Внутренняя политика: реформы и начинания в экономике.

Из всех реформ, осуществленных в хрущевское «великое десятилетие», наибольшее воздействие на дальнейшее развитие советского общества имели преобразования в социальной сфере.

Обратной стороной успехов в послевоенном восстановлении хозяйства в Советском Союзе был низкий уровень жизни и сверхвысокая норма эксплуатации трудящихся.

«Чтобы создать видимость материального благополучия в Москве, Ленинграде, некоторых других крупных промышленных центрах, туда свозились товары и продукты, производимые в стране. Всевозможными способами деньги изымались из деревни. Росло число натуральных и денежных налогов с населения, принудительно размещаемых займов. В течение семи лет после денежной реформы 1947 г. проводились массовые снижения розничных цен на товары народного потребления. Их главная цель была чисто политической: наглядно подтвердить «заботу» партии и правительства о народе. И действительно, каждое новое снижение цен воспринималось в массах с чувством «глубокого удовлетворения»: «Мы ликуем. Маргарин, сырки, сахар, хлеб подешевели на 10-15%... Пройдет еще немного времени, и мы заживем зажиточно, слова т. Сталина всегда оправдываются...» Подобные высказывания нередки в частной переписке начала 50-х годов. Безусловно, был в политике снижения цен и экономический, антиинфляционный расчет: к 1952 г. индекс цен снизился наполовину по сравнению с высоким уровнем 1946 г., но, тем не менее, оставался в 2 раза выше уровня последнего предвоенного года.

За семь лет для многих современников стала очевидна и другая закономерность: после очередного снижения цен неизменно увеличивалась сумма подписки на государственный заем, снижались расценки и зарплата рабочих и служащих.

Закономерным итогом такой социальной политики к 1953 г. стал всеобщий дефицит элементарных потребительских товаров, усиление социального неравенства. Реальным единственным достижением социальной политики послевоенного времени явилось расширение системы образования и здравоохранения.

В письмах трудящихся новому руководству сначала робко, но после XX съезда все решительнее повторяется требование: «Мы все пока живем только для будущего, но не для себя... Улучшение материальной жизни народа совершенно необходимо... У нас заработная плата руководящих работников может превышать зарплату рабочих в 50-100 раз...»

Начало перестройки социальной политики было положено летом 1953 г., когда Председатель Совета Министров Г. М. Маленков публично назвал неотложной задачу в 2-3 года резко повысить обеспеченность населения продовольственными и промышленными товарами. Уже к 1955 г. произошли определенные сдвиги к лучшему. Продажа населению мяса увеличилось в 2,2 раза, масла — в 1,58 раза, одежды и белья — почти в 2 раза, мебели — более чем в 3 раза. Первые крупные шаги были сделаны в решении самой острой социальной проблемы — жилищной. В 1954 г. были решительно осуждены парадность и «украшательство» в архитектуре и начался переход к строительству домов индустриальным методом. Однако настоящая «жилищная революция» началась после XX съезда.

На съезде была выдвинута широкая программа повышения жизненного уровня, включавшая в себя сокращение рабочего времени, массовое жилищное строительство, повышение заработной платы низкооплачиваемым работникам и целый ряд других важных преобразований. Их реализация в последующие годы не была последовательной и не носила комплексного характера», [4, с. 359].

За 42 года (1918—1959) среднегодовой темп прироста про­мышленной продукции СССР составил 10,1 процента. По вало­вой продукции промышленность СССР в 1959 году превзошла уровень 1913 года более чем в 40 раз, производство средств производства - в 93 раза, продукции машиностроения и ме­таллообработки - в 270 раз, производство предметов потребления — в 15 раз. Если учесть, что начало индустриализации — 1929 год, то все эти успехи достигнуты за 30 лет. Если же ис­ключить войну и годы восстановления народного хозяйства, то останется 23 года.

При любой рыночной системе такие успехи просто немыслимы. В 1958 г. в СССР произведено промышленной продукции больше, чем в Англии, Франции и Западной Германии вместе взятых. И все-таки в те годы проблемы были, и существенные. Чтобы решить, например, самый простой вопрос, надо было ехать из Сибири или Дальнего Востока в столицу. Москва контроли­ровала каждый шаг регионов. Поэтому вопрос децентрализации стоял остро.

5 Февральский Пленум ЦК в 1957 году принял решение о переходе от отраслевого принципа управления к территориальному. Были созданы советы народного хозяйства (совнархозы). К августу 1959 г. их насчитывалось 104. В этом были свои и положительные, и отрицательные стороны. Положительно то, что регионы получили самостоятельность, и начался бурный рост местной промышленности и строительства в регионах. С другой стороны, местничество мешало оперированию производства.

Тем не менее, эта реформа отрицательно на темпы развития
не повлияла. Как известно, тогда отказались от пятилетних планов и был принят первый (и последний) семилетний план на 1959-1965 годы. По контрольным цифрам этого плана этого плана на­мечалось произвести в 1965 году: чугуна 65—70 млн. т (произ­вели 66), стали — 86—91 млн. т (произвели 91), проката 65— 70 млн. т (произвели 70,9), нефти 230—240 млн. т (произвели 242,9), угля 600—612 млн. т (произвели 578), электроэнергии— 500—520 млрд. кВт-ч (произвели 507).

«Однако разделение партийных комитетов на промышленные и сельскохозяйственные было великой глупостью. Если бы в то время сумели найти оптимальные связи между регионами и центром, разработали новые структуры планирования, управ­ления и взаимодействия, то в 90-х годах не было бы экономи­ческого краха. Регионы могли бы выдержать любые глупости центра или просто их не выполнять. Но Москва не хотела упус­кать власть», [5, с. 12].

«В сельском хозяйстве тоже прошли преобразования. Были повышены заготовительные и закупочные цены на сельхозпро­дукцию, введен новый порядок планирования (снизу).

В 1958 г. реорганизуются машинотракторные станции (МТС) в ремонтно-технические (РТС), а техника продается колхозам. Это развязало им руки, в них появились свои механизаторы и техническая интеллигенция.

Широко разворачивается освоение целинных и залежных зе­мель. Только за период 1954—1956 годов было вспахано 36 млн. га целинных земель. На освоение целины встала молодежь, там ковались кадры новых руководителей. Колхозы были подклю­чены к государственным электросетям, что позволило резко поднять их энерговооруженность, появилась возможность меха­низации работ на мясомолочных комплексах и электрификации подсобных процессов.

Все эти меры повлияли на зерновое хозяйство. Посевная площадь в стране в 1953 г. была 157 млн. га, а в 1958 — 195 млн. га. Валовой сбор зерна соответственно 82 млн. т. и 141 млн. т. Но в 1965 г. сбор зерна упал до 120 млн. т.

Неудовлетворительно решалась мясная проблема. Было на­мечено в 1965 г. получить до 16 млн. т. мяса в убойном весе, а получили — 9,9 млн. т. Молока должны были получить 100 млн. т, получили — 72 млн. т.

Причина в том, что был взят курс на ликвидацию приуса­дебных крестьянских хозяйств. И тогда они из производителей превратились в потребителей, отчего товарность сельского хо­зяйства резко упала», [5, с. 13]

Никита Сергеевич пошел на резкое укрупнение колхозов. Слабые, убыточные присоединили к сильным. В перспективе он видел центральные усадьбы колхозов в виде агрогородов, куль­турных центров деревни, со спортивными комплексами, разви­той инфраструктурой, центральным отоплением, канализацией, школами и больницами. В какой-то степени это сделать удалось.

Важнейшей реформой, осуществленной в 1958-1964 гг., стала и реформа системы народного образования. Советская школа недостаточно гибко реагировала на быстрый прогресс науки и техники, изменения в производстве. Весь послевоенный период система управления школой практически не менялась. Выпускники средней школы неохотно шли работать на производство, считая такой труд не престижным. В то же время в середине 50-х годов вузы могли принять лишь 450 тыс. выпускников средней школы из более чем 1,5 млн. Большинство из них не было готово к работе на заводах и в колхозах. Парадокс заключался в том, что именно в эти годы народное хозяйство испытывало нужду в рабочих руках, так как в трудоспособный возраст вступило малочисленное поколение родившихся в годы войны.

Таким образом, реформа образования должна была снять возникшее противоречие между всеобщим стремлением к высшему образованию и потребностями экстенсивной экономики в новых рабочих руках. Первые попытки политехнизации школы в 1954 и 1955 гг. не увенчались успехом. Два с лишним года шла в обществе дискуссия о том, как на практике приблизить школу к жизни. Наконец, в 1958 г. был принят Закон об укреплениисвязи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР.Согласно закону, осуществление всеобщего среднего образования (одиннадцатилетнего) оставалось важнейшей задачей, но средняя школа приобретала «политехнический профиль». После получения обязательного всеобщего восьмилетнего образования молодежь должна была «включаться в посильный общественно полезный труд», и все дальнейшее обучение связывалось с производительным трудом в народном хозяйстве.

Все желающие получить полное среднее образование должны были учиться либо в средней общеобразовательной трудовой политехнической школе с производственным обучением, либо в среднем профтехучилище (техникуме), либо в вечерних (сменных) и заочных школах рабочей и сельской молодежи. Учеба в вузах также максимально совмещалась с работой на производстве.

С самого начала осуществление реформы натолкнулось на многочисленные трудности. Материально-техническая база школы оказалась не подготовленной к реализации задач производственного обучения. В абсолютном большинстве школ выбор профессий был невелик и чаще всего носил случайный характер.

К осени 1963 г. стало очевидным, что средняя школа не годится в качестве основного источника пополнения предприятий и строек квалифицированными кадрами. Не оправдали себя и заочные и вечерние формы среднего образования. На практике основная масса желающих получить среднее образование избирала одиннадцатилетнюю общеобразовательную школу. Общий уровень подготовки учащихся понизился. Упал интерес к гуманитарным предметам.