Текст № 22
Горио еще платил тогда за пансион тысячу двести франков. Г-жа Воке находила вполне естественным, что у богатого мужчины четыре или пять любовниц, а в его стремлении выдать их за своих дочерей усматривала даже большое хитроумие. Она нисколько не была в претензии, что он их принимал в "Доме Воке". Но так как этими посещениями объяснялось равнодушие пансионера к ее особе, вдова позволила себе в начале второго года дать ему кличку "старый кот". Когда же Горио скатился до девятисот франков, она, увидя одну из этих дам, сходившую с лестницы, спросила его очень нагло, во что он собирается превратить ее дом. Папаша Горио ответил, что эта дама его старшая дочь. - Так у вас дочерей-то целых три дюжины, что ли? - съязвила г-жа Воке. - Только две дочери, - ответил ей жилец смиренно, как человек разорившийся, дошедший до полной покорности из-за нужды. К концу третьего года папаша Горио еще больше сократил свои траты, перейдя на четвертый этаж и ограничив расход на свое содержание сорока пятью франками в месяц. Он бросил нюхать табак, расстался с парикмахером и перестал пудрить волосы. Когда папаша Горио впервые явился ненапудренным, хозяйка ахнула от изумления, увидев цвет его волос - грязно-серый с зеленым оттенком. Его физиономия, становясь под гнетом тайных горестей день ото дня все печальнее, казалась самой удрученной из всех физиономий, красовавшихся за обеденным столом. Не оставалось никаких сомнений: папаша Горио - это старый распутник, только благодаря искусству врачей сохранивший свои глаза от коварного действия лекарств, неизбежных при его болезнях, а противный цвет его волос - следствие любовных излишеств и тех снадобий, которые он принимал, чтобы продлить эти излишества. Физическое и душевное состояние бедняги, казалось оправдывало этот вздор. Когда у Горио сносилось красивое белье, он заменил его бельем из коленкора, купленного по четырнадцать су за локоть. Бриллианты, золотая табакерка, цепочка, драгоценности - все ушло одно вслед за другим. Он расстался с васильковым фраком, со всем своим парадом и стал носить зимой и летом сюртук из грубого сукна коричневого цвета, жилет из козьей шерсти и серые штаны из толстого буксина. Горио все худел и худел; икры опали, лицо, расплывшееся в довольстве мещанского благополучия, необычайно сморщилось, челюсти резко обозначились, на лбу залегли складки. К концу четвертого года житья на улице Нев-Сент-Женевьев он стал сам на себя непохож. Милый вермишельщик шестидесяти двух лет, на вид не больше сорока, высокий, полный буржуа, моложавый до нелепости, с какой-то юною улыбкою на лице, радовавший прохожих своим веселым видом, теперь глядел семидесятилетним стариком, тупым, дрожащим, бледным. Сколько жизни светилось в голубых его глазах! - теперь они потухли, выцвели, стали серо-железного оттенка и больше не слезились, а красная закраина их век как будто сочилась кровью. Одним внушал он омерзение, другим - жалость. Юные студенты-медики, заметив, что нижняя губа у него отвисла, и смерив его лицевой угол, долго старались растормошить папашу Горио, но безуспешно, после чего определили, что он страдает кретинизмом.
Оноре де Бальзак «Отец Горио», 19 век, Франция, (1832)
Текст № 23
Повесть о житии и храбрости благоверного и великого князя Александра. …Сей князь Александр родился от отца милостилюбивого и человеколюбивого, более всего кроткого, князя великого Ярослава и от матери Феодосии. …Но и вид у него был не как у иных людей, и голос его, словно труба, в народе звучал… Услышав о таком мужестве князя Александра, король страны Римской из северной земли подумал про себя: «Пойду и пленю землю Александрову». И собрал он силу великую, и наполнил много кораблей полками своими, двинулся с великими силами, пылая духом ратным. И пришел он в Неву, опьяненный безумием, и послал, загордившись, послов своих в Новгород к князю Александру, говоря: «Если можешь сопротивляться мне, то я уже здесь, пленяю землю твою». Александр же, услышав слова эти, разгорелся сердцем, и вошел в церковь святой Софии, и, пав на колени перед алтарем, начал молиться со слезами: «Боже славимый, праведный, Боже великий, крепкий, Боже превечный, создавший небо и землю и положивший пределы народам, Ты повелел жить не переступая чужих границ». Вспомнив пророческую песнь, сказал: «Суди, Господи, обидящих меня и возбрани борющимся со мною, возьми оружие и щит и стань на помощь мне». И, окончив молитву, встав, поклонился он архиепископу. Был же архиепископом тогда Спиридон, он благословил Александра и отпустил. Он же, выйдя из церкви, вытер слезы и начал укреплять дух дружины своей, говоря: «Не в силе Бог, но в правде. Вспомним Песнотворца, что сказал: "Эти с оружием, а эти на конях, мы же имя Господа Бога нашего призовем: те были повержены и пали, мы же устояли и стоим прямо"». Это сказав, пошел он на врагов с малой дружиной, не дожидая основных сил своих, но уповая на Святую Троицу. И пошел он против врагов в воскресенье 15 июля, имея веру великую в святых мучеников Бориса и Глеба… После этого Александр постарался напасть на врагов в шестом часу дня. И была сеча великая с Римлянами, и избил он их множество бесчисленное, и самому королю возложил печать на лицо острым своим копьем. Здесь проявили свое мужество, как и сам он, 6 мужей храбрых из полка его. …На второй год после возвращения с победой князя Александра вновь пришли из Западной страны и построили город в отечестве Александровой. Князь же Александр быстро пошел и разрушил город их до основания, а их самих - одних повесил, других с собой увел, а иных, помиловав, отпустил: был он милостив безмерно. После победы Александровой, когда победил он короля, в третий год зимой пошел он на землю немецкую с великой силой, чтоб не похвалялись, говоря: «Унизим славянский народ и поставим его ниже себя». Уже был взят ими город Псков и немецкие наместники посажены. Он же вскоре изгнал из Пскова немцев, иных немцев перебил, а иных связал и город освободил от безбожных немцев, а землю их повоевал и пожег и пленных взял бесчисленное множество, а иных перебил. Они же, гордые, соединились и сказали: «Пойдем и победим Александра и возьмем его в плен». Когда немцы приближались, то обнаружила их стража. Князь же Александр приготовился к бою, и пошли они друг против друга, и покрылось озеро Чудское множеством тех и других воинов. …Была тогда суббота, и, когда взошло солнце, сошлись оба войска. И была сеча злая, и стоял треск от ломающихся копий и лязг от ударов мечей, так что замерзшее озеро двинулось и не было видно льда, ибо покрылся он кровью.
80-егоды 13 века Древнерусская литература
Текст № 24
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна,
На печальные поляны
Льет печально свет она.
По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит
Колокольчик однозвучный
Утомительно гремит.
Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То разгулье удалое,
То сердечная тоска...
Ни огня, ни черной хаты,
Глушь и снег...
Навстречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне...
Скучно, грустно...
Завтра, Нина,
Завтра к милой возвратясь,
Я забудусь у камина,
Загляжусь не наглядясь.
Звучно стрелка часовая
Мерный круг свой совершит,
И, докучных удаляя,
Полночь нас не разлучит.
Грустно, Нина: путь мой скучен,
Дремля смолкнул мой ямщик,
Колокольчик однозвучен,
Отуманен лунный лик.