А. Дисциплинарная ответственность адвокатов

1. Кодекс профессиональной этики адвоката (пункт 1 статьи 18) устанавливает, что к адвокату могут применяться меры дисциплинарной ответственности вследствие несоблюдения законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также несоблюдения положений самого Кодекса. Поступок адвоката, который порочит его - честь и достоинство, умаляет авторитет адвокатуры; неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом своих профессиональных обязанностей перед доверителем, а также неисполнение решений квалификационной комиссии и адвокатской палаты, влечет дисциплинарную ответственность (пункт 1 статьи 19).
2. Мерами дисциплинарной ответственности могут являться: замечание; предупреждение; прекращение статуса адвоката; иные меры, установленные собранием (конференцией) соответствующей адвокатской палаты (пункт 2 статьи 18).
3. Статус председателя суда
4. Закон «О статусе судей в Российской Федерации» предусматривает в статье 6.2, что наряду с осуществлением полномочий судьи, председатель суда:

«(1) организует работу суда;

(2) устанавливает правила внутреннего распорядка суда на основе утверждаемых Советом судей Российской Федерации типовых правил внутреннего распорядка судов и контролирует их выполнение;

(3) распределяет обязанности между заместителями председателя, а также... между судьями;

(4) организует работу по повышению квалификации судей;

(5) в том числе назначает на должность и освобождает от должности работников аппарата суда, а также распределяет обязанности между ними, принимает решение о поощрении работников

аппарата суда либо о привлечении их к дисциплинарной ответственности, организует работу по повышению квалификации работников аппарата суда;

(6) регулярно информирует судей и работников аппарата суда о своей деятельности и о деятельности суда;

(7) осуществляет иные полномочия по организации работы суда».

1. Отвод судьи областного суда и изменение юрисдикции по гражданскому делу
2. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации (статья 21) предусматривает, что в случае отвода судьи или состава суда, рассматривающего дело, оно передается другому судье или составу суда, действующему на территории того же областного суда. Дело должно быть передано в Верховный Суд Российской Федерации для определения суда, в котором оно будет рассматриваться, если в. областном суде после удовлетворения заявления об отводе невозможно образовать новый состав суда для рассмотрения данного дела.
3. Суд передает дело на рассмотрение другого суда, если после отвода одного или нескольких судей, либо по другим причинам, он не может рассматривать дело. Передача дела в этом случае осуществляется соответствующим вышестоящим судом (пункт 4 части 2 статьи 33 Гражданского процессуального кодекса РФ).
4. В соответствии с определением № 72-Г03-6 Верховного Суда Российской Федерации от 1 апреля 2003 г. Верховный Суд РФ удовлетворил поданный Читинским областным судом запрос о передаче дела по иску о диффамации, поданному судьей Читинского областного суда. Дело было передано в Иркутский областной суд. В частности, Верховный Суд РФ отметил следующее:

«... В данном случае рассмотрение дела с соблюдением правил подсудности становится невозможным по объективным причинам. Поскольку истец по делу К.И.В. является судьей Читинского областного суда, [суд] оставил в силе отвод всему составу Читинского областного суда и на основании пункта 4 статьи 21 ГПК РФ передал дело в Верховный Суд Российской Федерации для определения подсудности.

В определении Конституционного Суда Российской Федерации... от 16 марта 1998 г. отмечено, что «при определенных обстоятельствах (например, если иск в гражданском процессе предъявлен к самому судье, либо самим судьей этого же суда, или если суд, к подсудности которого отнесено дело, по тем или иным причинам не функционирует) изменение подсудности именно вышестоящим судом не только допустимо, но иногда и необходимо.

Согласно пункту 4 части 2 статьи 33 ГПК РФ суд передает дело на рассмотрение другого суда, если после отвода одного или нескольких судей либо по другим причинам замена судей или рассмотрение дела в данном суде становятся невозможными. Передача дела в этом случае осуществляется вышестоящим судом».

ПРАВО

1. ВОЗРАЖЕНИЕ ВЛАСТЕЙ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В ОТНОШЕНИИ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРАВОМ НА ПОДАЧУ ЖАЛОБЫ
2. Власти утверждали, что заявитель в своих замечаниях, направленных. в Суд, использовал оскорбительные выражения. Они содержали серьезные обвинения в адрес властей Российской Федерации. В частности, заявитель охарактеризовал меморандум Властей Российской Федерации как «сказку, рассказанную государственными служащими о независимой судебной системе в России». Далее, он ссылался на «Путинский режим КГБ» и «Кремлевских воров». Власти утверждали, что это было злоупотреблением права на подачу жалобы по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции.
3. Европейский суд повторяет, что, за исключением чрезвычайных случаев, жалоба может быть отклонена как свидетельствующая о злоупотреблении, если она умышленно основана на ложных фактах ( см. дело «Акдивар и другие против Турции» (Akdivar and Others v. Turkey) от 16 сентября 1996 г., §§ 53-54, Reports of Judgments and Decisions 1996-IV; дело «I.S. против Болгарии» (IS. v. Bulgaria) (dec.) от 6 апреля 2000 г., жалоба N 32438/96, и дело «Варбанов против Болгарии» (Varbanov v. Bulgaria), жалоба № 31365/96, § 36, ECHR 2000-Х). Кроме того, постоянное использование оскорбительных или провокационных выражений заявителем может считаться злоупотреблением правом на подачу жалобы по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции (см. «Мануссос против Чешской Республики и Германии» (Mdnoussos v. the Czech Republic and Germany) (dec), жалоба № 46468/99 от 9 июля 2002 г.; «Дюрингер и Грюнже против Франции» (Duringer and Grunge v. France) (dec), жалобы №№ 61164/00 и 18589/02, ECHR 2003-II (выдержки); «Стамулакатос против Соединенного Королевства» (Stamoulakatos v. the United Kingdom), жалоба № 27567/95, решение Комиссии от 9 апреля 1997 г.).
4. Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что утверждения, сделанные заявителем и цитируемые Властями, отражают его эмоциональное отношение к поведению властей по его делу. Эти заявления являются оценочными суждениями, и, как таковые, не могут рассматриваться как «неверные». Что касается их формы, то они не являются, в глазах суда, таковыми, чтобы привести Суд к выводу о том, что вышеприведенные заявления явились злоупотреблением правом на подачу жалобы. Следовательно, возражение. Властей должно быть отклонено.
5. ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ
6. Заявитель жаловался на то, что производство по прекращению его статуса адвоката, которое закончилось вынесением постановления Архангельским областным судом 16 августа 2004 г., было несправедливым. В частности, он утверждал, что любой судья в Архангельской области был бы настроен против него на том основании, что дисциплинарное производство в отношении него было инициировано председателем вышеназванного суда. Он ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в этом отношении гласит следующее:

«Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... независимым и беспристрастным судом...».

1. Власти Российской Федерации не согласились с заявлениями заявителя. По мнению Властей, рассматриваемое разбирательство было справедливым. Решение Совета областной коллегии адвокатов было подвергнуто рассмотрению беспристрастными национальными судами двух инстанций. Разбирательство было состязательным и соответствовало принципу равенства сторон и другим процессуальным гарантиям, входящим в понятие «справедливое судебное разбирательство». Тот факт, что первоначальная жалоба в отношении заявителя была подана председателем областного суда, не имеет никакого значения. Председатель был ответственным лишь за организацию работы суда, и не был в состоянии влиять на решения, выносимые судьями данного суда.

Они также отметили, что заявитель не представил никаких доказательств в поддержку своего утверждения о том, что председатель областного суда оказал какое-либо давление на судей, участвующих в вышеупомянутом разбирательстве. Равным образом, председатель не осуществлял каких-либо функций в указанном процессе. Заявитель мог дать отвод составу суда, который рассматривал его дело. Однако, в районном суде он этого не сделал. Что касается заседания в областном суде, заявитель не мог настаивать на пристрастности всего суда. Он должен был дать отвод только тем судьям, которые были назначены для рассмотрения его дела.

1. Заявитель настаивал на своей жалобе.

А. Приемлемость

1. Несмотря на то, что Власти можно понять в их предположении о том, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении жалобы, Суд отмечает, что заявитель заявлял отвод составу коллегии областного суда в соответствии с нормами национального гражданского процессуального законодательства и установившейся практикой. Он подал запрос в областной суд в письменном виде по поводу передачи слушания дела по кассационной жалобе в другой суд, утверждая, что судьи в областном суде могут быть настроены против него (см. пп. 24-26 выше).
2. В связи с этим Суд считает необоснованным утверждение Властей о том, что национальные правила гражданского процесса не предусматривают возможности заявить отвод составу судебной коллегии полностью, и что заявитель должен был заявлять отвод каждому судье.
3. Поэтому Суд отклоняет возражения Властей в отношении того, что в деле не были исчерпаны все национальные средства правовой защиты.
4. Суд полагает, что данная жалоба не является явно необоснованной, в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Также она не является неприемлемой на каком-либо ином основании.

Следовательно, она является приемлемой.

1. Существо жалобы
2. Суд повторяет, что существуют два подхода к требованию беспристрастности, содержащемуся в пункте 1 статьи 6 Конвенции. Во-первых, суд должен быть беспристрастным с субъективной точки зрения, то есть ни один из членов суда не должен иметь каких-либо личных предубеждений или предвзятости. Личная беспристрастность предполагается, если нет доказательств обратного. Во-вторых, суд должен быть беспристрастным с объективной точки зрения, то есть он должен обеспечить достаточные гарантии, чтобы исключить любые законные сомнения в этом отношении (см., среди других источников, «Дактарас против Литвы» (Daktaras v. Lithuania), жалоба № 42095/98, §30, ECHR 2000-Х).
3. Что касается субъективного критерия, Суд отмечает, что в рамках данного дела не было предоставлено никаких доказательств, которые могли бы свидетельствовать о личной предвзятости со стороны отдельных судей областного суда.
4. В рамках критерия объективности, требуется определить, имеются ли доказуемые факты, которые все же могут вызвать сомнения в беспристрастности этих судей. В этом отношении даже выступления могут иметь определенное значение. От этого зависит доверие, которое суды в демократическом обществе должны внушать общественности, и, прежде всего, сторонам в судебном процессе (там же, § 32).
5. Возвращаясь к фактам настоящего дела, Суд отмечает, что дисциплинарное производство в отношении заявителя было инициировано Президентом областной коллегии адвокатов в ответ на письмо, направленное председателем областного суда, который утверждал, в частности, что «[заявитель] не имеет качеств, которыми должен обладать адвокат» (см. пункт 15 выше). При таких обстоятельствах, Суд, соответственно, не может сделать вывод о том, что позиция председателя по отношению к заявителю является нейтральной. Попросив Президента применить к заявителю соответствующие меры реагирования и предполагая, что поведение заявителя было несовместимо со статусом адвоката, председатель стал его оппонентом (см., в отличие от этого, «Парлов-

Ткалчич против Хорватии» (Parlov-Tkalcic v. Croatia), жалоба № 24810/06, § 90, от 22 декабря 2009 г., где председатель суда, которому заявитель дал отвод ввиду его пристрастности, не играл никакой роли в гражданском судопроизводстве против заявителя).

1. Надо заметить, председатель не участвовал в заседаниях суда в качестве члена судебной коллегии ни в одной из инстанций, в которых рассматривались кассационные жалобы заявителя на решение Совета о лишении его статуса адвоката. Тем не менее, Суд не может принять довод Властей о том, что тот факт, что председатель сам подбирал членов суда и назначал им дело для слушания, не имеет никакого значения.
2. Напротив, учитывая, что, де-факто, председатель инициировал дисциплинарное производство в отношении заявителя и, в дополнение к его организационным и управленческим функциям, также определил состав суда и назначил слушание дела этому составу судей, Суд не может сделать вывод о том, что с точки зрения объективности были достаточные гарантии для исключения любых законных сомнений в беспристрастности, суда.
3. Наконец, Суд отмечает, что областной суд не удовлетворил просьбу заявителя о передаче дела в связи с возможной пристрастностью судей. Вместо того чтобы успокоить заявителя и устранить его сомнения относительно предполагаемого отсутствия беспристрастности со стороны судей областного суда, суд отклонил запрос без рассмотрения.
4. В свете этих обстоятельств, Суд считает, что сомнения заявителя относительно беспристрастности областного суда можно назвать объективно оправданными. Таким образом, имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
5. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ
6. Заявитель жаловался на то, что он был лишен права адвокатской практики за выражение своего мнения. Он ссылался на статью 10 Конвенции, которая в соответствующей части гласит:
7. 1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ...
8. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

А. Приемлемость

1. Европейский суд полагает, что данная жалоба не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Также она не является неприемлемой на каком-либо ином основании.

Следовательно, она является приемлемой.

1. Существо жалобы
2. Замечания сторон
3. Власти утверждали, что вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнений было предписано законом. Они ссылались на Закон «Об адвокатуре» и Кодекс профессиональной этики адвоката. Вмешательство преследовало законную цель защиты репутации судебной системы и было необходимо в демократическом обществе. Наказание, наложенное на заявителя, не было тяжелым. Оно было пропорционально дисциплинарному правонарушению, совершенному заявителем.
4. В частности, Власти отметили, что «заявитель не только критиковал процессуальные решения, вынесенные судьей, но еще и сделал критические и недопустимые заявления о профессиональных качествах судьи, что было равнозначно персональному оскорблению судебных органов». Кроме того, Власти заявили о том, что неэтичные и необоснованные оскорбительные замечания заявителя, которые тот сделал в письме, направленном на имя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, могут повредить репутации судей Архангельского областного суда. Он также просил председателя прибегнуть к так называемому «телефонному Праву».
5. Что касается того, каким образом было наложено дисциплинарное взыскание, Власти утверждали, что в отношении заявителя по данному вопросу было проведено справедливое судебное разбирательство. Его поведение было рассмотрено его коллегами, областной коллегией адвокатов. Принципы равенства сторон и состязательности разбирательства были полностью соблюдены.

Выводы коллегии были пересмотрены в судебном порядке. Дисциплинарное взыскание было соразмерно поведению заявителя. Наконец, заявителю не было запрещено заниматься адвокатской практикой навсегда. Он по-прежнему может пройти экзамен на право заниматься адвокатской деятельностью заново. В любом случае, даже не будучи членом коллегии адвокатов, он может выступать в качестве законного представителя стороны судебного разбирательства.

1. Заявитель настаивал на своей жалобе. Он также утверждал, что его письмо на имя Председателя Верховного Суда Российской Федерации носило частный характер. Его содержание не было раскрыто ни в ходе судебного разбирательства, ни посредством любого других публичных органов. Дисциплинарное взыскание, наложенное на него, было слишком тяжелым.
2. Оценка Суда
3. Суд отмечает, что обе стороны сходятся во мнении о том, что лишение заявителя права заниматься адвокатской деятельностью представляет собой вмешательство в его право на свободу выражения мнений, гарантированное пунктом 1 статьи 10 Конвенции. Не оспаривается тот факт, что вмешательство было предусмотрено законом, в частности, Законом «Об адвокатуре» и

Кодексом профессиональной этики адвоката. Суд также принимает довод Властей о том, что вмешательство преследовало законную цель поддержания авторитета правосудия по смыслу пункта 2 статьи 10 Конвенции. Соответственно, остается установить, было ли вмешательство «необходимым в демократическом обществе».

1. Фундаментальные принципы, касающиеся этого вопроса, уже давно установлены в прецедентном праве Суда и были обобщены следующим образом (см., например, «Киприану против Кипра» (Kyprianou v. Cyprus) [GC], жалоба № 73797/01, § 171-75, ECHR 2005-ХШ):

«170. Критерий «необходимости в демократическом обществе» требует от Суда определить, соответствовало ли обжалуемое вмешательство требованию «острой социальной необходимости». Договаривающиеся Государства имеют определенную свободу усмотрения при оценке того, существует ли такая необходимость, но она идет рука об руку с европейским контролем, под который подпадают и законодательство, и решения о его применении, даже те, которые были вынесены независимым судом (см. «Кладет Тромсе и Стенсаас против Норвегии» (Bladet Tromse and Stensaas v. Norway) [GC], жалоба № 21980/93, § 58, ECHR 1999-Ш; «Кумпана и Мазаре против Румынии» (Ситрапа andMazare v. Romania) [GC], № 33348/96, § 88, ECHR 2004-XI; «Никула против Финляндии» (Nikuia v. Finland), жалоба № 31611/96, § 46, ECHR 2002-11).

1. В частности, Суд должен определить, являлись ли принимаемые меры «пропорциональными преследуемой законной цели» (см. «Санди Тайме против Соединенного Королевства» (Ш 1) (The Sunday Times v. the United Kingdom (no. ])), от 26 апреля 1979 г., стр. 38, § 62, Series А № 30; и «Шови и другие против Франции» (Chauvy and Others v. France), жалоба № 64915/01, § 70, ECHR 2004-VI). При этом Суд должен убедиться в том, что национальные власти, основываясь на приемлемой оценке соответствующих фактов, применяют нормы, соответствующие принципам, закрепленным в статье 10 Конвенции (см., среди многих других источников, «Зана против Турции» [Zona у. Turkey), постановление от 25 ноября 1997 г., Reports 1997-VH, стр. 2547-48, § 51). Кроме того, справедливость судебного разбирательства, имеющиеся процессуальные гарантии (см., mutatis mutandis, «Стил и Моррис против Соединенного Королевства» (Steel and Morris v. the United Kingdom), жалоба № 68416/01, § 95, ECHR 2005-11), а также характер и тяжесть наложенного наказания (см. «Сейлан против Турции» (Ceylan v. Turkey) [GC], жалоба № 23556/94, § 37, ECHR 1999-IV; «Таммер против Эстонии» {Jammer v. Estonia), жалоба № 41205/98, § 69, ECHR 2001-1; «Скалка», жалоба № 43425/98, §§ 41-42, 27 мая 2003 г.;. «Лесник против Словакии» (Lesnik v. Slovakia), жалоба № 35640/97, §§ 63-64, ECHR 2003-IV) являются факторами, которые должны быть приняты во внимание при оценке соразмерности вмешательства в право на свободу выражения мнений, гарантированного статьей 10 Конвенции.
2. Фраза «авторитет судебной власти» включает, в частности, понятие о том, что суды являются и в целом воспринимаются общественностью как надлежащее место для урегулирования правовых споров и для определения виновности или невиновности лица при предъявлении ему уголовного обвинения (см. «Ворм против Австрии» (Worm v. Austria), постановление от 29 августа 1997 г., Reports 1997-V, стр. 1549, § 40). В вопросах, касающихся защиты авторитета судебной власти, затрагивается доверие, которое суды в демократическом обществе должны внушать обвиняемому, поскольку уголовный процесс касается также и широкой общественности (см., mutatis mutandis, среди многих других источников, «Фей против Австрии» (Fey v. Austria), постановление от 24 февраля 1993 г., Series А № 255, стр. 12, § 30).
3. Особый статус адвокатов отводит им центральное место в системе отправления правосудия в качестве посредников между общественностью и судами. Такое положение объясняет обычные ограничения, применяемые к поведению членов коллегии адвокатов. Принимая во внимание ключевую роль адвокатов в этой области, есть все разумные основания ожидать от них, что они поспособствуют надлежащему отправлению правосудия, и, таким образом, поддержат доверие общественности к нему (см. «Амихалакиоае против Молдовы» (Amihalachioaie v. Moldova), жалоба № 60115/00, § 27, ECHR 2004-Ш; дело Никулы, процитированное выше, § 45; а также дело Шепфера, процитированное выше, стр. 1052-53, §§ 29-30, с дальнейшими ссылками).
4. Статья 10 Конвенции защищает не только содержание идей и информации, но также форму, в которой они передаются. Хотя адвокаты, разумеется, тоже имеют право давать публичные комментарии об отправлении правосудия, их критика не должна переходить определенные границы. Кроме того, свобода слова у адвоката в зале суда не является неограниченной, и определенные интересы, такие, как авторитет судебной власти, являются достаточно важными, чтобы оправдать ограничения этого права... Суд обращается к своему прецедентному праву, указывая на то, что только в исключительных обстоятельствах такое ограничение (даже путем применения мягкого уголовного наказания) свободы выражения мнений в отношении адвоката может быть принято как необходимое в демократическом обществе (см. дело Никулы, процитированное выше, §§ 54-55).
5. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Суд отмечает, что заявитель был подвергнут мерам дисциплинарной ответственности за оскорбительные замечания, сделанные в адрес двух судей областного суда. Совет областной коллегии адвокатов, а затем и суды признали поведение заявителя противоречащим Кодексу профессиональной этики адвоката.
6. При таких обстоятельствах, Суд должен убедиться в том, что существовал справедливый баланс между, с одной стороны, необходимостью защиты авторитета судебной власти и, с другой стороны, защитой свобод заявителя в его положении адвоката (см., дело Киприану, процитированное выше, § 177).
7. Суд отмечает, что национальные власти приняли решение о лишении заявителя статуса адвоката. Это не может не рассматриваться как жесткая f санкция. Поведение заявителя свидетельствует об отсутствии уважения к судьям областного суда тем не менее, хотя они и являлись грубыми, его комментарии касались того, каким образом судьи рассматривали дело, в частности, в отношении отстранения его от участия в деле в качестве адвоката, представляющего интересы Р. в ходе уголовного разбирательства, и отказа судей провести пересмотр дела в порядке надзора по его просьбе, и этим ограничивались.
8. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд не убежден доводами Властей в том, что лишение заявителя статуса адвоката было соразмерно тяжести правонарушения, с учетом имеющихся альтернатив.
9. Соответственно, Суд считает, что такая мера воздействия была для заявителя несоразмерно тяжелой, и была способна оказать негативное воздействие на выполнение адвокатами своих обязанностей в качестве защитников. Ранее сделанный Судом вывод о допущении процессуальной несправедливости в разбирательстве по делу о прекращении статуса адвоката заявителя (см. пп. 40-44) является обоснованием такого отсутствия пропорциональности.
10. Исходя из этого, Суд считает, что национальные власти не обеспечили надлежащий баланс между необходимостью защиты авторитета судебной власти и необходимостью защиты права заявителя на свободу выражения мнения.
11. Соответственно, Суд считает, что в деле имеет место нарушение статьи 10 Конвенции по причине применения в отношении заявителя непропорциональных санкций.

III. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

1. Наконец, заявитель жаловался в соответствии со статьей 6 Конвенции на то, что ему было отказано в праве вызвать нескольких свидетелей, дающих показания в его пользу; а также в соответствии со статьей 9 Конвенции на то, что он был наказан за свое мнение. Он также сослался на статьи 13 и 14 Конвенции.
2. Однако, с учетом всех материалов, находящихся в его распоряжении, Суд считает, что нет никаких признаков нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции или Протоколах к ней. Из этого следует, что данная часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
3. ПРИМЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
4. Статья 41 Конвенции предусматривает:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

А. Ущерб

1. Заявитель требовал 1 000 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.
2. Власти утверждали, что, учитывая тот факт, что права заявителя по Конвенции не были нарушены, его требования о возмещении ущерба должны быть отклонены в полном объеме. Если же будет установлено нарушение, они предположили, что выявление факта нарушения само по себе будет являться достаточной справедливой компенсацией для любого подобного нарушения. В любом случае, они посчитали претензии заявителя чрезмерными, необоснованными и неоправданными.
3. Суд признает, что нарушение прав заявителя, закрепленных пунктом 1 статьи 6 и статьей 10 Конвенции, вызвало у него душевные страдания и разочарование - в результате отсутствия беспристрастности суда и нарушения его права на свободу выражения мнений - которые не могут быть компенсированы исключительно установлением факта нарушения. Произведя оценку на беспристрастной основе, Суд присуждает заявителю 11 700 евро в качестве компенсации морального вреда плюс любой налог, который может быть удержан сданной суммы.
4. Судебные расходы и издержки
5. Заявитель также требовал 65,00 рублей в качестве возмещения издержек и расходов, понесенные в национальных судах, возмещения 198,05 рублей, потраченных для отправки писем в адрес

Президента Российской Федерации и другие государственные органы, 733,60 рубля за издержки и расходы, понесенные в ходе разбирательства в суде, и 700,00 рублей, потраченных на переводческие услуги.

1. Власти утверждали, что ни один из пунктов судебных расходов и издержек, утверждаемых заявителем, возмещению не подлежит.
2. Согласно прецедентному праву Европейского суда, заявитель имеет право на возмещение судебных расходов и издержек только в том случае, если он доказал, что эти расходы были понесены в действительности, были необходимы и разумны. В данном случае, принимая во внимание документы, находящиеся в его распоряжении и вышеуказанные критерии, Суд считает обоснованным присудить сумму в размере 40,00 евро в качестве компенсации расходов по всем пунктам.
3. Проценты за просрочку платежа
4. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента.

НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО ЕВРОГОЙСКИЙ СУД ЕДИНОГЛАСНО:

1. 1. Объявил жалобу относительно предполагаемой пристрастности кассационного суда и предполагаемых нарушений права заявителя на свободное выражение мнения приемлемой; остальную часть жалобы признал неприемлемой;
2. Постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;
3. Постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;
4. Постановил,

(a) что Государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев, начиная со дня вступления постановления в силу, в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции, нижеприведенные суммы с последующей конвертацией в рубли по курсу на момент выплаты:

(i) 11 700 (одиннадцать тысяч семьсот) евро в качестве компенсации морального вреда;

(ii) 40 (сорок) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек;

любые налоги, которые могут быть взысканы с этих сумм';

(iii) что с момента истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты компенсации с вышеуказанной суммы выплачивается простые проценты в размере, равном предельной учетной ставке Европейского центрального банка в течение периода выплаты пени, плюс три процента;

1. Отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.

Составлено на английском языке; уведомление разослано в письменной форме 3 февраля 2011 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.

Сорен Нильсен Секретарь Секции Суда

Христос Розакис Председатель