Из безымянности туманной,
Нас к жизни вызвал сильный свет.
И отклик, отклик постоянный, -
Вот что такое наш портрет.
(Юнна Мориц.)
Человек по своей природе свободен. И эта свобода, в первую очередь и главным образом, в его способности быть самим собой, в возможности соответствовать своей истинной сущности. Поэтому битва судьбы, родовой и кармической предопределенности, и свободной воли человека – это битва за свое истинное лицо, за свое истинное имя, за его уникальное звучание, которое делает его единственным, неповторимым и незаменимым в общем хоре Единства. Это то уникальное имя, которое станет явным в конце времен. «Имеющий ухо (слышать) да слышит… и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает». (Откр. 2.17.)
Человеческая жизнь начинается от слияния женского и мужского, яйцеклетки и сперматозоида. Момент их слияния знаменуется выбросом кванта света и вся вселенная фиксирует зарождение новой жизни. В ответ на сигнал зародившейся жизни из таинственных глубин Беспредельности приходит информационная световая волна, по уникальной матрице которой строится вся уникальная, многомерная личность человека и прокладывается его неповторимый жизненный путь, по которому ему возвращаться к своим истокам. Теперь задача человека научиться слушать и слышать только ему предназначенное, чтобы не свернуть с этого пути не пресечь светоносную нить, связавшую его с источником Единой Жизни.
«Есть беспощадное условие
Для всех небес, для всех лесов.
Лицо – не птичье и воловье,
А отклик на далекий зов.
Прорыв путями потайными
Сквозь безымянность, забытье,
|
|
Возврат дыхания на имя,
На собственное, на свое.»
Юнна Мориц.
Ни кармические ни социальные ограничения, ни детерминированность нашего мира не могут стать препятствием для обретения своего лица. Чтобы понять как согласуется предопределенность и свобода выбора можно опять обратиться к задаче священного скарабея. Есть не нами установленные начала и концы, но, как мы видим из этой задачи, есть свобода поведения, ведущая к желанной цели. Многовариантность, которую дает нам целостное мышление (в нашем случае одновременный учет вынуждающих обстоятельств и наших желаний), представляют собой яркий контраст с одновариантной оценкой события нашим обыденным мышлением (в нашем случае безусловный выбор в пользу обстоятельств или наших желаний), что и обуславливает детерминированность самой нашей жизни. Целостная оценка ситуации дает нам возможность выбора и каждый из вариантов выбора, в конечном итоге, будет правильным и ведущим к реализации своего предназначения, то есть там, где есть должное решение задачи своего предназначения, там есть свобода.
«Познайте истину и истина сделает вас свободным», поэтому быть свободным – это знать истину своего бытия, цель своего развития, смысл каждого проживаемого события нашей земной жизни. Знание это заключено в Промысле Божием – той мысли Высшего, которую он про-мыслил о нас, которая заложена в матрице развития человека, в той световой волне, которая изливается в точку соединения двух непримиримых и противоборствующих сил - судьбы и нашей воли.
Смысл жизни непостижим, если человек безропотно влеком судьбой, покорно движется в колее разворачивающейся кармы. Судьба – это всегда прошлое и недостаточно просто развернуть свиток предназначенного. Чтобы проявилась истина сегодняшнего бытия, мысль Бога о конкретном человеке, нужно, чтобы прошлое (судьба) встретилось с возможным будущим – свободной волей человека
|
|
Конечно, судьба не может быть изменена – иначе она не была бы судьбой. Человек же может изменить себя, иначе он не был бы человеком. Он может изменить устремление своей воли, чтобы ее взаимодействие с судьбой давало необходимое соответствие божьей воли.
Судьба противостоит воле человека и в этом непримиримом противоборстве своевольного желания и предопределенного результата именно Божественный Промысел являет возможность наилучшего исхода.
Соедини человек свою волю с Господней волей и он сможет преодолеть самое худшее из уготованного, поэтому Господняя воля является для человека не чем-то внешним и побуждающим, но собственным внутренним выбором, самым оптимальным и необходимым в каждой данной ситуации. Однако, чем больше и дольше человек потворствует своим желаниям, тем, по закону маятника, он все больше зависит от обстоятельств и тем непреложней его судьба.
В этой связи знаменательна максима Ларошфуко: «Я должен уметь отказываться от того, что мне хочется, чтобы иметь то, что мне необходимо». Именно в стремлении к должному, а не к желаемому человек обретает возможность достичь наиболее полной самореализации. Слыша мысль Творца о себе, стать тем, кем он может быть.
Человек не обязан быть марионеткой в руках судьбы или рабом своих желаний. Суть в том, чтобы не довольствоваться обусловленным, или жертвовать всем ради желанного, но стремиться исполнить должное.
|
|
«Делай что должно и будь что будет». В конечном итоге важно не то, насколько благосклонна к человеку судьба, но, как в сложившихся обстоятельствах он смог использовать свободную волю, чтобы осуществить должное, реализовать смысл своего бытия.
Обычно жизнь человека представляет собой нескончаемую вереницу потерь. Время уносит с собой иллюзии, молодость, здоровье, близких и, в конце концов, его сознание напоминает склад поминальных воспоминаний и нереализованных желаний. Но человек религиозного – целостного сознания (а всякий человек, исполняющий должное – религиозный, поскольку осуществляет не только свою, но и волю божию) – приобретает. До последнего земного вздоха он восходит, приобщается к Единому Целому. И уделом его становится человечество Христа – бессмертное братства единого Отца: «ибо кто будет исполнять Волю Божью, тот мне брат и сестра и матерь» (От Марка 3.35).
У человечества Христа отличительная черта – соборность, когда Целое состоит из частей, уникальных и незаменимых. Когда каждый человек, входящий в нее, сохраняет свою индивидуальность и утверждает свою единственность, внося в Истину Целого свою, только ему присущую истину частного.
Уникальность каждого человека в человечестве Христа хорошо выражается словами А.Платонова: «Без меня человечество неполно». Поэтому так ценен для Создателя каждый человек и так важно каждому человеку найти смысл своей жизни и познать истину своего бытия. Вследствие уникальности каждой судьбы и каждой личности никто не способен дать ему это извне. Только сам человек, благодаря дару свободной воли и возможности бытия, может осуществлять должное. И делать это надо здесь и сейчас, потому что раньше или позже эта уникальная жизни закончится со всеми ее уникальными возможностями осуществить должное.
У человека есть все, чтобы распознавать мысль Творца о себе. Человек наделен не только способностью понимать мысли и чувства себе подобных, но он также с рождения одарен «невольной любовью к добру и истине» – нравственным сознанием – способностью осознавать мысль Творца о себе, то, что Господь промыслил о нем. Итак, человек обладает сознанием, чтобы постигать окружающий мир и нравственным сознанием, чтобы воспринимать откровения мира запредельного. Совместность наших Марфы и Марии дает возможность получить целостную картину бытия, во всей полноте оценить происходящее событие.
Главной частью нравственного сознания является, по определению Ницше, господин человека – его совесть. «Это прирожденная правда в разной степени развития» находится в центре бинерного креста судьбы и свободной воли. В ней отзывается Промысел Божий и она подвергается искушению и соблазну в определении должного, того что в данном событии промыслил Творец. Процесс этот, безусловно, интуитивный и творческий, часто предполагающий выбор наперекор общепринятым нормам общества, которому принадлежит человек, вопреки личному благополучию и собственной выгоде, но насколько благодатны плоды этого процесса еще две тысячи лет назад сформулировал Марк Аврелий: «Не делай того, что осуждает твоя совесть, и не говори того, что несогласно с правдой. Соблюдай это самое важное, и ты выполнишь всю задачу своей жизни».
Соблюдение предписаний синергетической пары Ямы «правдивости» (библейское – не солги) и Ниямы «послушание и преданности Высшему» способствуют и определяют результат этого процесса, потому что «поступающий по правде идет к свету», а послушание и преданность (как отдание себя) Высшему - это не механическое подчинение, но вслушивание и слышание мысли о себе и отдание своей воли – благотворящей воле Творца.
Как в каждой взаимодополняющей паре Ямы и Ниямы, исполнение заповеди Ямы (не солги) является непременным условием успешного выполнения предписания Ниямы (преданности и послушания Высшему). Поступая по правде, человек созвучен гармонии звучания Целого. Фактически тело человека является звуковой волной, составленной из хора мириад волн – клеточек, слившихся в одну ноту, присущую только этому телу. И здесь важен внутренний камертон, по которому настраивается единство звучания микрокосмоса человека и единственность его звучания в гармонии единства Макрокосмоса.
Таким инструментом улавливания «музыки сфер» и установления внутреннего согласия служит 16-ти лепестковый лотос – Вишудха – центр тонких психических энергий, расположенный у основания горла.
Если вибрации лжи (вибрации несоответствия – думаем одно, говорим другое, делаем третье) не искажают работу этого центра, то лепестки Вишудхи настроены на «радиомаяк» Истины, позволяя правильно выбрать жизненный путь, принять правильное решение (умение «ходить путями Господними»).
Нарушив ложью работу Вишудхи, человек утрачивает инструмент распознавания, что есть истинно, а что ложно и, как следствие теряет способность адекватно оценивать окружающий мир, и свой внутренний мир, и себя в окружающем мире. Состояние самообмана, ложной самооценки, невозможность реально сопоставить обстоятельства и собственные силы, превращают человека в брюзжащего неудачника или злобствующего завистника, погружают его психику в фантасмагорический мир иллюзий.
Тем, кто отказался от своего предназначения, став для Создателя и верных его «неприкасаемыми», Господь с горечью говорит: «Почему вы не понимаете речи моей? Потому, что не можете слышать слова моего. Ваш отец – дьявол, а вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорил он ложь, говорил свое, ибо он лжец и отец лжи» (От Иоана 8.43-44).
Поскольку совесть это «правда в разной степени развития» то, чем совестливее человек, тем явственнее для него голос Истины, тем реальнее и интегральнее его оценка происходящего. Руководствуясь совестью, «живя не по лжи», человек напоминает спортсмена «в охоте на радиолис», который запеленговав сигнал радиомаяка, устремляется на его зов напрямик, по бездорожью, через заросли и овраги, через топи и бурелом. И тут уже не до выбора и поиска более легкого и проторенного пути, но лишь бы не потерять драгоценный сигнал, ведущий к заветной цели. Как тут не вспомнить, что следуя по пути Дао – «нужно лишь избегать поиска и выбора…».
Феномен совести хорошо выражает определение совести, как стыда перед самим собой.
Можно говорить, что чувство стыда – это ощущение, осознание своей отделенности от другого. Чувство отличности, не «таковости» - неподобия: «…и узнали они что наги – после грехопадения Адам и Ева отделились, разделились в своем сознании. Отделились, выпали из сознания Бога: «Адам, где ты?» «Я наг, поэтому я скрылся».
Ощущение постыдной наготы, неподобия – как осознание неправоты, которую надо прикрыть, укрыться от обнажающего света Истины. Ибо теперь человек и истина, Бог – разделены и не подобны и, если раньше человек был в Свете, то теперь он обнажен под светом Истины.
Совесть – стыд перед самим собой – способность осознавать отделенность от своего высшего, лучшего «Я», от своей божественности. Вот почему все тот-же Ницше, постулируя появление своего «сверхчеловека» (читай античеловека) главным условием ставил убийство господина человека – его совести.
Поступить против совести – отделиться, раздвоиться, потерять внутреннюю гармонию. Чувство стыда – сигнализатор состояния раздвоенности – удел человеческого сознания и оно исчезает для животного сознания и сознания Божественного.
Неудивительно, что в своем стремлении достичь вершин, поскорее вернуть утраченный рай, человек впадал в соблазн избавиться от стыда как чувства не подобия. Однако такой штурм небес приводил не к всеохватной полноте а к горделивой самости. Человек не становился Подобным, он просто становился бес-подобным. Так древние киники превратились в циников а в современном натуризме очень много патологического эксгибиционизма и самовлюбленного нарциссизма.
Безусловно цивилизация табуировала многие социальные неподобия, породив ханжество и лицемерие, но, как боль является стражем телесного здоровья, так стыд – страж здоровья душевного.
Пока человек остается человеком, образом и подобием, ему «сгорать от стыда» за всякое неподобие, которое он совершает. Это ад земной, но, если так мучительно для человека на земле чувство не подобия своей истинной природе, то каков же для него испепеляющий Ад, предстать перед Лицом своего подобия и, уже не через «мутное стекло» своих ощущений, но напрямую видеть разницу между тем каким он должен быть и что из себя представляет на деле.
Бередящий душу голос совести проявляется там, где есть несоответствие между вибрациями световой волны, несущей информацию о должном и вибрациями своевольного «хочу», как и там где есть безвольное принятие сложившихся обстоятельств. Можно, конечно попытаться заглушить голос совести, но останется состояние раздвоенности, внутренней душевной дисгармонии.
Многие смертельные болезни начинаются и протекают без ощущения боли и боль проявляется тогда, когда распад и разложение достигают необратимой точки. Душа жива, пока есть стыд за всякое совершаемое неподобие, сигнализирующий о внутреннем конфликте, «неравенстве самому себе», и избавиться от стыда можно либо исполнением должного, ведущему к божественному Подобию, либо истребив в себе все человеческое, впасть в животность, безумием перейдя грань между Образом и Подобием и Звероподобием.
Психические расстройства и распад личности наступают там, где теряется способность слышать зов Истины, резонировать с информацией о своем развитии, там, где человек перестает слушать и слышать Голос о себе, т.е. когда происходит отказ от собственного лица, от способности быть самим собой, от заложенной в человеке свободы.
Свобода в мире божественном – это Любовь, свобода в мире человеческом – это выбор, свобода в мире животном – это власть. Поскольку человек сотворен Любовью, есть выражение Любви, то и выражать он должен Любовь. Это его основное призвание и, когда воля его устремлена к выражению Любви, то он попадает в царство свободы, которое и есть Любовь. Когда же приоритетом человека становится воля к власти, то естественным образом он идет в мир животный, где царствует власть и где свобода есть выражение этой власти над другими. Но как только ты захочешь власти над другими, это означает, что над тобой уже властвует Некто другой.
Чем большим талантом (т.е. возможностью реализовывать подобие) одарен человек тем трагичнее и непоправимее его безумие, когда он отказывается от своего лица, от истинной свободы, ради химеры власти. Так, не избежал безумия и Ницше, апологет воли к власти, который на дарах Бога возвел храм его Противника, став проводником его воли и соблазном для тысяч нестойких душ.
В рассмотренных битвах трех великих бинеров нет и не может быть победителя поскольку в каждой победе уже прорастает зерно будущего поражения. Поэтому победа человека, вовлеченного в эти противостояния, состоит не в том чтобы принять сторону побеждающего элемента, но в том, чтобы используя двойственность каждого события, снова и снова утверждать свою истинную божественную природу, восстанавливая цельность и полноту своей личности и приобщаясь к единому Целому.
Избегнув искуса власти над своим окружением, не нарушая его гармонии, человек получает возможность восстановить свою внутреннюю гармонию, божественным словом любви соединяя воедино тело, душу и дух. Преодолев соблазн властвовать над душами других людей, в человеке, через его готовность к жертвенной любви, в полной мере реализуется сила и любовь Бога. Отказавшись от власти над пространством и временем, человек становится обладателем Вечности и Беспредельности.
В момент грехопадения Искуситель добился своего, раздробив человека, разорвав его на части, отделив от Бога. Теперь он делает все, чтобы помешать человеку собрать себя воедино (первое искушение), образовать пространство единых душ (второе искушение), осуществить предназначенное возвращение в надмирное, к Богу (третье искушение).
В третьем искушении все царства мира во владение и славу их предлагает Сатана за поклонение ему. Только цена у власти – свобода. И что проку тогда от власти даже над целым миром, если за нее заплачено свободой духа? И чем в действительности, владеешь ты, если тобой владеет мир? Человек может стать властелином пространства и времени и навеки остаться рабом царства необходимости, заковав дух в оковы материи.
«Ищу человека», - отвечал греческий философ Диоген на вопрос, что он делает в толпе людей с зажженным средь бела дня фонарем. Диоген только транслировал звучащий от века и до ныне зов Бога, обращенный к каждому из живущих: «Адам (человек), где ты?». И каждый, как тогда, так и теперь, должен решать – быть ли ему человеком, или, вновь и вновь, прятать за кустиками свое постыдное неподобие от обнажающего фонаря Истины.
Арена битв.
Два мира есть у человека:
Один, который нас творил,
Другой, который мы от века
Творим по мере наших сил.
(Н. Заболоцкий)
Земная жизнь во времени имеет смысл только тогда, когда она естественным образом вливается в жизнь вечную, является ее составной частью. Однако, жизнь вечная это всегда настоящее, это вечное «Теперь», поэтому жизнь земная стыкуется с жизнью вечной в настоящем, но не в будущем, не в посмертии, т.е. жизнь вечная может и должна реализовываться уже здесь и сейчас, в земной жизни, или нигде и никогда.
Мы живем одновременно во времени и в вечности, в духе и материи. Мгновения вечности таятся в нашем зыбком настоящем. Весь вопрос в том, как наше настоящее, зажатое иногда до неосознаваемых моментов между прошлым и будущим, сделать осознанным и явным, чтобы в нем проявлялись мгновения вечности.
Человек как индивидуум живет во времени, как личность он прописан в Вечности и, чем в большей степени восстановлена полнота и цельность человеческой личности, тем явнее и реальнее становится проявление Вечности в земной жизни.
Взаимодополняющие заповеди Ямы (неприятие даров, не жадность) и Ниямы (самопознание) очерчивают поле бытия человека, показывая, как живя в миру, не стать рабом материи и дать возможности духу в полной мере проявлять себя уже в земной жизни. «Утвердившийся в неприятии даров обретает способность видеть предшествующие жизни (Йога Сутра ч.ІІ,39). Как исполнение предписания заповеди Ямы «не присвоения чужого», так и исполнение заповеди Ямы «неприятие даров» служит восстановлению полноты человеческой личности. Но, если выполнение условия «не присвоения чужого» является залогом его индивидуальной полноты, то исполнение заповеди «не привязывания к своему» (не жадность) делает его обладателем полноты Целого по приобщению, когда он как часть Целого влившейся в полноту этого Целого становится как ничего «не имеющий», «всем обладающий».
Приобщенность к Целому дает возможность человеку видеть всю линейку времени Целого и, поэтому, исполняющий заповедь «неприятия даров», как индивидуум, может осознавать эволюционную цепь развития своего рода, которому он принадлежит. Здесь нам хочется упомянуть, что способность видеть предшествующие жизни вовсе не означает, что человек видит свои предыдущие жизни. В отличие от сторонников теории реинкарнации, мы можем утверждать, что здесь речь идет о видении эволюционного развития жизни рода, о генетической памяти человека, которая становится доступна в результате того, что сознание, как оперативное поле, все больше входит в материю жизни человека. Так для человека становится осознанным его родовое бессмертие, что он не сам по себе и не сам для себя, что от его жизни зависит жизнь и бессмертие всего рода.
Несколько слов о религиозно-этическом понимании личности и индивидуума: - индивидуум вышел из вида, он есть часть вида. Индивидуум порожден биологически-родовым процессом, он рождается и умирает. Личность же не рождается, она творится Богом. Каждая личность вызвана к бытию творящим словом Бога и слово это – то имя, которое записано в вечности «на белом камне».
«Сложность человека в том, что он есть и индивидуум – часть рода, и личность – духовная сущность. Личность для природного индивидуума есть задание. Жизнь личности не есть самосохранение как в индивидууме, но самовозрастание и самопреодоление. Само существование личности предполагает жертву, и нет жертвы без личности… Личность должна выходить из себя, преодолевать себя. Удушливая замкнутость в себе означает ее гибель». (Н.Бердяев «О назначении человека»).
Индивидуум определяет себя на контрасте, в противоположении, в противопоставлении другому. Для него характерно самоутверждение, которое равносильно отвержению, отрицанию другого, что есть отказ от самой способности любить, от возможности в любви соединяться с ближним, с единым целым.
По библейской традиции имя и личность тождественны, когда это имя произносит Бог. Этим устанавливаются неповторимые, личные и ни с чем не сравнимые взаимоотношения каждой личности с Богом. Каждая личность неповторима и бесподобна, потому что никто не подобен никому и в этом смысле личность невыразима - она не определяется путем сравнения, или противоположения, а поскольку наш ум оперирует в категориях сравнения и противоположения, то личность невозможно определить ментально, понять умом, но можно познать только сердцем. Познать личность мы можем только в жертве, через индивидуум, когда индивидуум, жертвуя своим эгоизмом, делает шаг навстречу другому. Вот почему личность есть задание для индивидуума.
Исполнение заповеди «не присвоение чужого» означает не привязанность к тому, что не принадлежит нам. Исполнение же заповеди «непринятия даров» означает не привязанность к тому, что мы считаем своей собственностью. На деле, в этом мире, нам не принадлежит ничего, хотя с рождения, вопреки общему положению, о том, что мы голыми и нищими приходим в этот мир и таковыми уходим, как индивидуумы мы обременены наследием отцов, а как личности мы одарены Богом талантами, которые должны в этой жизни помогать нам искупить злое в наследстве отцов и приумножить доброе.
«Богаты мы едва из колыбели ошибками отцов и поздним их умом» и, по большому счету, с момента грехопадения, потомки только и заняты тем что исправляют ошибки отцов, что, впрочем, не мешает им делать собственные. Вступая в права наследования, мы должны оплатить долги связанные с этим наследованием, иначе эти долги перейдут нашим потомкам и, главное, не обременить их своим больным и греховным информационно-генетическим наследством.
Как всякое исполнение заповедей «Ямы», исполнение заповеди «неприятия даров» означает, главным образом, ментальный отказ от обладания тем, что уже имеешь и от того, что тебе предлагается в качестве даров. Привязывая себя к материальным накоплениям, мы не просто ограничиваем себя в пространстве, но сужаем свое сознание до понятия «мое» и «чужое». Есть маленькое обособленное я, которое нужно утверждать и защищать от чужеродного и враждебного окружающего мира, готового в любой момент поглотить и «мое» и самого меня. Такое самоутверждение становится жизненно необходимым, а обособленность – и средством, и целью для сохранения вожделенного «моего». Все жизненные силы, вся жизнь тратится на удержания «моего» и все сознание – это круг «моего» и не более того.
«Бойтесь данайцев дары приносящих», - взывала пророчица Кассандра, но троянцы, не вняв предупреждению, внесли дареного коня в стены своей крепости и, разрушенная изнутри, Троя пала. Страшны не данайцы и не так страшны их дары, несчастья начинаются там когда мы некую вещь вносим в круг своего сознания как свою собственность и, пытаясь сохранить ее и защитить от внешних посягательств тратим жизненные силы и теряем внутреннюю и внешнюю гармонию.
Стремление к материальным накоплениям, человеческая жадность, проистекают из чувства незащищенности, от ощущения враждебности окружающего мира. Но чем больше мы развиваемся духовно, чем больше ощущаем себя как личность, не зависящую от временного, тем менее обособленными мы чувствуем себя, тем больше мы полагаемся на силы и поддержку Вселенной.
Когда ты замкнут в «эго» словно в склепе,
Его амбиции и спесь – твой кругозор,
И мир вокруг безжалостно и слепо
Вершит свой суд и исполняет приговор.
Когда ж расширишь «эго» до вселенной,
Как самого себя весь этот мир любя,
Струится благодать по общим венам,
Единой кровью став для мира и тебя.
Единство осознав всех кто живет и жил,
Кто сможет кровь тогда пустить из общих жил?!
Покинув свой мирок, отринув самость,
Придешь к Себе, в ком неизбывна радость.
(Лао Дзы «Путь благодати»)
У человека должно быть мужество выйти в этот мир, открыться ему, что называется «подставиться», и в этой открытости стать неуязвимым. Способность выйти за пределы своей затверделой самости дает возможность реализоваться заповеди Ниямы «самопознание» – открытию в себе того высшего «Я», которое и является истинной сутью человека. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе… ибо где сокровища ваши, там будет и сердце ваше» (Матфей, 6.19-20). Истинные сокровища жизни вечной, Царства небесного – это Любовь и Свобода, и сердце человека, в котором оперирует любовь и которое предназначено для любви, естественным образом соединяет наш физический мир и Царство небесное, мир материи и Царство духа. Избавившись от грубоматриальных оков, сердце принимает нисходящий огненный поток жертвенной благодати и через проявленную личность, как жертву транслирует его во вне, просветляя и преображая окружающий мир. Этой жертвой, осуществляемой через проявленную и освобожденную личность, выполняется главная задача сотворения человека – обожение и преображение мира. Радость реализации смысла своего бытия несопоставимо с тщетой и мишурой всех материальных накоплений и связанных с ними удовольствий, неизменно вызывающих страдания.
Будда, ошеломленный страданиями этого мира, провозгласил четыре благородные истины: жизнь есть страдание; страдания вызваны желаниями; что бы избавиться от страданий нужно избавиться от желаний, для чего Будда предлагает восьмеричный путь правильного поведения. Конечным результатом буддизма является растворение личности в великом небытии из которого она была вызвана.
Христианство предлагает парадоксальный путь избавления от страданий: не бежать от страданий, а шагнуть навстречу страданию. Не растворять личность в небытии, а, восстанавливая цельность и полноту бытия личности, в акте сострадательной любви жертвой превратить страдание в радость просветленного сострадания.
Жизнь наполнена всевозможными видами страдания, но есть страдания в жизнь и есть страдания в смерть. Есть обязательные примеры духовного перерождения в результате глубоких страданий, но столь же много примеров низведения человека до твари в результате тех же страданий. Человек может вынести многое, из выпавшего на его долю, если это освещено смыслом. Страдание бессмысленно и унизительно, когда оно, как удар бича на спину скотины, и страдание может стать радостью, когда есть ясное осознание, что это не страдание, а очищение, как жертвоприношение, - возвращение ранее прикарманенного, не твоего, тебе не принадлежащего и тебе ненужного. И тогда это радость.
Удовольствие – это приобретение, захват, обладание. Радость – это добровольная отдача, сознательная жертва. Страдание – это насильственный отъем как тебе кажется твоего и, поэтому, больно. Поняв это, и превратив насильственный отъем в добровольную отдачу, как у Спасителя: «И если кто захочет отнять у тебя рубашку, отдай и верхнюю одежду», - можно и страдания, если не превратить в радость, что для нас простых смертных – юродство, но осветить осознанной радостью. Может быть с этой точки зрения будут понятны слова средневековой католической святой Екатерины Сиенской: «Есть ли у Тебя, Господи, такое страдание, которое не доставило бы мне радость».
Но добровольное страдание, которое в радость, это уже сострадание. Сострадание является ярким примером принадлежности к иному миру. Сострадать другому, страдать вместе с ним, разделяя его тяготы и нужды мы можем только в духе. При этом нам становятся доступны качества и атрибуты духа.
Зло порождает страдания и питается им. Это страдания «эго», но нейтрализует зло оже страдание, но его духовная форма, - сострадание. Когда ты страдаешь сам, ты являешься питателем зла, его донором. Когда ты сострадаешь другому, ты становишься проводником духа, его качеств, его возможностей. Поэтому сострадание – это не жалостливое участие, а жаль сердца, милость сердца, любовь, восторг и радость – все атрибуты духа и формы его проявления
«Сострадание в буддизме есть желание небытия для страждущих, есть отказ нести страдание не только для себя, но и для других. Сострадание в христианстве есть желание просветленной, возрожденной жизни для страждущего, есть согласие разделить его страдание. Есть сострадание, как отказ от жизни, и есть сострадание, как утверждение жизни». (Николай Бердяев «О назначении человека»).
Но сострадает человек не с высот своего совершенства, а из глубины своего падения, где, приняв собственные страдания, преобразив и просветлив их, он способен в сострадании помочь просветлить и преобразить страдания другого. Так и Христу пришлось пройти через глубину своего падения и богооставленности на кресте для того, чтобы для нас стало доступной его сострадательная любовь.
Путь индивидуума по жизни совершается в страдании. Путь личности в вечность через земную жизнь осуществляется в сострадании.
В романских языках, выросших из латыни, слово «misery» означает и нищету, и страдание. Нищий человек – это человек страдающий от своей неполноты, незавершенности, незащищенности. По слову Иоана Златоуста «Нищ не тот, у кого ничего нет, но тот, кто желает то, чего у него нет». Озираясь вокруг завидущими глазами, мы, как старуха из сказки «О рыбаке и золотой рыбке», всегда у разбитого корыта и всю жизнь, в бедной лачуге и в царских чертогах, страдаем от неутоленных и неутолимых желаний. Ненасытность и неистребимость наших желаний делает жизнь абсурдной, а смерть, по Платону, единственно достойной целью. Но вот уж, воистину, «тот, кто нам мешает, тот, нам и поможет». В Нагорной проповеди, заповедь «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство небесное» (Матфей, 5.3). – одна из самых парадоксальных. Царство небесное, царство духа принадлежат, конечно, духовно богатым, но достигают его сознающие свою духовную нищету и жаждущие богатств духа, тем у кого хватает мужества стать на путь искания Царства небесного («Ищите Царства небесного, и правды его, остальное приложится»). Если приобретение материальных богатств происходит в страданиях своих и чужих, то искание богатств духа возможно только в сострадании, когда, преобразовав жертвой страдание в сострадание, приобретаются качества духа и через них становятся доступными его богатства.
Осознание, ясное понимание своей духовной нищеты наполняет нас жгучим желанием избавится от нее, устремляя к цельности и Целому. Так желания из проклятия жизни, могут стать ее благословением.
Синергия заповеди Ямы «непринятия, необладания» и заповеди Ниямы «самопознания» дает возможность человеку, через бескорыстное служение и сострадание, расширить узкоэгоистическое сознание до космической беспредельности и, еще при жизни, стать гражданином Вечности и подлинным обладателем мира, «как ничего не имеющий, но всем обладающий».
Энергии битв.
Откуда недуги? Откуда повреждения телесные? Господь создал тело, а не недуг; душу, а не грех. Что же паче всего полезно и нужно? Соединение с Богом и общение с Ним посредством любви. Теряя любовь сию, мы отпадаем от Него, а отпадая, подвергаемся различным и многообразным недугам.
Василий Великий.
Заповедь Ямы «не потворство своим прихотям, не потворство соблазнам своей низшей природы» - достаточно условное толкование санскритского термина «брахмачарья» уже потому, что среди санскритологов и учителей разных школ йоги нет единого мнения о том, состоит ли слово «брахмачарья» из «брахма» и «чарья» (манера поведения) или, из «брахма» и «ачарья» (пронизанность, напитанность), потерявшего, как это принято в санскрите, первоначальное «а». Не видя коренных противоречий ни у одной из дискутирующих сторон, согласимся, что «брахмачарья» означает божественное поведение, позволяющее человеку во всей полноте быть пронизанным, напитанным божественными энергиями, что дает ему возможность противостоять демоническим соблазнам. Поскольку в человеческом организме одной из самых могущественных и трудно обуздываемых страстей является сексуальная, половая страсть, то на западе термин «брахмачарья» часто переводят как сексуальное воздержание или целомудрие, понимаемое как безбрачие, целибат.
Однако, целомудрие – это не просто сексуальное воздержание. Под цело‑мудрием следует понимать мудрую цельность всего человеческого существа – тела, души и духа. Целомудренное состояние – это состояние человека, который стал цельным, потому что восстановил связь с Богом и божественная любовь, пронизывая его, соединила воедино тело душу и дух.
Говоря о целомудренном поведении, мы будем говорить о таком поведении, когда человеку становятся доступными божественные энергии, которые пронизывая его восстанавливают цельность, приобщают к Целому и помогают противостоять соблазнам демонического распада. Сексуальное воздержание один из аспектов такого целомудренного поведения.
Сексуальность не есть специфическая функция человеческого организма, она разлита по всему организму, проникает во все клетки и определяет всю жизни человека. Для образования грубого семени сексуальная энергия собирает дань с энергетики жизнедеятельности всего организма, обедняя и истощая последний. Поэтому, неумеренная трата семени или его избыточное производство ведет к истощению всего организма.
Согласно ведическим представлениям в человеческом организме прана (жизненные силы), ум и семя соединены в нерасторжимый треугольник. Понятно, что, если увеличивается одна сторона треугольника (семя), то две другие – прана (запас жизненных сил) и ум (творческая активность) – уменьшаются.