ЗА ЛИНИЕЙ ФРОНТА
Марта 1945 года.
й Белорусский фронт. Район Хайлигенбайль.
В самый разгар боёв по ликвидации «Хейльсбергского укрепленного района» активно действовала авиация 3-го Белорусского фронта. Конечно, это было не случайно, так как войскам противостояла 150-ти тысячная группировка «Вермахта». Она была самым мощным препятствием на подступах к Кенигсбергу, даже не смотря на то, что к этому времени он уже был полностью блокирован советскими войсками.
Маршал Василевский отлично понимал, что штурмовать Кенигсберг, имея с «юго-запада» такого мощного противника, а с «северо-востока» «Земландскую группировку» - нельзя. Можно и самому оказаться в ловушке, поэтому и принял решение, уничтожить их последовательно одну за другой, начиная от левого фланга, то есть с Хейльсберга*.
С такой же дилеммой столкнулся и маршал Жуков перед подготовкой к штурму Берлина. Тогда, в Восточной Померании Гитлер создал мощный кулак из 26-ти дивизий под командованием Рейхсминистра Гиммлера. Эти отборные соединения стали угрожать флангу и тылу 1-го Белорусского фронта, а в последующем бы и всему правому флангу наступающих на Берлин войск.
В итоге, усилиями 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а так же Армии Войска польского, немецкие дивизии в Восточной Померании были разгромлены. Это означало, что дорога на Берлин, становилась менее опасной.В сущности, данное решение оказалось верным, хотя отдельные военачальники упрекали Жукова в том, что ещё в феврале 1945 года он мог взять столицу Рейха и закончить войну.
Тем не менее, маршал был абсолютно прав. В первую очередь стоило обезопасить наступающие войска, устранив возможность флангового удара по ним. Однако даже в тех условиях разбить до конца Хейльсбергскую и Померанскую группировку не удалось. Часть оставшихся сил «юго-западной» группы ушла в обход Кенигсберга на Земландский полуостров, а недобитые в Померании части усилили оборону Берлина.
* * *
В данной обстановке 136-й гвардейский штурмовой авиационный полк принимал непосредственное участие в уничтожении противника зажатого в «стальные тиски», юго-западнее Кенигсберга.
Совместно с войсками 28-й армии, гвардейцы непрестанно действовали в направлении главного удара от Бладиау** на Хайлигенбайль***. В задачу штурмовых экипажей входило сопровождение наступающих частей Красной Армии, уничтожая на их пути артиллерийские и миномётные батареи, а так же танки и самоходные орудия.
С этой целью, 18 марта1945 годавылетело четыре группы по 5-6 Ил-2 с интервалом в 10 минут. Ведущими были: майор Коровин, майор Григоренко, старший лейтенант Ветров и капитан Козенков. В течение сорока минут экипажи наносили удары по живой силе и технике противника в назначенном районе.
Поскольку враг отчаянно сопротивлялся, то его зенитные батареи вели непрерывный обстрел штурмовых групп в течение всего налёта. В результате зенитным огнём малокалиберной артиллерии было сбито два штурмовика Ил-2. На окраине Бладиау - экипаж младшего лейтенанта Баранова, а над опорным пунктом Ширтен, в трёх километрах восточнее Хайлигенбайля - экипаж старшего лейтенанта Полуянова и младшего сержанта Вайсброта.
Сразу же, как только самолёт тряхнуло и он начал гореть, Полуянов принял решение посадить его на территорию противника и попытаться скрыться. Этому решению предшествовало два обстоятельства:
Первое - машина перестала «слушаться руля» и неумолимо кренилась к земле.
Второе - обжигающая боль от ранения осколком снаряда пронизывала всю грудь, парализуя руки. Но помутневшее сознание ещё призывало к действию, и он вызвал на связь стрелка.
- Борис! Держись, как только можешь, посадка будет тяжёлой! Машина совсем не управляется.
- Сажай немедля Григорий Павлович, иначе сгорим заживо, - отозвался тревожно Вайсброт.
Раздался удар о землю, а потом треск и самолёт наклонившись на левое крыло, стал гореть ещё сильнее. Сбросив парашют Вайсброт, почувствовав неладное сразу же устремился к кабине командира. Полуянов, уткнувшись лицом в приборную панель, уже был без сознания. С трудом вытащив его из кабины и спустив на землю, Борис стал расстегивать куртку, чтобы облегчить дыханиераненому. В это время Григорий очнулся и сразу начал говорить:
- И всё же мы смогли сесть, а теперь надо уходить, пока не пришли немцы.
- Не торопитесь! Вначале я должен остановить вам кровь и перевязать раны, а потом уже решим, как быть дальше.
Полуянов не стал возражать, но пока Вайсброт делал ему перевязку, тот постоянно наставлял его:
- Ты Борис должен выжить при любых обстоятельствах, чтобы потом добраться до полка и всё рассказать Жихареву.
- А если не получится, - засомневался стрелок.
- Должно получиться, для меня это очень важно. Скажу тебе больше - это приказ!
- Что же сие означает Григорий Павлович? – удивился Вайсброт.
- Ещё вчера было не к месту, а сегодня я уже могу тебе сказать о том, что неделю назад меня представили к «герою». Сам понимаешь это не только ответственность, но и большое доверие, которое надо оправдать.
Осознав тревогу командира, младший сержант поспешил его успокоить.
- У нас ещё не всё потерянно и есть возможность спастись, чтобы дожить до победы, а потом и побывать в родных краях.
- Уже поздно Борис. Смотри, со всех сторон идут немецкие автоматчики с овчарками.
Полуянов, пересиливая боль, попытался встать, но это давалось ему с трудом. Воздушный стрелок тут же пришёл на помощь, одобряя его решимость продолжить борьбу с ненавистным врагом.
- Ничего командир, можно выжить и в плену. Стоит только держаться друг друга и не терять надежды…
- Нет, неволя это не для моего характера, я так жить не смогу. Ты лучше, Борис, поддержи меня, чтобы я не упал, а то вдруг потеряю сознание. Ноги совсем не держат, а руки и вовсе занемели.
Вайсброт снова взял Полуянова под руку и прижал к себе.
* * *
Пока спешно обменивались мнениями, подоспела группа автоматчиков во главе со штабным офицером. Немецкий майор, с интересом рассматривая пленных лётчиков, спросил:
- Кто из вас командир?
- Я, - ответил Полуянов, и кивнув в сторону Вайсброта произнёс, - а это мой стрелок.
Майор не стал больше любопытствовать и сразу же сделал своё предложение экипажу:
- Мы вам предлагаем сотрудничество с немецким командованием взамен на хорошие условия в плену. Всё равно другого выхода у вас нет! Соглашайтесь!
Полуянов, отодвинув в сторону Вайсброта, сделал шаг навстречу к майору и зашатался. Солдаты сразу же вскинули автоматы и начали в него целиться. Григорий, сдерживая их порыв, поднял вверх левую руку и глядя прямо в лицо майора твёрдо заявил:
- Я Советский офицер, коммунист! На моём счету около батальона гитлеровцев, Восемнадцать артиллерийских батарей, одиннадцать танков, а ещё самоходки, бронетранспортёры и самолёты. Всего не перечислить, а вы мне предлагаете стать фашистским прихвостнем!? Нет! Мы вас гадов били и будем бить до полной победы.
Офицер сразу же посуровел и потянулся за пистолетом.
- Этот русский настоящий большевик и с ним не может быть никакого компромисса! Расстрелять!
Полуянов в этот момент попытался выхватить из кармана лётной куртки свой «ТТ», но раздалась короткая очередь и он упал спиной на землю. Немцы тут же обшарили его карманы, сорвали ордена с гимнастёрки и, подтащив поближе к горящему самолёту, бросили. Быстро собрались и, захватив с собою Вайсброта, уехали на грузовике в часть. А на тёмном контуре леса продолжали зловеще плясать языки пламени от горящего «Ила», у которого лежал непокорённый лётчик-штурмовик Григорий Полуянов.
Штаб