Откровения легендарного английского разведчика и негодяя Лоуренса Аравийского. Американский журналист Линкольн Стеффенс описывает свое интервью с британским разведчиком Лоуренсом Аравийским, как самое необычное за всю свою журналистскую жизнь.
Человек, способствовавший созданию королевства Ирак, остался таким же таинственным в частных беседах, каким он выглядел в публикациях периода своей политической активности. Материал был написан во время мирной конференции в Париже в 1919, впервые опубликован в журнале «OutlookandIndependent» в 1931 и не потерял своей актуальности по сей день.
Это интервью было моим. Я был его инициатором, моей целью было выудить что-нибудь у этого пионера Империи о практической политике в Малой Азии и на Ближнем Востоке, и мне казалось, что я направляю течение беседы.
Только впоследствии я осознал, с некоторым шоком, что и он преследовал свою цель, и целью этой было внушить мне британскую идею американского мандата над армянами.
Но я был восхищен и ничуть не унижен, обнаружив, несмотря на свою приверженность самоопределению, что есть особый смысл в том, чтобы мы, американцы, пересекали полмира, взваливали на себя заботу об армянах и не только для того, чтобы спасти их от турок, греков, французов, итальянцев, британцев и самих себя, но в какой-то степени спасти себя от самих себя и от них. Для мечтателя-неудачника, подобного мне, в нижайшей из наций таилась непреодолимая притягательность. Так я и сказал.
Этот британец явно оценил сказанное мною. Мне казалось, что он с наслаждением рассмеется или что-то в этом роде; он раздулся до размеров Британской империи, и казалось, вот-вот лопнет. Но он не лопнул, не рассмеялся, не выразил ничего похожего на юмор. После долгой паузы он процедил: «Точно».
И затем, после следующей паузы, заговорил серьезно, даже скучно, об американском идеализме. Он находил его очаровательным: я полагаю, слишком очаровательным. Мы, американцы, чересчур идеалисты. А армян он считал чересчур практичными. Мы дополняли друг друга, таким образом, мы были лекарством для них, они — для нас: два безнадежных случая, особенно армяне.
Я обнаружил, что он испытывал невыразимое сострадание, или, если можно так выразиться — определенное знание армян, позволявшее ему понимать по-человечески турок или других ближайших соседей армян, кто когда-либо пытался истребить эту сиротскую расу.
Казалось, именно это он считал нужным проделать с армянами. Он не высказался явно. Его метод заключался в том, чтобы не высказывать самому, вынудить меня написать все в такой форме, чтобы он мог в случае необходимости отрицать все.
Так, он не сказал, что армяне должны быть полностью истреблены. Он только дал понять, что это было бы единственным решением армянской проблемы: и именно этим объяснялось его желание, чтобы мы, американцы, взяли на себя эту заботу.
Он считал или внушил мне, что туркам не следует браться за это: они слишком примитивны и не христиане. Греки же испытывают от этого чрезмерное наслаждение и неэффективны: они ничего не доводят до конца, и когда их антиэстетичное наслаждение от избиения армян будет удовлетворено, они остановятся.
И так со всеми остальными соперничающими расами. Они останавливались, не истребив всех армян до единого. Даже если они брались за дело сообща, то неизбежно оставляли парочку тут или там: Адама и Еву, которые, как только улучали момент, плодились, плодились и плодились.
Так что при следующем посещении Армении там можно было обнаружить миллионы и миллионы армян, смиренных днем, занятых бизнесом, а по ночам тайно плодившихся, медленно распространяющихся и распространяющихся.
Он открыл передо мной все свое мальтузианское отчаяние и ужас перед армянами, так что я чуть было не проглотил все целиком, всю схему американского мандата над армянами. Меня спас мой американский юмор.
«Но почему бы британцам самим не выполнить эту задачу?» — спросил я и, предвкушая его чувство юмора, улыбнулся. Увы … Он не уловил американского юмора, я думаю. Он подождал, пока с моего лица не исчезла ухмылка, и ответил серьезно.
«Буквальное избиение армян, — возразил он, — вызовет скандал, если британцы совершат его». И он сказал, что хотя Империя пережила подобный шок и должна пережить еще, не следует без необходимости сотрясать ее сейчас.
Британская империя — это прототип мирового управления. Все наши великие проблемы — войны, революции, забастовки, бедствия и т.д. — все это следствие того, что земля не управляется как целое. Британия в один прекрасный день положит конец этому.Но империя все же молода, сравнительно невелика, слаба и обременена проблемами.
Подумайте об островах, колониях, стратегических пунктах, морях, торговых путях — всех новых тяготах и ответственности, обрушившихся на империю вследствие краха германского империализма!
Нет. Империя должна быть избавлена от этого в настоящее время. Позже, когда британское владычество распространится с вод до суши, до всей суши, тогда Великобритания сможет выдержать подобный шок, но пока нет, не сейчас, не в младенческом состоянии Империи.
Более того, протянул он, британский империализм в этом состоянии заинтересован более в натуральных ресурсах, чем в человеческих. Англичане — практичный народ, не идеалисты. Они осознают, что мировое управление должно быть основано не на «вашей» Лиге наций, то есть идеях и идеалах, но на реальных вещах — нефти, воздухе, море.
«Но, — возразил я, — в Армении есть плодородные земли и богатые месторождения». Он сохранял спокойствие и молчал так долго, что я решил, что загнал его в тупик: что он не знал о богатстве Армении.
Но тут он вновь начал раздуваться, рискуя разорваться в клочья. Он только протянул паузу и затем напомнил мне, что Армения должна быть разделена. В одной части должны быть природные богатства, в другой — ничего, кроме армян.
Мандат над армянами должен быть дан Америке — не Британия, но столь же мощный партнер должен получить Армению.
«Но, — возразил я, — что за польза от природных ресурсов страны без народа, разрабатывающего его?» Он был утомлен, раздосадован, но остался вежливым. Я продолжал, что они должны развиваться вместе, как оно бывает обычно.
Другого пути нет. Я описал ему беспомощность турок или французских банкиров, которые пытались добывать богатства в Армении без армян. И мне казалось, что мое красноречие очень даже удачно.
«Если мы, американцы, завладеем армянами», — сказал я, — мы сделаем это для их же пользы. Мы должны управлять ими лишь до тех пор, пока они сами не смогут управлять собой сами». «Да, да, мы это понимаем», — сказал он. Но я чувствовал, что это не так и продолжал раскручивать свой силлогизм.
«Ну хорошо, — тактично сказал я, — вы должны согласиться, что на пути к самоуправлению мы должны будем заставлять армян работать. И так как невозможно заставлять людей работать, не имея объекта труда, мы будем нуждаться в шахтах и землях Армении: не для того, чтобы эксплуатировать их богатства, но в качестве тренажера для обучения их индустрии, бережливости и всем христианским добродетелям с тем, чтобы обратить их в хороших людей и граждан».
Он выглядел обескураженным. Я не понимал, в чем дело, пока он не объяснился.» У армян нет недостатка в бережливости, — сухо сказал он, — и конечно вы знаете, что они христиане, древние христиане?» Конечно, я знал это, только забыл в своем энтузиазме.
«Но, — сказал я, — армяне должны работать. В этом секрет успеха, все равно, для человека или для нации, в работе, упорной работе. И армяне должны иметь Армению, чтобы работать над ней». «Армяне не будут работать, — заявил он. — Вот в чем беда вашего плана и беда армян.
И это беда всех древних рас, некогда цивилизованных, изучивших правила игры, которые однажды, завладев миром и поуправляв им, потеряли власть и деградировали. Они продвинулись вперед по логике, психологии, физиологии.
Им не нужен тяжелый труд. В этом они отличаются от младенческих, по-настоящему отсталых наций, с которыми вам, американцам, приходилось иметь дело. Примитивные народы всего-навсего ленивы.
Их можно заставить работать, эксплуатировать, если хотите. Но эти выдающиеся народы, экс-цивилизованные нации — они не ленивы. Они чересчур интеллектуальны, чтобы работать на других. Они эксплуатируют самих себя, безнадежно, инстинктивно, врожденно.
Они мудры, как могут быть мудры только древние расы. С момента, как они открывают свои глаза, они видят абсурдность созидательного труда. Стоящим делом для них является выжидать, пока материальные блага будут произведены и затем каким-нибудь образом отнять их у производителей.
И они знают, как осуществить это, подобно животному, знающему свое дело — инстинктивно. Так они будут практиковать медицину, право — любую профессию, которая, как и бизнес, получает свою долю от совершенной, законченной формы материальных благ, после того, как простой народ произведет их».
Он помолчал, глядя на меня, и, видя, что я не смотрю на него, вылил еще порцию своей пропаганды. «Армяне, — сказал он, — наиболее интеллектуальная, в совершенстве отобранная, наиболее высоко развитая раса в мире — с точки зрения цивилизованности». «А евреи?» — выпалил я.
«Евреи? — повторил он. — Евреи — это самый обычный пример, пример древнего, ловкого, интеллектуального народа: и действительно они обладают инстинктом эксплуататоров. Они выезжают на ростовщичестве. Но они будут работать. Они не любят работать, но их можно заставить. И они творческие, изобретательные и сентиментальные люди.
Среди них все еще есть художники, философы, пророки. Они не совершенны. Они являются незаконченным продуктом цивилизации, полуфабрикатом. Я понимаю, почему их боятся и ненавидят, в них есть чувство собственного превосходства древней расы. Но упоминать евреев в том ряду древних народов, о котором я говорю, нелепо.
Мои древние расы изгнали ваших евреев из их собственной страны. Евреи не могут жить за счет арабов, сирийцев, египтян. Они процветают в Англии, богатеют во Франции и Германии и, конечно же, в Соединенных штатах. Но китайцы, например, абсорбировали евреев, как кит заглатывает мелкую рыбешку, так и арабы, турки, греки … а что касается армян …»
«Евреи, — сказал он, переводя дыхание, — евреи сами относятся к армянам так, как европейцы-антисемиты относятся к евреям, и точно так же греки, турки — все остальные расы, когда-либо имевшие дело с ними. Они чувствуют, что армяне всех их заставят работать на себя. И так оно и есть. Армяне вмещают в себя от евреев и всех остальных рас — и помимо того, они христиане!!!»
ИСТОЧНИК здесь: https://vstrokax.net/interesnoe/lourens-araviyskiy-eti-nevozmozhnyie-armyane/