Член Коммунистической Партии Советского Союза, Ветеран труда,
награждена орденами и медалями за доблестный труд в годы Великой Отечественной Войны 1941-1945гг.
(из личных дневников)
Началась война, мне не было и 16 лет. Я ехала в гости в Ленинск-Кузнецк. На соседней станции нас всех пассажиров высадили и попросили зайти на вокзал. Там мы услышали по радио, что на нашу Родину напала Германия.
Вспоминать о годах войны очень трудно. Но надо вспоминать для того, чтобы молодёжь знала, что война приносит горе и слёзы.
Когда началась война, мне не хватало до 16 лет два месяца. 1 сентября я пришла в школу, нам сказали, что школа будет занята под госпиталь. Тогда я пошла работать на завод. Приняли меня работать станочницей. Мы должны были освоить свою профессию не за 1-2 месяца, а за 1-2 дня. Работать было трудно, работали по 12 часов без выходных. Старшие товарищи помогали нам. Как могли терпеливо показывали и рассказывали нам. Я с большой благодарностью вспоминаю мастера Гладкова Валентина Васильевича, наладчиков Галох Ваню и Полищук Гришу и многих других.
В цех я пришла 16 января 1942 года. Было всё необычно и страшно. В цехе тесно, рабочих много, стук, гром, очень шумно. Мастер Гладков Валентин Васильевич поставил меня на станок, операция называется «растачивать ушки». Резцы ставились с обеих сторон и растачивались одновременно. Стружка отходила тоненькой ниточкой, вьющаяся как спираль. Когда трогаешь её руками она очень мягкая. Когда смотришь в работе, очень красиво отходит стружка. Мой первый наладчик был Ваня Галох, очень симпатичный, тёмно-русый волнистые волосы, похож на девчонку. Лицо круглое, всегда весёлое.
Помню, как помучила его в первые дни. Станок был высокий, мастер перевернул кверху дном два ящика, сложил друг на друга, чтобы было повыше. Я стояла на них и работала. Как работала первые дни, никому не пожелаю иметь такую работницу. Ваня поставил резцы, показал мне, как надо вставлять деталь, как зажимать её. Скажет: «Работай!». Я вставлю деталь, она вдруг в пальцах завертелась. Я испугалась, бросила её. Она оказалась плохо зажата, сама отскочила. Бах по резцам, резцов как не бывало. Смотрю на гайки, а там торчат только половинки резцов. Ваня опять ставит резцы. Надо ведь резцы подводить к деталям плавно, а я разгоню колесо, бах резцы в деталь, встанут как рога у быка. Ваня снова ставит новые резцы и всё терпеливо рассказывает как надо. «Поняла?» - спросит Ваня. Я скажу: «Поняла!». Только поставит резцы, бегу: «Ваня, резцы сломала», идёт, ничего не говорит, поставит новые. Только пойдёт в курилку, я бегу: «Ваня, резцы сломала!». Только начала работать, сломала резец, смотрю ему вслед, а он ещё до курилки не дошёл. Стыдно, да, что я такая бестолковая, наладчика совсем замучила. Нянчится со мной как нянька. Другой отругал бы, а он всё с улыбкой, скажет: «Молодец, что ломаешь». Так было дня три. Потом научилась, работала как все. Но наладчику больше всех доставалось, операция была очень трудная, он никогда не сердился. Я с ним даже подружилась, была цеховым почтальоном.
Ваня полюбил девушку Надю, она тоже была к нему неравнодушна, а подойти сказать друг другу о чувствах стеснялись. Пока он мне станок налаживает, я записку Наде от него несу. Я бегу с удовольствием, она мне ответ передаёт. Пара была исключительно хорошая, они мне оба нравились. Но Ване пришла повестка на фронт. Он с нами у станка попрощался, а Надя пошла с ним к проходной. Больше мы про него ничего не слышали. Надя после войны вышла замуж, тоже зовут Ваня.
У нас на станочках не только девчонки работали, но мальчишки тоже. Никак нельзя не вспомнить Гришу Полищук. Молодой мальчишка детдомовец, учился в ФЗО, эвакуировался вместе с заводом из Ногинска. (Кемеровский Механический Завод № 606 НКБ г. Кемерово - Завод № 510 Наркомата боеприпасов (НКБ), г.Ногинск). Работал Гриша на станке, беленький, молодой подросток, очень весёлый, любил поиграть. Иногда эмульсией обрызгает, а сам, как ни в чём не бывало, работает, виду не подаёт. Посмотришь на другого мальчишку, подумаешь, наверно он обрызгал, а он стоит довольный, что не угадала. Однажды подошёл к нам, со мной Оля Андросова работала контроллёром, и говорит: «Мне пришла повестка на фронт». Гриша рассчитался в один день, на второй пришёл в цех проститься, подошёл к нам. Я выключила станок, и мы с Олей пошли провожать за проходную. Помню, как сейчас, он подал руку и сказал на прощание: «Девчонки, не сердитесь, что я вас иногда брызгал эмульсией». Нас обеих он поцеловал в щёки, забросил сумочку на спину, повернулся и пошёл. Ни разу не оглянулся, мы решили, что он шёл и плакал. А мы стояли с Олей и тоже плакали. Он ведь с детдома, и проводить - то некому, безродный. Гришу отправили в Куйбышев, там он учился. Как только он туда приехал, прислал нам фотографию в шинели, ещё одну он прислал будучи сержантом. Написал, чтобы я воздержалась писать, через 10 дней их отправляют на фронт, будет новый адрес, он пришлёт письмо. Но письма так и не было, это был 1943 год. Мы с Олей решили, что он погиб. Он не мог не написать нам с нового адреса. Тогда очень много ребят ушли на фронт.
Мы старались, работали. Радовались когда сделаем больше. Чем больше деталей, тем быстрее будет Победа.
И в заключении я хочу сказать, моё желание, чтобы это никогда не повторилось. Чтобы наши дети и внуки никогда не испытывали тех ужасов войны, что испытали мы.
Ундольская 1978 г.