Третью главу «Гражданской войны во Франции» открывает цитата из манифеста Парижской Коммуны, посвящённого событиям 18 марта 1871г., в которой сказано, что парижские пролетарии «взяли в свои руки правительственную власть».
Маркс делает к этому месту важнейшее уточнение, он указывает, что «рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить её в ход для своих собственных целей». Доказательству этого тезиса и посвящена вся глава целиком. Тому, что парижский пролетариат совершил стихийно, Маркс стремится дать теоретическое обоснование.
Маркс начинает с того, что отмечает самые главные пункты (вехи), которые прошла в своем развитии государственная власть до того как она стала «готовой» машинной классового угнетения, т.е. до момента непосредственно примыкающего к мартовской революции 1871г. и образованию Парижской Коммуны. Этот путь есть путь централизации государственной власти, развития его «вездесущих органов».
Центром государственной власти являлся первоначально абсолютный монарх. Абсолютная монархия служила орудием в борьбе нарождающемуся буржуазному обществу с феодализмом. После буржуазной революции 1789г. государственная власть все более и более проявляет себя как орудие борьбы буржуазии против рабочего класса. Центр этой власти – правительство, которое подчинено парламентскому контролю. В парламенте непосредственно заседают имущие классы. Но с увеличением угрозы восстания со стороны пролетариата, власть все больше начинает концентрироваться непосредственно в правительстве, в исполнительной ветви власти. Пока правительство во главе с президентом Луи Бонапартом не закрепило это своё господство, разогнав парламентскую буржуазию и упразднив тем самым парламентарную республику, провозгласив Вторую империю. Буржуазия лишилась возможности непосредственно отправлять государственную власть. Изменились формы взаимоотношений буржуазии с государственной властью. Повальный подкуп государственных лиц стал средством проведения в жизнь политических интересов буржуазии. Буржуазия тем самым продемонстрировала свою неспособность управлять нацией, дело управления было отдано на откуп всевозможным авантюристам и преступникам. Подкупы должностных лиц, возможность государственных лиц проворачивать мошеннические аферы с помощью предприятий и учреждений, создаваемых на капиталистический лад, заставляли политических деятелей Второй империи самих раскручивать ту государственную машину, главным предназначением которой всегда оставалось угнетение труда капиталом. Централизованная государственная власть только по видимости высоко парила над обществом.
Единственным классом нации, который мог приобрести способность взять управление общественными делами в свои руки, оставался пролетариат.
Таким образом, для государственной машины характерна относительная, видимая самостоятельность централизованной государственной власти от экономически господствующего в обществе класса, отсутствие непосредственного участия представителей господствующего класса в государственном управлении. Но вместе с тем государственная власть всегда остается орудием порабощения и угнетения. Толчок к работе государственной машины дает непрекращающаяся в обществе борьба предпринимателей и наемных работников, присваивающего класса и класса производящего общественное богатство.
В силу этого обстоятельства взять в руки готовую государственную машину, машину приводным ремнем которой является подкуп должностных лиц, мошеннические аферы и частнособственнические предприятия государственных деятелей, рабочий класс не может и не должен. Более того, Коммуна тем и отличалась, что являлась той формой власти, при которой рабочий класс непосредственно отправлял функции по управлению общими делами. Маркс нигде не употребляет по отношению к государству парижских пролетариев слово «машина». Наоборот, непосредственное участие рабочих в работе государства, всеобщие выборы, сменяемость в любое время выборных должностных лиц всех уровней, единство законодательной, исполнительной и судебной власти существенно и принципиально отличают Коммуну от Второй империи (государства, ставшего законченной или «готовой» машиной угнетения).
Коммуна противопоставляется старой централизованной правительственной власти, для которой, начиная со времен абсолютной монархии, свойственны постоянная армия, полиция, бюрократия, духовенство и судейское сословие. Все эти органы строились вокруг центрального правительства, следуя принципу систематического и иерархического разделения труда. Даже официальная независимость судейских чинов от правительства была лишь кажущейся.
Чтобы разбить эти закостенелые органы угнетения, нужно было принципиально изменить их характер, нужно было вместо назначаемых центральным правительством чиновников поставить коммунальных чиновников. Назначенный правительством чиновник отвечает только перед правительством и не несет ответственности перед народом. Поставленный «сверху» чиновник рассматривает общественную должность, которую он замещает, в качестве дарованной ему частной собственности. В то время как пролетариат выдвинул коммунального чиновника, ответственного только перед ним и сменяемого им в любое время и отправляющего общественную функцию за заработную плату рабочего. Коммунальными чиновниками становились и судьи. Религия объявлялась частным делом, и священники должны были вести жизнь частных лиц, в том числе перестать жить на государственное жалованье.
Постоянная армия была упразднена и заменена вооруженным народом (Парижская Национальная гвардия). Это, по сути, означало, что солдаты есть в тоже время и рабочие, которые не отрываются от производства, не выдергиваются насильно из общественной жизни и не увозятся в далекие области на долгие годы для отупения замкнутостью армейской жизни. Тем самым «солдаты» продолжают принимать участие в общественной и политической жизни, а не противопоставляются обществу в качестве слепого и послушного материального придатка государственной власти. Сама организация вооруженного ополчения (милиции) не препятствует совмещению военного обучения с повседневным трудом и не подразумевает исключительно армию дилетантов, не умеющих обращаться с оружием и вести организованные военные действия. Рабочего, труд которого неразрывно связан с автоматизированной техникой, всевозможными машинами, проще обучить владению современной военной техникой, построенной по схожему принципу, чем человека занятого исключительно «духовным» трудом.
Коммунальное устройство должно было охватить все города вплоть до маленькой деревни. Собрание сельских коммун в главном городе округа должно было посылать депутатов в национальную делегацию, заседающую в Париже. Сохранялось центральное правительство, состоящее из коммунальных чиновников. Но при этом на каждом из уровней коммунальные чиновники и депутаты могли быть во всякое время сменяемыми своими избирателями и тем самым ответственными перед ними в любое время.
Ввиду всех этих существенных отличий Коммуна уже не была государством в прежнем смысле этого слова. Она оставалась государством лишь в силу сохранения главного свойства всякого государства - служить классовым орудием политического господства, но при этом она исторически должна была служить и устранению самого классового господства.
Коммуна должна была существовать на всем протяжении исторического пути экономического освобождения труда, пока все члены общества не станут рабочими, что в свою очередь означает, что производительный труд перестанет быть исключительной принадлежностью особого класса. Коммуна должна была служить орудием ниспровержения тех экономических устоев, на которых зиждется самое существование классов. На этом пути рабочему классу и его государству придется выдержать продолжительную борьбу (за возврат к старому обществу и к старому государству!), пережить целый ряд исторических процессов, которые совершенно изменят и обстоятельства и людей.
Итак, Парижской Коммуне предшествовали различные, сменяющие друг друга формы централизованной государственной власти (абсолютная монархия, Первая империя, парламентарная республика, Вторая империя), причем начиная с Первой империи, это были формы политического господства капитала над трудом. Коммуна не только по форме отличалась от всех прежних форм централизованного государства, но и по содержанию была резко отлична. Коммуна была государством рабочих или, как писал Энгельс в своем предисловии, «диктатурой пролетариата», в то время как старая государственная власть была диктатурой буржуазии, диктатурой капитала.
Таким образом, третья глава «Гражданской войны во Франции» является одним из центральных мест и источников учения марксизма о государстве. Содержащиеся в ней идеи о диктатуре рабочего класса не утратили своей актуальности, новизны, они до сих пор обосновывают собой передовой и научный характер пролетарской идеологии.