициста «Недели» к народолюбцам и «просвещенной бюрократии» следует искать в провале попытки хождения в народ, в непонимании и неприятии крестьянством романтических идей народнической молодежи 1870-х гг. Разочаровавшись в революционном преобразовании общества, Каблиц критически переосмыслил свои прежние идеи и попытался дать собственное понимание основного содержания народничества.
1. Каблиц (Юзов) И. И. Интеллигенция и народ в общественной жизни России. СПб., 1886. С. 73, 74,120.
2. Там же. С. 54.
3. Каблиц (Юзов) И. И. Интеллигенция и народ в общественной жизни России. С. 63.
4. Там же. С. 75, 76, 77.
5. Там же. С. 132, 133.
6. Там же. С. 82, 83.
7. Там же. С. 41,42,43,44-45.
8. Каблиц (Юзов) И. И. Интеллигенция и народ в общественной жизни России. С. 65.
9. Там же. С. 68, 143-144.
Наследие предшественников. В первую очередь он отказывался от наследия 1860-1870-х гг. Основная идея интеллигенции в это время состояла, по его словам, в том, что «центр тяжести страны лежит в культурно-интеллигентских классах, и что эти классы должны оказывать, если не исключительное, то, во всяком случае, преимущественное влияние на ход социальной жизни». Прикрываясь «знаменем науки и прогресса», она и стремилась навязать народу собственные идеалы. Для оправдания такого насилия было использовано этическое учение утилитаризма. Согласно ему, «все люди - эгоисты, и разница в их поведении определяется тем, что эгоизм одних требует нарушения чужих прав, а эгоизм другого - уважения к ним». Эгоизм двух личностей приводит их к мысли о необходимости компромисса, результатом которого становятся правила общежития, основанные на том, что «достигнуть личного счастья нельзя помимо общечеловеческого счастья»1.
Нетрудно заметить, что Каблиц в первую очередь обращал внимание на теорию разумного эгоизма Н. Г. Чернышевского, и его отношение к идеям одного из родоначальников народничества было однозначно негативным. Как он писал, проповедь достижения личного счастья путем содействия общественному благу стала лишь ширмой для достижения личных выгод. А утилитаризм однозначно классифицировался Каблицем в качестве аристократического учения, потому что он «осуждает толпу, как невежественную массу, на безнравственность»2.
Разум ши чувство. В отличие от своих предшественников истинные народники ставили, по мнению Каблица, нравственное поведение личности в зависимость не от знаний, а от чувств человека. Согласно такому подходу, простой крестьянин может быть более развит в моральном отношении, чем интеллигент. Главным критерием народнических взглядов Каблиц считал альтруизм определенной части интеллигенции и ее неподдельное уважение к народу, воплощавшему в себе «высокий для нашего времени уровень справедливости и человечности»3. Во взглядах Каблица обоснование народничества получало эмоционально-психологическую направленность: в конечном счете чувства, а не разум определяют роль образованного меньшинства в эволюции страны, подсказывают характер взаимоотношений с миром деревни.
Его собственная ориентация на морально-этические качества народа подталкивала к абсолютизации русской почвы, превознесению позиции «самобытчиков». Начав с утверждения о том, что «истинный <...> общественный прогресс бывает только там, где общественное дело двигает не одна интеллигенция, а весь народ», Каблиц заканчивал выводом о всеспасительной силе деревенских устоев, которые загораживали «дорогу разным либерально-буржуазным затеям, в которых мы не видим добра для народа и общества»4.
Капитализм и либерализм. Мысль о противостоянии сельского мира капиталистическому развитию страны была для него далеко не случайной, как и негативная оценка либеральной доктрины. По мнению Каблица, либерализм, хотя и не был лишен крупиц истины, вместе с тем «совсем не есть ближайшая станция прогресса, а напротив - ведет в сторону от столбовой дороги <...> приводя к непролазной трущобе». Неоднократно Каблиц подчеркивал принадлежность либерализма к числу «самых вредных общественных учений», враждебных народничеству и гибельных «для русского народа и государства»5. Ни просвещенный бюрократизм, ни народолюбство не награждались в работах народнического публициста таким количеством отрицательных эпитетов.
Каблиц стремился показать идеологическую и практическую несостоятельность либерализма в России. В первую очередь он выделил явное преобладание политических мотивов над экономикой: либералы «не думают, что экономическая независимость должна считаться настолько же важным правом личности, как и политическая». Они в лучшем случае надеются улучшить положение народа «уменьшением податной тягости, увеличением производительности <...> труда капиталистическим производством, но отнюдь не путем предоставления народу экономической независимости»6. Для Каблица эта идея была равносильна навязыванию русскому народу интеллигентского понимания эволюции.
К тому же печальный опыт Западной Европы свидетельствовал о том, что в погоне за материальным благосостоянием либералы совершенно упустили вопрос о необходимости изменения характера распределения произведенного продукта. «В конце концов оказалось громадное накопление богатств в руках буржуазии и нищета рабочих классов». Каблица больше привлекала идея таких производственных отношений, при которых бы не существовало собственников орудий труда и наемных работников. Правда, до этого было весьма далеко. Поэтому он и пытался «придумать более практические меры»: наделить «трудящихся орудиями труда в достаточной мере и тем освободить их от необходимости прибегать к арендам, батрачеству и тому подобным средствам»7. Фактически Каблиц выступил защитником нетоварной формы производства русского крестьянства. И в этом вопросе он оставался пропагандистом «особости» страны. Отвергая западноевропейскую модель экономики, он смог противопоставить ей только вариант сохранения экономической независимости деревни, дополненный элементами обеспечения «нормальных условий» труда производителя.
Неприятие либерализма сохраняется и при анализе политического аспекта либеральной доктрины, требовавшей предоставления и обеспечения прав личности. Либерализм измерял политическое достоинство человека его имущественным положением. Результатом этого становилось господство экономически более могущественного сословия, когда в Западной Европе «громаднейшее большинство чинностей находится в странном положении: они вполне свободны и полноправны в юридическом отношении и в то же время находятся в фактическом рабстве у буржуазии». В результате этого свобода превратилась в фикцию, так как «она не поддержана экономической независимостью»8.
Критикуя идеи либерализма, Каблиц сумел подметить действительные слабости, присущие этому учению, как и негативные стороны капитализма в Западной Европы. Как он писал по этому поводу, под блестящей внешностью либеральной теории «скрывается защита экономического рабства труда и господство капитала»9. Однако сама критика либерализма велась Каблицем отнюдь не с социалистической точки зрения, что было свойственно родоначальникам народничества и сторонникам политических преобразований страны. Он выступал защитником самобытности русских условий, отстаивал чисто национальные основы жизни и деятельности народа.
Отголоски бакунизма. На «идеальные образцы практической жизни» ориентировался Каблиц и при рассмотрении проблем государственного устройства. В России, как он считал, не было необходимости выдумывать что-то новое. Достаточно было наделить общину правами самоуправления при минимальном вмешательстве центральной власти. Государство вполне могло довериться здравому смыслу русского крестьянства при решении местных, локальных задач, оставив за собой управление лишь «специальными сферами жизни» - «заведовать» вопросами железнодорожного строительства, деятельностью банков и т. п. Для этого не надо было прибегать даже к помощи земств, поскольку общинная организация более продумана и приспособлена к условиям существования народа.
В этих рассуждениях Каблица явно ощущается его юношеская увлеченность бакунинскими идеями. Но в начале 1880-х гг. само прочтение бакунизма в публицистике народника приобрело черты народного анархизма и абсолютизации общины. Начав с противопоставления альтруистически настроенных народников просвещенной бюрократии, Каблиц в итоге приходил к оправданию объединения их усилий в деле государственного регулирования условий существования народа, патронажа над общинными порядками.
«Истинный национализм ». Признание приоритета народных мнений над интеллигентским мировоззрением, почвенническое прочтение «особости» России не могли не привести к появлению великодержавия и националистических мотивов в работах Каблица. Считая решение национального вопроса одной из наиболее важных задач в жизни страны, он предлагал подойти к его анализу с точки зрения «истинного национализма». Сердцевина его программы - утверждение о том, что «общечеловеческая солидарность достигается <...> не нивелировкой наций, не обезличиванием их, а, наоборот - полным развитием их особенностей. Чем разнообразнее будут народности, входящие в состав человечества, тем жизнь этого человеческого целого будет полнее и ярче во всех отношениях»10. Нетрудно заметить, что в очередной раз Каблиц подчеркивал особенность, специфичность развития каждого народа, отличия его национальных качеств. Как он писал, это не означало их абсолютизации, противопоставления одной нации другой. Этим «истинный национализм» отличался, по его словам, от ретроградского «эгоистического национализма», способного «внести в нашу и европейскую жизнь только семена раздора и разложения»11.
Вместе с тем трезвый учет живучести «племенных особенностей» мог позволить добиться стабильности в положении государства и обеспечении национального мира. «Думать, что политическое единение должно быть основано на этнографическом слиянии, - писал Каблиц, - это значит увлекаться политическим романтизмом, недостижимой утопией, во вред насущным, современным потребностям государства »12. Грубо