Почему среди звезд так одиноко?
Не поймут никогда глупые окна,
За стеной темной за глухой дверью,
Тихое сердце многое стерпит,
Тихое сердце многое стерпит…,
Она ждала.
Среди темных подворотен,
Где гуляет оборотень…
Среди темных подворотен…
Где гуляет оборотень…
Куплет повторился еще, и еще, а потом, музыка стихла. Она ждала.
Ее сознание зафиксировало движение. Алиса сняла наушники, выключила плеер, и, обратившись в кажущуюся пустоту, произнесла:
- Давай, зови своего хозяина, скажи, что я его жду.
В сгущавшихся вечерних сумерках, она почувствовала как эта самая пустота, странным чувством непричастности, легла ей на плечи, словно плащ. Казалось, благословив на то самое к чему она…. Внезапно воздух вокруг зашевелился, и девочка обернулась….
Ни страны, ни погостане хочу выбирать.На Васильевский островя приду умирать…* Она услышала странный голос, раздавшийся за спиной, и, обернувшись, к появившемуся, с усмешкой, произнесла:- А что эпично, не правда ли?Перед ней стоял человек невысокого роста с бледными запястьями и шеей. Словно бы привыкая к свету, человек постоянно щурился.- Значит из – за тебя весь сыр бор?Сказав, это, человек, (или не совсем?), приблизился к ней на пару шагов, и замер остановленный сильным голосом:- Почти…,Алиса казалось, ждала его появления, и поэтому даже не обернулась, на голос.…. Воздух запах дождем, ее волосы рванулись к лицу, распластавшись по плечам. Облака резко запеленали сумеречное небо, и сверху начали падать первые робкие капли…Втроем они стояли и словно ждали чего – то.- Ты не похож на Хозяина, отойди и не мешай мне видеть того кто искал меня!Казалось, ее устами говорил совсем иной человек. Поскольку даже свой собственный голос показался ей совсем чужим.- Ну что же,Человек улыбнулся, и вкруг него внезапно сгустившиеся сумерки стали являть тысячи теней….Вначале это были бесформенные всполохи, сопровождающиеся странными криками. Потом эти всполохи постепенно стали обретать черты и краски.Перед взором Алисы внезапно возникли тысячи свечей горящих в пустоте и длинный коридор, который наполнялся мычанием, вперемежку странным размеренным топотом, и, звяканьем цепей. Из тьмы стало выходить нечто жуткое. Настолько что даже в фильмах ужаса она не смогла бы представить подобного….В ноздри впился запах паленых волос и мяса. Затем она увидела причину происходящего…. огромный щит из меди, раскаленный до невозможного котлом, висящим под ним, в котором горел огонь. Огромные псы таскали в этот, казалось, вечный огонь кости, обмазанные смолой, дрова и полу обглоданные головы зверей и людей. Щит же этот, поддерживали голыми руками десятки рабов, облаченных в чугунные башмаки, лохмотья. Шлемы, закрывали головы этих несчастных, так, что оставалась лишь тонкая прорезь для глаз… руки державшие щит, были обожжены, но прикованные к щиту цепями запястья, не позволяли убрать их.Страдавшие от подобной участи десятки рабов стонали, и стоном своим напоминали волов тянущих лемех….На щите же восседала в троне из медвежьих шкур, совсем не затрагиваемая жаром огня обнаженная девушка, на голове которой была корона из рогов различных животных, золота и камней. В правой руке она держала вожжи из раскаленных цепей, позволявшие ей управлять своей страшной колесницей.Левая же рука была облачена в перчатку, и держала кнут со множеством лезвий впаянных в звенья, и небольших чаш с отверстиями, внутри которых угадывался раскаленный добела уголь.Кнут сей она, словно обмакивала в чугунный котел через отверстие посреди щита, и хлестала без устали им своих рабов, пока тот, не перестанет наносить им раны и ожоги, затем пытка обреченных повторялась снова.За этой колесницей шла не менее впечатляющая процессия: окованные в цепи обнаженные женщины, несли на носилках шатер, в котором восседал высокий мужчина, с красивым лицом укутанный в шелк, золото и парчу. По бокам шатра шли несколько мужчин с корзинами, и сыпали под ноги женщин, множество лепестков роз, вперемежку со скорпионами, которые непременно жалили ноги несчастных.Эта страшная процессия приближалась к Алисе неизменно долго, казалось целую вечность.- Кто они все?- Эта женщина на щите – Елизаздра. Видишь ее рабов? Они личная охрана Арфаксада. По мановению кнута, цепи, держащие их, лопнут, и, они разорвут любого, только ради мгновения освободится от своей ноши. Это души, которые ранее, еще при жизни, причиняли боль другим.Матфей, старался говорить тихо, и не наклоняя головы к девочке:- А вон тот мужчина и есть Хозяин.- Это и Есть Князь мира Сего?- Да и свидетели его нынешнего обличия невольно стали мы с тобой.- А эти женщины кто?- Это блудницы, теперь их жалят скорпионы в лепестках роз как символ того кем они были в прошлой жизни. А те, кто бросает розы рабы Хозяина. Если они перестанут это делать, то собаки таскающие дрова могут подбежать к ним и порвать на куски.- Дай – ка угадаю, - начала Алиса, - собаки таскают дрова, потому что их кормят за это?- Нет, просто если они не вытащат все дрова из костра, их щенки сгорят…- Больше ни слова.Девочку начало подташнивать, она поняла всю жуть взаимосвязанного в этом хороводе грехов, в центре которого сидел величественный мужчина.Наконец вся процессия приблизилась и…, внезапно исчезла, оставив этого мужчину в гордом одиночестве: Когда она в церковь впервые внесладитя, находились внутри из числалюдей, находившихся там постоянно,Святой Симеон и пророчица Анна. Со вкусом продекламировал мужчина.- Меня, между прочим, Алиса зовут, - гордо сказала девочка, - и давайте уже без пафоса.Мужчина засмеялся, и приблизился к ней.- Ну, что же вот мы и встретились. Тебя не испугала моя стража, я оскорблен.- Грехи не пугают, они отвращают.- Как мы заговорили, а что ты скажешь, если узнаешь, какой выбор тебе предстоит.- Дверь, за которой свобода, может выглядеть страшней, чем вся твоя свора.- Ты ведь еще не знаешь, какое наказание предназначено тебе.- Все это будет потом, а пока я хочу тебе сказать то, что ты очень долгое время, вероятно, не слышал от смертных.- Ну, так начинай же, я жду.Он вновь засмеялся. Он знал, что не у каждого хватит смелости. И все делали что либо от безысходности доказать смысл поступка даже самим себе. Не только ему одному, и всех их ждала та же участь, что ждет и ее. И он вновь свидетель своей власти… и он, увидев, как грудь девочки набрала воздух, приготовился ждать… * * *Она стояла на крыше. Холодные капли дождя заставляли прилипать ее волосы к лицу. Струйками стекали под одежду. Их было трое.И четвертым, положив руки ей на плечи, стоял Матфей:- И да вопиет мое сердце к падшим… и да не возмутит страх голоса моего….Ее глаза горели, словно тот самый огонь в огромном котле, огнем еще не богов, но уже и не человека…- И да проклянет меня крест и род людской за дерзкие речи.… Ибо Обитель моя усилит Небо, и, да ослабит жизнь моя власти твои… и да возвысится душа и тело мое над стоящими надо мною тварями… да вопиет голос мой …- Стой!!! Замолчи!!! – перекрикивая шум струящихся потоков закричал исходя во хрип Арфаксад, - пусть ее голос от нее и исходит!!! Или же ты слаб через нее, пусть сама… пусть ее голос…- … и да вопиет голос мой из глубин земли из тьмы во тьму, до дна Небесного. Да не возжелает ни хлеба ни зрелища от смерти моей. И да будет благословен Сатана. Ибо возжелав тьмы ему, восхваляю его, а восхваляя светом, прокляну Суть Его.- Замолчи, пусть сама скажет! Сама!!!Почти рычал Арфаксад.Алиса положила руку, холодную и мокрую от дождя на руку Матфея и отстранилась от него, шагнув вперед.- … и да сойдутся на погребение мое души невинных сих. И да будут сильны духом рискнувшие шагнуть в пустоту… да восстанут на земле рискнувшие жить во имя Небес. Ибо искушение, сказанное мной суть услышанного через раковины ушные с обоих плеч, ибо речь моя…- Умри! – Арфаксад кинулся к ней, со всей своей ненавистью, но дорогу внезапно ему преградил Белеар.За Алисой внезапно не осталось никого. Арфаксад проник сквозь бесплотное тело Белеара, ставшее в мгновение ока, и, схватив ее до хруста костей в запястьях, ринулся вниз…Для нее, этого десятка мелькающих огней, уже не существовало. Она прижалась к нему всем своим телом, в их бесконечном падении…- …. Ибо речь моя, к сути Света. В нем через два языка из единых уст моих… и да прильнет ко мне брат мой и будет благословенен… седьмой… и да прильнет ко мне сестра моя… пятый…. И да взойдет Сатанаель к свету и да прощен будет… третий, …ибо было утро… второй… и был вечер… первый… и настала ночь…
|
|