Я сел за свою парту и тоже установил себе статус «занят». Глаза моего аватара закрылись, но я при этом продолжал видеть все, что происходит вокруг. Я ткнул пальцем в пиктограмму, и передо мной возникло большое двумерное окно браузера. Его видел только я, никто не мог заглянуть мне через плечо и посмотреть, чем там я занимаюсь (разве что с моего разрешения).
В качестве домашней странички я установил Инкубатор — один из самых популярных пасхантерских форумов. Интерфейс у него был сделан с закосом под существовавшие еще до Интернета электронные доски объявлений — с характерным визгом и шипением модема на триста бод, устанавливающего соединение. Очень круто. Несколько минут я потратил на просмотр новых сообщений, чтобы узнать последние новости и сплетни. Сам я редко писал на форум, но заглядывал на него каждый день. Этим утром там не было ничего интересного. Все как всегда — тупой срач между кланами, тупые холивары по поводу «единственно верной» трактовки того или иного места в «Альманахе Анорака», тупое бахвальство прокачанных аватаров, заимевших очередной супер-пупер-магический меч, крутой артефакт или еще какую вундервафлю. Уже много лет на форуме был один пустой треп. Пасхантерское сообщество до сих пор не добилось никакого реального прогресса на пути к цели и погрязло в дешевых понтах, беспредметной болтовне и склоках. Короче, душераздирающее зрелище.
Мне здесь нравились темы, в которых гнобили «шестерок». «Шестерками» пасхантеры презрительно именовали сотрудников Innovative Online Industries. Корпорация IOI (что следовало читать как «ай-о-ай») представляла собой глобальный телекоммуникационный конгломерат и крупнейшего мирового интернет-провайдера. Немалая часть ее бизнеса была сосредоточена на предоставлении доступа к OASISy и продаже продуктов и услуг внутри его. Именно поэтому IOI неоднократно предпринимала попытки недружественного поглощения Gregarious Simulation Systems, однако пока они не увенчались успехом. Теперь IOI пыталась захватить GSS по завещанию Холлидэя.
В IOI создали новый департамент — так называемый «отдел оологии». Вообще-то оология — это наука, изучающая птичьи яйца, но в последние годы этот термин получил новое значение. Оологией теперь называли «науку», ищущую пасхальное яйцо Холлидэя. У отдела оологии IOI была единственная цель — выиграть гонку за яйцом и получить наследство Холлидэя — его деньги, его компанию и сам OASIS.
Меня, как и большинство пасхантеров, приводила в ужас мысль о том, что OASIS окажется в лапах IOI. PR-машина корпорации не скрывала своих намерений в отношении OASISa. В IOI считали, что Холлидэй извлекал из своего творения куда меньшую прибыль, чем оно могло бы приносить. Они собирались взимать с пользователей ежемесячную абонентскую плату, заляпать рекламой все видимые поверхности в виртуальном мире, упразднить в нем анонимность и свободу слова. Я понимал, что, как только корпорация получит OASIS, он перестанет быть свободной утопией, в которой прошло мое детство. Он станет дистопией, дорогим парком развлечений для богатеньких избранных.
IOI требовала, чтобы ее штатные пасхантеры — которых в корпорации называли оологами — использовали в качестве имен аватаров номера своих рабочих удостоверений. Номера были шестизначные и всегда начинались с числа 6 — так и появилось прозвище «шестерки».
Чтобы стать «шестеркой», человек подписывал контракт, в котором, помимо прочих пунктов, было обязательство немедленно передать главный приз, если он будет получен, в полную собственность корпорации. Взамен оолог получал зарплату (дважды в месяц), питание, жилье, медицинское страхование и счет в Пенсионном фонде. Корпорация предоставляла аватарам своих сотрудников первоклассную броню, оружие и транспортные средства, а также покрывала расходы на телепортацию. Вступить в «шестерки» было все равно что завербоваться в армию.
В OASISe «шестерок» было легко заметить, их аватары выглядели совершенно одинаково — накачанные мужики (вне зависимости от пола «шестерки») с коротко стриженными темными волосами и одинаковыми рожами, заданными программой по умолчанию, все в одинаковой темно-синей униформе. Единственным отличием этих корпоративных клонов друг от друга был шестизначный номер, отпечатанный на правой стороне груди прямо под логотипом IOI.
Как и большинство пасхантеров, я презирал «шестерок» и находил оскорбительным сам факт их существования. Создав эту армию наемников, IOI извратила весь смысл Охоты. Конечно, можно было сказать, что пасхантерские кланы тоже извращали идею. Кланов развелась уже не одна сотня, некоторые насчитывали тысячи участников, общими усилиями пытающихся отыскать яйцо.
В основе каждого клана был железный юридически заверенный договор, по которому приз, полученный кем-то из клана, поровну делился между всеми участниками. Одиночки вроде меня относились к кланам без особого восторга, но уважали их как коллег — в отличие от «шестерок», продавшихся мультинациональной корпорации, желающей погубить OASIS.
Мое поколение не знало, что такое мир без OASISa. Для нас он стал большим, чем просто игра или развлекательная платформа. Сколько я и мои ровесники себя помнили, OASIS был неотъемлемой частью жизни. Мы родились в ужасном мире и спасались от его безнадеги в этом прекрасном убежище. Возможность перехода OASISa в частные руки и приведения его к единым корпоративным стандартам ужасала нас. Тот, кто родился до появления OASISa, не мог бы понять наших эмоций, но для нас это было все равно что приватизация солнечного света или взимание абонентской платы за возможность смотреть на небо.
«Шестерки» стали для пасхантеров общим врагом, и мы с удовольствием глумились над ними в чатах и форумах. Многие прокачанные пасхантеры взяли себе за правило убивать (или пытаться убить) всякую встреченную «шестерку» на месте. Существовало несколько веб-сайтов, посвященных отслеживанию всех перемещений этих корпоративных рабов, и некоторые из нас тратили больше времени на Охоту за «шестерками», чем на охоту за яйцом. Крупнейшие кланы даже устроили соревнование «Отстрел „шестерок“» и ежегодно присуждали награду клану, который смог набить больше.
Я заглянул еще на несколько форумов, а потом выбрал в закладках сайт «Послания АртЗмиды» — блог одной пасхантерши. Ее ник следовало читать «Артемида». Я наткнулся на этот блог года три назад и с тех пор был его преданным читателем. Она писала про свои поиски пасхального яйца, которые называла «безумной охотой за макгаффином»[3]. Восхитительные посты из разряда «что вижу, то пою», в которых были ум, обаяние, самоирония и хлесткие сардонические ремарки обо всем на свете. Она излагала собственную трактовку отдельных мест из «Альманаха» (причем с таким юмором, что я иногда смеялся до колик), вешала ссылки на упомянутые в нем книги, сериалы и фильмы, которые в текущий момент изучала. Я предполагал, что этими постами она старалась сбить конкурентов с толку и увести от цели, но все равно читал их с удовольствием.
Ну и стоит ли говорить, что в АртЗмиду я был заочно влюблен.
Когда она постила скриншоты своего аватара — девушки с волосами цвета воронова крыла, — я иногда (ну ладно, всегда) сохранял их на жесткий диск. У ее аватара было хорошенькое личико — хорошенькое, но не противоестественно прекрасное. В OASISe быстро привыкаешь к тому, что тебя окружают нереально совершенные люди. Но аватар АртЗмиды не выглядел прекрасным чудовищем Франкенштейна, которое собрано программой из частей, представленных в каком-нибудь меню «Красотка». Нет, такое лицо могло быть только у живой девчонки, как будто она смоделировала аватар по своей фотографии: большие светло-карие глаза, щечки-яблочки, острый подбородок и не сходящая с губ усмешка. Она казалась мне невыносимо привлекательной.
Фигуру она выбрала тоже необычную. В OASISe женские аватары создаются в основном по двум самым популярным шаблонам — неестественно тощей «супермодели» или грудастой «порнозвезды» с осиной талией (причем в OASISe такие пропорции смотрелись еще более странно, чем в реальности). Аватарка АртЗмиды будто сошла с полотен Рубенса — невысокий рост и сплошные изгибы.
Я понимал, что моя влюбленность в АртЗмиду глупа и не приведет ни к чему хорошему. Что я вообще о ней знал? Свое настоящее имя она, разумеется, не афишировала — так же как возраст и местонахождение. Ей могло быть как пятнадцать, так и пятьдесят. Она могла выглядеть как угодно. Некоторые пасхантеры вообще выражали подозрения, что она мужчина, но я не допускал такой мысли — вероятно, потому, что не хотел даже представить себя влюбленным в какого-нибудь дядьку средних лет по имени Крис с плешью и волосатой спиной.
За те годы, что я читал АртЗмиду, ее блог стал одним из самых популярных в Интернете — несколько миллионов посетителей в день. АртЗмида сделалась знаменитостью, по крайней мере в пасхантерских кругах. Но слава не ударила ей в голову. Ее посты по-прежнему оставались такими же остроумными и самоироничными. Самый новый назывался «Блюз Джона Хьюза» и представлял собой глубинный анализ шести ее самых любимых подростковых фильмов Джона Хьюза, которые она разделила на две трилогии: «Фантазии странной девчонки» («Шестнадцать свечей», «Милашка в розовом», «Нечто замечательное») и «Фантазии странного парня» («Клуб „Завтрак“», «Ох уж эта наука» и «Феррис Бьюллер берет выходной»).
Не успел я дочитать до конца, как на дисплее выскочило окошко мессенджера — мне писал лучший друг Эйч. (Ну ладно, если уж говорить начистоту, мой единственный друг — не считая миссис Гилмор.)
Эйч: С добрым утром, амиго.
Парсифаль: Ола, компадре.
Эйч: Чем занимаешься?
Парсифаль: Так, по сети лазаю.
Эйч: Приходи лучше в Нору, баклан. Потусим перед уроками.
Парсифаль: Круто! Сейчас буду.
Я закрыл окно мессенджера и посмотрел на время. До начала урока оставалось еще полчаса. Я ухмыльнулся, ткнул в маленькую дверцу в углу дисплея и нашел в «Избранном» чат-комнату Эйча.
Система подтвердила наличие у меня допуска в приватную чат-комнату. Школьная аудитория, которая прежде находилась на периферии моего поля зрения, свернулась в маленькое окошко в нижнем правом углу дисплея, а перед глазами у меня предстала Нора. Мой аватар оказался «у входа» — перед дверью, от которой вниз шла покрытая ковром лестница. Дверь не вела никуда — она даже не открывалась. Все дело в том, что Нора и все, что в ней находилось, не была частью OASISa. Все приватные чат-комнаты представляли собой автономные симуляции — временные виртуальные пространства, в которые аватар мог перейти из любой точки OASISa. В общем-то мой аватар сейчас вовсе не был внутри Норы, мне это лишь казалось. Уэйд-З/Парсифаль по-прежнему сидел с закрытыми глазами в кабинете мировой истории. Зайдя в приватный чат, я, по сути, находился в двух местах одновременно.
Нора Эйча выглядела как подвал большого загородного дома, в котором подросток конца восьмидесятых обустроил себе логово. На стенах, обшитых деревянными панелями, красовались плакаты старых фильмов и комиксов. В центре помещения стоял винтажный телевизор RCA с подключенным к нему кассетным магнитофоном Betamax, проигрывателем LaserDisc и несколькими винтажными игровыми консолями. Вдоль дальней стены тянулись полки, нагруженные коробками с настольными ролевыми играми и выпусками журнала «Дракон».
Содержать такой большой чат было недешево, но Эйч мог себе это позволить. Он сшибал приличные деньги, сражаясь на PvP-аренах, бои на которых транслировались по телевидению, — по выходным и после школы. Эйч был одним из сильнейших бойцов в OASISe в обеих лигах — в одиночной и командной — и снискал даже большую славу, чем АртЗмида. Уже несколько лет его Нора слыла элитным клубом для самых сливок пасхантерского сообщества. Эйч допускал в свой чат только тех, кого считал достойным, так что приглашение туда было большой честью — особенно для аутсайдера вроде меня.
Я спустился по лестнице. В Норе уже собралось несколько десятков разномастных аватаров — людей, киборгов, демонов, темных эльфов, вулканцев и вампиров. Они слонялись по комнате, играли в старые аркадные автоматы, стоящие рядком у стены, зависали у древней стереосистемы (из динамиков которой неслась композиция The Wild Boys группы Duran Duran), разглядывая внушительную коллекцию видеокассет на полках.
Перед телевизором буквой П стояли три дивана, и на одном из них развалился аватар Эйча собственной персоной — высокий и широкоплечий белый парень с темными волосами и карими глазами. Я как-то спросил его, похож ли аватар на него самого, и Эйч усмехнулся: «Конечно. Только в жизни я гораздо красивее».
Завидев меня, он оторвался от игры на приставке Intellivision и расцвел в своей фирменной улыбке — как у Чеширского кота, от уха до уха.
— Си! — заорал он. — Как жизнь, амиго?
Я подставил ему ладонь для приветствия и плюхнулся на диван напротив. Эйч с самого нашего знакомства называл меня «Си», ему нравилось давать людям прозвища из одной буквы. Собственно, имя его аватара представляло собой транскрипцию латинской буквы «Н». Поэтому я часто называл его первым пришедшим в голову именем на эту букву — ну там, Хуберт, Харрис или Хоган. Это у нас была игра такая.
— Нормально, как сам, Хампердинк?
С Эйчем я подружился чуть больше трех лет назад. Он тоже учился на Людусе, в старших классах школы номер 1172 на противоположной стороне планеты от моей. Как-то в выходной мы случайно пересеклись в открытом пасхантерском чате и тут же спелись, потому что у нас были общие интересы. Вернее, единственный интерес — всепоглощающая увлеченность охотой за пасхальным яйцом и личностью Холлидэя. Едва начав говорить с Эйчем, я распознал в нем настоящего пасхантера с серьезным настроем на победу. Он знал кучу всего о поп-культуре восьмидесятых, причем не только канонические вещи. Он копал гораздо глубже, как настоящий исследователь. Полагаю, он распознал во мне родственную душу, потому что выдал мне свою визитку и пригласил заходить в Нору в любое время. С тех пор мы стали лучшими друзьями.
Дружба наша имела дух товарищеского соперничества. Мы вечно подкалывали друг друга, мерились крутизной и шансами первым записать свое имя на Доску почета, стремились переплюнуть друг друга в знании мельчайших подробностей жизни наших ровесников в восьмидесятые годы. Иногда мы вместе занимались исследованиями — обычно это заключалось в просмотре попсовых фильмов и сериалов тех лет в Норе. Ну и, конечно, мы упражнялись в видеоиграх, тратили бесчисленные часы, снова и снова проходя классические игры на двоих — Contra, Golden Axe, Heavy Barrel, Smash TV и Ikari Warriors. Эйч был лучшим универсальным геймером — если не считать вашего покорного слугу. В большинстве игр наши силы были равны, но в некоторых он меня просто раскатывал, особенно в шутерах от первого лица. Это был его конек.
Я ничего не знал о том, кто такой Эйч на самом деле, но подозревал, что дома, в реальном мире, у него не все в порядке. Он, как и я, целые дни проводил в OASISe. И хотя мы ни разу не встречались вживую, он не раз говорил мне, что я его лучший друг. Видимо, он был так же одинок, как и я.
— Что делал вчера после того, как ушел? — поинтересовался Эйч, бросая мне второй контроллер Intellivision.
Накануне мы ним несколько часов зависали в Норе, вперившись в старые японские фильмы про монстров.
— Фигней страдал, — ответил я. — Вернулся домой и прошелся по нескольким аркадам.
— Боишься потерять хватку? Перестраховщик.
— Да не. Просто захотелось.
Я не спросил, что делал он сам, а Эйч не стал вдаваться в подробности. Я знал, что он наверняка направился на Гигакс или еще какую не менее клевую планету и прошел пару-тройку квестов, чтобы набрать опыт, но у него хватало такта не распространяться об этом при мне. Эйч мог позволить себе путешествовать по миру OASISa, разыскивая Медный ключ, но он никогда не обсуждал это со мной и никогда не насмехался над тем, что я безвылазно торчу на Людусе, не имея возможности позволить себе телепортацию. И ни разу не оскорбил меня предложением одолжить денег. Таково было неписаное правило пасхантеров: если ты одиночка, ни от кого не принимай помощь. Те, кто не способен действовать самостоятельно, вступали в кланы, а мы с Эйчем кланы презирали, считая их участников неудачниками и позерами. Мы оба выбрали путь одиночки и не собирались сходить с него. Мы иногда делились своими соображениями по поводу Охоты, но это всегда были общие темы, никаких деталей.
Мы сыграли три раунда в Tron: Deadly Discs, — и я побил Эйча все три раза. Он с досадой отшвырнул контроллер и подобрал с пола журнал — древнее издание «Старлога», ежемесячного журнала о фантастических фильмах. На обложке красовался Рутгер Хауэр в рекламе фильма «Леди-ястреб».
— О, «Старлог»! — сказал я с одобрением.
— Ага. Скачал все выпуски из архива Инкубатора. Еще не все успел прочитать. Тут клевая статья про «Битву за Эндор».
— «Эвоки. Битва за Эндор», телефильм, вышел в восемьдесят пятом году, — тут же без запинки выдал я. Уж про «Звездные войны» и то, что с ними связано, я знал все. — Полная чушь. Темное пятно на истории «Войн».
— Много ты понимаешь, ушлепок. Там есть клевые моменты.
— Нет там никаких моментов. Это даже больший отстой, чем та первая байда про эвоков, «Караван смельчаков». Стоило назвать ее «Караван сосунков».
Эйч закатил глаза и погрузился в чтение. Он и не думал поддаваться на провокацию. Я посмотрел на обложку.
— Дашь почитать, когда закончишь?
Эйч ухмыльнулся.
— Сейчас угадаю: тебя интересует «Леди-ястреб»?
— Может быть.
— Ну да, ты же у нас фанат этого дерьмища.
— Отсоси.
— Сколько раз ты смотрел эти розовые сопли? Если даже меня заставил два раза их вытерпеть.
Теперь пришел его черед меня провоцировать. Эйч знал, что я питаю преступную слабость к этому фильму и смотрел его раз двадцать, если не больше.
— Еще спасибо скажешь, ламер. — Я сунул в приставку другой картридж и загрузил одиночную игру Astrosmash. — «Леди-ястреб» — это канон!
«Каноном» пасхантеры называли все книги, фильмы, сериалы, игры и песни, от которых в свое время тащился Холлидэй.
— Да ладно!
— Прохладно!
Эйч отложил журнал и подался вперед.
— Холлидэй просто не мог фанатеть с «Леди-ястреба», вот отвечаю!
— Да? И чем докажешь, умник?
— У Холлидэя был вкус. Какие еще нужны доказательства?
— Тогда объясни мне, почему «Леди-ястреб» была у него и на видеокассете, и на диске?
Полный перечень фильмотеки Холлидэя на день его смерти входил в приложения к «Альманаху Анорака», и мы с Эйчем знали его наизусть.
— Он же миллионер! Собрал тонны фильмов, которые наверняка даже не все удосужился посмотреть! У него, знаешь ли, был «Говард-утка» и «Крулл» на DVD. Это еще не значит, что они ему нравились. И уж точно это не делает их каноном.
— Тут и спорить не о чем. «Леди-ястреб» — классика восьмидесятых.
— Это тупой фильм, вот и все! У них там мечи из фольги! А саундтрек — просто эпический отстой, сплошные синтезаторы. Плоды трудов гребаного Алана Парсонса. Это хуже, чем отстой! Это отстой от «Горца-2»!
— Эй! — Я сделал вид, что собираюсь запустить в него контроллером. — Вот это уже просто оскорбительно! Да там один актерский состав чего стоит! Рой Бэтти! Феррис Бьюллер! И чувак, который играл доктора Фолкена в «Военных играх»! — Я порылся в памяти. — Джон Вуд! Вместе с Мэттью Бродериком!
— Черное пятно на карьере обоих, — усмехнулся Эйч.
Он не меньше, чем я, любил спорить о старых фильмах. Остальные собравшиеся в чате стали подтягиваться поближе к нам — наши с Эйчем дебаты нередко привлекали зрителей.
— Ты укурился? — выпалил я. — Режиссер «Леди-ястреба» — сам гребаный Ричард Доннер! Который выпустил «Супермена» и «Балбесов»! Скажешь, режиссер тоже отстойный?
— Да будь там хоть сам Спилберг. Все равно фильм — розовые сопли, которые пытаются выдать за жанр меча и магии. Единственный жанровый фильм, в котором соплей больше, чем в этом, наверное… гребаная «Легенда»! И вообще: кому реально нравится «Леди-ястреб», тот баба! Причем со справкой!
С галерки донесли смешки. Я уже начал и правда выходить из себя. Мне нравилась «Легенда», и Эйч об этом знал.
— А, значит, я баба? А не ты ли питаешь нездоровую страсть к эвокам? — Я схватил «Старлог» и бросил его в сторону плаката «Месть джедая», висящего на стене. — Думаешь, твои обширные познания в культуре эвоков помогут тебе найти яйцо?
— Лучше не начинай опять про эндорцев, чувак. — Эйч угрожающе воздел указательный палец. — Забаню на хрен. Я предупредил.
Я знал, что это пустая угроза, и уже намеревался проехаться по эвокам асфальтовым катком, не забыв помянуть добрым словом лохов, которые зовут их эндорцами, но тут на лестнице материализовался новый гость, законченный ламер с ником Я-б0х.
Я не удержался от стона. Я-б0х и Эйч посещали одну школу и по нескольким предметам учились в одной группе, но я все равно не мог понять, с какой радости Эйч дал этому уроду допуск в Нору. Я-б0х считал себя элитным пасхантером, но на деле был просто наглым дешевым позером. Он, конечно, рассекал по всему OASISy, выполняя квесты и прокачивая своего аватара, но по теории не знал ничего. И вечно таскал с собой колоссальную плазменную пушку размером со снегоход. Вот уж у кого не было вкуса…
— Все про «Звездные войны» собачитесь, долбоклюи, — произнес он, спускаясь по лестнице, и подошел к нам. — Это же все старье.
— Если уж тебе так хочется кого-нибудь забанить, — сказал я Эйчу, — начни с этого клоуна.
Перезагрузил приставку и начал новую игру.
— Заткни хлебало, Пенисваль, — ответил Я-б0х. Он считал, что коверкает мой ник очень остроумно. — Меня он не забанит, потому что я элита! Так ведь, Эйч?
— Не так. — Эйч устало закатил глаза. — Ты такая же элита, как моя покойная бабуля.
— Да пошел ты, Эйч! Вместе с бабулей!
— Вот умеет человек одним своим появлением перевести разговор на новый интеллектуальный уровень, — заметил я вполголоса. — Светоч ума и фонтан красноречия.
— Прости, если действую тебе на нервы, Капитан Нищеброд. А почему ты здесь? Тебе бы сейчас побираться на Инципио, вдруг кто подаст?
Я-б0х потянулся ко второму контроллеру, но я успел его перехватить и бросил Эйчу.
— Придурок, — огрызнулся Я-б0х.
— Дешевка.
— Дешевка? Глядите-ка, Пенисваль называет меня дешевкой. — Я-б0х повернулся к собравшейся вокруг нас толпе. — У этого орла ни монеты в кармане, он просит нормальных людей подбросить его до Серого Ястреба, чтобы там бить кобольдов на медь! И он называет меня дешевкой!
В толпе захихикали, а я почувствовал, как лицо под визором краснеет. Однажды, где-то год назад, я совершил ужасную ошибку — попросил Я-б0ха подбросить меня с Людуса на своем драндулете. Хотел немножко опыта поднабраться. Этот урод высадил меня на планете Серый Ястреб — там, где можно было пройти квесты низкого уровня, — но не улетел, а остался следить за мной. Несколько часов я убивал небольшую стаю кобольдов, ждал, пока они возродятся, и убивал их опять, снова и снова. Мой аватар тогда находился всего лишь на первом уровне, и это был один из немногих безопасных для меня способов прокачаться. Я-б0х заснял меня за этим занятием и повесил скриншоты в Инкубаторе, обозвав их «Пенисваль, Гроза кобольдов». И до сих пор не упускал случая припомнить мне этот позор.
— Так точно, я назвал тебя дешевкой, дешевка. — Я поднялся на ноги и встал прямо перед ним. — Ты тупой, невежественный понтоброс. То, что ты докачался до четырнадцатого уровня, не делает тебя пасхантером. Для этого нужны знания.
— Плюсую, — сказал Эйч и подставил мне кулак, по которому я тут же ударил.
В толпе опять заржали, на этот раз над Я-б0хом. Пару секунд он злобно смотрел на нас, потом заявил:
— Ну ладно. Сейчас посмотрим, кто тут дешевка. Полюбуйтесь-ка, барышни.
Он достал из инвентаря какой-то предмет и поднял его перед собой, ухмыляясь. Это была старая игра для Atari 2600 в оригинальной коробке. Я-б0х намеренно прикрыл название рукой, но я сразу узнал картинку — мужчина и женщина в древнегреческих одеждах, у обоих в руках мечи. За спиной у них маячит одноглазый дядька и минотавр.
— Знаешь, что это, умник? — вопросил Я-б0х с вызовом. — Я тебе даже подскажу. С этой игрой для Atari был связан конкурс. Она содержала в себе несколько головоломок, и тому, кто первым решит их, присуждался приз. Ну, какие есть идеи?
Я-б0х вечно пытался поразить нас какой-нибудь «меганаходкой» из юности Холлидэя, каждый раз считая себя первооткрывателем. И каждый раз его ждал мощный облом. Пасхантеры вообще были не прочь помериться своими знаниями и продемонстрировать, что им известны такие детали жизни восьмидесятых, о которых все остальные слыхом не слыхивали. Это была такая общепринятая пасхантерская игра — и Я-б0ху в ней страшно не везло.
— Хочешь сказать, что только сейчас вышел на серию Swordquest? — спросил я небрежно.
Я-б0х тут же сдулся.
— У тебя в руке Swordquest: Earthworld, первая игра серии. Выпущена в восемьдесят втором году. Назовешь остальные три?
Я-б0х сузил глаза. Конечно, он не мог их назвать. Как я и говорил, он позер и дешевка.
— Кто-нибудь еще? — поинтересовался я у толпы.
Все переглядывались, но никто так и не предложил вариантов.
— Fireworld, Waterworld, Airworld, — сказал Эйч.
— Бинго! — Я подставил ему кулак для удара. — Хотя Airworld так и не вышел — для Atari настали тяжелые времена, и компания отменила конкурс.
Я-б0х молча убрал коробку с игрой назад в инвентарь.
— Ты бы сделал неплохую карьеру у «шестерок», Я-б0х, — заметил Эйч со смехом. — Им бы пригодились твои масштабные познания.
Я-б0х показал ему «фак».
— Если вы, долбоклюи, давно знаете про эти конкурсы, почему я о них до сих пор ничего от вас не слышал?
— Да брось ты! — отмахнулся Эйч. — Swordquest: Earthworld был неофициальным сиквелом Adventure, любому уважающему себя пасхантеру об этом известно. Тоже мне, тайненькое знаньице.
— Ну ладно, раз вы оба такие эксперты… — Я-б0х изо всех сил пытался сохранить лицо. — Кто программировал все игры серии?
— Дэн Хитченс и Тод Фрай, — ответил я не задумываясь. — Спроси чего посложнее.
— Давай я, — встрял Эйч. — Какие были призы для победителей каждого конкурса?
— Ага, хороший вопрос. Сейчас вспомню… Первый игрок, разгадавший все головоломки «Земного мира», получил Талисман предконечной правды. Эта штука была из чистого золота с драгоценными камнями. Победитель расплавил его и продал, чтобы заплатить за колледж.
— Ну да, ну да, ты время не тяни, отвечай по делу. Какие другие два приза?
— Ничего я не тяну. Призом за разгадку Fireworld был Кубок света, а за Waterworld — Венец жизни, только последний так никому и не присудили, потому что компания отменила конкурс. Та же судьба постигла и приз за невышедший Airworld, им должен был стать Философский камень.
Эйч заулыбался, хлопнул меня по подставленной ладони и добавил:
— А потом победители четырех конкурсов сразились бы за Гран-при, Меч предельной магии, — если бы все не отменили.
— Все призы перечислены в комиксах, которые входили в комплект каждой из игр. Кстати, эти комиксы видны в кадре в самом конце «Приглашения Анорака».
Толпа зааплодировала, а Я-б0х опустил глаза.
С самого начала гонки за пасхальным яйцом для меня было очевидно, что Холлидэй позаимствовал идею конкурса именно у серии Swordquest. Я не знал, взял ли он оттуда какие-то головоломки, но на всякий случай досконально проштудировал все три игры.
— Ладно, ваша взяла, — признал Я-б0х. — Но вам обоим стоит завести себе реальную жизнь, задроты.
— А тебе стоит завести другое хобби, — отпарировал я. — Ты слишком туп и ленив для пасхантера.
— Вот уж точно, — поддержал Эйч. — Ты бы подучил теорию, Я-б0х. Про Википедию слышал? Она бесплатная.
Я-б0х отвернулся и пошел в другой угол, к коробкам с комиксами, якобы утратив интерес к разговору.
— Да по хрен, — бросил он через плечо. — Если бы я поменьше времени тратил на девок — реальных девок, — то знал бы столько же никому не нужного бреда, как вы.
Эйч оставил этот комментарий без ответа и спросил меня:
— А как звали близнецов из тех комиксов?
— Тарра и Тор.
— Ну даешь, чувак! Ты реально дока!
— Спасибо.
На дисплее у меня загорелось сообщение о том, что урок начнется через три минуты. Я знал, что такое же сообщение видят Эйч и Я-б0х, — их школа работала по тому же расписанию.
— Ну что ж, пора грызть гранит науки, — произнес Эйч, вставая с дивана.
— Вот радость-то, — буркнул Я-б0х. — Пока, лохи.
Он показал мне «фак» и вышел из чата. Остальные аватары тоже стали исчезать один за другим, пока не остались только мы с Эйчем.
— Я правда не понимаю, зачем ты дал этому кретину доступ, — заметил я.
— Затем, что его прикольно крошить в видеоигры. А его невежество вселяет в меня надежду.
— Это еще почему?
— Да потому, что если большинство пасхантеров так же невежественны, как он, — а так оно и есть, Си, я отвечаю, — это значит, что у нас с тобой и правда есть шансы на победу.
Я пожал плечами.
— Ну, может, ты и прав.
— Не хочешь затусить сегодня после школы? Часиков в семь? У меня есть кой-какие дела, но к семи освобожусь. Надо вычеркнуть что-нибудь из списка «к просмотру». Как насчет «Квартирантов»? Устроим марафон?
— О да, я буду.