Германия
Немецкая культура по общему признанию чрезвычайно противоречивая вещь. Она дала миру классиков просвещения в лице Гёте и Шиллера, она же породила и классику антропологического национализма или националистической антропологии, что оказало гораздо большее влияние на смятенные умы немцев, побежденных в первой мировой войне. Значительная часть немецкой культуры эмигрировала в годы нацистской диктатуры. Одна из ветвей этой эмиграции произвела классическое социологическое исследование "Авторитарная личность" (Т. Адорно и др.). Хотя исследование было осуществлено в США, оно все же может рассматриваться как произведенное на немецкой почве. Ибо травма от антисемитизма была движущей силой этого замечательного произведения, в котором раскрывался психологический механизм формирования этноцентризма и сопровождающих его фобий.
Как известно, одной из доминирующих тем в историко-социологической литературе является тема чередования марксистского и веберовского реннесансов.
С 30х годов прошлого столетия Вебер становится фигурой интернационального масштаба. В этом отношении его можно приравнять к Марксу, который сразу же утвердился в качестве такового. Вместе с тем, следует заметить, что и Маркс, и Вебер по своему происхождению являются немецкими социологами, возросшими на почве противоречий немецкой политической жизни и культуры. И тот, и другой стали классиками социологического мышления. Дальнейшее развитие немецкой и мировой социологии отмечено чередующимися влияниями неомарксизма и неовеберианства.
М. Вебера трудно сопоставить с какимлибо из российских мыслителей. Он непохож и на американских социологов. В отличие от Маркса он - типичный представитель академической социологии, не вовлеченный непосредственно в политическую борьбу. Веберовская социология формируется на немецкой почве, в контексте развития неокантианства как антигегелевской трактовки познавательного процесса. Именно здесь мы находим тот культурный бульон, из которого образуется весьма приемлемая пища веберианства. Правда, политическая ситуация, связанная с поражением Германии в первой мировой войны надолго отодвинула спрос на веберовскую проблематику в самой Германии. Веберу, в отличие от Маркса, не удалось дожить до мировой известности и признания своих идей. Признание это пришло значительно позже.
|
|
Можно считать, что открывателем Вебера был сравнительно молодой в начале 30х годов американец, приехавший по поручению Гарвардского университета изучать немецкую социологию. Талкотт Парсонс нашел золотую жилу - бесконечный источник переопределения дефиниций, которые он препарировал под интересующим его углом зрения. Этот угол зрения был связан с определением социального действия как клеточки общественных связей и отношений. Парсонс переселил покойного в США, и сделал его кумиром американской академической социологической культуры, из которой некоторое время спустя (уже после Второй мировой войны) Германия вновь обрела теперь уже международного социологического кумира.
Научные интересы Вебера в значительной мере формируются в связи с тем, что за полвека до начала его академической карьеры Маркс и Энгельс оставили огромное научное наследие, нуждавшееся в осмыслении и переосмысление с позиций "нормального" развития немецкого и европейского общества.
|
|
Марксизм, пустивший глубокие корни в немецком и общеевропейском социал-демократическом движении, вел эти страны в сторону революционных преобразований. Были ли другие варианты развития? М. Вебер показал, что может быть предложено иное понимание основных категорий, выработанных марксизмом: капитализм, феодализм, классовое положение и классовые интересы, идеологическая борьба (сквозь призму материальных и идеологических интересов), соотношение политики и научного знания, механизм формирования массового сознания и т.д. - все это было переопределено М. Вебером. В то же время Вебер вводит новые категории, задающие новые рамки исследовательской деятельности. Среди них центральное место занимает категория рациональности, которая впоследствии приобретет статус центральной (одной из центральных) категорий социологического дискурса.
М. Вебер не вступал в прямую полемику с марксизмом. В отличие от Маркса он не стал концентрировать свое внимание лишь на европейском развитии, а обрисовал контуры мировых цивилизаций (Индия, Китай, Древняя Палестина, Античный полис), При их исследовании он обращал внимание на структуру общепринятых ценностей (религиозных воззрений), скрепляющих эти общества и обеспечивающих относительную стабильность соответствующих культур, несмотря на постоянный антагонизм внутренних группировок в борьбе за власть и влияние в обществе. Вебер в основном опирался на исторические исследования своих современников, он показал те ресурсы устойчивости общественных взаимоотношений, которые классический марксизм игнорировал. Так, Вебер не стал заниматься изучением истории крестьянской войны в Германии, он прямо перешел к проблеме организации промышленного предприятия как основной структурной единицы капиталистического общества. Он сделал акцент не на вопросах эксплуатации, получения прибыли, цены товара "рабочая сила", а на нравственном значении трудовой деятельности, освященной протестантской этикой. Во главу исторического процесса он поставил не развитие производительных сил и производственных отношений, а формы религиозного сознания, которые, по его мнению, детерминировали практическое поведение людей в их повседневной жизни.
|
|
"Позитивной" идеей Вебера стала идея национального государства как способа позиционирования Германии в мире. Такая идея воплощала весьма значимое политическое содержание. Она дополнялась концепцией исключительной легитимности применения насилия на своей территории со стороны этого национального государства, а, следовательно, обосновывала и легитимность войн между государствами в случае возникновения конфликта их интересов. Подчинение господствующему классу было обусловлено, по Веберу, не только насилием как таковым, но и согласием граждан данного государства с наличным государственным строем.
Послевоенная Германия характеризуется географическим разделением двух немецких культур. Германия потерпела поражение более охотно воспринимаемое как поражение от "правильных союзников", нежели чем от "коммунизма". Но это было не просто поражение, но и катастрофа, наиболее остро переживаемая как катастрофа европейской культуры вообще. В противоположность этой позиции в Германии высказывалась и иная мысль - о самом национал-социализме как источнике катастрофы и о спасительной миссии Советской России (Т. Манн, А. Вебер).
На чем сосредотачивается социологическая мысль в низшей точке этой катастрофы? На проблемах культуры, взаимоотношения массы и элиты, на вопросах воспитания нового человека, затем уже на вопросах преодоления травмы психологической и социально-культурной.
В социологии объединенной Германии можно отметить символические фигуры Ю. Хабермаса, с одной стороны, а с другой Г. Шельского - крупного теоретика в области институциональной социологии и специалиста по организации национального образования.
Франция
Во французской культуре гораздо четче обозначаются параметры личностного пространства. Франция - родина Просвещения - наиболее влиятельного интеллектуального движения в истории мировой культуры. Она, как и Германия, страна с богатой философской традицией.
В те же годы, когда в Германии писал свои первые исследования об устройстве римских городов М. Вебер, во Франции начинала всходить звезда другого неутомимого труженика социологии Э. Дюркгейма. Он был гораздо ближе к левому флангу политической ориентации, чем его немецкий коллега. В своих научных изысканиях он первым сформулировал тезис о специфике социологического знания. Прежде всего, он провел границу между психологией (в лице Тарда) и социологией, которая изучает "общество как реальность особого рода", несводимую к сумме индивидуальных психологических переживаний и побуждений к действию. Особое значение в социологическом восприятии мира приобретает понятие "социального факта", который представляет собою нечто гораздо более устойчивое, нормативное, повторяющееся, массовое, нежели индивидуальное стремление. Отдельное самоубийство - во многом результат стечения обстоятельств, дело случая, но когда национальная статистика фиксирует из года в год повторяющиеся соотношения в количестве самоубийств между мужчинами и женщинами, между представителями разных культур и религиозных вероисповеданий, когда обнаруживается зависимость числа этих событий от возраста и т.д., то это значит, что мы имеем дело с социальными фактами. Так начинается дюрк-геймианская традиция во французской социологии, которая характеризуется подчеркиванием идеи органической солидарности - важного сцепляющего механизма в современном обществе. Именно в этой связи формулируется концепция нормативности и девиации, поощрения и наказания (столь понравившаяся П. Сорокину), а в последующем уже у Парсонса - идея социального контроля. Французская социология прошла длительный путь после "Элементарных форм религиозной жизни", раскрывших социальную значимость совместных ощущений, совместного переживания в ходе исполнения некоего установленного обычаем ритуала. Здесь корни теории идентификации и идентичности: основания отождествления себя с некоторым "Мы", то есть увеличение самого себя, выявления во мне некоего внетелесного бытия. Теперь во
Франции даже не модно говорить о французской социологии, о традициях Дюркгейма и Мосса, даже о структурализме Леви Стросса, поскольку социология, превратившись в подлинно автономное поле деятельности (исследовательской и преподавательской) дифференцировалась внутри себя на несколько течений, обозначенных именами символами Р. Будона, М. Крозье, А Турена, М. Фуко. Они действительно весьма существенно отличаются друг от друга. Социологический номинализм и позитивистская ориентация характеризуют первого, второй известен как аналитик бюрократии и менеджмента, третий - представитель активистской социологии и теоретик социальных движений, инициировавший опыт исследования польской "Солидарности" и шахтерских забастовок в конце 80х годов, оказавшихся важным орудием в ниспровержении режима М. Горбачева.
Но наибольшее влияние на развитие современного социологического мышления оказали работы Пьера Бурдьё. В России есть группа последователей выдающегося французского социолога.
Есть ли связь французской социологии с французским национальным характером? С французской культурной традицией, с культурным бульоном?
Франция - исключительно политизированная страна. Термины "левый" и "правый" имеют здесь вот уже около 200 лет вполне определенное значение. В отличие от России, где коммунисты могут быть националистами. Во французской терминологии это не может быть воспринято и понято. Коммунист - это интернационалист. Четко обозначены границы политических полей, капитала (культурного, социального, экономического). Да, они могут обмениваться друг на друга, но это не означает изменения политической определенности взглядов участников обмена. Правила игры - исключительно важны в культурной традиции. Стиль одежды и поведения говорят о человеке больше, чем его слова. Очень четко проводится разделение между светской и религиозной культурой.
Distinctions - различения - вот главная ориентация современной французской социологии.
Социология за ЛаМаншем
Великобритания - страна не менее великой культурной традиции. Множество тех вопросов, которые были поставлены в континентальной культуре лишь в ХIХ веке, в Англии рассматриваются в начале века ХVII. Речь идет о Шекспире, сформировавшим своего рода образцы социально-психологического анализа мотивации поведения людей в борьбе за власть, наследство, в разрешение извечной проблемы долга и личной заинтересованности, противостояния благородства и подлости. Шекспир - один из главных предметов образования и в современной Великобритании и это, несомненно, влияет на формирование национального социологического мышления.
Герцен дал удивительно емкую характеристику английского общества середины ХIХ века. "Мой дом - моя крепость" - означает полную терпимость к мировоззренческим позициям других. Социологический капитал Великобритании не столь ярок, как во Франции, и тем более не столь принудителен. Но весьма основателен. Д.С. Милль соперничает с О. Контом в изобретении термина "социология". Традиции изучения классового положения, классов в связи с практической социальной политикой, стабильное политическое устройство и рациональные изменения государственной власти (пример Черчилля, отправленного в отставку с поста премьер министра еще до окончания войны в предвидении того, что восстановление мирной жизни потребует иных человеческих качеств, чем качества того, кто был вождем нации во время войны).
Проблема свободы личности получила в Великобритании особое звучание еще в колониальный период. Именно эта проблема стала основой английской экономической науки классического периода. А. Смит и Д. Риккардо стали идеологами "робинзонады" - понимания общества как суммы индивидуумов, вступающих друг с другом в договорные отношения. Вторым постулатом экономической классики стала теория рынка в своеобразной интерпретации. Классики исходили из предпосылки равенства участников акта купли-продажи. Между этими акторами был лишь один посредник - цена товара и деньги покупателя - "предложение и спрос". Это была идеальная модель, которая могла быть мощным объяснительным инструментом для условий данного момента и данного времени. Но в перспективе для анализа динамики самих рынков, для определения взаимоотношений между производством и потреблением, между простым и расширенным воспроизводством, для определения источников капиталовложений и их направленности эта концепция не работала.
Маркс создал учение о прибавочной стоимости, которое было гораздо более реалистичным, поскольку оно исходило из идеи исходного неравенства участников рынка. Капитал и труд, хотя они и сопоставляются друг с другом на рынке труда, не обладают равными ресурсами. Труд живет в расчете от одной рабочей недели до другой, его горизонт простирается от зарплаты до зарплаты, а капитал рассматривает свое бытие в масштабе поколений (Р. Титмус). Это основное различие мотивации деятельности субъектов, которое корректирует теорию рынка, и требует социальной компенсации. Маркс полагал, что это противоречие будет разрешено с помощью обобществления труда и средств производства. Его теоретическая конструкция была моделью разрешения этого противоречия. Но вопрос оказался сложнее.
Практические противоречия английского капитализма были определены новой экономической наукой в лице А. Маршалла и его школы. Важно отметить, что Маршалл, который никогда не называл себя социологом, был возведен в этот ранг никем иным как Парсонсом. Именно Маршалл обратил внимание на проблему бедности, которая, как он полагал, имеет гуманитарное содержание. Общество, в котором бедность воспроизводится от поколения к поколению, не может считаться цивилизованным. По Маршаллу и Найту стабильное государство имеет четко очерченные функции, вопреки идеям либералов.
В одной из недавно вышедших работ историк британской социологии А. Халси выделяет семь значимых социологических имен в университетах страны: З. Бауман, Кроуч (Crouch), A. Гидденс, Д. Плат, Oakley, Runciman, Westergaard.