Шэнь Вэй не сказал ни слова. Чжао Юньлань медленно опустил голову, подперев подбородок руками, и перестал улыбаться. Что бы ни происходило, он не мог всерьез быть строг к Шэнь Вэю, поэтому сейчас он не выглядел разозленным, в глазах его не было холода, а только беспомощность и опустошение.
- Посмотри мне в глаза, - сказал Чжао Юньлань. - Я хочу, чтобы ты был честен со мной во всем, что ты делаешь. Я не хочу сейчас теряться в диких догадках. Шэнь Вэй, я дорожу тобой, я не хочу подозревать тебя, и, если я буду слишком много думать о некоторых вещах, это может повредить нашим отношениям, но я не хочу услышать правду от кого-то другого. Ради тебя я уже немыслимое количество раз переступил все возможные границы и черт знает, сколько раз давал тебе себя провести, но если ты снова так поступишь…
Он немного помолчал, а затем продолжил ровным голосом:
- Тогда я действительно не смогу остаться на твоей стороне.
Чжао Юньлань говорил спокойным голосом, выражение его лица оставалось невозмутимым; его поведение совершенно не вязалось с его обычно дурным характер, от него не исходило никакой агрессии, а опущенные брови были лишены привычного напряжения. В одно мгновение он стал совершенно неотличим от образа великого владыки пустошей и гор, возвышающегося над толпами людей, что возник в памяти Шэнь Вэя, будто тот воскрес из мертвых.
Внезапно в своем сердце Шэнь Вэй почувствовал страх. С первого своего дня он презирал мир и не знал, что значит по-настоящему бояться, но в этот момент он дрожал от страха с головы до ног.
Он узнал, - подумал Шэнь Вэй. - Я сделал все, что в моих силах, чтобы запутать его, но он все равно узнал.
Ему было страшно как никогда до этого - и на какую-то долю секунды, живущий уже десять тысяч лет Король Призраков захотел просто поступить так, как подсказывал ему инстинкт: броситься вперед, убить этого человека на месте и, подобно своим собратьям-призракам, решить проблему просто и грубо. Как только он поглотит плоть и кровь врага, постепенно они смешаются с его собственными плотью и кровью. В мире больше не будет ничего, что могло бы угрожать ему, исчезнет сама возможность ему испугаться так, что он будет дрожать от страха.
И все же Шэнь Вэй уже не тот юный Король призраков, живший тысячи лет назад, чье сердце было чистым, как белая бумага. К этому времени он уже смог безжалостно подавить свой инстинкт и врожденную природу, сломать себя и построить заново, получив того, кого Владыка Куньлунь однажды описал как... доброго и порядочного человека.
С тех пор сдержанность стала привычкой, почти въевшейся в его кости.
Шэнь Вэй перестал дышать; его и без того бледное лицо еще больше сравнялось цветом с только что выпавшим снегом, в нем, казалось, не осталось ни кровинки.
Холод заполз в его сердце, словно бесшумный чистый источник, и пусть поток его не был бурным, в одно мгновение он пронзил все его тело. Когда Шэнь Вэй наконец пришел в себя, он с удивлением обнаружил, что его конечности онемели.
Но Чжао Юньлань просто ждал его ответа с бесконечным терпением - казалось, для Шэнь Вэя у него было все терпение мира.
Чжао Юньлань невесомо проводил пальцами по волосам Шэнь Вэя, каждое поглаживание было наполнено заботой и лаской, и не мог подобрать слов, чтобы выразить свои чувства. Сам того не сознавая, он накрутил на пальцы мягкие пряди и вдруг вспомнил тот день, когда увидел Шэнь Вэя с длинными волосами, которые разлились по кровати чернильным шелком.
Он стал свидетелем этого великолепного и несравненного зрелища, казалось, целую вечность назад.
Чжао Юньлань замер, не в силах понять, что он чувствует. В глубине души он знал, что у него тут серьезное дело, но, если честно, в эту минуту не хотел даже думать об этом.
Иногда случается так, что, если человек оказывается в затруднительном положении, он будет надеяться, что время просто остановится. Тогда ему не нужно будет продолжать идти вперед или поворачивать назад, можно будет замереть в этом моменте, не пытаясь ничего изменить; обманывать себя и других.
Однако стрелки часов никогда не прекратят свой путь. Время ни для кого не может остановиться.
Чжао Юньлань на мгновение прикрыл глаза, прежде чем встать, передвинуть стул от письменного стола к Шэнь Вэю и поставить между ними журнальный столик. После этого он прошаркал на кухню, открыл шкафчик и достал оттуда пыльный чайный сервиз, которым, он даже не помнил, когда последний раз пользовался.
Этот человек, который обычно ел лапшу быстрого приготовления прямо из коробки, в которой она продавалась, только для того, чтобы не мыть посуду, потратил двадцать минут на тщательное мытье целого чайного набора.
Словно он хотел успокоить свое грохочущее сердце, заняв чем-то руки.
Чжао Юньлань поставил чайный поднос на низкий столик, молча включил огонь и подготовил воду. Вытащив из-под кофейного столика чайник, он поднял голову и спросил Шэнь Вэя:
- Те Гуаньинь* подойдет?
* Тегуаньинь ( 铁观音, tiěguānyīn, буквально — «железная Гуаньинь») — сорт крупнолистового чая, один из самых знаменитых китайских улунов родом из уезда Аньси (юг провинции Фуцзянь). Монахи выращивали в этой местности чай ещё при династии Тан (VII—IX вв.).
Шэнь Вэю было все равно, Те Гуаньинь* или Ни Пуса**, он внимательно смотрел прямо на Чжао Юньланя.
* Гуаньинь ( 观音 ) - божество, выступающее преимущественно в женском обличье, спасающее людей от всевозможных бедствий; подательница детей, родовспомогательница, покровительница женской половины дома.
** Ни Пуса ( 泥菩萨 )- глиняный Будда (как образ для поклонения). С ним связана пословица: глиняный бодхисаттва переходит вброд реку – даже собственное тело трудно сохранить в целости; обр. не может и себе помочь, не говоря уж о помощи другим.
Когда Чжао Юньлань направился на кухню, взгляд Шэнь Вэя неотрывно последовал за ним и туда. Когда тот доставал и мыл чашки, взгляд Шэнь Вэя следовал за ним от шкафчика до раковины; казалось, если он на секунду отвернется, Чжао Юньлань просто исчезнет.
Чжао Юньлань молча разогрел чашки и залил чайные листья, поставив первую перед Шэнь Вэем.
От чашки поднимался пар, мягко переплетаясь с тонким ароматом. Вот только жаль, что никому не было до этого дела.
Шэнь Вэй взял ее, не глядя. Его руки дрожали так сильно, что из маленькой чайной чашки выплеснулась чуть ли не половина содержимого.
Почувствовав, как что-то обожгло его, Шэнь Вэй опустил глаза. Он постарался взять себя в руки, совершенно не двигаясь какое-то время, прежде чем поднести чашку ко рту, затем, немного успокоившись, сделал маленький глоток и хрипло спросил:
- Как ты узнал?
- Воспоминания Бога были сделаны замысловато... очень замысловато. - Чжао Юньлань слегка наклонил голову, словно прислушиваясь к кипящей воде. - История была построена на фактах, что я уже знал, но они были так запутанно переплетены, что она получилась совершенно иной. И это вызывало во мне столько эмоций, не позволяющих мне сосредоточиться на деле, но все же оставались в логике некоторые несоответствия, которые я смог заметить, только когда взял себя в руки.
Взгляд Шэнь Вэя ничего не выражал. Когда он был так бесстрастен, его неподвижные глаза и брови были сверхъестественно прекрасны, казалось, такая красота способна навсегда пленить человеческую душу.
- На самом деле, я давно должен был понять, что кому угодно другому было достаточно глупо создавать фальшивые воспоминания, чтобы запутать меня. Ты ведь всегда был рядом со мной. Разве не стал бы я расспрашивать тебя, как только у меня появятся подозрения? Кому я больше поверю, если твои слова хоть как-то будут перекликаться с тем, что я увидел? - Чжао Юньлань опустил взгляд, чтобы посмотреть на него и после паузы продолжил. - Итак, все это ты предположил из моего разговора с Призрачным лицом, я прав?
Шэнь Вэй некоторое время молчал, а потом признался:
- Да.
Все зашло уже настолько далеко, что продолжать изворачиваться или лгать было глупо и бессмысленно; ему оставалось только встретиться с последствиями лицом к лицу.
Чжао Юньлань продолжил, не мигая и глядя на него:
- Выдумать такую запутанную и полноценную историю за такое короткое время... как ты можешь быть таким невероятным? Призрачное лицо был похож на тебя, как две капли воды, уверял, что вы близнецы, но ваши ДНК совершенно различны; кроме того, что вы похожи внешне, я больше не вижу никаких сходств - твой интеллект находится абсолютно на другом уровне.
Шэнь Вэй не издал ни единого звука и продолжал просто молча слушать.
- Тогда все подсказки указывали на Шэнь-нуна. В твоем рассказе он играл особую роль, а затем ты еще и показал мне Шэнь-нуна, который говорил о смерти и перерождении. Ты способен предугадать так много вещей, даже то, что появится дух чаши Шэнь-нуна и непременно воспользуется ситуацией, чтобы напомнить мне о прошлом, - Чжао Юньлань горько рассмеялся. - Даже это ты развернул в свою пользу. Ты не просто невероятно умен, но еще и очень удачлив.
Шэнь Вэй долго не отвечал, но потом признал:
- Все верно.
- Ты мне действительно нравишься, правда... в этой жизни я никогда никого так не любил, - когда Чжао Юньлань это говорил, его выражение лица становилось все более печальным. Однако в мгновение ока* его лицо прояснилось, будто ничего не произошло, и это была всего лишь иллюзия. Тем не менее, его голос на секунду прервался, и он хрипло продолжил: - Я не хотел подозревать тебя. Когда я изо всех сил старался связать все ниточки этих идеально совпадающих воспоминаний, гадая, кто же на самом деле вводил меня в заблуждение, я никогда даже не думал о тебе как об одном из подозреваемых.
* 电光石火 (diàn guāng shí huǒ) - молния блеснула, камень вспыхнул (обр. в знач.: моментально, в мгновение ока, в один миг, молниеносно).
Шэнь Вэй по-прежнему выглядел так, словно собирался вознестись и стать небожителем - лицо его было безмятежным, а спина абсолютно прямой, - но на тыльной стороне его рук вздулись вены.
- Во второй раз я почувствовал, что что-то не так, перед камнем с воспоминаниями Нюйвы, - Чжао Юньлань понизил голос. - Воспоминания внутри были в основном про то, что происходило, когда мы с тобой были вместе. Нюйва появилась лишь на миг, сказав только пару фраз. Эти фразы были выбраны очень хитро, каждое их слово намекало на то, что события тех времен были трагедией, и источником этой трагедии был Шэнь-нун.
Чжао Юньлань осторожно выдохнул.
- Но на этот раз тебе не очень повезло. Я встретил Призрачное лицо, и он неожиданно кое-что сказал. Он сказал, что внутри были только воспоминания Нюйвы. Но все воспоминания Нюйвы не могли состоять только из двух маленьких кусочков. Тогда я был сбит с толку и никак на это не отреагировал, даже задал вопрос о связи между пламенем с моего левого плеча и Шэнь-нуном. Реакция же Призрачного лица... он удивился, будто я должен был знать все с самого начала. После этого он начал безумно хохотать, начал что-то мне рассказывать, но ты его резко прервал. Теперь, когда я думаю об этом, он, вероятно, понял, что даже воспоминания внутри камня были изменены тобой... но я думаю, что на этот раз ты ничего не выдумал, а только стер некоторые и намеренно оставил остальное.
Шэнь Вэй не признавал и не отрицал этого. День за окном постепенно гас. Они так и не зажгли свет, так что в квартире медленно становилось все темнее, и в этом приглушенном свете мужчина был похож на статую в храме, что не выражает ни радости, ни горя.
- И все же я ослабил бдительность и вычеркнул тебя из списка подозреваемых, хотя мое внутреннее чутье уже подсказывало мне верное направление. Ты не думаешь, что я немного глуп? - Чжао Юньлань выдохнул. - Я всегда считал, что «идиот» - это прозвище, которое дают себе умные люди, и теперь я понимаю, что я действительно полный идиот. Когда я увидел того старика, я был полон сомнений и подозрений по отношению к Шэнь-нуну... Это ведь был сам Шэнь-нун?
- Нет, Шэнь-нун уже мертв, - сказал Шэнь Вэй, - это была всего лишь иллюзия, его прижизненный образ.
- Ах, понятно, а я еще удивлялся, почему он продолжал так искренне смеяться, даже после того, как его разрезали пополам с головы до ног, - пробормотал Чжао Юньлань, протягивая руку Шэнь Вэю. - Жемчужина водяного дракона… я говорю о кусочке чешуи, ты можешь вернуть ее мне сейчас?
Шэнь Вэй помедлил с полсекунды, прежде чем вытащить чешуйку, в которую превратилась Жемчужина, и положил ее рядом с чайным подносом.
Чжао Юньлань взял ее двумя пальцами, перевернул и некоторое время разглядывал.
- Похоже на змеиную чешую... это Фуси или Нюйвы?
Шэнь Вэй, казалось, превратился в робота, автоматически отвечающего на любые вопросы.
- Это принадлежит Нюйве.
- Жемчужина водяного дракона вернула меня на одиннадцать лет назад, я последовал за Чашей Шэнь-нуна и, когда спустился к Реке Забвения, увидел там тебя. Ты разговаривал с Чашей в теле моего отца и показался мне не самым приятным человеком, я тогда еще подумал, что совсем тебя не знаю.
- Я отказывался верить, что все это правда, но в то же время чувствовал, что это действительно происходило на самом деле, поэтому я пошел в Призрачный город, чтобы купить книгу - ту самую, что я нашел два дня назад. Хозяйка книжного магазина в Призрачном городе сказала мне, что я сам купил эту книгу одиннадцать лет назад. Как и следовало ожидать, существование книги могло бы определить, что все, что я видел, происходило раньше.
Шэнь Вэй нахмурился.
- Книга называлась «Секретные древние записи», я видел ее еще до того, как отправился на вершину горы Куньлунь. Если бы этого не произошло, я бы, наверное, даже не отправился на Куньлунь, - Чжао Юньлань замолчал. Внезапно ему захотелось закурить, поэтому он постарался успокоиться, вертя в руках зажигалку и осторожно постукивая ею по столу.
Взметнулись маленькие искорки, и как только пламя загорелось, послышался отчетливый звук, с которым загорается сигаретная бумага.
- Книга была у меня с собой в тот момент, но когда Жемчужина водяного дракона вернула меня на одиннадцать лет назад, она превратилась в рулон чистой бумаги. Потому что в то время, куда я переместился, существовала точно такая же книга «Секретные древние записи», и когда ты меня вернул, она исчезла. Верно, я еще не спрашивал, как ты меня вернул?
- Клинок Палача душ может разрубить все, что угодно. - Шэнь Вэй протянул руку и коснулся точки между его бровей. В глазах напротив Чжао Юньлань увидел свое отражение со вспышкой золотого света на лбу и услышал, как Шэнь Вэй сказал:
- Твоя душа имеет мою метку. Если у меня будет достаточно времени, я смогу найти тебя. Эта книга... «Секретные древние записи», что с ней случилось?
- Слова в ней исчезли, она превратилась в скрепленные белые листы бумаги, когда меня вернуло на одиннадцать лет назад, так что я бросил ее в Реку Забвения одиннадцатилетней давности.
Шэнь Вэй посмотрел на Чжао Юньланя, он был и вправду очень умен, так что ему не составило труда понять, что сделал Шэнь-нун.
- Шэнь-нун напомнил мне, чтобы я был осторожен с тобой, но также сказал мне одну вещь - это было явно не все, что он хотел сказать, но перед тем как я, благодаря чешуйке, переместился в прошлое, он начал намекать мне на что-то, связанное со мной и «реинкарнацией».
Шэнь Вэй молчал, и тогда продолжил Чжао Юньлань:
- Видишь ли, я купил книгу и сам же потом нашел ее много лет спустя, прочитал и кое-что заподозрил. Я решил выяснить, откуда она взялась, и обнаружил, что покупателем на самом деле был я сам, перенесенный на одиннадцать лет назад, и подтвердил, что я действительно купил книгу - это просто временная петля. И когда я выйду из этой петли, «Секретные древние записи» исчезнут; они навсегда останутся в петле. Люди, живущие на поверхности гигантского шара, не смогут пересечь границу и попасть внутрь, цикл жизни бесконечен, в реинкарнации жизнь ведет к смерти, а смерть - к жизни, и нет существенной разницы между жизнью и смертью, и это вполне соответствует логике Фуси.
Шэнь Вэй внезапно опустил голову, не в силах удержаться от смеха.
- Нет необходимости продолжать, я все понимаю.
Чжао Юньлань поднял голову, выдыхая дым, но промолчал.
- Итак, ты понял, что наспех сделанные фальшивые воспоминания Священного дерева не были созданы Шэнь-нуном. Быть первым мудрецом - не пустой звук; проживший пять тысяч лет может предвидеть вперед на следующие пять тысяч. Искусственно созданные мной воспоминания, змеиная чешуя Нюйвы, книга Секретных древних записей - боюсь, все это звенья одной цепи. Связанные вместе, эхом отдающиеся от начала до конца; это очень похоже на дело рук главы трех властителей, - тихо сказал Шэнь Вэй, - действительно, я не могу сравниться с ним.
Чжао Юньлань прищурился в облаке белого дыма, поднял чайник и налил Шэнь Вэю еще одну чашку чая.
- Нет, вы просто разные люди, и вы находитесь в разных условиях. На самом деле, если вспомнить про того «меня», что был в священном дереве, поднимающего флаг восстания - гнев и боль в «моем» сердце были не моими, а твоими, верно?
Шэнь Вэй незаметно поднял крошечную чашечку, поднес ее к лицу и понюхал. Потом он горько рассмеялся.
- Я могу только ненавидеть себя за то, что не родился раньше и не повзрослел раньше; ведь, в конечном счете, я все еще не могу остановить эту войну между богами и призраками.
Чжао Юньлань взял чайник и налил в него горячей воды.
- После всей той лжи, что ты мне рассказал, я же могу услышать от тебя правду, верно?
Шэнь Вэй тихо спросил:
- Ты действительно хочешь этого?
Чжао Юньлань посмотрел на него.
- Если ты расскажешь мне обо всем сам, что бы ни случилось, я не смогу ненавидеть тебя.