Воскобойников Валерий «900 дней мужества ».- М.-1987.- 32стр.
Обязательно прочитать 3 рассказа из книги:
Лётчик Севастьянов
Дневник Тани Савичевой
Максим Емельянович Твердохлеб
ПЕРВЫЙ ЧАС ВОЙНЫ
В воскресенье 22 июня 194l года Иван Семёнович Пахомов пришёл вместе с сыном Алёшей и дочкой Дашей в зоосад. Они стояли в очереди на карусели, ели мороженое… И вдруг по радио объявили, что началась война. Фашистская Германия напала на нашу страну.
Разошлась очередь к каруселям, стояли они пустые. И от клеток с обезьянами люди ушли, и от слонихи. Все заторопились к выходу.
Людей на улицах стало много. Вышла из кинотеатра большая толпа - разве до кино сейчас! Лица у всех серьёзные, строгие. С этой минуты изменилась жизнь советских людей. Прежние дни стали казаться светлыми, беззаботными, их называли «до войны». Новые дни обещали трудности и горе.
Иван Семёнович отвёз детей домой, а сам заспешил в военкомат, записываться на войну добровольцем.
По всей стране в этот час мужчины собирались у военкоматов - стремились пойти на фронт.
- Спокойно, товарищи, - говорил громко военный той очереди, гдё стоял Иван Семёнович. - На фронт пойдут те, кто получит повестки. На заводах тоже много работы.
ГОРОД ГОТОВИТСЯ К ОБОРОНЕ
Через несколько дней Пахомовым пришла повестка. Только не Ивану Семёновичу, а его жене, Валентине Егоровне. Она собрала еды на день, взяла кружку, ложку, ватник, лопату и поехала строить военные укрепления.
А Иван Семёнович ходил по-прежнему на завод, там он работал слесарем. Дочка Даша, ей было пятнадцать лет, оставалась днём за хозяйку, смотрела за пятилетним Алёшей.
Приехала Валентина Егоровна на вокзал - вся платформа заполнена женщинами. И соседняя платформа - тоже заполнена. И третья, и четвёртая. У женщин в руках лопаты, а за плечами – рюкзаки.
|
|
- Готовим город к обороне, - сказала Татьяна Васильевна кандидат математических наук, которая жила в их доме, в соседней парадной, - будем строить укрепления для наших бойцов.
Всё ближе подступали фашисты к Москве и к Ленинграду. Было тогда
у фашистов намного больше, чем у нас, и танков, и самолётов. Воевали советские бойцы до последней пули, до последней гранаты. А с последней гранатой бросались под фашистский танк и взрывали себя с танком вместе.
Скоро Валентина Егоровна сама увидела близко фашистский самолёт. она вместе с женщинами рыла глубокий ров через колхозное поле. Не просто будет пройти вражеским танкам через такой ров!
И тут прилетел фашист. Летает над полем и разглядывает людей.
У женщин руки болят, ладони до крови стёрты. Работают они с рассвета до заката, торопятся приготовить укрепления, даже еду им, как солдатам, привозят в полевых кухнях. А тут фашист летает и всё разглядывает.
Валентина Егоровна бросила в самолёт камень. Камень, конечно, самолёта не достал, но фашист улетел.
- Молодец, Валентина Егоровна, прогнала фашиста, уж так надоел,- невесело пошутила кандидат математических наук Татьяна Васильевна.
Но через час налетели новые самолёты. Теперь их было восемь. Они пролетали низко над головами и стреляли по женщинам из пулемётов. Все попрятались в окопы, а самолёты продолжали кружиться над полем и стрелять.
Тут, появился наш истребитель. Один против восьми фашистов! Он стал отгонять их от поля. Он даже сбил одного, затем второго... Фашистские самолёты задымили. А потом подбили и нашего лётчика... Наконец улетел и фашисты.
|
|
- Хватит прятаться, пора работать,- сказала Валентина Егоровна.
Женщины стали подниматься.
Да только Татьяна Васильевна, учёная женщина, лежит молча и не встаёт. «Убила её фашистская пуля,- поняли женщины. – А ведь у неё остались две маленькие девочки!
Похоронили женщины убитых, перевязали раненых своих подруг и опять взялись за лопаты.
Даша тоже готовила к обороне Ленинград. Отведёт братишку Алёшу в детский сад и вместе со старшими школьниками строит в городе огневые укрепления: в домах - гнёзда для пулемётов, на улицах – баррикады.
А враг всё ближе подходил к городу. Всё чаще объявлялась в городе тревога - начинался артиллерийский обстрел, налетали вражеские самолёты.
- А как же с памятниками быть? Ведь в Ленинграде столько знаменитых памятников! Взрывы их могут изуродовать,- волновалась Даша.
Только видит однажды - недалеко от некоторых памятников роют глубокие ямы, памятники аккуратно заворачивают в полотно и опускают в эти ямы. Другие памятники – обкладывают мешками с песком, обшивают досками. Позаботились о них ленинградцы!
А вот памятники полководцам - Суворову и Кутузову - оставили не укрытыми. Они так и стояли, словно демонстрировали своё бесстрашие перед вражескими снарядами. И удивительно, ни один осколок не тронул их!
Высоко в небе блестел шпиль Адмиралтейства - Адмиралтейская игла. Трудно было замаскировать от врага тонкий золотой шпиль, но и его сумели обшить серым холстом, сделали незаметным.
|
|
Смольный тоже маскировали. Его прятала от врагов целая бригада художников. Нарисовали художники на холстах деревья, пруды, беседки, как будто парк. Подняли холсты над Смольным - сверху ни одному фашисту не
догадаться, что это всё нарисовано.
ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОПОЛЧЕНИЕ
Валентина Егоровна вернулась в город. Скоро настала и очередь Ивана Семёновича отправляться на фронт.
Весь месяц после смены вместе с другими рабочими, старыми и молодыми, он оставался на заводской площади. Они учились метко бросать гранату, стрелять из винтовки, из пулемёта. Каждый день они уговаривали послать
их на фронт, но им отвечали:
- Сейчас умелый рабочий так же важен, как и солдат. Фронту нужны танки и пулемёты, снаряды и мины. И котелки, и шинели, и портянки нужны фронту.
Но враги подошли вплотную к городу. Тогда и призвало командование на помощь защитникам города ленинградское ополчение.
Шёл Иван Семёнович в строю по ленинградским улицам. А впереди духовой оркестр играл военные марши. Провожала Ивана Семёновича вся семья. И других воинов провожали семьи. Нёс Иван Семёнович на руках сына Алёшу, а по тротуару шли Валентина Егоровна и Даша.
- Не волнуйтесь,- говорили мужчины. - Мы врага остановим и к городу не подпустим.
- А мы встанем на ваши рабочие места, будем делать для вас оружие,- отвечали жены.
По многим улицам Ленинграда шли в эти дни рабочие, и инженеры, профессора и спортсмены, артисты и шофёры - пожилые и молодые, все в одном строю _- ленинградское ополчение.
Утром шёл Иван Семёнович с духовым оркестром по городским улицам, а уже днём лежал он на дне окопа, полуоглохший, засыпанный комьями мокрой земли. Били фашистские пушки. Рвались рядом фашистские мины.
С неба сбрасывали фашистские самолёты бомбы.
Оглянулся Иван Семёнович - поредели ряды товарищей-ополченцев. Уже и командир убит. И вдруг слышит - стихают фашистские выстрелы.
И тут на окопы советских бойцов двинулись вражеские танки. Ревут моторами, лязгают гусеницами, сходу бьют из своих пушек и пулемётов. А за танкам и идёт пехота. И такое множество танков и пехоты! Как удержать позиции?
Но удержать надо! И поднялись наши бойцы, и пошли на вражеские танки с гранатами, с бутылками зажигательной смеси... Тут, и пушки наши ударили.
Вот один фашистский танк подбит, у другого разорвана гусеница, загорелся и третий... Повернули фашистские танки назад, стала пятиться пехота,
Удержали бойцы в тот день позиции!
Надеялись фашисты в один месяц захватить Ленинград. Но прошло три месяца с начала войны, а город продолжал гордо стоять.
Поняли фашистские генералы, что трудно взять Ленинград штурмом, решили заморить город голодом. Ведь город окружён со всех сторон. Только берег Ладожского озера остался свободным.
ЛЁТЧИК СЕВАСТЬЯНОВ
Лётчик Алексей Севастьянов охранял ленинградское небо по ночам. Ему был двадцать один год, он сражался с фашистами с первого военного утра, а теперь его приняли в специальный ночной истребительный полк.
В этот вечер опытный фашистский лётчик получил задание - незаметно, на большой высоте прокрасться к Ленинграду и сбросить бомбы. Его бомба могла упасть и в детский сад, где в это время спал Алёша Пахомов. Пока
один Алексей спал, другой Алексей - Севастьянов – охранял ленинградское небо.
Алексей Ceвастьянов сразу бросился на врага в атаку.
Сначала он бил по нему из пулемётов. Но фашист был опытный лётчик и ловко уводил свой самолёт от пулемётных очередей. У Севастьянова кончились боеприпасы. Пулемёты замолчали. «Хотя бы пуль двадцать, на одну очередь!», - думал Севастьянов, видя, что враг начинает уходить. Теперь, когда самолёт Севастьянова стал безоружным, фашист легко мог разделаться с ним, а потом сбросить бомбы, на город. И тогда Алексей Севастьянов решился: ведь у самолёта есть пропеллер… Лётчик Севастьянов разогнал свою машину, приблизился к врагу вплотную и пропеллером отрубил фашистскому самолету хвост.
Вражеский бомбардировщик закувыркался в воздухе и с рёвом полетел к земле. Он воткнулся в неё носом на краю Таврического сада, в самом центре города. Лётчик выпрыгнул с парашютом.
Многие ленинградцы следили за воздушным боем. Как переживали они, когда поняли, что у нашего лётчика кончились патроны! Как радовались, когда он все –таки сбил фашиста! Бомбы не упали в тот час на город.
А фашиста взяли в плен трое ленинградских ребят. Как только начиналась тревога, ребята вместе со взрослыми поднимались на крыши и чердаки.
Они были бойцами противовоздушной обороны. Фашисты сбрасывали зажигательные бомбы, надеялись поджечь город. Мальчишки длинными щипцами хватали жаркие, шипящие зажигалки, тушили их в корытах с песком, скидывали на землю.
Фашистский лётчик пробил ногами крышу в доме на улице Маяковского, а парашют его зацепился за трубу. Вот здесь-то и оказался он в руках у ленинградских подростков.
Потом фашистского лётчика вели по улицам. Женщины грозили ему кулаками. Он боялся, что они тут же, в центре города, начнут его колотить, и держался ближе к человеку в военной форма. Фашиста привели в штаб.
Приехал туда и лётчик Алексей Севастьянов,
- Молодец! - сказал генерал, обнимая его.- Сбил важную птицу.
- Я бомбил много городов, и меня никто не сбил, только вы. Вы есть знаменитый ас, я хочу пожать вам руку, - проговорил фашист.
- Я не знаменитый ас, а младший лейтенант, и руки вам не подам, - ответил Севастьянов.
Обломки фашистского самолёта долго стояли потом в Таврическом саду. Даша Пахомова часто на них смотрела и вместе с другими ленинградцами радовалась успехам наших лётчиков.
А лётчик Алексей Севастьянов продолжал сражаться, он геройски погиб через полгода, в неравном бою, спасая товарищей.
Через много лет после войны ленинградские пионеры отыскали самолёт Севастьянова, устроили в своей школе музей. И есть в Ленинграде улица. Светлая, широкая. Она называется улицей Алексея Севастьянова.
ДНЕВНИК ТАНИ САВИЧЕВОЙ
Фашисты радовались: «Скоро ленинградцы сдадутся. Продуктов у них осталось на несколько дней. Город в блокаде».
28 августа в Ленинград пробился последний поезд с хлебом, потом враги заняли железные дороги на подступах к городу.
Только по Ладожскому озеру небольшие речные баржи подвозили продукты.
В октябре начались штормы, баржи выбрасывало на берег, как спичечные коробки. В ноябре пришли морозы, озеро стало замерзать, и баржи не могли пройти между льдинами.
С 10 октября многие ленинградцы получали в день 125 граммов хлеба.
Небольшой кусок хлеба – и больше никаких продуктов. К страшному слову «блокада» прибавилось слово «голод». Ленинградцы слабели, многие едва двигались, некоторые умирали.
Жила в Ленинграде на 2-ой линии Васильевского острова в доме №13 пионерка Таня Савичева. Жила в большой весёлой семье. Старшая сестра, Женя, работала конструктором на заводе. Брат Лёня, дома его звали Лёкой, работал на другом заводе. Братья Таниного отца, дядя Вася и дядя Лёша, работали в книжном магазине. Танина мама и старая бабушка варили обед большой семье, стирали одежду, а в воскресенье пекли вкусные пирожки. Когда началась блокада, пирожки печь стало не из чего. А потом наступил голод. Есть хотелось весь день, а по ночам снились пирожки.
Пионерке Тане Савичевой было одиннадцать лет. Она вела дневник. Вот страницы из дневника Тани Савичевой.
«Женя умерла 28 дек. в 12.30 час. Утра 1941 г.
Бабушка умерла 25 янв. в 3 час. Дня 1942 г.
Лёка умер 17 марта в 5 час. Утра 1942 г.
Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи 1942 г.
Дядя Лёша умер 10 мая в 4 часа дня 1942 г.
Мама 13 мая в 7.30 часов утра 1942 г.
Савичевы умерли. Умерли все.
Осталась одна Таня».
Умирающую Таню удалось увезти из блокадного Ленинграда. Но спасти её было нельзя. В Горьковской области, в рабочем посёлке Шатки, на её могиле поставили пионеры памятник.