Ведущий:
Имя Зинаиды Николаевны Райх редко упоминается рядом с именем Сергея Есенина. Актриса Зинаида Райх хорошо известна тем, кто связан с историей советского театра. Но до 1924 года такой актрисы не существовало (свою первую роль она сыграла в возрасте 30 лет).
Весной 1917 года Зинаида Николаевна жила в Петрограде, работала секретарем-машинисткой в редакции газеты «Дело народа». Есенин печатался здесь. Знакомство состоялось в тот день, когда Есенин, кого-то не застав, от нечего делать разговорился с сотрудницей редакции. А когда человек, которого он дожидался наконец пришёл и пригласил его, Сергей Александрович со свойственной ему непосредственностью отмахнулся: «Ладно, уж, я лучше здесь посижу».
Зинаиде Райх было тогда 22 года. Она была счастлива и жизнерадостна. Со дня знакомства до дня венчания прошло где-то около трех месяцев.
Первые ссоры были навеяны поэзией. Однажды они выбросили свои кольца (помните как у Блока «Я бросил в ночь заветное кольцо») и тут же помчались их искать. По мере того, как все ближе узнавали друг друга, они испытывали порой настоящее потрясение. Да и само время все обостряло.
Звучит музыка: «Мне грустно на тебя смотреть» (исп. А. Малинин)
Из автобиографии: В 1918 году я с ней расстался, а после этого началась моя скитальческая жизнь, как и всех россиян за период с 1918 -21 года. За это время я был в Туркестане, на Кавказе, в Персии, в Крыму, Бессарабии, в Оренбургских степях, на Мурманском побережье, в Архангельске и Соловках.
Ведущий:
С людьми поэт сходился легко, за стаканом доброго вина, за беседой по душам. С кем он только не водился в годы своих скитаний по России! С актерами, коммерсантами, террористами… Просто – с людьми. Он не льнул к людям «с положением». Не искал общества знаменитостей, но всегда в его пестром окружении были один - два выбитых из колеи, малость опустившихся, но, в сущности, душевно хороших, преданных ему человека.
|
|
Звучит музыка: «Айседора» (исп. А Малинин )
Ведущий:
Захваченная коммунистической идеологией Айседора Дункан приехала в 1921 году в Москву. Малинововолосая, беспутная и печальная, чистая в мыслях, великодушная сердцем, осмеянная и загрязненная кутилами всех частей света и прозванная «Дунькой» в Москве, она открыла школу пластики для пролетарских детей.
Дункан пленилась Есениным. Роман был ураганный и столь же короткий, как и коммунистический идеализм Айседоры. Через несколько дней Есенин улетел с ней за границу.
В 22-ом году вылетел на аэроплане в Кенигсберг. Объездил всю Европу и Северную Америку. Был доволен больше всего тем, что вернулся в Советскую Россию.
Звучит музыка: «Никогда я не был на Босфоре...» (исп. трио «Реликт»)
Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать.
Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
Перед этим сонмом уходящим
Я не в силах скрыть своей тоски.
Слишком я любил на этом свете
Все, что душу облекает в плоть.
Мир осинам, что, раскинув ветви,
Загляделись в розовую водь.
Много дум я в тишине продумал,
Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве,
И зверье, как братьев наших меньших,
|
|
Никогда не бил по голове.
Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящим
Я всегда испытываю дрожь.
Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.
Ведущий:
«Братья - писатели, в вашей судьбе что-то лежит роковое»! Эти слова Некрасова приобрели теперь подчеркнутую убедительность. В особенности по отношению к поэтам. Среди их многих трагических смертей одна из самых страшных - смерть Есенина. Не только потому, что его самоубийство было самоубийством в квадрате: висельник, залитый кровью вскрытых вен, это уже слишком. Но потому, что он был моложе и даровитее почти всех других. Трудно поверить, что, приняв последнее решение, Есенин чувствовал, что как поэт он уже был закончен.
Есенин слагал острые песни хулигана и придавал свою неповторимую, есенинскую напевность озорным звукам кабацкой Москвы. Он нередко кичился дерзким жестом, грубым словом. Но надо всем этим трепетала совсем особая нежность незащищенной души. Полунаносной грубостью Есенин прикрывался от сурового времени, в какое родился. Прикрывался, но не прикрылся.
Ведущий:
«Грустный, словно музыка из сада,
Нежный, словно лепет звездопада,
Вечный, словно солнечный восход,
Кто же он, как не сама природа,-
Юноша, пришедший из народа,
И ушедший песнею в народ?!»