— Тут сомнений нет. Но Путин Навального по имени не называет, и ему должно быть совершенно все равно, что говорит Навальный, что говорят люди по поводу пенсионной реформы, что говорят на Западе по поводу отравления в Солсбери, потому что Путин на тропе конфронтации с Западом, ему в каком-то смысле выгодна эта конфронтация. Зачем Путин появляется на публике и вписывается в такие истории, где на самом деле ему ничего не нужно?
— Почему не нужно? Путин – фигура глобального масштаба, так он себя видит, так себя позиционирует. Он влияет на глобальную политику и представляет интересы России в глобальной политике. Если он чувствует, что скандал со Скрипалями повлиял на репутацию России, затрудняет личное общение президента на глобальном уровне, то надо как-то отреагировать. Видимо, в силу собственных соображений и каких-то советов он решает поступить таким вот образом. Это его занимает в первую очередь – глобальная политика. Путину наплевать на Алексея Навального, которого он убежденно и прочно считает агентом ЦРУ, его нисколько не задевает, назвал ли Золотов фамилию "Навальный" или не назвал. Другое дело, почему генерал Золотов снизошел до Алексея Навального. Как я пытался объяснить, на то есть глубоко личные причины: вот не любит Владимир Владимирович скандалов в своем ближайшем окружении, обвинений в коррупции в адрес близких к себе людей, сподвижников.
— Почему он не любит? В нынешней конструкции власти, где есть круг людей, на которых Путин опирается, он лучше, чем кто бы то ни было, может знать, что у них и как. Но это их право на кормление, разве нет?
— Может быть, он это оценивает и таким образом, я не берусь реконструировать, но Путин терпеть не может, когда подобное становится достоянием общественности, поскольку это компрометирует власть в целом и его как главного носителя власти и покровителя этих людей. Рассказывают, что в случае с Бастрыкиным, когда два года назад арестовали часть руководства московского следкома, Путин даже по телефону с ним отказывался говорить пару месяцев, не то что лично. Ведь он же доверял Бастрыкину: тот однокурсник, староста группы – это было личное доверие. Случилось ли нечто похожее с Золотовым – не знаю. Но в любом случае это громкий и крайне неприятный публичный скандал вокруг крайне близкого Путину доверенного человека.
Нервозность выросла
— Есть представление, что в окружении Путина есть различные группы, в одну из них входит Золотов, можно ли сказать, что произошедшее меняет баланс в этом окружении?
— Я бы не решился сказать, что это меняет баланс в окружении. Я думаю, скандал не отменяет уверенности Путина в Золотове и глубокого доверия, которое он ему оказывает. Всего нескольким людям президент доверяет так же, как генералу Золотову. Так что стратегически и даже тактически баланс не меняется. Другое дело, что когда эта властвующая группа, состоящая из нескольких фракций, понимает, что идет транзит, любые жесты вождя и все, что влияет на их позиции, их не может не беспокоить, причем беспокоить гораздо больше, чем прежде. Нервозность выросла – это очень хорошо заметно. Пообщайтесь с чиновниками, и вы сразу же это увидите.
— Транзит в отсутствие либерализации значит, что он должен опираться в значительной степени на силовиков.
— Скорее всего.
— Означает ли это, что влияние на Путина так называемых системных либералов слабеет?
— Пока кардинального изменения не происходит. Владимир Владимирович прекрасно понимает, что ему все эти группы, все эти фракции нужны. Потому что силовики не могут управлять экономикой, он в этом уже много раз убеждался, управлять ею должны другие люди, те, кого называют системными либералами.
— При этом явно был взят курс на окончательное раскулачивание внутреннего бизнеса. Даже была запущена история с изъятием доходов некоторых компаний, с понятными последствиями для российского бизнеса. Это прямо противоположно тому, за что ратует, например, Борис Титов, с которым вы работали на выборах.
— Совершенно верно, у Титова, конечно, это не вызывает никаких симпатий, но не только у него.
Систему, которая сложилась в России, сохранить не удастся
— Это означает, что позиции этих людей должны быть подорваны. Ясно ли сейчас, какая группировка собирается быть наиболее сильной в ходе транзита, представитель которой и должен быть наиболее выигравшим в ходе транзита?
— Сейчас наиболее сильная группировка – коалиция Ротенбергов и Чемезова. Она противостоит Сечину и некоторым другим фракциям. Но я уверен, что транзит будет сопровождаться серьезнейшим политическим кризисом, в ходе которого все группы потеряют прежнее значение, возникнет новая комбинация, новая динамика. Куда она нас выведет – одному Богу известно. Это классическая аксиоматика: мы можем предсказать кризис – это не так сложно, предсказать политический кризис, но не можем предсказать его развитие и его последствия. Я бы обратил внимание на откровенное интервью, которые Ольга Крыштановская (социолог, прокремлевский общественный деятель) дала Блумбергу месяц назад. Крайне интересно ее замечание, что все группировки, которые Путину всем обязаны, готовятся его предать. Не уверен, что дело обстоит именно таким образом, но в том, что изменится вся диспозиция, у меня сомнений нет. Можно какие угодно сценарии закладывать в транзит, но сам по себе транзит – а это не передача власти, это изменение системы, то есть гораздо более масштабное дело, – неизбежно сопровождается масштабным кризисом. Я уверен, что ту систему, которая сложилась в России, сохранить не удастся. Но это мое личное убеждение, пусть и имеющее некоторые подкрепления.
Подробнее на https://aurora.network/articles/165-interv-ju/61576-razval-i-degradatsija-zachem-putinu-snizhaet-svoy-reyting