Сколько существует книга, столько существуют и собиратели редких книг, библиофилы. Из многих изданий, уничтоженных по решению цензуры или церкви, уцелели по одной - две книги. За этими раритетами одержимо охотились коллекционеры - до сих пор не вымершее племя чудаков, готовых посвятить жизнь погоне за каким-нибудь редким изданием. И не только свою жизнь, но и чужую.
В 1836 году испанский монах дон Висенте был осужден за убийство десяти человек. Схема каждый раз была одна: нуждаясь в деньгах, он продавал какому-нибудь библиофилу редкий экземпляр из своей коллекции, потом выслеживал коллекционера, убивал несчастного кинжалом и забирал книгу обратно. Самое печальное, что дон Висенте книг не читал - его интересовала только их редкость. К, счастью, подобных «любителей» книг было немного.
Свои библиотеки были у Ярослава Мудрого, Ивана Грозного. Библиофилами были Медичи, Сфорца. Собирал книги Петр Первый, Екатерина Вторая приобрела всю библиотеку Вольтера.
В середине 19 века, когда немецкий поэт и художник Карл Шпицвег написал свою знаменитую картину «Книжный червь », Европу захлестнула волна уже не библиофилии, а настоящей библиомании.
Книгопечатание увеличило тиражи книг в тысячи раз, и во столько же раз выросло число читателей. Возникли первые публичные библиотеки и книжные лавки, а шкафы с книгами появились не только во дворцах знати, но и в домах обычных, хотя и не бедных людей.
Как водится, особо притягательными были книги запрещенные. Во Франции перед революцией пользовались популярностью скабрезные памфлеты с описанием развратной жизни королевского двора. Свою лепту в эту подрывную деятельность внес и знаменитый маркиз де Сад, чьи книги - в основном из-за откровенных картинок - печатались в Голландии.
Дня пропаганды революционных идей использовались даже словари, особенно знаменитая «Энциклопедия» Дидро и Д'Аламбера в 28 томах, выходившая под девизом; «Всякая власть, основанная на насилии, должна быть свергнута». Правда, кроме пропаганды, там было и немало полезной информации - в том числе сотни гравюр, запечатлевших, кажется, все на свете - от жилища эскимосов до внутреннего строения мыши обыкновенной.
Энциклопедии стали «хитом продаж» в 18 -19 веках, когда среди обывателей появилась похвальная мода на знания, а книгу вслед за Джонатаном Свифтом стали называть «дитя разума». Английская «Британника», французский «Лярусс», русский «Брокгауз и Ефрон» и другие энциклопедии, составленные лучшими авторами своего времени, внушали веру во всемогущество науки.
Книга стала простой в изготовлении и, значит, доступной после того, как в 1884 году американский инженер Оттмар Мергенталер изобрел аппарат для набора текста. С легкой руки владельца газеты «Нью-Йорк Трибьюн» Уайтлоу Рейда он получил название «линотип».
Все книги пишутся и читаются ради одной из трех целей…
В те годы писатель и заядлый книголюб Шарль Нодье сказал: «Все книги пишутся и читаются ради одной из трех целей: объяснить мир, изменить его или убежать от него». Третьей цели служили бесчисленные романы, ставшие самым популярным литературным жанром 19 века. Именно тогда родилась массовая литература, стоящая, как на трех китах, на детективе, фантастике и «розовых» дамских романах. Такие книги уже никто не стремился поставить на полку - прочитал и выбросил. Поэтому их делали дешевыми и недолговечными.
В таких изданиях выходили не только бестселлеры, но и книги для самообразова-ния, особенно популярные в предреволюционной России. Из копеечных изданий на серой бумаге простой люд и узнавал, почему светит Солнце, чем прославился Христофор Колумб и даже - «кому на Руси жить хорошо».
В Европе к тому времени предпочитали более передовые темы: как заработать миллион или «как увеличить свой бюст всего за 2,5 месяца». Книжка с таким названием была выпущена в Париже в 1893 году и выдержала 12 переизданий.
Однако книги были не только «одноразовыми». Иметь личную библиотеку по-прежнему считалось престижным, и никогда, пожалуй, книжное дело не достигало таких высот, как в 19 веке. Иллюстрации лучших художников, золотое тиснение на обложках, изысканные виньетки, невиданное разнообразие шрифтов, дорогая бумага,
стилизованная под мрамор, шелк или слоновую кость.
Кто-то из издателей додумался даже насыщать свою продукцию ароматами в зависимости от жанра: любовные романы пахли дразнящим парфюмом, детективы - крепким сигарным табаком. Конечно, ничем хорошим такой декаданс кончиться не мог.