Самый жаркий бой в тот день бронетанковой бригаде пришлось вести за плотину Руэфа. Атаковал врага здесь тот же самый бронетанковый батальон с приданными ему частями, который утром захватывал Абу-Агейлу.
Люди в этом подразделении сражались трое суток без отдыха и находились практически на пределе сил, но комбат вел их вперед, стремясь извлечь максимальную пользу из осуществленного ими прорыва. Прошлой ночью только саперам дали поспать, и то всего три часа: их переутомление могло бы всем очень дорого обойтись во время обезвреживания минных полей.
На инструктаж ушло три минуты. Командир батальона просто сказал, что задача — взять опорный пункт Руэфа и указал каждой роте ее участок.
Штурм велся с юго-западного направления, где нападающим противостоял хорошо окопавшийся противник, располагавший более чем двадцатью противотанковыми гнездами, включая десять САУ «Арчер», семь 57-мм орудий, две 30-мм пушки, а также шесть 25-фунтовых[45] пушек, установленных для стрельбы прямой наводкой.
Атака началась на закате. В пропитанной пылью атмосфере сгущавшихся сумерек красные от усталости глаза танкистов едва различали, что перед ними. Египтяне открыли фронтальный огонь из всего, что у них было, и вскоре прямым попаданием уничтожили полугусеничную бронемашину и всех, кто в ней находился. Случившееся остановило другие бронемашины. Но замешательство продлилось всего несколько минут, потом они продолжили наступление. Скоро совсем стемнело, только в черном небе туда-сюда летали осветительные снаряды, да пылали задетые выстрелами наступающих египетские склады боеприпасов. Все наши танки до одного получили повреждения от заградительного огня, но большинство из них продолжало продвигаться вперед. На заключительном этапе боя у танкистов кончились снаряды, но они продолжали сражаться, забрасывая противника гранатами и паля из автоматов. Когда от неприятеля был очищен последний узел сопротивления и ходы сообщения, раненых собрали и перевязали в свете фар джипов. Если бы в тот момент египтяне контратаковали, сомнительно, что наши люди смогли бы сдержать их натиск. Даже последние оставшиеся на ходу танки и те стояли без топлива и боеприпасов. Но противнику тоже требовалось время на перегруппировку, так что, когда после 21.00 он пошел в контратаку, наша бронетанковая часть успела заправить баки, пополнить боезапас и изготовиться к обороне. Атаку неприятеля поддерживала огнем артиллерия с позиций в Ум-Катефе и Ум-Шихане, а также «Арчеры». Но наши выстояли, и египтяне убрались в эль-Ариш, оставив на поле четыре подбитых «Арчера» и еще тридцать семь трупов. Потери израильтян при штурме плотины Руэфа составили десять погибших и тридцать раненых.
У нас пока нет точных данных относительно количества и типов вражеского вооружения, боеприпасов и снаряжения, захваченных бригадой на позициях и в брошенном египтянами лагере, известно только, что трофеев довольно много. Что же до пленных, то здесь, как и в Абу-Агейле, никто не озаботился этим вопросом. У наших танкистов не было ни технических возможностей, ни времени, чтобы заниматься подобными проблемами. Сразу же после подавления вражеского сопротивления офицеры бронетанковых частей считали главной своей заботой перегруппировку и продолжение наступления. Надо было привести в порядок танки, поскольку после штурма плотины Руэфа не осталось ни одного, который бы не получил тех или иных повреждений. Всю ночь экипажи вместе с механиками чинили технику, а к утру все, за исключением трех, могли продолжать воевать.
К настоящему моменту мы почти полностью контролируем три южных направления: Нахле — перевал Митла, Джебель-Либни и Бир-Хасна. Бир-Хасну утром без труда взяла бронетанковая группа. В то же самое время по более северному пути другая бронетанковая группа спешила к перекрестку у Джебель-Либни, которым она овладела в полдень, затем двинулась на запад, а к 16.00 достигла Бир-Хамы, которой овладела, не встретив серьезного противодействия. Только опорные пункты Ум-Катеф и Ум-Шихан все еще в руках египтян, но они почти окружены — наши войска находятся с трех сторон — и последняя связь со своими для них — эль-Ариш.
Самый большой сюрприз для нас — египетские бронетанковые войска. Согласно имеющейся у нас информации, у противника на Синае должны действовать две танковые части: 3-й бронетанковый батальон, находящийся в распоряжении 3-й дивизии со штабом в эль-Арише, и 1-я бронетанковая бригадная оперативно-тактическая группа из резерва генштаба, дислоцированного в зоне канала. Бригаду направили на Синай воевать с нами 30 октября, состоит она из двух батальонов советских Т-34, батареи также советских самоходных артиллерийских установок СУ-100[46] и мотопехотного батальона на бронетранспортерах советского же производства. Вчера наша 7-я бронетанковая бригада пыталась выискать египетскую бригадную группу, но нигде ее не обнаружила. Летчики докладывали, что время от времени атаковали ее и что она курсирует туда-сюда по маршруту между Бир-Гафгафой и Джебель-Либни, а также, что она отправила подразделение к перевалу Митла через Бир-Хасну. В любом случае, нашим бронетанковым частям не удалось войти с ними в боевое соприкосновение. Прав — да, наши самолеты атаковали несколько танков, которые с расстояния открыли огонь по батальону, захватившему плотину Руэфа, но эти машины, по-видимому, были из базирующегося в эль-Арише батальона «Шерманов». Так или иначе, наши наземные силы пока что не сталкивались с египетскими танками, а противодействие во время штурмов нам оказывалось за счет противотанковых пушек и гранатометов. 57-мм пушки, «Арчеры», базуки, а также 25-фунтовые орудия, установленные для стрельбы прямой наводкой, — довольно эффективное оружие. Иными словами, оборонительная система египтян основана на неподвижном вооружении с заранее заданными дистанциями для стрельбы и хуже или лучше выполняющим свои задачи, однако мобильные части — танки и мотопехота — пока не выполняли вообще никаких задач и не принимали участия в боях. То же самое относится и ко 2-му моторизованному батальону пограничников на направлении к Нахле, и к 1-й пехотной бригаде, и к 1-й бронетанковой бригадной тактической группе, посланной на Синай в качестве подкреплений египетским генштабом. Похоже, все эти подкрепления курсируют где-то, не успевая — если их командиры вообще к этому стремятся — включиться в боевые действия.
* * *
Начатые прошлой ночью британцами и французами бомбардировки египетских аэродромов привели к обезвреживанию авиации противника и практически обезопасили воздушное пространство Израиля. Даже и до того, в первую ночь кампании (29 октября) и в следующие два дня боев (30 и 31 октября), предшествовавшие началу англо-французской операции, активность ВВС противника практически не распространялась за пределы границ Синая. Соседние арабские государства, Сирия и Иордания, к которым Каир обратится с требованием о нанесении воздушный ударов по Израилю и которые обещали сделать это, фактически не предприняли никаких шагов в данном направлении. Египетские ВВС дважды посылали на задания бомбардировщики Ил-28, в ночь на 30 и 31 октября (оба раза по одной машине), но те сбрасывали бомбы на холмы вдалеке от городов и деревень, поспешно освобождались от боевой нагрузки, не причиняя никому никого вреда.
Кроме Илов со стороны Египта в воздушных рейдах принимали участие «Вампиры», «Метеоры» и советские Миги-15. «Вампиры» и «Метеоры» обычно летали с истребительным сопровождением, и задачей их было патрулирование и уничтожение наземных израильских целей, преимущественно в районе перевала Митла и на Нахлеском направлении. Миги, помимо сопровождения, выполняли функции поддержки действий 1-й бронетанковой бригадной группы и истребительного противодействия нашей авиации.
Несмотря на близость районов боевых действий от египетских авиабаз, пилоты противника не перетруждались. В первый день (тридцатого), они совершили около сорока боевых вылетов (менее одного на самолет), а на следующий день — девяносто.
В общем и целом можно констатировать, что летчики Миг-15 не избегали воздушный дуэлей с нашими пилотами и даже устраивали засады на них, когда те возвращались после боевых заданий с почти пустыми баками и израсходованным боезапасом. Однако неприятель всегда старался летать группами по одному или даже два звена (четыре — восемь машин) и обычно не затягивал бой. Наши самолеты, летавшие низко, чтобы вернее поражать наземные цели, случалось, получали повреждения от зенитного огня, но в воздушных поединках (четырнадцати) ни один сбит не был. Вместе с тем, израильские летчики сбили у неприятеля по меньшей мере четыре Мига и четыре «Вампира».
Лишь однажды атака египтян на наши наземные цели имела тяжелые последствия — во время битвы в Хейтанском проходе, на перевале Митла. Трудно сказать, сколько точно потерь понесли там израильтяне от авиации и сколько от пехоты и артиллерии противника. По оценкам, от огня с воздуха погибли приблизительно десять человек и двадцать получили ранения, также на счет вражеских самолетов можно отнести наши минометы, грузовик с боеприпасами и еще три машины. Во всех прочих случаях, когда египетские самолеты атаковали наши части — в Темеде, у памятника Паркеру и на пути из Эйлата к Нахле, — потери в живой силе и технике были незначительными и не оказывали никакого воздействия на ход боя.
Хотя мы не можем выразить в процентном отношении ущерб, нанесенный врагу нашими ВВС, вне сомнения, вклад пилотов в общее дело в эти первые дни имел огромное значение. Думаю, будет справедливо, если израильская авиация запишет себе в актив, по крайней мере, половину понесенного неприятелем урона в живой силе и технике.
Главными эпизодами боевой работы по наземным целям противника стали удары по огневым позициям врага, по железной дороге из Египта в Газу, по авто- и бронетанковым колоннам. ВВС Египта совершенно не смогли обеспечить должного противодействия истребителей при защите этих объектов. Летчики противника не сорвали ни одного из наших налетов. Вполне возможно, что египетская 1-я бронетанковая бригадная группа не может продвинуться на восток от Бир-Гафгафы из-за вмешательства израильских ВВС, и что 3-й бронетанковый батальон не принял заметного участия в обороне собственно Абу-Агейлы и плотины Руэфа из-за атак израильской авиации. Факт остается фактом — в первые дни сражаться с вражескими танками доводилось только нашим летчикам, что они и делали с завидной результативностью.
* * *
Вчера на рассвете египтяне предприняли нападение с моря на Хайфу. Исход операции не мог бы быть для них более драматичным. В течение нескольких часов атакующее судно, эсминец «Ибрагим-эль-Аваль», получило повреждения, спустило флаг и под эскортом было вместе со всей командой доставлено в гавань Хайфы.
Стало известно, что днем раньше, тридцатого числа, когда «Ибрагим-эль-Аваль» бросил якорь в Порт-Саиде, командир корабля, капитан-лейтенант[47] Хасан Рушиди Тамзан, получил по телефону приказ командующего ВМФ Египта, адмирала Слимана Азата, приготовиться к отправке на задание этой ночью. О том, куда именно и зачем идет эсминец, капитану должны были сообщить после выхода в море.
Весь день команда заправляла корабль горючим, комплектовала боезапас и заготавливала провизию, а в сумерках эсминец потихоньку выскользнул из гавани.
Согласно судовому журналу боевых действий, в 19.30 командир получил закодированный приказ, суть которого состояла в том, чтобы на рассвете огнем из корабельных орудий нанести удар по судам в гавани Хайфы, нефтехранилищам и военным базам.
Капитан решил не дожидаться утра, но атаковать в темноте, чтобы с рассветом уйти подальше от израильских берегов.
Соответственно в 03.30 (в ночь на 31 октября) «Ибрагим-эль-Аваль» подошел к порту Хайфы на расстояние в десять километров и, двигаясь со скоростью от двенадцати до четырнадцати узлов[48], выпустил по порту 220 артиллерийских 4-дюймовых снарядов[49]. Некоторые выстрелы дошли до цели, попав на причал, в доки и другие объекты ВМФ. Обошлось, однако, без потерь и серьезных разрушений.
Наша РЛС засекла судно и отметила его приближение, но не идентифицировала как неприятельский военный корабль. Патрульные суда не заметили эсминец, а потому тревога была объявлена, только когда уже начался обстрел. Оказавшийся поблизости французский эсминец «Кресан»[50], первым заметил и в 03.38 открыл огонь по «Ибрагиму», по которому выпустил шестьдесят четыре снаряда. Однако французы не преследовали противника и потеряли его из виду. Увидев, что его обнаружили, командир «Ибрагима» приказал ложиться на обратный курс и полным ходом пошел к Порт-Саиду.
Штаб ВМФ Израиля дал сигнал эсминцам, находившимся в тот момент в пятидесяти километрах к западу от Хайфы, идти на перехват и вступить в бой с вражеским кораблем. Эсминцы «Яффа» и «Эйлат» бросились в погоню за «Ибрагим-эль-Авалем» немедленно (в 03.56) и, спустя полтора часа (в 05.27), обнаружили, идентифицировали и открыли по нему огонь с расстояния 8200 м. Некоторое время суда вели артиллерийскую дуэль, а затем противник попытался выйти из боя. Обнаружив, что путь в Египет блокирован, капитан решил увести корабль в северном направлении, чтобы укрыться в порте Бейрута, но не смог оторваться от израильских эсминцев. «Яффа» сделала по врагу 242 выстрела, а «Эйлат» — 194. Некоторые снаряды легли близко к «Ибрагиму» и вызвали повреждения.
Перед самым рассветом штаб ВМФ вызвал воздушную поддержку. Первой в небо поднялась «Дакота», которая определила местоположение египетского эсминца (в 05.46), затем на задание отправились два «Урагана». Дакота скорректировала реактивные самолеты на «Ибрагим-эль-Аваль», находившийся на тот момент в шестидесяти километрах от побережья Израиля. В данном районе присутствия авиации противника не отмечалось. Даже не дожидаясь, пока наши корабли прекратят огонь, «Ураганы» спикировали на вражеский эсминец, выпустив по нему бронебойные ракеты (каждый самолет несет шестнадцать таких снарядов) и отработали по палубе из авиационных пушек. Ракеты повредили носовую часть судна. Когда командиру корабля доложили, что выведен из строя рулевой механизм, перестала работать электрическая система и остановилась подача боеприпасов, он приказал выбросить белый флаг. Было 07.10.
Когда «Яффа» и «Эйлат» подошли к «Ибрагиму», моряки увидели, что с эсминца спускают шлюпку. Оказалось, что у шлюпки пробито днище, и она стала тонуть. Израильтяне выловили из воды пятьдесят трех членов команды, двое из которых были ранены. На борту наши моряки обнаружили еще шестерых раненых и двух убитых, всего же численность команды захваченного эсминца составляла 153 человек. «Эйлат» отбуксировал корабль в гавань «Хайфы».
Египетские техники попытались было открыть кингстоны и затопить судно, но не смогли сдвинуть заржавевшие вентили.
В боевом журнале эсминца сохранились записи переговоров со штабом ВМФ Египта в Александрии:
Александрия: 06.31 У вас над головой египетская авиация, к тому же к вам на выручку спешат бомбардировщики из Сирии.
«Ибрагим-эль-Аваль»: 06.41 В данный момент мы ведем бой с тремя вражескими самолетами и двумя судами. Никакая помощь пока не поступила.
«Ибрагим-эль-Аваль»: 06.50 Я потерял ход.
Александрия: 06.55 Помощь идет к вам из Бейрута. Продолжайте отвечать огнем.
«Ибрагим-эль-Аваль»: 06.56 Судно выведено из строя.
«Ибрагим-эль-Аваль»: 07.00 У нас вышли боеприпасы.
Александрия:07.01 Покидайте корабль.
Александрия: 07.03 Покидайте корабль, приняв меры к уничтожению всех записей, документов и приборов, а также приготовив корабль к затоплению.
«Ибрагим-эль-Аваль»: 07.25 Наша операция в Хайфе прошла успешно. Сказать, каков нанесенный противнику ущерб, не можем. У нас есть раненые. Мы пускаем судно на дно.
«Ибрагим-эль-Аваль»: 07.32 Мы покинули корабль. Будем сдаваться в плен.
Александрия: 07.37 Вы выполнили задание и должны гордиться собой. Мы и наша родина всегда будем гордиться вами. Ваши семьи не останутся без поддержки. Аллах да пребудет с вами.
«Ибрагим-эль-Аваль»: 07.50 Мы открыли кингстоны. Находимся между двумя израильскими эсминцами — «Яффа» слева от нас, а «Эйлат» справа.
* * *
Сразу же после того как о начале нашей операции на Синае стало известно в мире, со всех сторон стали раздаваться возгласы осуждения, которые еще более усилились со вступлением в конфликт Британии и Франции: сначала в связи с их ультиматумом, а затем — с бомбардировками египетских военных аэродромов.
Во главе кампании осуждения Суэцко-синайской операции стояло правительство Соединенных Штатов. Такую же позицию в отношении рейдов англо-французской авиации против Египта занял, естественно, и Советский Союз. К этим двум «солистам» присоединился хор энтузиастов идеи «мира любой ценой» — почему бы нет, не им же платить эту цену.
Поскольку из-за вето Британии и Франции заседание Совета Безопасности вчера (31 октября) было распущено без принятия решения, представитель Югославии при деятельной поддержке Генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда предложил немедленно созвать Ассамблею Организации Объединенных Наций. Соединенное Королевство и Франция выступили против, Австрия и Бельгия воздержались, но семь других членов СБ проголосовали «за», вследствие чего было решено созвать чрезвычайное заседание Ассамблеи ООН в 17.00 сегодня — в полночь по израильскому времени.
В парламенте и в широких кругах общественности Британии поднялся шум еще больший, чем в ООН. Критика была обрушена преимущественно на премьер-министра. Нет сомнения, что в Суэцкой операции большинство населения и даже членов Кабинета выступали против Идена. Не улучшали положения и британские военные. Они выражали убеждение в том, что Египет располагает мощными и боеспособными вооруженными силами, а потому планировали сложную операцию и отодвигали дату начала высадки десанта.
Вне сомнения, с политической точки зрения, время работает против нас, давление же на Британию и Францию — и на нас, конечно, — с требованием положить конец военным действиям будет все возрастать. Кто может сказать, сколько еще дней у нас в запасе? Мы начали всего лишь позавчера, но нам надо как можно быстрее закруглиться, потому что иначе нас могут вынудить остановиться прежде, чем мы сможем решить задачу, а это означает катастрофу для нас и в военном, и в политическом смысле.
Вчера я с командующим Южным командованием посетил участок фронта 10-ой бригады. Мы проехали через захваченные накануне ночью аванпосты противника, Ауджа-Масри и Тарат-Ум-Басис, а также осмотрели позиции бригады под Ум-Катефом и Ум-Шиханом. Несмотря на содержавшиеся в плане операции «Кадеш» указания, командиры батальонов не провели необходимых приготовлений для атаки на эти два опорных пункта. Два батальона, которые должны были принять участие в их штурме, вплоть до вчерашнего дня стояли как вкопанные в районе сосредоточения около Кециота.
Я объяснил комбригу, что Ум-Катеф необходимо взять как можно быстрее. Время утекало, а нам было необходимо открыть подходящий путь для продвижения 7-й бронетанковой и 202-й парашютной бригад. Ум-Катеф господствовал на единственной асфальтированной дороге, по которой наши войска могли добраться до Дже-бель-Либни и Бир-Хасны. Грунтовая дорога через Кусейму, после того как там в больших количествах прошла тяжелая техника, находится в отвратительном состоянии, и передвигаться по ней могут только полноприводные машины, что создает сложности с прохождением колонн со снабженческими грузами и может вызвать задержку нашего продвижения.
Атаку, изначально планировавшуюся на 30 октября, отложили по приказу командующего Южным командованием. По его же просьбе оперативное управление генштаба санкционировало передачу 37-й бронетанковой бригады, находившейся в резерве генштаба, в распоряжение Южного командования, где ей предстояло вместе с 10-й пехотной бригадой участвовать во взятии Ум-Катефа и Ум-Шихана. При этом мне было твердо обещано, что ночью (прошлой ночью) атаку начнет пехота, а утром (этим утром) дело довершит бронетехника. Несмотря на все договоренности, приказы и обещания, я чувствую, мне не удалось внушить командирам на местах то, как важно, собрав в кулак все силы, наискорейшим образом овладеть этими двумя египетскими позициями.
Разговор с офицерами состоялся трудный и малоприятный; все здорово разозлились. Дело было даже не в том, что я не могу достучаться до них, а в том, что мы смотрели на вещи с разных точек зрения. Я требовал от командования бригады идти в бой и безотлагательно взять Ум-Катеф, а они не были готовы к этому и говорили, что Южное командование предполагает решить задачу силами другого подразделения. У них нашлась тысяча и одна причина, почему этой ночью они не могли атаковать египетские позиции, окруженные минными полями и во множестве снабженные огневыми точками. Но как ни жестоко это, возможно, прозвучит, они пришли сюда с единственной целью — взять эти самые позиции, поскольку для судьбы кампании жизненно важно сделать это как можно скорее. Я говорил с ними, как будто бы они были профессионалами — парашютистами или танкистами, — в то время как 10-я бригада состояла из резервистов. Офицеры, совершенно очевидно, сомневались в боевых качествах своих подчиненных, людей по большей части выше среднего по армии возраста и не очень хорошо подготовленных. Возможно, они никогда не воевали в Негеве, а потому местность была для них непривычной.
Мне знакомо это чувство. Некоторое время назад, когда я получил назначение возглавить Южное командование, у меня долго не проходило ощущение, будто я попал в некий неведомый мир. Все мои навыки никуда не годились. Чувство расстояния, ориентировка на местности и пр. — все становилось другим здесь. Мне пришлось всему учиться заново, привыкать к пространству, на котором нет ни деревца ни дома, чтобы зацепиться глазом, к каменистым долинам, казавшимся мне выжженными полями.
Но они бесили меня. Я не слышал жалоб, сетований на трудности и сложности, о которых говорило командование бригады. Люди устали, поставки всего необходимого запаздывают, ночью холодно, днем жарко, пыль забивается в винтовки, и они выходят из строя, машины вязнут в песке. Я знаю, что все это так, но решения для этой проблемы у меня нет. Я не могу переделать Негев, а новое направление наступления должно быть открыто.
Прошлой ночью и этим утром два наших штурма Ум-Катефа силами 10-й пехотной бригады и подразделения 37-й бронетанковой бригады не удались. Что они провалились — понятно. Непонятно другое, можно ли называть подобные действия штурмами.
Египетская оборона в районе Абу-Агейла — Ум-Катеф — Кусейма вверена 6-й пехотной бригаде, состоящей из трех пехотных батальонов, 12-го, 17-го и 18-го, а также находящихся в оперативном подчинении у комбрига двух пехотных батальонов Национальной гвардии. Сам Ум-Катеф, ядро укрепрайона, который египетским генштабом приказано «держать до последнего», обороняют четыре пехотных батальона, батарея противотанковых САУ (шесть «Арчеров») и одна батарея полевых 25-фунтовых орудий, кроме того, общую огневую поддержку защитникам рубежа осуществляет полк дивизионной артиллерии.
Хотя перед тем, как штурмовать этот укрепрайон, мы овладели египетскими позициями в Абу-Агейле и на плотине Руэфа, открыв таким образом западный фланг противника, египтяне не эвакуировали своих сил ни из Ум-Катефа, ни из Ум-Шихана, но продолжали оборонять их. Понятно, что рано или поздно 6-й бригаде придется оставить позиции и отойти к эль-Аришу — если, конечно, он к тому времени все еще будет оставаться в руках египтян, — но факт остается фактом: сейчас они тут и успешно обороняются.
Два дня назад (30 октября) наша 10-я бригада получила приказ немедленно взять Ауджа-Масри и Тарат-Ум-Басис. На выполнение задания отправилась рота разведки, усиленная пехотной ротой и отделением танков[51], и в 15.30 Ауджа-Масри находилась в наших руках. Похоже, оборону там держало усиленное пехотное отделение, и как только танки открыли огонь, противник бежал, после чего наши люди без хлопот заняли позицию. Разведрота продолжила продвижение и в 17.00 овладела Тарат-Ум-Басисом, который также был оставлен неприятелем при приближении атакующих.
Первая вялая попытка штурмовать Ум-Катеф по приказу Южного командования имела место вчера утром (31 октября). Вновь в бой была послана часть бригадной разведки, усиленная десятью полугусеничными бронемашинами, несколькими командирскими машинами и пехотной ротой. При приближении к египетским позициям атакующие были встречены артиллерийским огнем. Они отошли, и командир сообщил о невозможности захватить Ум-Катеф в дневное время.
Соответственно, ночью бригада предприняла очередную попытку, на сей раз силами двух пехотных батальонов, посланных на охват Ум-Катефа с юга и с севера. Первый батальон сбился с пути, не смог обнаружить главных неприятельских позиций и утратил взаимодействие между ротами. После ночного блуждания в горах он в конце концов в 10.00 захватил второстепенную огневую позицию, расположенную примерно в двух с половиной километрах от Ум-Катефа.
У второго батальона также возникли сложности с обнаружением объекта. Излазив все окрестные дюны, они в 04.30 подобрались к вражеским позициям, где взвод натолкнулся на неприятельский огонь. Один человек погиб, другой получил ранение. На этом штурм закончился, батальон отступил, бросив обоих около вражеских заграждений. Ранее, во время ночных блужданий, батальон тоже понес потери: тридцать человек было ранено в результате обстрела египетской артиллерии.
Следующая атака, силами подразделения 37-й бронетанковой бригады[52], началась в 04.00 (1 ноября). Если неудача постигла 10-ю бригаду из-за того, что до штурма у нее дело так и не дошло, 37-ой, напротив, не повезло из-за излишней горячности офицеров, поспешно устремившихся на вражеские укрепления.
Согласно плану, танкисты должны были вступить в действия в центре, после того как пехота завяжет бой с неприятелем на флангах. Бронетанковое подразделение должно было состоять из танкового эскадрона — двух взводов средних танков («Шерманы») и одного взвода легких (АМХ) — двух пехотных рот на полугусеничных бронемашинах и одного мотострелкового батальона. Бригада вышла из района сосредоточения около Реховота во второй половине дня, а передовые части ее, дозаправившись в Беершеве, достигли Ницаны около полуночи. Здесь они провели последние приготовления к бою, и к 02.00 две роты на полугусеничных бронемашинах могли начинать атаку. Однако танки еще не подошли. Посовещавшись с командующим, комбриг решил подождать еще час прибытия танков и, если они так и не появятся, вступать в дело без них. В 03.00 танков все не было — они подтянулись часом позже — и командир бригады начал атаку Ум-Катефа силами двух рот на полугусеничных бронемашинах. Стояла ночь, и колонна двигалась при свете фар. Приблизившись к вражеским позициям, атакующие развернулись в боевые порядки. Египтяне, слышавшие и видевшие израильтян, открыли по ним огонь из противотанковых и тяжелых артиллерийских орудий. Первая полугусеничная бронемашина напоролась на минное поле перед заграждениями у вражеской позиции и вышла из строя, превратившись в превосходную мишень для неприятеля. Командирская бронемашина была подбита одной из первых. Комбриг погиб, а находившиеся при нем офицеры получили серьезные ранения.
Продолжать штурм стало невозможно. Реально одному взводу на полугусеничных бронемашинах удалось прорвать вражескую оборону и закрепиться на занятых позициях, но все старшие офицеры атакующего подразделения были выведены из строя, а потому не могли принять сигнал и послать взводу помощь, чтобы развить успех. Единственным из старших командиров в части, состояние которого позволяло участвовать в бою, был офицер связи. Он организовал поддержку, и под огневым прикрытием орудий и прибывших к тому моменту танков израильтяне смогли отойти и вынести с поля боя раненых, коих насчитывалось более восьмидесяти.
Вне сомнения, действия командования 37-й бригады были неправильными и непродуманными. Начинать ночную атаку через минные поля на незнакомой местности, не дождавшись прибытия ненадолго отставших танков, посадив всех офицеров в одну бронемашину, — с военной точки зрения, этому нет никаких оправданий. Однако причиной случившегося были не только просчеты и промахи командования. Есть и еще два фактора. Один — плохая работа разведки. По каким-то неведомым причинам в Южном командовании считали, что египетская оборона в Ум-Катефе разваливается, солдаты бегут, а потому, едва завидев наши атакующие колонны, противник поднимет руки и сдастся. Второй фактор — давление со стороны командующего (реакция на мое давление на него), требовавшего скорейшего открытия направления Ум-Катеф — Абу-Агейла. Командующий сказал комбригу, что обещал мне сделать это с рассветом. Я действительно приказывал безотлагательно открыть путь, но не обязательно ночью, а хотя бы к полудню — я не верил в возможность применения танков в ночное время, — но я требовал взять Ум-Катеф, даже если придется развернуть фронтальную атаку, сопряженную с тяжелыми потерями.
Я приказывал штурмовать Ум-Катеф в самый ближайший момент, и подчиненные действовали с учетом этого. Однако Ум-Катеф оставался в руках противника. Южное командование располагало всеми средствами, необходимыми для успешного выполнения задания, — пехотой, бронетехникой, артиллерией и пр., — но не смогло должным образом ими воспользоваться. Оно не имело действенного оперативного плана, следуя которому могло бы сконцентрировать все наличествующие силы для мощного скоординированного удара.
* * *
Сегодня ночью мы начинаем наступление на опорный пункт Рафах, с прицелом, развивая успех, сразу же продолжить продвижение на эль-Ариш. Оба эти узла обороны — ключ к направлению на Исмаилию, захватив их, мы обеспечим себе овладение северным Синаем.