МУРТАЗА МУТАХХАРИ
ИСЛАМ И ИРАН:
ИСТОРИЯ
ВЗАИМООТНОШЕНИЙ
Санкт-Петербург
УДК 297
ББК Э383
Настоящее издание выпущено под эгидой
Фонда исследований исламской культуры
Ответственный редактор — О. М. Ястребова
Муртаза Мутаххари. Иран и ислам: история взаимоотношений. — Пер. с перс., примеч. М. Махшулова. — СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2008. — 480 с.
Настоящая книга принадлежит перу известного мусульманского мыслителя и ученого Муртазы Мутаххари (1919—1979) и посвящена четырнадцати векам взаимных отношений между Ираном и исламом. Вопрос рассматривается всесторонне: речь идет как о том, что ислам принес в Иран, так и о том, как повлияла на молодую исламскую цивилизацию древняя иранская культура и какую роль сыграли иранцы в укреплении и обогащении мусульманской духовности в целом.
Муртаза Мутаххари — один из самых выдающихся ученых в области исламской философии, мистицизма (‘ирфан), схоластики, юриспруденции; автор большого количества трудов. Его книги и по настоящее время числятся в Иране среди самых популярных по исламской тематике.
Настоящее издание рассчитано на самый широкий круг читателей, интересующихся духовной культурой мусульманского мира.
Редактор — Н. В. Пивоварова
Корректор — С. Л. Скородумова
Технический редактор — М. В. Вялкина
Макет подготовлен в издательстве «Петербургское Востоковедение»
* 198152, Россия, Санкт-Петербург, а/я 111
Подписано в печать 31.07.2008. Гарнитура основного текста типа «Times». Бумага офсетная. Печать офсетная. Формат 60´90 1/16. Объем 30 печ. л. Тираж 1000 экз. Заказ № 0000
Отпечатано с готовых диапозитивов в ГУП «Типография „Наука“»
199034, Санкт-Петербург, 9 линия, 12
| © Муртаза Мутаххари, издание на русском языке, 2008 © Фонд исследований исламской культуры, 2008 © Петербургское Востоковедение, издание на русском языке, 2008 © М. Махшулов, перевод на русский язык, 2008 |
Оглавление
Предисловие автора к первому изданию книги. 5
Раздел 1
ИСЛАМ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ИРАНСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ.. 7
Мы и ислам. 7
Приверженность национальным ценностям в современном мире. 8
Термин «нация». 10
Слово миллат всовременном персидском языке. 10
Нация с социологической точки зрения. 11
Национальные пристрастия. 12
Национализм. 12
Масштаб нации. 12
Исламский интернационализм. 14
Всемирный характер устремлений ислама. 14
Масштаб ислама. 15
Ислам у иранцев. 17
Начало эпохи ислама в Иране. 17
С какого времени иранцы начали служить исламу?. 18
Поражение иранцев от мусульман. 23
Недовольство народа. 23
Постепенное и спокойное проникновение. 25
Персидский язык (фарси) 29
Шиизм. 32
Раздел 2
УСЛУГИ, ОКАЗАННЫЕ ИСЛАМОМ ИРАНУ.. 42
Благо или бедствие?. 42
Различные точки зрения. 43
Система идеологии и религиозных убеждений. 48
Религии и религиозные толки. 48
Зороастризм — официальная религия страны. 50
Христианство. 52
Манихейство. 54
Маздакизм. 56
Буддизм. 58
Арийские верования. 59
Зороастрийский дуализм. 67
Огонь и поклонение огню.. 73
Социальная система. 86
Семейный уклад. 90
Нравственно-этическая система. 94
Сожжение книг в Иране и Египте. 96
Деяния ислама в Иране. 111
Раздел 3
УСЛУГИ, ОКАЗАННЫЕ ИРАНОМ ИСЛАМУ.. 116
Распространенность и разносторонность услуг. 116
Иранская цивилизация. 116
Искренность и преданность. 119
Побудительные мотивы. 120
Исламское движение у иранцев. 120
Противодействия. 125
Пропаганда и распространение ислама. 130
Военная служба и жертвенность. 135
Наука и культура. 136
Первый научный центр. 137
Первая тема. 138
Начальная стадия творчества. 139
Причины и факторы высоких темпов развития. 140
Рецитация и экзегетика. 141
Хадисы и предания. 146
Фикх. 150
Литература. 159
Калам. 162
Философия и мудрость (хикма) 164
‘Ирфан и суфизм. 200
‘Ирфан и ислам. 201
Эстетические ценности и искусство. 213
Два века молчания?. 213
Указатель имен собственных. 217
Предисловие автора
к первому изданию книги
Во имя Бога Милостивого и Милосердного!
Около 98 процентов иранцев — мусульмане. Мы, иранцы, будучи мусульманами, верим в исламское учение, поскольку это наша религия, и любим Иран, поскольку это наша родина. Следовательно, мы очень хотим получить четкое представление о проблемах, связанных, с одной стороны, с тем, во что мы верим, а с другой стороны, с тем, что мы любим, и определить свои задачи и обязанности в соответствии с этими проблемами. Большинство из них можно сформулировать в виде нижеследующих представленных в развернутой форме трех вопросов:
У нас есть религиозные чувства по отношению к исламу и патриотические чувства по отношению к Ирану; есть ли противоречие между этими чувствами, или, наоборот, между ними никаких противоречий нет?
Когда четырнадцать веков назад ислам, наша религия, проник на территорию нашей родины, Ирана, какие изменения и преобразования принес он нам? Каких направлений коснулись эти изменения? Что отнял ислам у Ирана и что он дал ему? Было ли распространение ислама в Иране благом или бедствием для этой страны?
Многие народы пришли в лоно ислама, стали служить этой религии, приложили немало усилий для распространения ее учения и совместно создали величественную и славную цивилизацию, именуемую исламской. Какова заслуга нас, иранцев, в создании этой цивилизации? Каково место Ирана в этом процессе? Занял он в нем лидирующее место или наоборот? А также что послужило для иранцев стимулом к оказанию этих услуг?
На наш взгляд при рассмотрении общих для Ирана и ислама проблем эти три вопроса являются самыми основными.
Настоящая книга состоит из трех разделов:
1. Ислам и проблема национальности.
2. Услуги, оказанные исламом Ирану.
3. Услуги, оказанные Ираном исламу.
Содержание этих трех разделов является ответом соответственно на три заданных выше вопроса.
Темы и проблемы, обсуждаемые в этой книге, — дополненные и отредактированные материалы нескольких лекций, прочитанных автором около трех лет назад.
Первый раздел составлен из дополненного материала трех лекций, прочитанных в месяце мухаррам 1388 г. (апрель 1968 г.).
Второй и третий разделы включают дополненные материалы шести лекций по теме «Взаимные услуги ислама и Ирана», которые были прочитаны в месяце сафар (май) того же года, и отражают основное содержание книги.
За весь период моей жизни в Тегеране я не видел, чтобы какие-либо из моих лекций были встречены с таким интересом, как эти, особенно шесть лекций под общим названием «Взаимные услуги ислама и Ирана». Люди приезжали слушать эти лекции из различных городов и провинций страны, лекции записывались на кассеты. Наибольшее внимание к ним проявляли студенческие круги. Этот благосклонный прием и интерес не были обусловлены какой-либо особой исключительностью самих лекций, но скорее интересом, который иранцы, естественно, проявляют к общим для ислама и Ирана вопросам.
К сожалению, несмотря на то что назрела острая необходимость в том, чтобы эти вопросы как можно более широко и доходчиво были проанализированы и изложены для всех слоев общества, данная книга — первая, затрагивающая эту тему. Почва для такого исследования уже подготовлена, и если возникнет необходимость всеобъемлющего обсуждения всех общих вопросов, связанных с исламом и Ираном, то такое исследование составит несколько больших томов.
Надеюсь, что данная книга послужит ключом и сможет вдохновить тех, кто имеет больше времени и возможностей и способен лучше раскрыть эту тему.
С учетом того, что большинство лиц, писавших об общих для ислама и Ирана вопросах, либо не обладали достаточной компетентностью, либо руководствовались отнюдь не исследовательскими стимулами, эти вопросы, несмотря на наличие четко очерченных основ, так и не нашли своего правильного отражения. Чем больше мы исследовали указанные вопросы, тем больше убеждались в том, что эти общие для ислама и Ирана моменты являются предметом гордости как для Ирана, так и для ислама. Для ислама — как для религии, которая своим богатым содержанием смогла привлечь такую высококультурную и цивилизованную нацию, как иранцы; для Ирана — как для нации, которая своим правдолюбивым, лишенным фанатичности и стремящимся к культуре духом более, нежели какая-либо другая нация, проявила смирение перед истиной и самоотверженно боролась за ее торжество.
Кроме того, в ходе исследований по этой проблематике я обнаружил, что в данном вопросе допущено гораздо больше искажений и предвзятостей, чем я ожидал; наблюдается стремление к необъективному отражению связей Ирана и ислама.
В исламском Иране возникли определенные течения. Некоторые из них стали поводом для того, чтобы кое-кто из востоковедов и иные люди охарактеризовали их как сопротивление и противодействие иран-ского духа влиянию ислама. К таким течениям относят, например, движение шу‘убиййа [1], возрождение персидского языка, суфизм и даже шиизм. Таким же образом некоторые личности, такие как великий эпический иранский поэт Абу-л-Касим Фирдауси(960—1020) и шайх Шихаб ад-дин Сухраварди[2], известный как Шайх-и Ишрак (шайх философии озарения ишрак), предстают как проявления такого сопротивления.
Темы, обсуждаемые в данной книге, могут быть полезными при поиске правильного ответа на все эти вопросы. Автор был намерен отдельно поговорить о Фирдаусии Шайхе Сухраварди, проанализировать их мировоззрение с заявленной точки зрения, но это не согласовывалось с тем планом книги, который мы заложили изначально, для этого понадобился бы более обширный план.
О персидском языке и шиизме вкратце говорится в первом разделе книги. Уважаемый читатель в ходе ознакомления с книгой столкнется и с другими вопросами, которые также рассмотрены с точки зрения взаимоотношений Ирана и ислама.
Бескорыстные замечания исследователей, которые будут даны ими после прочтения книги, я надеюсь, будут учтены в последующих ее переизданиях.
Муртаза Мутаххари
Г.
Раздел 1
ИСЛАМ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ИРАНСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ
Во имя Бога Милостивого и Милосердного!
Мы и ислам
Как свидетельствует история, мы, иранцы, в ходе нескольких тысячелетий своего существования имели под воздействием различных исторических факторов иногда дружественные, а иногда и враждебные отношения с различными нациями. В процессе этих отношений мы заимствовали у других народов определенные идеи и убеждения и, в свою очередь, оказывали заметное влияние на их идеи и убеждения. Всегда при вмешательстве со стороны других наций и народов мы оказывали сопротивление и не растворялись в них. Несмотря на то что мы питали привязанность к собственной нации, она не была излишне слепой и фанатичной, не стала для нас причиной ограниченности, которая могла бы отвратить нас от истины, лишить способности к анализу и породить в нас враждебное отношение к истинным ценностям.
С момента начала эпохи Ахеменидов, когда вся территория современного Ирана, а также некоторые части территории соседних государств объединились под единой властью, прошло приблизительно 2500 лет. Из этих двадцати пяти веков уже почти четырнадцать столетий мы живем в лоне ислама, эта религия вошла в контекст нашей жизни и стала ее частью; мы воспитывали своих детей, жили, поклонялись Единому Богу и хоронили свих усопших по обычаям этой религии. С ней накрепко связаны наши история, литература, политика, система правосудия, культура, общественное положение — в общем все стороны нашей жизни. Кроме того, как признают все исследователи, за этот период мы оказали ценные, не поддающиеся описанию услуги исламской цивилизации и приложили больше усилий для процветания и распространения этой религии, нежели все другие мусульманские нации, включая даже самих арабов. Ни одна нация не сделала столько для распространения и пропаганды этой религии, сколько сделали мы.
Следовательно, мы вправе анализировать различные аспекты взаимоотношений ислама и Ирана как можно более детально, основываясь на надежных источниках, с целью показать свою роль в распространении исламского просвещения, а также роль ислама в духовном и материальном развитии своего народа.
Приверженность национальным ценностям
в современном мире
Одним из вопросов, широко обсуждаемых в настоящее время, является вопрос о национальности. Многие народы мира, в том числе иранские и неиранские мусульмане, уделяют ему особое внимание, а некоторые из них настолько погрузились в данную проблему, что этому не видно конца и края.
Реальность заключается в том, что приверженность национальным ценностямв наше время породила в исламском мире большие проблемы. Помимо того, что националистические идеи противоречат основам мусульманского учения, они еще создают и огромные препятствия на пути исламского единства.
Как известно, исламское общество сложилось из разных наций, в прошлом ислам из множества народов создал единую общность, именуемому исламским обществом. Данная общность существует и поныне, т. е. реально существует огромное объединение, насчитывающее 700 миллионов человек, с едиными идеями, лозунгами и чувствами, и их взаимная сильнейшая привязанность играет для них определяющую роль. Наличие некоторой разобщенности между ними связано не с ними самими, а с правительственными, государственными и политическими структурами, в настоящее же время в качестве основного фактора подобной разобщенности выступают европейские и американские политические силы. Вместе с тем все эти факторы не смогли разрушить основы духовного единства людей. По словам Мухаммада Икбала Лахури,
У Божественного веления единый аргумент,
разнятся наши шатры, но сердца едины.
Из Хиджаза, Китаяи Ирана мы,
мы — росинки единой радостной зари.
Ежегодно около полутора миллионов представителей этого сообщества собираются для участия в обрядах хаджжа.
С этой точки зрения идеи национализма и расизма призваны противопоставить различные нации друг другу. Волна этих идей возобладала в последние столетия в Европе. Возможно, там это было естественно, так как не существовало учения, которое было бы в состоянии объединить все европейские народы в рамках единого человеческого сообщества. А среди восточных народов эта волна распространилась посредством колониализма. А поскольку последний действует по принципу «разделяй и властвуй», он не нашел лучшего метода, чем обратить внимание мусульманских народов на их этнические, национальные и расовые отличия, заставив их гордиться мнимыми ценностями. Так, индийцам говорят об их историческом прошлом, а туркам навязывают движения младотюркизма и пантюркизма; арабам (которые больше других народов склонны к восприятию подобных предрассудков) внушают опереться на свое арабское происхождение и на панарабизм; иранцам говорят об их арийском происхождении и внушают им идеи отделения от арабов, представляющих семитскую расу.
Идеи национализма, может быть, иногда приносили некоторым народам положительные и полезные результаты в ходе их борьбы за независимость. Но в исламских странах они в большей степени послужили поводом для возникновения разобщенности, нежели принесли добра. Ибо миновало уже много столетий, как мусульманские народы прошли этот этап развития и достигли более высокой ступени. Ислам уже много веков назад создал единство на основе идей, убеждений и идеологии. А в XX в. он также показал, что способен играть решающую роль в борьбе против колониализма.
В антиколониальной борьбе XX в., которая завершилась обретением независимости мусульманскими народами, исламский фактор был более действенным, чем национальный. Примером может служить борьба народов Алжира, Индонезии, арабских стран и Пакистана.
Да, в течение нескольких веков своей истории эти народы доказывали, что, обладая идейным и религиозным стимулом, основываясь на единой идеологии, они могут добиться единения и, подняв восстание, освободиться из когтей колонизаторов. А подстрекательство таких народов к обострению национальных чувств нельзя обозначить иначе, как реакционное.
Во всяком случае, волна национализма и расизма, подогреваемая европейцами, породила в мусульманском мире большие проблемы. Говорят, что причина того, что покойный саййид Джамал ад-дин Асадабади[3]всегда скрывал свою национальную принадлежность, состояла в том, что он не хотел привязывать себя к какой-либо конкретной национальности и тем самым дать повод колонизаторам восстановить против себя других людей.
Мы, будучи последователями единой религии, единого убеждения и единой идеологии под названием ислам, в рамках которой отсутствует такой элемент, как национальная принадлежность, не можем быть безразличны к тем течениям, которые под ширмами «нация» и «национальность» противостоят исламской идеологии, не можем наблюдать за ними со стороны.
Нам хорошо известно, что в последнее время многие лица под видом «зашиты иранской нации» начали широкомасштабную борьбу против ислама[4]и под ложными предлогами борьбы против арабов и арабизации пренебрегают исламскими святынями.
Следы этой борьбы с исламом, которые мы наблюдаем в иранских газетах, журналах, книгах и других изданиях, свидетельствуют о том, что это не случайная, а запланированная, преднамеренная и целенаправленная акция.
Усилившаяся в последнее время пропаганда зороастризма также является политической акцией. Всем известно, что современный иранец никогда не вернется в лоно зороастризма. Зороастрийское учение не займет место мусульманского учения; последователи маздакизма, манихейства и зороастризма и все те, кто сегодня представлен под фальшивым именем национальных героев, но никаких других характеристик, кроме сопротивления исламу, у них нет, никогда не займут место мусульманских героев, при этом неважно, будет их деятельность официально подана как сопротивление исламу или как сопротивление арабам. Никогда ал-Муканна‘[5], Синдбад[6], Бабак Хуррамдин[7]и Мазйарне смогут в сердцах у иранцев занять места ‘Алиибн Аби Талиба, Хусайна ибн ‘Алиили даже Салмана Фариси[8]. Об этом знают все. Но неопытную и неподготовленную молодежь путем провоцирования и обострения национальных, этнических и патриотических чувств можно настроить против ислама и тем самим порвать ее связи с исламским учением, т. е., если не удается религиозные чувства мусульман заменить другой религией, все же можно подменить их антиисламскими и тем самым оказать великую услугу колонизаторам. Поэтому мы и наблюдаем, как некоторые люди противостоят религии, вере и Богу, а в своих пустых и бездарных сочинениях высказываются в защиту зороастризма и религиозных ценностей доисламского Ирана. Цель их ясна и понятна.
Затрагивая эту тему, мы намерены вступить в спор с указанными лицами с использованием их же собственной логики, т. е. логики, основанной на национальных чувствах и национализме. Да, именно с этой же логикой, хотя здесь — мы солидарны с Мухаммадом Икбалом, утверждающим, что «национализм является формой дикости». Мы осознаем, что национальные чувства в том качестве, в котором они имеют положительный аспект и направлены на службу соотечественникам, оправданы. Однако когда эти чувства проявляются в отрицательной форме и приводят к дискриминации, пренебрежению добром и злом и предвзятости, они характеризуются как неэтичные и антигуманные. Мы понимаем, что существует более высокая логика, нежели логика национальных и чувств национализма, и, согласно этой логике, наука, философия и религия стоят выше уровня этих чувств. Где бы ни были востребованы национальные чувства и национальная гордость, в области научных, философских и религиозных изысканий им нет места. Приемлемость какого-либо научного вопроса, философской теории или религиозной истины нельзя определить исключительно критерием их принадлежности к своему народу или своему отечеству. Таким же образом их принадлежность другой национальности или иностранное происхождение не может служить поводом для их отвержения. Правильно сказано: «Наука, религия и философия не имеют родины, они принадлежат всем странам и всем людям». Точно так же деятели науки, философии и религии не имеют родины, принадлежат всему миру, для них весь мир является родиной, а все жители планеты — сограждане. Да, все это мы знаем.
Однако сейчас эта высокоумственная и гуманистическая логика нам ни к чему. Мы собираемся вступить в спор, применяя логику чувств, которая присуща людям незрелым. В частности, попытаемся с применением логики, основанной на национальных чувствах, ответить на вопросы: следует ли считать ислам своим делом или делом чужим, иностранным? Является ли ислам в национальных масштабах частью иранского национального самосознания и должны ли иранские националистические чувства его вобрать в себя или же он вне их?
Здесь мы должны продолжить свои рассуждения в двух направлениях. Во-первых, относительно масштабов «нации», т. е. что является критерием для определения принадлежности или непринадлежности к конкретной нации. Во-вторых, с учетом этого масштаба ислам для иранской нации свой или чужой?
В этом контексте также будет проведено сравнение между зороастризмом и исламом. Таким образом, с учетом национальных критериев и масштабов выясним, какая из этих двух религий больше соответствует иранскому национальному духу — ислам или зороастризм.
Термин «нация»
Миллат (в современном понимании«народ, нация») —это арабское слово, обозначающее «путь» или «направление». В Священном Коране данный термин в этом же значении встречается 15 раз в пятнадцати[9]айатах. Смысл этого слова в Священном Коране отличается от современного его значения в персидском языке, где под этим словом понимается «народ» или «нация».
Слово миллат в кораническом его понимании означает «правильный путь», «дорога», которая бывает явлена народу божественным предводителем. В частности, в Коране говорится: «[Следуйте] вере [путем] праотца вашего Ибрахима»[10], или «вера [путь] Ибрахима-ханифа»[11].
Рагиб Исфахани[12]в своей книге «Муфрадат ал-Кур’ан » («Отдельные пояснения к Корану») пишет, что «слова миллат и амлал того же корня, что и слово имла (диктовать, диктовать писцу)». В Священном Коране в этом отношении сказано: «Пусть опекун его диктует верно»[13]. Рагибтакже говорит: «Причиной того, что один из божественных путей называется миллат, является то, что оно продиктовано самим Господом».
Таким образом, с точки зрения Корана миллат — это конкретное идейное и научное собрание правил, установок и образ поведения, которых люди должны придерживаться. Следовательно, слово миллат имеет то же значение, что и слово «религия»,с той лишь разницей, что какое-либо конкретное понятие не будет называться в одном случае миллат, а в другом — религия. Слово миллат применимо лишь тогда, когда речь идет о том, что продиктовано Богом посредством конкретного пророка, который должен направлять народ согласно этому божественному повелению.
По мнению ученых знатоков фикха (исламской юриспруденции), разница между словами миллат и «религия»(дин), в частности, заключается в том, что слово «религия»можно употреблять в сочетании со словом «Бог»(например, «религия Бога» или «Божественная религия»), а также с именем лица, который является последователем этой религии (к примеру, «религия Зайда», «религия ‘Амра»), тогда как слово миллат нельзя употреблять в сочетании ни с именем Бога, ни с именем какого-либо последователя религии («миллат Бога», «миллат Зайда», «миллат ‘Амра»), но можно употреблять лишь с именем некоего пророка, который получил от Бога повеление руководить людьми на каком-либо конкретном пути. Например, говорят: «миллат (народ) Ибрахима», «миллат ‘Исы» или «миллат Мухаммада(да благословит его Аллах и приветствует!)». Похоже, что этот термин вмещает в себе понятие духовного предводительства.
С этой точки зрения можно утверждать, что слово миллат по своему значению близко современному пониманию слова мактаб («школа, единая система учения». — Примеч. пер.). Слово «школа», как правило, также приводится в сочетании с именем предводителя какого-либо направления или учения. Если же учесть тот факт, что в слове миллат, так же как и в слове мактаб, сокрыто понятие диктовки, близость и схожесть этих двух слов станут еще более очевидными.
Слово миллат всовременном персидском языке
В современном персидском языке это слово приобрело значение, полностью отличное от его первоначального значения. Сегодня под словом миллат («нация»)подразумевается социальная единица, обладающая общим историческим прошлым, общими законами, общим государственным устройством, а иногда и общими надеждами и чаяниями. Ныне мы вместо «немецкий народ», «английский народ» или «французский народ» говорим «немецкая нация», «английская нация» или «французская нация», при этом слово «нация» иногда употребляем по отношению не ко всем представителям народа, т. е. мы разделяем народ на две прослойки: правящую и управляемую. Правящую прослойку называем правительством, а управляемую — нацией.
Данный термин — новый в персидском языке и по сути своей ошибочный. Сто, двести, тысячу лет тому назад это слово никогда не использовалось в таком искаженном значении. Предполагаю, что этот новый термин появился в нашем языке со времен конституционного движения (т. е. с начала XX в.). По-видимому, причина подобного искажения заключалось в том, что слово миллат использовалось как определяемое в сочетании с другим словами и встречалось, в частности, в таких словосочетаниях, как «последователи миллата Ибрахима», «последователи миллата Мухаммада(да благословит его Аллах и приветствует!)» и «последователи миллата ‘Исы» и т. д. Позже эти словосочетания стали употреблять в сокращенном варианте, т. е. в форме «миллат Ибрахима», «миллат Мухаммада(да благословит его Аллах и приветствует!)» и «миллат ‘Исы». Постепенно стали говорить: «миллат („нация“) Ирана», «турецкая нация», «миллат („нация“) арабов», «английская нация». Как бы то ни было, это слово (в данном значении) — неологизм.
Сами арабы для обозначения понятия нациииспользуют слова каум или шу‘уб и, например, говорят: «аш-шу‘уб ал-мисри » («египетская нация») или «аш-шу‘уб ал-ирани » («иранская нация») и т. д. Мы же при рассмотрении данного вопроса используем слово миллат («нация») в современном его значении в персидском языке, невзирая на то, является оно правильным или ошибочным.
Нация с социологической точки зрения
Перейдем от терминологических объяснений нации к социологическим. Самой маленькой социальной единицей является семья. Совместную жизнь людей, пока она ограничивается женой, мужем, детьми, внуками и порой женами детей, принято называть семейной жизнью.
Семейная жизнь имеет очень древнюю историю. Человек с самого своего появления вливался в семейную жизнь. По мнению некоторых исследователей, даже животные — предки людей — в той или иной степени вели семейный образ жизни.
Более крупная по сравнению с семьей социальная единица — племя, т. е. совокупность семей, у которых общий прародитель. Племенная жизнь — более совершенная ступень семейной жизни. Говорят, что на заре человечества в семейной и личной жизни с имущественной и экономической точек зрения царила совместная собственность, а не частная, имущество же и частная собственность появились позднее.
Другая социальная единица, более крупная и развитая по сравнению с предыдущей, состоит из сообщества людей, которыми управляют единая власть и единый закон, на современном персидском языке называется миллат — «нация». Эта единица может состоять из племен, объединенных общим происхождением, общими корнями и общей кровью, или же из племен, не имеющих общего происхождения и общих корней. А может быть и так, что у такого сообщества вообще нет племенного уклада, а если и есть, то лишь у некоторых членов этого сообщества, а не между всеми его членами.
В книге «Принципы политических наук» (т. 1, с. 327) читаем:
С учетом разделения понятий «народ» и «нация» в XX в. слово «народ» в основном применяется для определения социальной группы, а «нация» с политической и правовой точек зрения представляет собой социальную единицу, закрепившуюся на территории какой-либо страны. Это закрепление является результатом исторического, языкового, религиозного или экономического единства, общих надежд и желания продолжить совместную жизнь. Слово «народ» имеет в большей степени социальный смысл, тогда как «нация» в большей степени рассматривается с точки зрения юридической, а также с точки зрения внешней и внутренней политики. Кроме того, марксисты и либералы используют это слово по-разному; следует обращать внимание на то, последователями какого идеологического течения являются те, кто говорит и пишет о предмете.