Немного об ингредиентах. 3 глава

Несколько позже. Святой Томас Аквинский "обосновал" рабский статус женщины. Он писал: "Природа сама пос­тавила женщин в зависимое от мужчин положение, не рабы­нями их могут сделать только обстоятельства — женщина зависит от мужчины, потому что она слаба как умом, так и телом". Этот оскорбительный постулат был развит Грационом, церковным правоведом двенадцатого века: "Мужчина, а не женщина, был сотворен по образу и подобию Божьему. Из этого явно следует, что женщины должны подчиняться своим мужьям и должны быть подобны рабыням". Так, по велению отцов церкви, женщины из естественного отражения Великой Богини и Матери Всего Живого превратились в низшие существа, в рабынь, которые не созданы по образу Божьему и вероятно даже не имеют души.

Авторитетный историк Уилли Мери Дюран писал, что "средневековое христианство было шагом назад в нравст­венном развитии" западной цивилизации. Многие не католические историки с ним согласны. Отто Ранк указал на возможную причину этого "шага назад". История человечес­тва, пишет он, представляет собой "постепенное превра­щение человеческой цивилизации в цивилизацию мужчин". Не вызывает сомнения, что созданная мужчиной система, основанная на ложных патриархальных ценностях, приняла извращенно-параноидальные формы, поставив половину человечества в подчиненное положение и осквернив землю.

Христианство стало доминирующим вероисповеданием не за один день, а в течение многих веков сосуществовало с Древней Религией. Принятое в пятом веке Салическое зако­нодательство франков разрешало применение магии. В 643г. был принят закон, запрещавший сжигать людей, практикующих магию. В 785 г. церковный Падернборнский Синод установил смертную казнь за сожжение ведьмы. Со­здается впечатление, что в течение какого-то времени цер­ковь не только не боялась колдовства, но даже не воспринимала его всерьез. Съезд епископов заявил, что кол­довство - это обман, и вера в него является ересью. Но ко времени Реформации отношение изменилось. И Кальвин, и Нокс заявили, что отрицать колдовство все равно, что отрицать Библию, а два века спустя Джон Уэсли написал:

"Отказ от колдовства - это, в сущности, отказ от Библии". Итак, колдовство должно остаться - оно было нужно христианам, чтобы сохранить чистоту Библии. На протя­жении долгого времени христиане тоже занимались магией. Например, Святой Джером утверждал, что с помощью сапфирового амулета можно "снискать благосклонность ко­ролей, умиротворить врагов и выбраться из плена". И он вовсе не имел в виду, что для достижения всех этих целей амулет можно использовать в качестве ценного подарка! Папа Урбан V призывал верующих иметь при себе сделан­ную из воска фигурку Агнца Божьего, поскольку она защищает от вреда, который могут причинить молния, огонь и вода. (Я не уверена в том, как именно эта фигурка исполь­зовалась). Церковь вела активную торговлю амулетами, пре­дотвращающими болезни и повышающими потенцию. С седьмого по пятнадцатый век в церковной литературе обсуж­далась широко распространенная теория, гласившая, что священник может умертвить человека, произнося "Мессу Мертвых". По-видимому, некоторые священники действи­тельно занимались черной магией. И гражданские и церков­ные власти приглашали ведьм, чтобы те вызывали бурю во время битвы, если буря могла способствовать исходу битвы в их пользу. В оправдание отцы церкви говорили, что ведьмы свои способности получили "от Бога". Даже в наши дни, в любом уголке земного шара можно обнаружить остатки этой христианской магии в виде различных медальонов, святой воды, реликвий, статуэток, прикрепленных к приборным до­скам автомобилей, и любых других, освященных предметов, являющихся залогом безопасности или успеха.

Итак, достаточно долго, магия пользовалась вполне бла­госклонным к себе отношением, в том числе и со стороны некоторых представителей церкви. Ведьмы продолжали занимать уважаемое положение целителей, сиделок, повивальных бабок, гадалок и мудрых советчиц, что нашло свое отражение в народных обычаях и верованиях людей. По всей Европе можно было найти места, где преобладали поклонники Старой Религии.

Но постепенно христианство стало проводить черту между колдовством и магией. Например, в 1310 г. Тревский Совет поставил вне закона прорицательство и приготов­ление любовных отваров. Эти занятия были признаны магией. В то же время, церковное руководство одобряло и приветствовало издание книг по колдовству. Агриппа фон Ниттегеймский, автор одобренных церковью книг по колдов­ству, учился этому искусству не у кого-нибудь, а у аббата Иоанна Тритемиуса. Так в чем же была разница между кол­довством и магией? Разница заключалась в половой принад­лежности того, кто занимался этим делом. Мужчины занимались колдовством, женщины - магией. Колдовство было хорошим занятием, магия-плохим. На самом же деле, магия и колдовство - это одно и то же. Истинной целью церкви было не искоренение магии или колдовства, а уничто­жение женщин, практикующих это занятие.

Для преследования ведьм у церкви была еще одна, весь­ма существенная причина. Из переписки инквизиторов становится ясно, что после расправы с крупнейшими ере­сями тринадцатого века, инквизиторы были обеспокоены отсутствием новых перспектив. В 1375 г один французский инквизитор жаловался, что все богатые еретики уже преданы смерти. "Как жаль", - писал он, - "что такая превосходная организация, как наша, должна испытывать неуверенность в завтрашнем дне". Охота за ведьмами представляла собой целую индустрию. Короли, знать, судьи. епископы, местные священники, магистраты, чиновники всех уровней, не говоря уже о профессиональных "охотниках" - инквизиторах, специалистах по пыткам и палачах -все наживались на этом деле. Каждый из них получал свою долю имущества и состо­яния приговоренных к смерти еретиков. Неужели такое "пре­восходное" предприятие должно было прекратить свою дея­тельность? Папа Иоанн XXII решил, что не должно. Он вы­пустил указ, в соответствии с которым инквизиция могла преследовать любого, кто занимается магией. Вскоре инквизиторы стали обнаруживать магов повсюду. В ведьмовстве было заподозрено все население французской области Наварра!

В разные исторические периоды у разных народов слово "ведьма" имело разное значение. Во времена позднего сред­невековья этим словом стали называть женщин, критико­вавших патриархальную политику христианской церкви. Например, в четырнадцатом веке, женщин, принадлежавших к братству францисканцев-реформаторов, сжигали на кост­рах как еретичек и ведьм. Церковная литература стала все громче вопить о том, что женщины представляют собой угро­зу обществу, потому что они владеют магией. Эта пропа­гандистская кампания продолжалась годами: в умы людей вколачивалась мысль, что все владеющие нашей профес­сией женщины являются носительницами зла.

Наиболее существенный вклад в эту кампанию внес папа Иннокентий VII, когда в 1484 г. он объявил ведьмовство ересью. Он дал указание двум доминиканским монахам -Генриху Кремеру и Якову Шпренгеру - разработать "пособие" для "охотников за ведьмами" Через два года в свет вышел труд под названием "Молот ведьм". На протя­жении двухсот пятидесяти лет церковь использовала это "пособие" в своих попытках уничтожить Древнюю Религию в Западной Европе, дискредитировать женщин-целительниц и женщин-духовных лидеров, настроить одних людей против других, чтобы упрочить, в политическом и экономическом смысле, те группы, которые церковь поддерживала (и кото­рые, в свою очередь, поддерживали ее).

Дискредитация ведьм отразилась на всех женщинах, ибо аргументы, которые Кремер и Шпренгер приводили против деятельности ведьм, были замешаны на их патриар­хальной боязни женщин вообще. По мнению авторов "Моло­та Ведьм", женщины не имели права на свои мысли: "Когда женщина думает, она думает о плохом". (Между прочим, в начале этого века тот же самый постулат был приведен в качестве аргумента против предоставления женщинам права голоса - подумать только, они могут думать и голосо­вать независимо от своих мужей!). "Они слабее мужчин и разумом, и телом....По умственному развитию женщины подобны детям... У них более слабая память и от природы им не дано быть дисциплинированными, а потому они следуют своим чувствам, а не долгу". На основании всего вышеизло­женного, Кремер и Шпренгер сделали следующий вывод:

"Женщина лжива по самой своей природе... Она - хитрый и тайный враг".

Христианский клир был не одинок в своих проклятиях женщине. Авторы Талмуда написали: "Женщины по природе своей склонны к ведьмовству" и "Чем больше женщин, тем больше ведьмовства".

Возможно, эти писатели-мужчины интуитивно почувство­вали внутреннюю силу женщины и правильно поняли ее связь с божественной силой? Женская сила есть сила Богини. Но если некоторым людям такое представление по душе, то отцы церкви почувствовали в нем угрозу. В своем стремлении монополизировать всю науку предвидения, искусство врачевания и магию, которая повышает ценность человеческой жизни, они превратили источник жизни - женщину - во врага. И войну против этого "врага" они вели настолько эффективно, что среди населения некоторых европейских городов женщин можно было пересчитать по пальцам одной руки.

"Пособие" Кремера и Шпренгера наделяло ведьм всеми теми чертами, которыми несколько столетий до этого церковь наделяла евреев: они поклоняются дьяволу; они крадут святые дары и распятия из католических церквей; они бого­хульствуют и извращают христианство; они ездят верхом на козлах. Кремер и Шпренгер даже описывали ведьм так же, как и в свое время изображались евреи -с рогами, хвостами и копытами - то есть стилизованный образ дьявола, каким его видели христианские художники.

Мотивы, которые определяли участие в "охоте за ведь­мами" были сложной смесью из страха, подозрительности и садистских фантазий- Не каждый способен прислушаться к голосу разума. Но мы, для начала, выделим одну из основ­ных проблем: отцы церкви стремились к полному покорению европейских народов, но довести это дело до конца так и не смогли.

По всей Европе находились люди, продолжавшие покло­няться старым богам. Церковь приходила от этого в ярость, что выражалось в уничтожении священных деревьев и рощ, загрязнении целебных колодцев и источников и возведении церквей и соборов в заряженных энергией местах, где люди общались с духами и божествами со времен Неолита. Такие христианские святыни, как Лурд, Фатима и Шартре стоят в тех местах, где люди древности поклонялись Богине и ста­рым богам. Скорее всего, что из этих мест можно будет черпать вдохновение и энергию и тогда, когда христианские церкви исчезнут с лица земли. Я была счастлива, когда обнаружила на стенах многих европейских церквей и собо­ров изображения карликов и гномов - маленьких человечков кельтских преданий - которые были вырезаны камен­щиками-язычниками в знак уважения к своим предкам. Ма­ленькие человечки все еще живы. Их сила не иссякла. Я чувствовала эту силу.

Там, где люди продолжали поклоняться Богине и жить по своей вере, отцы церкви принялись разжигать страх перед главным врагом человечества - Сатаной. Сделано это было путем искажения временем изначального образа божества - Великой Космической Матери и ее второго "я" и супруга -Рогатого Бога.

Когда христианство и старые религии на территории Ев­ропы сошлись в непримиримой схватке, миссионеры стали использовать изображение Рогатого Бога, Божественного Сына как образ Сатаны. Со временем, любое рогатое изображение стало напоминать христианам о сатанических коз­нях. По иронии судьбы, рога были знаком отличия у многих народов, и обычай этот восходит, как мы уже говорили в предыдущей главе, к охотничьим цивилизациям времен Неолита. Рогатый головной убор постепенно трансфор­мировался в королевскую корону. Это было вполне логично, поскольку охотник, которому постоянно сопутствовала удача, становился самым выдающимся и уважаемым чле­ном племени, а в этом и кроются корни института королевс­кой власти. Вильям Грэй, исследователь духовных традиций Запада, заметил, что представление людей Каменного Века об охотнике, как о человеке, который отдает свою жизнь во благо своего племени, в более поздний период стало предс­тавлением народа о короле, как о человеке, жизнь которого принадлежит государству. Идея "охотник-сын должен не пощадить своей жизни" переросла в идею "король должен не пощадить своей жизни".

Но обычай носить рога относится не только ко временам Неолита. Греческие Боги, Пан, Дионис, Диана-охотница, а также египетская богиня Изида, изображались с рогами на голове. Подданные Александра Великого и Моисея препод­носили им в подарок рога. Этих царей, конечно же, нельзя признать богами, но рога были символом их мощи и благос­клонности богов к их деяниям. Рога олицетворяли свет мудрости и божественное знание (аналог ореола). Деторономий писал, что слава Моисея "была подобна молодому бычку, с рогами, похожими на рога единорогов". На греческих, римских, а позднее итальянских шлемах, вплоть до четыр­надцатого века, рога использовались в качестве украшения, как символ силы и доблести. А историк Уильям Грэй и д-р Лео Мартелло указывает, что Иисус в его терновом венце, стал еще одним воплощением великого западного прообра­за короля, не щадящего жизни своей за свой народ.

Многие современные обычаи и слова напоминают о той важной роли, которые рога играли в народном фольклоре. Английское слово "презрение" происходит от староитальян­ского "безрогий" - лишенный рогов, то есть опозоренный, презираемый. Обычай прибивать над дверью подкову на счастье произошел от обычая вешать в этом же месте рога. А поскольку рога были только у животных-самцов, то они естественным образом стали фаллическим символом. Mapтелло обращал внимание на то, что современное английское прилагательное "возбужденный" (в половом смысле), кото­рое до недавнего времени применялось только в отношении лиц мужского рода, также происходит от слова рог *.

В старых европейских религиях, некоторые мужские бо­жества (козлоногие: греческий Пан, римский Фавн, кельтский Церуннос) представляли собой Сына Великой Космической Матери. Мать и Сын воплощали могучие, сладострастные, дарящие жизнь силы земли. Жрицы Старой Религии, чтившие Богиню и ее Рогатого Супруга, прикрепляли к голо­вам жрецов рога, а к своим головам - изображение полумеся­ца. С этими древними религиозными обрядами церковь вела ожесточенную борьбу. Ее оружием стала теория о том, что женщина - это образ Сатаны. В основе этой теории был страх перед женщиной, сексом, природой и человеческим телом. Официальная доктрина церкви, на протяжении веков разрабатываемая клиром, который поголовно состоял из мужчин, давших обет безбрачия, утверждала, что женщина является источником всего зла (поскольку это именно Ева послушалась змея), что земля проклята Богом (в наказание за грех Евы), что секс -дело нечистое, а тело - источник всех грехов). Земля, тело и дьявол -эти три понятия были связа­ны воедино.

Церковь так и не согласилась с древней верой в то, что земля - священна, и на ней обитают боги и божественные духи. Она не могла примириться с духовностью, в которой было место человеческому телу, не говоря уже о теле живо­тного. В то время, как христиане били себя в грудь, обвиняя самих себя в плотских грехах и сокрушаясь над тяжкой повинностью жить в "юдоли печали", поклонники Богини пели, плясали, праздновали и следовали завету Богини: "все акты любви и удовольствия - вот мои ритуалы". Протестанты отрицали всякое земное веселье, типа пения, танцев и все­возможного баловства, еще в большей степени, чем католики, и приписывали его козням дьявола. Древняя Религия считала их священными.

Во время Эпохи Костров как христианская церковь, так и светские власти христианских стран, систематически искоре­няли древние празднества. Все приходские священники получили директиву церковных властей к любому языческому празднику подгадать христианское празднество. Рождес­тво было придумано в противовес зимнему солнцестоянию, Пасха - весеннему равноденствию, праздник Святого Иоан­на-Крестителя - летнему солнцестоянию, День всех Святых - кельтскому Новому Году и т.д.

Власти также сурово порицали баловство в эти святые дни, в особенности ритуалы, сопровождавшиеся половыми актами. Во многих дохристианских цивилизациях половой акт считался образом творения. Церковь, боявшаяся и женщин, и секса, не могла согласиться с мыслью, что женс­кая сексуальность может быть священной. Духовность, вклю­чавшая в себя "акты удовольствия", потому что они были угодны Богине, была серьезной угрозой для давших обет безбрачия священников и монахов, которые пытались подавить свои любые сладострастные мысли.

Доминиканский ученый Мэттью Фоке заметил, что миф об "изгнании из рая" породил теологию, которая "не могла сог­ласиться со святостью сексуальности". В своем труде "Первопричастие" - воззвание к более мистическому, более зем­ному, более женственному христианству, он пишет: "Не сек­рет, что среди святых патриархального периода христианства, предложенных нам в качестве примеров для подражания, очень редко встречаются люди светские". Идеалом католической церкви всегда был обет безбрачия, а активная внебрачная половая жизнь всегда сурово порицалась. Сек­суальным партнером женщины мог быть только ее муж. Таким образом, женская сексуальность была заключена в жесткие рамки патриархального брака, где она полностью контролировалась мужчиной. Даже в браке секс был сомнительным делом. Это по-прежнему была "плоть", кото­рую христианская теология считала источником слабости. Давший обет безбрачия клир и отказавшиеся от половой жизни монахини являлись красноречивым доказательством | устремлений церкви. (Каковым является и недавно вновь подтвержденное Ватиканом правило, что женщина не может быть священником только потому, что она не обладает! телом мужчины').

Некоторые христианские мыслители давно подозревали, что секс был первоначальным грехом, и что поедание яблока c древа познания является всего лишь метафорой, позволяющей избежать "этой" темы в священной книге. Постоянно пропагандировался постулат, что Ева-искусительница на самом деле была Евой-совратительницей, а каждая женщина - это Ева. Этот аргумент приводился во время Эпохи Костров, он приводится и в наши дни тогда, когда нужно бросить тень на намерения женщины.

Итак, абсолютно ясно, что церковь не могла проявить терпимость в отношении древних религий дохристианских цивилизаций. Но вот что интересно: почему, после сотен лет "мирного существования" между христианскими общинами и общинами "староверов", в конце пятнадцатого века вдруг началась такая кровожадная "охота за ведьмами", которая продолжалась в течение двух столетий? Бездеятельность церкви времен раннего средневековья объясняется отсутствием подконтрольной ей политической организации, которая могла бы осуществить широкомасштабную травлю ведьм. В период раннего средневековья позиции церкви в обществе были еще не так прочны. Влияние ее было еще не так велико. Стало быть, ей нужно было проявлять терпи­мость. Но к концу средневековья положение изменилось. Церковь стала крупнейшей политической и экономической силой в Европе. Инквизиция была могущественной организацией. В результате крестовых походов завязались военные и экономические связи между местными еписко­пами и местной знатью (а некоторые местные епископы сами были местной богатой знатью). Так сформировалась система, которую можно было использовать с целью широкомасштабного покорения инакомыслия.

"В чьих интересах велась "охота за ведьмами"?",- спрашивает в своей глубокой книге "Мечты во мраке" писа­тельница Стархок. Если поставить вопрос таким образом, то следует обратить внимание не только на христианские Церкви, но и на другие группировки, которые были заинтере­сованы в истреблении ведьм. Так кто же были эти другие, которые тоже поддерживали преследования и принимали в них участие?

Прежде всего, к ним принадлежали люди с коммерческой жилкой, количество которых значительно увеличилось к концу средневековья. Эти люди начали рассматривать землю, как товар, который можно покупать и продавать. Традиционное отношение к земле, которая для наших предков была священным объектом поклонения, заключалось в том, что земля не принадлежала никому - даже землевла­дельцы не были ее хозяевами в том смысле, что они не могли продавать землю тогда, когда им это захочется. Земля принадлежала общине; даже у крестьян были определенные права: право собирать в лесу хворост, право выпасать свой скот на общинных землях, и, наконец, главное право - жить на этой земле. Землевладельцы эти права уважали - Однако, по мере развития рыночной экономики, так называемые зем­левладельцы стали экспроприировать землю в свою пользу и изгонять стоявших у них на пути крестьян. Капиталистичес­кое понятие частной собственности стало теснить старые представления о земле, как о священном объекте, который принадлежит всем людям. Пионеры капитализма в Америке обнаружили подобное отношение у коренных жителей амери­канского континента и вынуждены были вести войну (как в физическом, так и в идеологическом смысле), чтобы искоре­нить туземные племена, чье представление о земле и духе, стояло на пути того, что пионеры называли "прогрессом".

Процесс "огораживания", который начался в середине средневековья и продлился вплоть до девятнадцатого века, разрушил традиционный уклад крестьянской жизни. "Ого­родив" общинные земли и установив на них свои законы, землевладельцы лишили крестьян их вековых прав. Фео­дальная концепция земли как единого организма, в котором есть место для всех элементов общества, постепенно была вытеснена рыночной экономикой. В ходе этого процесса обезлюдели целые деревни. Тысячи крестьянских семей были вынуждены перемещаться на неосвоенные земли или в растущие города, где они за зарплату работали на новых фабриках. Языческая жизнь деревни была разрушена, соседи стали бояться соседей, и, как это часто случается в смутные времена, потребовались "козлы отпущения". Церкви и богатым дельцам не составило труда использовать эту ситуацию к своей выгоде, организовав в различных местностях "охоту за ведьмами", направленную против конкрет­ных личностей, не отрекавшихся от старой веры и боров­шихся за образ жизни, основанный на единстве сельскохо­зяйственных угодий и священности земли.

Помимо богатых дельцов и землевладельцев, стремив­шихся получить от земли побольше выгоды, в преследо­вании ведьм и тех целителей, которые практиковали методы лечения, отличные от тех, что преподавались в университетах того времени, были заинтересованы и предс­тавители тогдашней медицины.

Усилия создать профессиональную медицинскую среду подразумевали доступ в эту среду только тем, кто закончил официальные учебные заведения. Естественно, что такие люди могли сами устанавливать размеры своих гонораров и отлучать от этой профессии любого, кого они считали непригодным к ней. А потому нет ничего удивительного в том, что они принялись утверждать, будто женщины не способны быть целителями. В "Молоте Ведьм" было сказано: "Если женщина, не имеющая образования, осмеливается заниматься врачеванием, она - ведьма и должна умереть".

Ведьмы, конечно, учились своему ремеслу, но не в университетах. Они учились у природы, перенимали опыт старших женщин общины, сами экспериментировали с цве­тами и травами. Лечили-то ведьмы хорошо и как раз это приводило в ярость медиков и церковь. В 1322 г. одна женщина была арестована за врачевание и была допрошена на медицинском факультете Парижского университета. Хотя в заключении было сказано, что она "владела искусством хирургии и приготовления лекарств в гораздо большей сте­пени, чем лучшие парижские доктора", это не побудило медиков-мужчин относиться к женщинам-целительницам с уважением.

Многие, из применявшихся ведьмами методов лечения, были безболезненными и гораздо более эффективными, чем кровопускание, питание и очистка кишечника, которые вплоть до двадцатого века были основными орудиями медиков. А для многих людей заговоры и амулеты ведьм были единственными лекарствами, которые они могли себе позволить. Невежественные медики также выбрали ведьм на роль "козлов отпущения". Если доктор был не в состоянии кого-нибудь вылечить, то он всегда мог свалить вину на ведьм. Если прописанное доктором лекарство давало великолепные результаты, то хвала возносилась Богу или какому-нибудь святому. Если тот же эффект давало применение лекарства, изготовленного ведьмой, то это объявлялось делом рук дьявола.

Ведьмовское искусство врачевания раздражало и идео­логов церкви. Избавлять человека от страданий - это было так не по-христиански. Во искупление совершенного Адамом и Евой греха, люди должны были страдать, в особенности, в момент родов, ибо ветхозаветный Бог проклял женщину и сказал, что она будет рожать детей в страданиях и муках. Кремер и Шпренгер заявили, что "никто не может причинить католической вере больше вреда, чем повивальные бабки". Они имели в виду как-то, что безболезненные роды были вызовом проклятию, наложенному на женщин патриархаль­ным Богом, так и то, что ведьмы новорожденных не крестили. Ведьмы применяли обезболивающие и противовоспалительные средства, средства для улучшения пищеварения, контрацептивы и многие другие натуральные лекарства, которые сегодня являются основой многих фармакологических пре­паратов. Их умение облегчить роды и быстро вернуть женщине форму превратило их в лучших акушерок. Нет ничего удивительного в том, что медики развернули кам­панию, целью которой было объявить повивальных бабок вне закона.

Эта кампания длилась очень долго. В Америке, еще в двадцатом веке, (в значительной степени на деньги и при идеологической поддержке Американской Ассоциации Медиков) шла борьба за отлучение повивальных бабок от принятия родов. К счастью, в течение последних двух десятилетий женщины вернулись к повивальным бабкам и естественным родам. Многие доктора по-прежнему настрое­ны против повивальных бабок, но пока что мне не приходилось слышать хотя бы от одного из них аргумент шестнадцатого века - если повивальная бабка может обес­печить безопасные, спокойные и легкие роды, то это значит, что она вступила в сговор с дьяволом.

Поголовно состоявшая из религиозно настроенных мужчин медицинская среда отказала женщинам в статусе профессиональных целительниц, изо всех сил стараясь до­казать, что народная медицина представляет собой лишь форму суеверия, что она неэффективна и даже опасна. Из антропологических исследований, проведенных среди наро­дов Африки, Полинезии, Северной и Южной Америки, мы знаем, что одним из наиболее эффективных способов уничтожения цивилизации является разрушение веры в ее духовных лидеров и целителей. Потеряв веру в этих людей, народы деморализуются, утрачивают свою самобытность и легко воспринимают навязываемую им захватчиками систему ценностей, будь-то ценности политические или религиозные. Возникавшие в средневековой Европе новые профессии, заключив союз с церковью, именно этим и занимались. Они представляли ведьму в образе суеверной, сующей нос не в свое дело, старухи, применяющей неэф­фективные и опасные методы и лекарства. И они говорили, что ее Рогатый Бог есть Сатана.

Чтобы оправдать миллионы казней, церковь стремилась "научно" доказать "дьявольское" происхождение дохрис­тианских народных верований, обрядов и праздников. Эта "наука" так и называлась - "демонология". К ней прибавились фантазии о "союзе" с дьяволом, садистских сексуальных обрядах, непристойных пародиях на католические цере­монии. Страх вечного наказания, приводивший христиан в наибольший трепет, был спроецирован на невинных людей, которых обвинили в союзе с дьяволом. Сексуальные мотивы антиведьмовской истерии были логичным результатом отрицательного отношения церкви к сексу. "Охотники за ведьмами" были больше озабочены "борьбой" с сексом, чем борьбой с дьяволом. Нет ничего удивительного в том, что когда "обвиняемых" спрашивали грезят ли они о дьяволе, многие из них отвечали положительно. Дьявол был основной темой средневековой цивилизации и культуры Ренессанса. О дьяволе говорили, дьявола изображали, дьявола боялись и дьявола обвиняли во всех несчастьях. Я уверена, что многим "охотникам за ведьмами" тоже снился дьявол и, вероятно, им снились ведьмы, которым снится дьявол!

Вооружившись "Молотом Ведьм", "охотники за ведьмами" входили в деревни и поселки и начинали поиски. В офи­циальном "пособии" было сказано, что лучшими информато­рами являются дети, потому что детей легче всего испугать. В порядке вещей было нанесение девочкам двухсот ударов кнутом, дабы побудить к обвинению своих матерей или бабу­шек в колдовстве. Так называемые "улики" были разнообраз­ны, нелогичны и противоречивы. Например, если во время Допроса женщина что-то бормотала, глядела в землю и не плакала, значит, она была ведьмой. Если она молчала, значит она была ведьмой. Разноцветные, бледно-голубые глаза считались признаком ведьмы. Бородавка, родинка, родимое пятно и веснушки считались "меткой дьявола".

"Если "метки дьявола" не было в наличии, то инквизитор, упорствовавший в стремлении признать данную женщину ведьмой, заявлял, что "метка" так хорошо скрыта, что ее просто не видно. После чего проводилось официальное обследование всего женского тела, зачастую в присутствии зевак, которых интересовало обнаженная женская плоть, а не "метка дьявола". Поиски "метки дьявола" на женском теле привели к такому количеству изнасилований, что епископы, в конце концов, выпустили директиву, в которой порекомен­довали инквизиторам поумерить пыл.