Эдуард Арутюнович Костандов
Психофизиология сознания и бессознательного
Посвящаю моей жене Саломее Ивановне
Введение
С древних времен и до настоящего времени мыслящего человека волнуют вопросы о соотношении между душой и телом, психикой и мозгом, сознанием и бессознательным. Они всегда были и остаются ареной ожесточенных религиозно‑философских споров и предметом научных дискуссий естествоиспытателей. Наука о поведении зарождалась постепенно, на протяжении последних двух веков. Вначале это были в основном сопоставления между повреждениями отдельных участков мозга и изменениями сознания и поведения человека. Однако уже со второй половины XIX в. величайшие открытия в естествознании подготовили почву и дали мощный импульс для формирования физиологических теорий и экспериментальных исследований поведения человека и животных. Это учение Ч. Дарвина (1809‑1882), открывшее миру законы трансформации организмов и сохранения вида путем естественного отбора, а также учение К. Бернара (1813‑1878) о гомеостазе, т.е. о саморегуляции постоянства внутренней среды организма в условиях непрерывно меняющихся воздействий окружающей среды. Они в значительной мере обусловили отход естественнонаучной мысли от принципов механического детерминизма, обоснованных французским мыслителем Р. Декартом (1596‑1650) с его великой идеей о рефлексе, т.е. отражении мозгом внешних явлений‑стимулов по типу отражения светового луча.
Идея рефлекса на протяжении нескольких веков была в физиологии одной из основополагающих. Она наиболее четко выражена в понятии о трехзвенной рефлекторной дуге: афферентный (чувствительный) нерв – центральная нервная система (спинной и/или головной мозг) – эфферентный (исполнительный) нерв. Согласно этой схеме, поведению присуща в некотором роде машинообразность, в которой определяющее значение имеет характер стимула, а также конструкция и состояние тех участков мозга, на которые этот стимул воздействует. При этом как несомненное принималось положение о том, что рефлекторный ответ всегда соответствует силе вызвавшего его стимула. В данной схеме отсутствовало понятие сознания. Эта отдельная психическая, душевная категория рассматривалась вне причинной теории поведения, вне принципов детерминизма.
Новые дарвиновские идеи о роли изменчивости и естественного отбора в развитии видов выдвинули на первый план проблему взаимодействия организма со средой, при котором физиологические процессы, происходящие в организме в ответ на стимулы, должны создавать в нем необходимые условия для активного вмешательства индивида в окружающую среду. Это принципиально сместило форму причинного объяснения поведения, поставив вопрос о значимости в его организации физиологических процессов, происходящих внутри организма. Последние развиваются в ответ на действие внешней среды и направлены на создание соответствия внешних и внутренних условий для наилучшего приспособления к ней и, следовательно, для выживания в непрерывной борьбе за существование. Эта форма причинности получила название биологического детерминизма.
Принцип биологического детерминизма в науке о поведении получил наивысшее развитие в учении об условных рефлексах великого русского физиолога Ивана Петровича Павлова (1849‑1936). Это учение выросло из довольно обыденного и хорошо известного наблюдения, которое выражают словами «слюнки текут», когда вид или запах пищи вызывают у голодного животного или человека слюноотделение. Психологи называли это явление психической секрецией. И.П. Павлова объяснение не удовлетворяло, поэтому он решил полностью отказаться от субъективного метода и говорить о результатах опытов с условными рефлексами только в терминах и понятиях физиологии. Чтобы оставаться в строгих естественнонаучных рамках, И.П. Павлов установил не только методологическое табу (не пользоваться психологическими терминами и понятиями для объяснения поведения животного), но и ввел методические ограничения в виде изоляции подопытного животного. Была даже выстроена специальная «Башня молчания» под Ленинградом в Колтушах, которая обеспечивала достаточно искусственные и однозначные условия опыта, где изучалось не целостное поведение, а его отдельные компоненты (условный слюнный рефлекс, оборонительный рефлекс отдергивания лапы). Подобный принципиальный редукционизм И.П. Павлова дал на определенном этапе развития науки о поведении колоссальное преимущество, позволившее отказаться от антропоморфических толкований поведения животного и создать учение о высшей нервной деятельности, открывшее пути естественнонаучного экспериментального исследования мозговых механизмов поведения.
По И.П. Павлову, посредником между стимулами окружающей среды и условными рефлекторными реакциями животного и человека служит динамика нервных процессов в больших полушариях головного мозга. Чисто метафорически автор сравнивал работу коры больших полушарий головного мозга с телефонной станцией, где идет переключение связей от одних абонентов к другим. Как справедливо отмечает А.С. Батуев (1993), в рамках такого взгляда на мозговые механизмы поведения не принимается во внимание важнейшая сторона целостного поведения животного или человека – его активность, объясняющая целеполагающий, целенаправленный характер поведенческих актов в вероятностно организованной среде. Не случайно еще в начале 1930‑х гг. крупнейший отечественный психолог Л.С. Выготский (1896‑1934) пришел к убеждению, что в метафору И.П. Павлова следует включить «телефонистку», не подменяя ее душой или другим «загадочным» образованием, изнутри правящим поступками человека.
Введение в сферу физиологического объяснения понятия об активности субъекта как существа, способного не только к саморегуляции, но и к самодетерминации, сделало необходимым исследовать так называемые внутренние состояния, формирующиеся в высших отделах головного мозга животных и человека. В последние десятилетия XX в. наступил когнитивный (cognitive – познавательный) этап в изучении мозговых механизмов поведения, когда в качестве непременных детерминант целостного целесообразного поведения рассматриваются такие психические факторы, как представления, образы, установки, мотивации, эмоции. Произошло возрождение идеи И.М. Сеченова (1829‑1905) и И.С. Бериташвили (1884‑1974) о психической причинности – особом способе детерминации поведения, а также идей А.А. Ухтомского (1875‑1942) о доминанте.
И.М. Сеченов – автор идеи о психический причинности, согласно которой «чувственные моменты» (образы, представления, эмоции, мотивации) служат детерминантами целесообразного поведения. Их роль в регуляции поведения подлежит такому же объективно точному решению, как и другие вопросы, с которыми имеет дело естествоиспытатель. По И.М. Сеченову, психический процесс, подобно нервному, развертывается объективно, независимо от сознания. Он рефлекторен по способу совершения, поэтому ни по онтологии (бытию), ни по гносеологии (познаваемости) не отличается от других телесных явлений. И.С. Бериташвили вслед за И. М. Сеченовым полагал, что нервный субстрат среднего члена «психического рефлекса» как производящий ощущения, представления, мысли, чувства, качественно отличается от субстрата среднего члена «чистого рефлекса», лишенного психического свойства. Признание психической причинности в поведении означает, что репродуцируемые образы внешнего мира играют существенную регулирующую роль в организации поведения. Образы жизненно важных объектов и событий могут вызвать такую же поведенческую реакцию, такой же акт приспособления к внешней среде, как и восприятие этих объектов и событий.
Психическая регуляция поведения была показана не только у человека, но и у животных: при первом же восприятии пищи, болевого раздражения или любого значимого события формируется их образ, конкретное представление о них. Оно удерживается в так называемой образной, или декларативной, памяти, и каждый раз, когда образ репродуцируется при восприятии соответствующей обстановки или ее компонента, совершается такой же поведенческий акт, как при реальном восприятии. Это дает возможность приспособиться к условиям внешней среды не только в случае с реальным восприятием, но и при репродукции образа.
Данное положение о психическом детерминизме подтверждается регистрацией активности коры больших полушарий методом функционального ядерно‑магнитного резонанса: при мысленном представлении образа какого‑либо предмета в первичной, воспринимающей зрительной коре (поле по Бродману) у человека происходит такое же повышение активности (усиление кровотока), как при реальном восприятии этого предмета.
Переход от идеологии «реактивной модели», базирующейся на принципах биологического детерминизма (стимул–нейродинамика – реакция), к модели активного организма породил новое направление в науке о поведении – психофизиологию, предмет которой – изучение физиологических механизмов, составляющих основу психических процессов и состояний. Основная задача психофизиологических исследований – сопоставление, установление корреляции между теми или иными психическими явлениями или состояниями, о которых исследователь узнает по словесному отчету или по другой произвольной реакции субъекта и биоэлектрическим, вегетативным, двигательным реакциям и функциям. Психофизиология как новая самостоятельная дисциплина в нейронауке о человеке получила официальное признание только в 1982 г. в Монреале, на I Международном конгрессе психофизиологов.
Признание принципов психической причинности в мозговых механизмах поведения потребовало возвращения в категориальный аппарат физиологии поведения человека, т.е. в психофизиологию, понятий о сознании и бессознательном, до этого напрочь изгнанных из физиологии высшей нервной деятельности. Это ставит перед психофизиологом трудные, но интересные задачи, так как он сталкивается с весьма сложными философскими и психологическими вопросами определения понятий сознания, осознания, самосознания и многочисленными терминами, имеющими отношение к разного рода бессознательным психическим явлениям. Поэтому первое и обязательное правило: прежде всего следует четко определить, какая конкретно психическая функция, сознательная или бессознательная, является предметом физиологического исследования и обсуждения. Второе принципиальное положение: психические функции и сознание не синонимы, первое понятие включает и бессознательные явления, которые составляют значительную часть в человеке. Для выявления особенностей их участия и роли в организации мозговых механизмов поведения индивида необходимо знать, какие критические изменения должны происходить в центральной нервной системе, чтобы произошло осознание какого‑либо явления, какие структуры головного мозга в этом участвуют, сколько нужно для этого времени, и т.д.
Мы попытаемся ознакомить читателя с современными знаниями, гипотезами и теориями по психофизиологии сознания и бессознательных психических явлений. Конечно, здесь, как писал И.П. Павлов, «гора непознанного» намного превышает объем существующих научных знаний. Несмотря на это, уже сейчас можно в той или иной степени попытаться ответить на извечные вопросы педагогики:
1. Чем «внутри» человека обусловлены те или иные изменения в его поведении и деятельности?
2. На что «внутри» человека мы воздействуем в процессе обучения и воспитания?
3. Какие именно изменения мы вызываем своим воздействием?
4. Как нужно воздействовать в процессе обучения и воспитания, чтобы получить определенные, заранее заданные изменения в поведении и деятельности человека?
Все эти вопросы волнуют психологов и педагогов. Они сформулированы в материалах программы школьного обучения, соответствующей системе международного бакалавриата, будучи, несомненно, актуальными для любой школы.
Глава 1. Понятие о сознании и бессознательных психических явлениях
Что такое cознание?
Возвращение понятия сознания в современную науку о поведении человека делает необходимым для психофизиолога четко представлять себе, что же в каждом конкретном случае понимается под этим термином. В разных областях знаний о человеке существуют свои концепты о сознания. Для философа сознание – это высшая форма психического отражения действительности, связанная с речью и свойственная общественно развитому человеку; идеальная сторона целеполагающей трудовой деятельности. Определений сознания, которые предложены философами, множество. Приведем два из них:
‑ Сознание – это свойственный человеку способ отношения к объективной действительности, опосредованный всеобщими формами общественно‑исторической деятельности людей.
‑ Сознание – это отношение к миру со знанием его собственных объективных свойств и возможностей.
Во всех определениях подчеркивается, что человеческое сознание имеет общественный характер и по своему содержанию, и по его детерминации. Сознание развилось у человека в процессе совместной, общественной трудовой деятельности людей, вместе со становлением его речевых функций как средства коммуникации и передачи знаний между людьми. Коммуникативное происхождение сознания, как отмечал психофизиолог П. В. Симонов (1998), отражено в этимологии слова сознание – «знание вместе с кем‑то» (ср. с со‑чувствием, со‑переживанием, сотрудничеством и т.п.), т.е. знание, которое может быть передано, сообщено другому лицу с помощью слов, математических символов и художественных образов, оказывается достоянием других членов общества. Существуют два вида сознания – индивидуальное и общественное. Под последним разумеют систему идей, тех или иных традиций, взглядов, господствующих в данном обществе, в определенных условиях общественной жизни. Развитие сознания у homosapienssapienti связано со становлением общественного бытия, со способностью отдавать себе отчет в своем отношении к окружающему миру, к другим людям и к себе, т.е. с развитием рефлексии на окружающий мир и на собственную жизнь. Сознание формируется в условиях общественно организованного труда в неразрывной связи с развитием речи как специфически человеческой функции. Без языка нет сознания. Кто‑то может возразить, что попугай, например, тоже произносит слова или, например, животные, стоящие на высшей ступени развития, – собаки или обезьяны, – понимают словесные команды и адекватно на них реагируют, но мы же не говорим о наличии у них сознания. И правильно делаем: у животных сознания нет. Не слово само по себе, а общественно накопленные знания, выражаемые в нем, являются основой сознания. Выдающийся отечественный психолог Л.С. Выготский (1896‑1934), подчеркивая тождество механизмов сознания и социального контакта, считал, что именно речь оказывается источником социального поведения и сознания, она и есть «система рефлексов» последнего.
Под индивидуальным сознанием психологи понимают процесс осознания человеком явлений окружающего мира и самого себя. Сознание есть знание о явлениях окружающего мира, что выражено в слове (в виде внешней или внутренней речи), оно обладает свойством отвлечения и обобщения. Сознание есть только у человека, поскольку он как субъект выделяет себя из окружающего мира, и окружающий мир служит ему объектом, отражающимся в форме ощущения, образа или мысли. При этом сознание – не только отражение явлений окружающего мира, не только некое знание о них, но и отношение человека к ним.
Сознание всегда предполагает познавательное отношение к объекту, находящемуся во внешнем мире. Однако предметом осознания могут стать и собственные психические явления и переживания. Поэтому сознание в психологическом плане – это процесс осознания человеком внешнего мира и самого себя, способность отдавать отчет в том, что происходит в окружающей среде и в своем духовном мире. Сознание есть как бы социальный контакт человека с самим собой, в процессе которого происходит формирование определенного представления о себе самом, субъективного образа своего Я. Это отношение субъекта к своему осознанному бытию в психологии обозначают термином самосознание.
Таким образом, кроме коммуникативной роли необходимо отметить и другую важную сторону сознания: оно представляет социальный контакт человека с самим собой. В основе сознания лежит обобщение собственных психических процессов, приводящее к овладению ими в системе понятий, выработанных в процессе обучения. По мнению Л.С. Выготского, этот переход к словесной интроспекции с обобщением внутренних психических форм активности осуществляется на основе внутренней речи, которая не имеет специальной функции. Внутреннюю речь при этом следует рассматривать не как «речь минус звук», а как совершенно особую, самостоятельную и своеобразную по строению и способу деятельности функцию. Она организована совершенно иначе, чем внешняя речь, хотя и находится с последней в неразрывном динамическом единстве переходов из одного плана в другой. Внутренняя речь не предназначена для сообщения, это речь для себя, протекающая в совершенно иных внутренних условиях, чем внешняя, и выполняющая совершенно иные функции. С развитием у человека самосознания социальное сознание переносится вовнутрь. Это позволяет человеку активно взаимодействовать не только с внешней средой, но и с самим собой.
Общепринятое положение о связи сознания с речью, языком может породить вопрос о природе сознания у глухонемых. Известно, что речь таких людей обычно не развивается не потому, что поражены мозговые центры речи, а из‑за отсутствия слуха, в результате чего речь не «возвращается» к самому говорящему, т.е., проще говоря, он не слышит самого себя. В процессе воспитания глухонемой в определенной степени компенсирует этот нарушенный механизм с помощью обучения условному языку жестов. Это приобщает его к социальному опыту других глухонемых или здоровых людей, развивает у него сознание благодаря зрительному восприятию суррогатов речи, – знаков, обозначающих слова и речевые понятия. Самосознание у глухонемого развивается по мере того, как он научается сознавать язык жестов и движений других людей. Психологи и социологи выделяют форму сознания, которая может быть индивидуальной и общественной. Это так называемое нравственное сознание. Под этим понятием подразумевается отражение в сознании человека или группы людей принципов нравственности – норм поведения, принятых в данном сообществе и регулирующих межличностные взаимоотношения и отношение индивидуума к обществу. Формирование нравственного сознания происходит под влиянием социума, в котором живет данный человек, а также на основе собственной практики общественного поведения в конкретной микросреде. Все это предполагает не только усвоение нравственных понятий, принятых в обществе, где живет и действует человек или группа людей, но и выработку у него (у них) нравственных убеждений, моральных установок. Нравственное сознание, участвуя в выработке системы мотивов поведения индивида или группы, может определять в существенной мере их образ действий, быть источником нравственных предписаний, эстетических чувств и представлений. Нравственное сознание субъекта нередко может влиять на его суждения о другом человеке. Нередко путем бессознательного проецирования своих нравственных убеждений на другого человека субъект эгоистически оценивает его нравственные, человеческие качества, превращая его тем самым в своего Двойника (закон Двойника – А.А. Ухтомский).
Определение сознания, используемое в психоневрологической клинической практике, касается лишь факта восприятия внешних объектов, о чем субъект сообщает с помощью речи или какого‑ либо движения, ориентировки в пространстве и времени, способности фиксировать происходящее в памяти и ориентироваться в реальном мире, окружающем его. Расстройства сознания, наблюдаемые в клинике, условно можно разделить на две разновидности – количественные и качественные. В первом случае это выраженное в разной степени повышение порога восприятия раздражителей из внешнего мира – от относительно легкой степени, когда до больного можно «достучаться» и получить от него ответ (оглушение), до тяжелых форм угнетения сознания, а точнее – полной утраты сознания, когда больной не реагирует на внешние раздражения (кома). Вторую разновидность составляют расстройства, характеризующиеся помрачением сознания, сочетающиеся с острым бредом, галлюцинациями, сильными эмоциональными проявлениями, двигательным возбуждением и т.д. В зависимости от наличия и сочетания этих симптомов психиатры говорят о делириозном, онейроидном, аментивном и сумеречном помрачении сознания.
С тех пор как в современной когнитивной психофизиологии стал использоваться термин «сознание», возникла настоятельная необходимость в определенной редукции этого понятия. Таково условие для экспериментального исследования с позиций детерминизма регуляторной роли сознания в человеческой деятельности. Как известно, редукционизм (от лат. reductio – «отодвигание назад»), т.е. сведение целого к частям либо сложных явлений к простым, в той или иной мере всегда бывает необходимо в естественнонаучных исследованиях, особенно если они касаются такого сложного объекта, как человек. Вместе с тем следует помнить об опасности чрезмерного физиологического редукционизма, когда сложные психические явления сводятся, например, к условному рефлексу и другим понятиям физиологии высшей нервной деятельности. Подобный упрощенческий подход создает только видимость объяснения физиологических механизмов той или иной психической деятельности. Нужно не подменять психологические понятия физиологическими, а найти «мосты» между этими дисциплинами. Это особенно актуально, когда мы обращаемся к проблеме психофизиологического изучения сознания и его роли в регуляции человеческой деятельности.
Проблема сознания, как правило, встает перед психофизиологом в том случае, когда изучаются функция восприятия вербальных и невербальных стимулов, их оценка, принятие решения и организация ответной произвольной поведенческой деятельности в виде словесного отчета или же какого‑либо движения, сигнализирующего другому человеку о том, что соответствующий стимул субъектом опознан. Любой здравомыслящий человек не станет отрицать, что сознание связано с материальными, физиологическими процессами, происходящими в высших мозговых структурах.
Информация, закодированная в виде нервных импульсов, по специфическим чувствительным нервам поступает в соответствующие области коры больших полушарий головного мозга и там перерабатывается, человек осознает эту информацию и сообщает окружающим об этом. Однако дело обстоит далеко не так просто.
Оказывается, информация может поступать в кору больших полушарий и в случаях, когда человек находится в бессознательном состоянии. Об этом судят по электрическим ответам тех участков коры, куда пришли нервные импульсы от определенного органа чувств. Следует отметить также чрезвычайно важную особенность в работе сознания бодрствующего здорового человека – его прерывистость. Ее отметил еще в 1930‑х гг. Л.С. Выготский:
Наши чувства дают нам мир в выдержках, извлечениях, важных для нас... Сознание как бы прыжками следует за природой, с пропусками, пробелами. Психика выбирает устойчивые точки действительности среди всеобщего движения. Она есть островки безопасности в гераклитовом потоке. Она есть орган отбора, решето, процеживающее мир и изменяющее его так, чтобы можно было действовать.
Многолетние эксперименты психофизиологов подтверждают это гениальное наблюдение Л.С. Выготского: досознательный отсев информации осуществляется при помощи специальных нервных механизмов, создающих в высших отделах головного мозга наилучшие условия для осознанного восприятия значимых в данный момент явлений окружающей среды.
Следовательно, для осознания какого‑либо внешнего явления недостаточно только поступления информации о нем в кору головного мозга и возбуждения там нервных клеток. В настоящее время психофизиологи во многих лабораториях мира пытаются выявить и изучить критические изменения в мозге, связанные с осознанием явлений окружающей среды, с определением условий, при которых мозговые процессы начинают сопровождаться сознанием. Эти важные для естественнонаучного понимания основ поведения человека вопросы будут обсуждены в последующих главах.