Двустишие: -
Тонко мыслящие о деталях сферы совершенства [и]
Проницательные прекрасные невесты [истории]
так повествуют. Когда великий везир, уважаемый администратор, шествующий к Ка'бе умерщвления страстей, обладающий ясным и совершенным взором очевидца, хранящий доктрины руководителя [веры Мухаммеда], то есть Абдулла хаджи кушбеги, и любящий народные сердца 214, командующий ареною доверия, Багрин бакаул прибыли из Хазора, то, положив на блюде доброжелательства и самоотверженности разные дары и советы эмиров, они представили на высочайшее благовоззрение божественной тени следующее: «Если уважаемый хан-государь, квинтэссенция потомков Адама, избранник рода человеческого 215, Солнце Джемшида Востока и Запада, подобно высочайшему светилу на хризолитовом горизонте небесного ожерелья, взойдет на небеса прекрасного города Бухары, с божественною помощью [мобилизует] поток сияний – / 69 б / движенье могущественного войска, подобного лучу дыхания раннего утра, который, сокрушив хворост и щепки узкоглазых планет, скрывает их в море заката, то так же, как это могущественное войско уносило врагов в волнах блестящих мечей и с корнем вырывало основы их бытия, так и мы уничтожим их!» Все министры и придворные собрались на этот совет. Когда мудрый и достойный везир, счастливый полновластный ходжа, помогающий вере, книга высокославной нравственности, страница культурных знаний вселенной, автор сборника нравственного величия, пищущий начерно листы искренней дружбы и любви, великий ходжа, отмеченный знаками Гудерза 216, Асаф [90] по описанию 217, Низам ул-Мульк 218 сферы власти, оживитель милостей, все должности знающий, т. е. попечитель о положении бедных и неимущих и мечетей, Ходжа Инсаф; благожелательный, пророк возрождения, благодатный махрам, высокоименитая сфера войны, знаток своего дела, / 70 а / паломник к обоим священным городам Аравии, к Ка'бе величия, т. е. Хаджи Мушкин, и все дворцовые служащие и махрамы собрались на его совещание, как ожерелье Плеяд на небе, [они] стали совещаться обо всем том, что отразилось в зеркале дел государства и что было в отражении обладателя благих качеств 219. Так что великие эмиры в конце концов пришли к заключению, что хорошо будет, если его величество благополучно выступит, как Александр [Македонский], и уничтожит потоком огня или мечом, вытащенным из печи ножен, твердыни Гога и Магога, племен багрин, хитай, кипчак и кенегес.
|
|
Последовал приказ, чтобы звездочеты и внимательно следящие за небесными светилами по движению планет определяли наиболее счастливый час для царственного отправления в поход. Они, произведя наблюдения и выявив благоприятное влияние звезд, нашли все далеким от того, что внушало бы опасения, и довели об этом до высочайшего слуха. Так что в тот [указанный] астрологами счастливый час и в благоприятное время / 70 б / выступили передовые части правительственных войск, благополучно совершая переходы. Мулла Абдуллатиф и Мир Муса астролог понедельник 11-го ша'бана определили [счастливым] днем, когда его величество до намаз-и дигара, подобно Солнцу, поднимающемуся над горизонтом из [своей] резиденции, сев в седло, выедет [в поход] как блестящий месяц, через ворота Углан 220. Но ученый, господин небесной сферы, подобный Птоломею, Мовлана Сайфуддин, и пишущий эти строки увидели, что час, назначенный [вышеназванными] астрологами [для ханского выступления в поход], таил в себе опасности. Не напрасно символ ученых мира, достопочтенный философ, ахунд Мулла Хусейн Ваиз [ал-Кашефи] 221 в своем труде «Лаваих-и Камар» («Скрижали луны») [правильно] заметил: «В выборе [дня] для путешествия астрологу надлежит быть проницательным человеком, а иначе случится вред для государства и верховной власти». В этой книге приведено сорок три условия, определяющие выезды царей, / 71 а / из них благоприятных двадцать одно. По этим указаниям, [основанным] на правилах [пользования] астролябией и на восходе счастливых планет, выступление [хана] было под семнадцатым градусом созвездия Девы, а Луна, являющаяся Галеном неба и управляющим активными небесами, [была] [91] в тридцатом градусе созвездия Весов, с которым лунный свет соединился путем схватывания со всех сторон. Поскольку упомянутый Мулла [Хусейн Ваиз ал-Кашефи] в [своей] книге написал, что такое положение звезд неблагоприятно, а другое то, что никогда четвертое созвездие (букв. дом) в конечном результате не существует для путешествий, зодиакальное же созвездие Стрельца отсутствовало с чрезвычайно счастливым его обладателем, планетою Юпитер, то не было никакого отношения к тому, чтобы его величество скоро возвратился из этого ужасного похода. А с другой стороны, [в этом положении созвездий] находилось [нечто] из того, что внушало опасения. Так как я, ничтожный, не был близок к небоподобному [ханскому] дворцу и [его] верным махрамам, то по этой причине я не мог достичь до [августейшего] порога величия и доложить то, что соответствовало случившемуся. Короче говоря, когда его величество, божественная тень, благополучно и счастливо / 71 б / вложив ноги в стремена коня почета, направился против крепости отщепенцев государства, все население шло подле августейшего стремени и, повернув свое лицо к михрабу молитв, [благоговейно] раскрыв ладони, просило у чертога [единого], ни в чем не нуждающегося здоровья [и благополучия] для его величества, господина [великих] степеней, [Абулфейз-хана]. В этом смысле стрела [народных] молитв присоединилась к цели выслушивания просьб [высшею истиною].
|
|
|
|
Двустишие:
О Шах, да будет благословенно твое выступление,
И светлый дух – [твой] путеводитель!
Паломник же к обоим священным городам Аравии, упомянутый [Абдулла] кушбеги, положив на плечо упования на божественную помощь Плащ смирения, пролил дождь слез из облака очей, чтобы от того [их] истечения луг на щеках царской жизни стал зеленым и цветущим, подобно райскому саду! Под этим же действием хана, подобного великолепием Джемшиду, мехтер Ибадулла, щедростью которого пристыжен и смущен сам Хатем [и Тай] 222, до [обратного] прибытия его величества в столицу, увидев совершенную звезду, (т. е. государя), подобно некоему месяцу, который вращался вокруг крепости небес, укрепленный сокровищницами сияний, до конца выполнил свое доброжелательство [по отношению к государю]. / 72 а / На урочище Мирза-Халь, которое представляло собою луг, хан изволил остановиться с большой [92] помпой. Для оберегания [в его отсутствие] города [Бухары] был назначен Низамуддин Авез-бий парваначи, для охраны же высокого арка и всего населения города – Ходжа жилищ счастья 223 и министр – руководитель, талантливый человек, полирователь зеркал [душевной чистоты], украситель справедливым образом действий, со светлою душою достигающий своих желаний, опытный, осведомленный [о делах] государства, управитель блага царства, чистый сердцем, заботящийся о народе, требовательный до мелочей, справедливый приближенный его величества, чистосердечный Ходжа Инсаф.
Стихи:
Улицы города, благодаря его справедливости 224,
Стали крепкими базами для жилищ.
Мудрый, нравственный Ходжа, ясномыслящий;
Победа и одоление [у него] – в правой [руке, а]
Нравственная чистота – в левой.
Его грудь наполнена религиозностью, а сердце – милосердием.
На кровле похвал [его] естество полноценно.
Поистине тот / 72 б / благожелательный Ходжа был перлом, украшенным уравновешенным характером;
Он был элементом, убранным подлинно изящными остротами.
Как может перо объяснить его качества? Поскольку к числу его благородных доблестей относится то, что всю большую дорогу, на которой в зимнее время, ввиду ливней, народ ногами тонул в грязи, а руками в страхе хватался за сердце, он по собственной инициативе выстелил камнем, а на оросительных каналах построил мосты, подобно бровям красавиц. Он [раздавал неимущим] платья и тулупы и много делал тайных благодеяний. Он искренне жил ради Аллаха и все это раздавал во имя венца и трона победоносного и счастливого государя. Словом, когда Ходжа был назначен к сему делу, он принялся за сохранение высокого арка и лишенного войск народа, чтобы ни горячий, ни холодный ветер не веял над его населением. Когда наступала ночь, Ходжа отдавал приказание, чтобы / 73 а / горожане были на верху крепостных стен, подобно неподвижным звездам и планетам, смотрящими, ходящими и готовыми [отразить опасность]. Когда же наставал день, он требовал к [себе] министров и знатных лиц и отдавал [такие] приказания: «О люди, берегитесь, сто раз берегитесь и будьте внимательны к самоохранению! Мы ведь всем приказываем быть начеку, [ибо] город, [93] [его] население и ваши семьи – как бабочки, кружащие вокруг крепостных фонарей; будьте же бодрствующими и благоразумными! Если не дай бог! – враг нападет на город, разите его в голову ударами камней, стройте на улицах деревянные завалы, приготовьте каждый пять-шесть человек для охраны своей семьи!» Результатами такого распоряжения Ходжи было то, что досточтимый начальник, мехтер Ибадулла, «великий мехтер», составил / 73 б / отряд почти в 200 человек из внутренней частя города и в 200 человек из той, что за городской стеной, для несения караульной и патрульной службы 225.
«Убежище начальствования», Низамуддин Авез-бий парваначи кераит, сын Шах-бека диванбеги, тоже ничего не делал без совета с Ходжою 226. Паломник к обоим священным городам Аравии, Хаджи Ашур тупчибаши, находился у подобного небесной сфере дворца с посохом стойкости в руках и также по распоряжению упомянутого [Ходжи] оберегал и охранял [высочайший дворец]. Ходжа был осведомлен как о стрелках при [каждых] воротах, так и о всех городских делах, так что –
[Стих:]
Если бы даже комар полетел, то он сжег [бы] свои крылья.
Когда наступала ночь, Ходжа, как утро, набрасывал на шею плащ, брал в руку вместо посоха шашку и, гоня прочь сон и покой, не смыкал глаз до наступления дня. Аллах, Аллах, хвала такому опытному человеку! / 74 а / Действительно, мало кто проявлял такое сердечное горение [о вверенном ему деле] и такую опытность, потому что он служил трем, как Джемшид, могущественным государям и от каждого получал опыт, особенно за время своей службы в бозе почившего его величества Сейид Субхан Кули Мухаммед бахадур-хана, который в государствах бытия был бесподобен. Каждый выполнявший такую редкостную службу не будет нерадив и небрежен [к своим обязанностям]. На службе его величества хана-мученика, [Убайдулла-хана], он в том ужасном происшествии от начала до конца, вместе с совершенством [своей натуры], проявил самоотверженность. Да, сжигающий душу [в порученном ему деле] таким и должен быть! На службе его величеству он проявил полную преданность и распорядительность, особенно в должности, предоставленной ему в отношении высокого арка, которую он выполнял с крайней преданностью, как это выше объяснил пишущий это. Но / 74 б / [94] враг замыслил послать [на Бухару] отряд войска, так как его величество [хан] находился в Хазора, и, устроив ночное нападение, [хотел] взять город. Неприятельские шпионы принесли сведения, что, – хвала Аллаху! – чистый сердцем Ходжа, приближенный его величества Ходжа Инсаф, стоит во главе охраны и обороны города, так что –
[Двустишие]:
Если свеча поднимет голову кверху, ее голова сгорит,
Если комар полетит, он сожжет свои крылья.
[Всю] ночь до утра, подобно планетам, Ходжа обходит [все] дозором, считая для себя покой сна запретным делом; он поставил весь народ на охрану городских стен, а ружейных и пушечных стрелков – у [городских] ворот, сам же [всегда был] осведомлен об их положении. Если [даже] десять тысяч всадников отправятся [под Бухару] при таком положении дел, то [все] они попадут в плен, благодаря порядкам, установленным [этим] славным Ходжою. / 75 а / Когда неприятели услышали о таких приготовлениях, они ослабли [в своих намерениях] и вернулись обратно.
Дорогой мой, таковы [должны быть] преданность и самоотверженность! Сей презренный богомолец оттого затянул свои слова, что крайняя степень преданности проявилась в том славном Ходже. Боже, да останется навеки, до дня Страшного суда, его прекрасное имя!
[Тем временем Абулфейз-хан] на остановке [в Мирза-Хале] пробыл три дня. Рабы [его] двора и благожелательные махрамы, подобно [звездам] в созвездии Девы, стояли на страже вокруг августейшей ставки, особенно «убежище войны», великолепный Даулат Таш Мухаммед шу-курчи, подобный мотыльку, кружащемуся вокруг свечи, или горлинке, которая в атмосфере кипариса кружится вокруг лужайки / 75 б / и до наступления дня не имеет покоя от своего кружения.
Стих:
Жизнь подобна горлинке, потерявшей гнездо.
Отсюда его величество отправился к благодатному мазару животворному, как чудодейственное дыхание Иисуса 227, сияющему, как Солнце, к Моисеевой сфере 228 могущества, чертогу [его] ослепительно сияющей руки, к [гробнице] святейшего шаха [95] Накшбенда 229, – да будет священна память его! Там он совершил благочестивый обход ка'боподобной светоносной могилы [шейха], а оттуда направился к гробнице эмира Кулаля 230, – да будет священна память его! Затем счастливое ханское знамя было поднято и [его величество] двинулся по направлению к [урочищу] Ак-Сач, озарив эту остановку светом [своей] красоты. Был отдан [августейший] приказ, чтобы царская артиллерия, разрушительница центра вражеской армии, подобно весеннему [грозовому] облаку, которое громовыми раскатами сокрушает отвагу бесовского отродья / 76 а / осени, открыла огонь. И пушкари ловко начали стрелять, чтобы пробить брешь в массивах стен и разрушить их до основания. Второй раз один человек из христиан, которые в этой местности известны под именем русских, бывший из числа тех пушкарей высочайшего дворца, кои похвалялись огневою стрельбою, он, этот убийца страшного дракона, обратился [к хану с предложением своих услуг]. Так как обычаем этого народа и способом ведения войны ими было употребление замбуреков 231, то последовал высочайший приказ [предоставить этому русскому свободу действий]. Тот христианин налил в мортиру нефти больше, чем позволяла обширность и вместимость его жерла, с большими усилиями забил туда чугунное ядро и выстрелил. Раздался ужасающий взрыв. Мортира разлетелась на три части, а тот русский отправился в небытие, в каменистые дебри ада: от сильного огня его разорвало на куски. Эта мортира была та, которая осталась от прихода в Балх Ауренгзеба падишаха 232. Из Ак-Сача молодая отрасль пророческого покровительства [Абулфейз-хан] направился в крепость Хазора. / 76 б /
Копейщики, поражающие двуязычным пером, и мечебойцы, бровями до тонкости постигающие содержание написанного, так говорят. Когда божественная тень Абулфейз-хана счастливо и благополучно направилась из Ак-Сача в район города Хазора вместе с пожилыми и молодыми опытными [воинами], подобно освещающему мир Солнцу, по большой дороге упования на божественную помощь, то двинулись и [его] несущие ужасы Судного дня воины, подобно звездам, пришедшим в движение, или весеннему потоку, сворачивающему на пути целую гору. [Когда подошли к Хазора, то] все начальники войск и именитые люди явились [в ставку государя] с целью встретить его, поздравить с благословенным путешествием и облобызать его стремя. В крепости Хазора остались [лишь] опора эмиров, умудренный жизненным опытом Мухаммед Хаким-бий аталык и «руководство государством», [96] Кутлук-бий диванбеги. Весть обо всем этом достигла Кермине, донесшись до слуха безрассудных ушей Абдулкарима. В это время к нему присоединились Ибрагим, сын Рустема, Каштан кипчак / 77 а / и сборище артиллеристов Мианкаля в числе около тридцати тысяч человек, [в общем] войско, как бурный поток, как волнующееся море, из тех, у кого был провозглашен ханом Раджаб-султан, чье недостойное имя было подобно бессмысленной фразе или казалось непрочным образом, созданным художником-подражателем.
Стихи:
Не дает результатов дело подражательного характера,
А если и будет от него что-либо, то плохое.
Если получался какой-либо результат от употребления мужского члена,
То только в том случае, если имела место мужская потенция.
Эта банда наглых кровопроливцев, услыхав, что в крепости Хазора остались лишь Хаким аталык и Кутлук диванбеги с несколькими мулозимами, потому что все, как любовники, думавшие о [свидании со своей] возлюбленной, отправились навстречу августейшему кортежу, на общем совете решили направиться на Хазора и нанести поражение упомянутому аталыку или захватить его в свои руки. Однако они не знали, что для этой цели стае ворон и куропаток довольно одного тогрула, как для стада овец – одного хищного волка, [чтобы с ними расправиться]. Короче говоря, основываясь на этом незрелом и неполезном совете, банда грабителей / 77 б / и бесчестного сброда выступила по направлению к Хазора. Когда караулы победоносного войска, славного на весь Иран и Туран, известили о приближении полчища врагов Хаким-[бий] аталыка, последний, украсив свое авторитетное существо драгоценными камнями и цветами храбрости, а жемчужину [естества своего] – роскошью рубина энергии, отдал [такое] распоряжение: «Пусть сто и даже меньше мулозимов неустрашимо выйдут [из крепости] и, подобно стене [Александра Македонского, построенной] против народа Гога и Магога 233, перережут путь племенам багрин, кенегес, хитай и кипчак и, завернув ноги непоколебимости подолом спокойствия, подобно льву Аллаха [Алию], станут [на пути неприятелей]!»
И вот неожиданно на территории пустыни открылся бой. То скопище демонов, численностью около сорока тысяч человек, устремилось, подобно огромному потоку, окружило аталыка, а тот лев из чащи коварства, [97] крокодил моря бытия, схватив блестящую шашку, острый конец которой – украшение венца / 78 а / управления государством, похищенного у беспомощного старца (?), а лезвие которого – железная преграда, разрывающая покровы подземной рыбы 234, прыгнул как барс с горной высоты, вскочил в седло и бросился на центр вражеского войска и как непрочную бязь разорвал их железные ряды и центр. В великом бою, где он разжигал пламя атаки, он сжигал гумно вражеской спокойной жизни. В какую бы сторону он ни бросал свое копье, он повергал им на землю подобного демону [врага]. То он своим исторгающим жизнь копьем делал в груди злосчастных врагов отверстия, как в пчелином улье, то, схватив рукою [свой] безжалостный меч, он, как Иосифа из колодца, вытаскивал его из ножен и опрокидывал им вверх ногами в колодец небытия насильников-врагов, то он выпускал из гнезда существования орла стрелы до тех пор, пока высоко парящий царственный сокол / 78 б / стрел не доставал на пищу птиц.
Четверостишие
В день сражения тот благородный человек
Палицею, кинжалом и мечом
Рвал, резал и сокрушал
У героев головы, груди, руки и ноги.
Так как проклятых полков было много, то они, окружив [бухарцев], напали на них со всех сторон. В это время «сфера действия Рустема», «убежище храбрости», Хакк Назар-бий дадха со [своими] двумя сыновьями и Ходжим Бирды ишик-ака-баши чунаком, подобного которому в бою не видел Рустем, отрасль Заля, и о подобном ему не слышало ухо небесной сферы, вместе с племенем чунак, которое из-за преданности [хану] все покинуло свои семьи, движимое и недвижимое имущество – все бросились в жестокую атаку на вражеский мост [через Зарафшан]. Под действием ресниц копий [неприятель], направив глаза своей воли к селению Мазар, обратился в бегство. Поток вод бухарских шашек, разрушив железный вражеский фундамент, как [какой-нибудь] хворост и сухие листья, вверг неприятеля в водоворот небытия. Вследствие такого нападения героев победоносных войск / 79 а / яростный [бухарский] отряд погнал обессиленных врагов, преследуя их и отделяя ударами копий частицы их существа от соломы жизни. Кроме тринадцати человек, из именитых дахадаров 235, которых захватили при бегстве в плен, все [уцелевшие от избиения] враги бежали в расстроенном [98] и опозоренном состоянии, возвращаясь к злополучному [Абдулкариму] в Кермине. Когда радостная весть об этом достигла государева слуха, румяный бутон его сердца распустился в цветнике его груди. Короче говоря, сопровождаемый Луною, его величество воздвиг над равниною Хазора свою разукрашенную палатку с верхом великолепного чертога и, подобный по пышности Джемшиду, воссел на трон кейанидов 236, творя повеления, а его могущественное войско, подобное [бесчисленным] сонмам людей, [собравшимся] в долине Страшного суда, заняло огромное пространство своим лагерем.
О ДОСТИЖЕНИИ [ЕГО ВЕЛИЧЕСТВОМ] ГОСУДАРЕМ ОТМЕЧЕННОЙ БЛАГОМ [КРЕПОСТИ] ХАЗОРА
Когда его величество государь, равный пышностью Джемшиду, и [обладатель] солнцеподобного чертога разбил свою золотоукрашенную палатку, подобную куполу голубого неба на сапфировой [равнине] крепости Хазора / 79 б / и, как Солнце, водворив свое [в ней] благородство, расположился станом, – последовало неизбежное, как судьба, [высочайшее] повеление. Громогласные глашатаи и с зычными голосами бирючи объявили во всеуслышание, что все несущее ужасы Судного дня войско со своими знаменами и оружием, каждый в кольчуге с узкими кольцами, напоминающими небо, полное звезд, с привешенным у пояса благовонным, как амбра, колчаном, полным стрел из белого тополя, с круглым за плечом щитом, подобным розе, опоясанный мечом, что [остролистная] лилия, прошли бы украшенными перед испытующим взглядом государя. Когда ласкающий голос о [высочайшем] смотре войск, поданный глашатаями на высоких нотах, коснулся слуха высокодостойных воинов, / 80 а / каждый из военных героев, укрепившись и снарядившись наисовершенным образом, направился к месту сбора войск. Вдруг один отряд численностью около двухсот человек, каждый вооруженный сорока четырьмя видами оружия, стал производить стрельбу; каждый выстрел, подобно прямо летящему тираху 237, разрывал завесу мишени неба и делал предмет, как шелк, продырявленный наподобие сети. То они действовали шашками, направленными рукою ислама, которая уголки мечей сердца [нечестивых] племен джете 238 озаряла светом истинного руководительства. Затем смуглолицый человек из числа состоящих на ханском довольстве лиц 239, «убежище сейидского достоинства», осведомленный об обязанностях накиба, [стоящий во главе этого отряда] Мухаммед Хашим-ходжа / 80 б / сейидатаи, которому была [99] пожалована должность накиба, приблизившись [к его величеству], открыв свои уста для похвал, благоговейно произнес –
стихи:
«О боже, пока будет существовать небо,
Да будет жив в Бухаре шахиншах!
Да будет всегда его природа озаряема
Милостями владыки лучезарного Солнца!»
И [затем упомянутый накиб] вместе со всеми ходжами из потомства Сейид-ата, вроде «убежища достоинства накиба», благородного Мухаммед Латиф-ходжа урака 240, сына внука Ходжа накиба, и прочих, приблизившись и удостоившись благосклонного ханского взора, прошли [перед ханом]. После того / 81 а / показался другой отряд, от внушительного и сурового вида которого сам Марс плакал на эту страницу истории кровью, подобной киновари и мышьяку 241. Концы копий этого отряда – когти львов, залегших в тростниковых зарослях, высоко взлетающие соколы их стрел (?) свивали гнезда в глазах орлов боя, а из облаков их безжалостных мечей [проливались и] сгущались капли крови врагов.
Стих:
Облако, от влаги которого [все] становилось зеленеющим и цветущим.
Подняв свое знамя, они задевали [его верхом] солнечный диск четвертой [небесной] веранды, который есть властитель [всех] знамен неба. Под бунчуком отряда был виден молодой человек, который еще не достиг сорокалетнего возраста, но уже был каравановожатым храбрости и военачальником Турана, [муж] уважаемый / 81 б / и почитаемый, среднего роста с небольшою бородою и усами, синеокий, рябой лицом, сильно-рукий, как лев, – «опора эмиров», Хаким-[бий] аталык, и [с ним] роды и колена всего племени мангыт, его братья и племянники. [Приблизившись к его величеству хану], он рассыпал на его темя, подобное блестящим звездам Малой Медведицы, сверкающие перлы своего молитвенного и хвалебного обращения. Став на колени почтения перед тенью Аллаха, он говорил – [100]
[стихи:]
«О государь, великий покоритель мира и миродержец,
Да будет твоя персона всегда хранима от несчастий!
Я надеюсь, что по милости всемилостивого
Все враги твои станут ничего не стоящими и опечаленными».
Когда окончился смотр полка аталыка, подошел еще отряд; от кипения волн потока его ярости [рушились] основания опор бескрайних тел / 82 а / дерзких и кровожадных врагов. От криков и воплей [солдат] «Хватай, лови!» желчный пузырь Льва небесной чащи в лугах [всех] двенадцати знаков зодиака плавился подобно печени Венеры. Симург их колчанов свивал себе гнездо на горах боевых сеч (букв. на Кафе битвы). Их шашки сверкали на хризолитовом горизонте, скрывая закат [Солнца] и бросая лучи в охваченных темнотою рабов всеобщего воскресения, сражающихся на поле кровавой битвы. Острия их исторгающих душу копий вращались, как ось небесных полюсов. Ими предводительствовал муж, который в своем жизненном восхождении, пройдя больше восьмидесяти стадий, опережал тысячу месяцев из числа отведенного ему существования, став [как бы] шейхом фена 242, Кутлук диванбеги сарай с сыновьями дяди по отцу, Мухаммед Салахом парваначи, Шакир мирахуром и Яукашти мирахуром. / 82 б / [Приблизившись к хану] и молитвенно приветствуя его величество, отряд, удостоившись благосклонного взора [государя], прошел.
Стихи, [которыми приветствовал хана от имени отряда Кутлук динванбеги:
«О государь, да будет у тебя могущество в высочайшей степени, [ибо]
Ради тебя возникло государство почета.
Жизнь твоя, о [продлении] которой просят твои богомольцы,
Да будет по милости господа, как у Хызра!»
Затем показался отряд – сокровищница для знающего тайный язык, наполненная и завершенная сердцами его людей, как наличным капиталом и дорогими тканями [его] преданности [престолу]; страницы же [его] изящных выражений, набело переписанных на листах писателем, его мечи, читающие стихи самоотверженности творца их смысла; у орла же его достоинства взлет крыльев – колчан, полный стрел, а его горная твердыня – шашки у поясов, своего рода оселок, на котором определяют золото достоинства отличившегося человека. Ими начальствовал муж, сидевший на коне соловой масти, который изучал уроки [101] благочестия у святых отшельников, / 83 а / а от державших сорокадневный пост святости, кои суть торговцы отшельничеством и воздержанием, он возжег в [своей] груди пламя страсти к божеству. Он был краснолиц и в зрелом возрасте; его благоухающие мускусом волосы были цвета шиповника. [Это был] Мухаммед Яр парваначи дурман. С племенем дурман приблизившись к его величеству [хану], они [все], приветствуя его, проходили.
Стихи:
О государь, величием равный Джемшиду, счастьем – Александру,
В благоденствующей стране величием равный Соломону.
В твоем государстве одинаково имеет долю и муравей и царь!
Высоко возвышается твой счастливый айван (высокая открытая терраса).
Когда прошел полк сынов племени дурман, появился другой полк, который отличался тем, что бил в барабан отваги на террасе государства и почета, так что от его звуков водяные птицы вражеских жизней взлетали с соленого озера тела; он спускал с руки царственного сокола свои шашки, вынимая их из ножен, и давал им, как соколу, разлет / 83 б / храбрости с тем, чтобы рассечь ряды камышовых зарослей войны. Временами орел стрел этого отряда добывал себе пищу из мозга врагов, а кречет его копий проникал в их сердца. Этот отряд составляли катаганы, начальствовали ими Ир Назар дадха и Шах Мухаммед-бий дадха. Они также, приблизившись [к хану] и приветствуя его словами молитвенных и похвальных обращений, прошли [перед ним].
Стихи:
Твоя стрела – орел, пищею которого служит [человеческая] жизнь,
Сокол твоего лука – блестящий [губительный] метеор.
Когти кречета твоего лука разрывают на куски шкуру тигра и льва!
После этого отряда появился другой, метеороподобные стрелы которого взлетали из небовидных рук и из созвездий луков, кривых, как серп Луны, и от стрельбы ими [этот] полк злых демонов исторгал из природы человека дым горести и уничтожал ложные вести побиваемого камнями сатаны 243. Когда радуга широко развертывала на небе [свой] хвост, пылью на арене битвы / 84 а / осаждались сгустившиеся капли [крови], падавшие, как из облаков их мечей. Их вели двое доброжелательных [102] [к престолу] людей, Хакк Назар-бий дадха хитай и Ходжим Бирды ишик-ака-баши чунак, которые, подобно Рустему, севшему на своего Рахша отваги и выехавшему со своей родины Сеистана, преодолели все «семь столов Мазандерана» хитай-кипчаков и, разорвав глубоко проникшею внутрь стрелою печень врагов, как печень Белого Дива, пораженного Рустемом, они сделали их мозги сурьмою глаз [своих] мечей войны, так как они слишком залежались в ножнах. Выбросив из [своих] сердец помышления об имуществе и о своих семьях и привязав себя [к престолу] нитью благожелательного отношения, они приняли на себя обязательства искренней преданности [его величеству]. Приблизившись к [хану] и приветствуя его, они прошли перед ним.
Стихи:
О государь, да будут наши головы прахом твоих ног,
А макушки их да будут отпечатками твоих подошв!
Мы отказались от имущества и благ дорогой родины,
Все мы готовы отдать жизнь за тебя!
Вслед за сим из того отряда показался один молодой человек, / 84 б / кипарис его роста был бесподобен в цветнике храбрости до такой степени, что когда он, подобно полюсу в центре неба, показывался на арене боя, то привлекал всеобщее внимание как друзей, так и врагов. Временами он, качествами подобный Рустему, один-одинешенек бросался на ряды воинов вражеского государя и, [как] Камуса Кешанского 244, пособника врагов и других неприятельских героев, так и этак захватывал их арканом, что их бесчестные мозги становились дровами для огня его отваги. Молодой человек проехал, красноликий, синеглазый, с едва пробивающейся бородкой и усами, сидя на [добром] иноходце и держа в руке разбивающее гранит копье.
Стихи:
В руке [у него] – смертоносное копье,
А [сам] он – как стройный кипарис, растущий подле горы.
Ради отваги и славы, миль 245 [его] руки вырезал глаза кольчуг.
Двустишие:
Не надевайте кольчуги в тот день войны,
Когда в местности, обильной источниками, уже поместился крокодил 246 [103]
Это был Мухаммед Рахим ишик-ака-баши, который приходился внуком Хурраму хаджи; вместе с братом Ходжим Бирды / 85 а / кукельташем 247, подъехав к [ханскому месту] и разбив цветник молитвенных возношений на росистом лугу похвал, он сказал –
стихи:
«О государь, всем племенам и народам оказана [тобою] благосклонность!
Я горжусь [умением] стрельбы и [владением] мечом!
У меня сегодня грудь покрыта кольчугою отваги,
Я всю жизнь проведу на службе тебе!»
Не вдаваясь в большие подробности, следует прекратить дальнейшее перечисление бывших на [высочайшем] смотру героев и войсковых частей и не утомлять этим внимания слушателей. После того, как все узбеки показались на [высочайшем] смотру, около пятнадцати тысяч человек, все, как один, и [каждый] одвуконь, [движимые] преданностью и самоотверженностью, собрались вместе, подобно созвездию Плеяд, [с твердым намерением] рассеять скопища врагов, как [звезды] созвездия Девы. После сего последовал высочайший приказ, чтобы все махрамы небоподобного дворца прошли перед благосклонным [ханским] взором и показали себя. В это время был поднят высочайший штандарт, / 85 б / и все это небо храбрости и Солнца, или [вернее] центр земного шара почета, украшенное лучами молодого месяца, заколыхалось под дуновением зефира победы, издавая торжествующие звуки. Счастливый писец написал на красивых полотнищах пером надежд [коранский стих]: «Помощь от Аллаха и победа близка!» 248 Под этим знаменем все [выстроились], подобно бутону, как один, все как будто из одного воротника выставили головы; как будто у [остролистных] лилий, кроме мечей, из дерев их существа ничего не вырастало. Подобно аромату из розового куста, из тел поднимались колчаны стрел, в которых притаились очаровательные глаза красавцев с такою же, как у красивой женщины, привлекательностью и настойчивостью. Под тем основным [государственным] знаменем и бунчуком [высочайшего] дворца возвышался муж могущества с лицом смиренным, сияющим светом сидящего в келье учености или изучающим сияние небес, как некий лучезарный плащ, накинутый на плечи человека. / 86 а / Он, имея список божественных призываний, подобных созвездиям Плеяд, которых держит в руке сидящий [104] в келье ханаки небесной сферы Юпитер, [этот] мударрис шестого айвана, источал сияния воздержания и лучи борьбы со страстями из своего сребровидного тела; подобно огню и блистающему Солнцу, чистое поклонение божеству отражалось в зеркале его лица, как сияние блестящей Луны. Его благословенное лицо было смугловато, он был черноглазый, со сросшимися бровями, с красивой бородой и усами, среднего роста; этот муж благородных качеств – великий везир, уважаемый руководитель [государственными] делами, паломник к обоим священным местам [Аравии – Мекке и Медине], Абдулла-бий хаджи кушбеги. Подойдя со всеми своими братьями [к его величеству хану], он открыл свои уста для похвал и сказал –
стихи:
«О ты, чье лицо есть Ка'ба для шествующих в этом мире,
О ты, чьи брови подобны молодому праздничному месяцу!
Подобно Хызру, твое веселое расположение становится [для всякого] водою жизни.
И истоки ручья жизни – вода твоего оросительного канала!» 249
Когда прошло войско калмыков, то после него появилось другое счастливое знамя. / 86 б / [Во главе отряда] был стройный человек, возвышавшийся, как кипарис, в саду красоты или паривший, как птица, в увеселяющих душу садах. Он был мужем высокодостойным, блиставшим под знаменем [своего отряда], ибо каждый из его совершенных пальцев, которыми он написал столько тысяч удивительных работ на страницах [своего] времени, был искусником. [Все] существо его бытия было столь бесподобно, что являлось хранителем [самого] Мирового Разума. Свойство уравновешенности его характера [лежало] в основе [его] природы; источник острия его стрелы – ресницы глаз [его] искусства; а стрелы его слов зависят от небесных средств, [вспомоществующих его] качествам; дротик – в [его] удивительных руках; его действие – молния, [сжигающая] гумна жизней врагов; полотно грома его храбрости – облако несчастия, [испепеляющее] посевы жизни неприятелей. Он, приблизившись [к хану] со всеми высочайшими слугами и махрамами, произнес следующее благоговейное приветствие –
[стихи]:
«О государь, за тебя молятся все доблестные люди,
Склонив головы под этим бирюзовым небом.
Нет иного желания, как то, чтобы вечно длилась твоя жизнь./ 87 а /
Не было у нас другой страсти, [как эта]!» [105]
И тот сильный человек с крепкими дланями, сопутствуемый «великим ходжою» (ходжа-йи калан) Ходжа Ульфетом и Баки кушбеги, удостоившись благосклонного [государева] взора, прошел [перед ханом со своим отрядом].