Нас голодом хочет он взять,
Отнять Ленинград у России,
В полон ленинградцев забрать.
(Н. Тихонов. Киров с нами)
5 ведущий: Таким образом, не сумев преодолеть стойкость защитников Ленинграда в открытом бою, гитлеровцы задумали удушить город голодной блокадой.
Голод… как-то Ольга Берггольц сказала: «Голод – был наемным убийцей гитлеровцев». Да, это так. Они поставили его в один ряд с другими операциями, только надеялись, что эта операция быстрее бомб и снарядов обезлюдит город.
Научное обоснование операции «Голод» разработал крупнейший немецкий специалист в области питания профессор Цигельмаер. По его подсчетам город должен был умереть уже в первую блокадную зиму. Германское командование получило секретный приказ «О будущности Петербурга», в котором Гитлер предлагал: «… стереть С.-Петербург с лица земли. После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого пункта… блокировать город путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежкой с воздуха сровнять его с землей».
6 ведущий: Поражение немецко-фашистских войск под Ленинградом в сентябре 1941 года, стало началом героической борьбы, которую в последующие месяцы пришлось выдержать защитникам и населению города. Оборона Ленинграда – одна из самых героических страниц отечественной истории, и одновременно, самая трагическая. Вся страна, в тяжелые два первых года войны, знала: несмотря ни на что Ленинград держится. Это придавало уверенности в собственных силах, укрепляло веру в окончательную победу.
7 ведущий: Но каково было ленинградцам?
8 сентября 1941 года, в результате мощной бомбежки сгорели Бадаевские склады, на которых хранились большие запасы продовольствия. Таким образом, уже в первых числах сентября вводятся продовольственные карточки, по которым жители получали хлеб в течении всего времени блокады. В течении самых страшных зимы и весны 1942 года паек хлеба для питания детей и стариков сократили до 125 граммов. 125 блокадных граммов…
Чтец: «125 блокадных граммов, с огнем и кровью пополам». Так говорила об этом кусочке хлеба в дни блокады, поэтесса Ольга Берггольц. Вот они! Другой еды просто не было!
(На блюдце лежит кусочек хлеба, ровно 125 граммов)
ведущий: Во всех булочных Ленинграда в блокадные дни висели вот такие объявления. (нормы выдачи хлеба населению Ленинграда). И даже за этими жалкими кусочками нужно было отстоять многочасовую очередь на морозе, которую занимали еще затемно.
ведущий: Уже в октябре 1941 года в городе начался голод. Вскоре его жертвы исчислялись уже тысячами. Только зимой 1941-1942 года в братских могилах на Пискаревском кладбище захоронили около 500 тысяч ленинградцев. Стремясь спастись от мучительной смерти, люди употребляли в пищу кошек, собак и птиц, варили мучной клей для обоев, изделия из кожи, ели всякого рода технические масла, лекарства. И нередко погибали от этого. В ноябре 1941 года иссякли запасы топлива, прекратилась подача электроэнергии. Остановился трамвай. Вышел из строя водопровод. У оставшихся в живых зачастую не было сил похоронить своих близких.
ведущий: Историй о голоде в блокадном Ленинграде тысячи. Некоторые из них описал в своих воспоминаниях о блокадном городе нейрохирург Иван Кудрин: «… Мы не только обработали и засадили огороды в Рыбацком и Мурзинке, но получили изрядную полосу земли в саду у Зимнего дворца, который был отдан нашему госпиталю. Это была превосходная земля. Другие ленинградцы обрабатывали другие сады, скверы, Марсово поле. Мы посадили даже десятка два глазков от картофеля с прилегающим кусочком шелухи, а также капусту, брюкву, морковь, лук-сеянец и особенно много турнепса. Сажали везде, где только был клочок земли. Жена же, боясь недостатка белковой пищи, собирала с овощей слизняков и мариновала их в двух больших банках…»
ведущий: Голод… Не дай нам бог испытать это чувство… Не дай нам бог испытать то, что делает голод с людьми…
Чтец: Ольга Берггольц писала об этом: «Не обернуться в оборотня, зверя… »
ведущий: можно несколько человек, как сценка
Нейрохирург Иван Кудрин вспоминал случай, который тяжелым грузом остался у него на совести: «… В самую суровую часть зимы 1941-1942 года я брел из Бехтеревки на улицу Пестеля в свой госпиталь. Опухшие ноги почти не шли, голова кружилась, каждый осторожный шаг преследовал одну цель: продвинуться вперед и не упасть при этом. На Староневском я захотел зайти в булочную, чтобы отоварить две наши карточки и хоть немного согреться. Мороз пробирал до костей. Я стал в очередь и заметил, что около прилавка стоит мальчишка лет семи-восьми. Он наклонился вниз и весь как бы сжался. Вдруг он выхватил кусок хлеба у только что получившей его женщины, упал, сжавшись в комок спиной кверху, как ежик, и начал жадно рвать хлеб зубами. Женщина, утратившая хлеб, дико завопила: наверное, ее дома ждала с нетерпением голодная семья. Очередь смешалась. Многие бросились бить и топтать мальчишку, который продолжал есть, ватник и шапка защищали его. «Мужчина! Хотя бы вы помогли», - крикнул мне кто-то, очевидно, потому, что я был единственным мужчиной в булочной. Меня закачало, сильно закружилась голова. «Звери вы, звери», - прохрипел я и, шатаясь, вышел на мороз. Я не мог спасти ребенка. Достаточно было легкого толчка, и меня, безусловно, приняли бы разъяренные люди за сообщника, и я упал бы. Да, я обыватель. Я не кинулся спасать этого мальчишку. Но неготовность разделить участь избиваемого ребенка навсегда осталась у меня зарубкой на совести…»
ведущий: И несмотря ни на что люди пытались жить… выжить… не умереть от холода, голода и темноты… Это удавалось не всем… Не все выдерживали испытание. Было разное, и мародерство, и спекуляция. Было и бесчувствие, и черствость, воровали карточки, вырывали кусок хлеба, обирали умирающих.
ведущий: Но, были и другие истории. Бывшая трамвайщица Варвара Васильевна Семенова вспоминает: «Помню, привезли ребят-близнецов в стационар… Вот родители прислали им маленькую передачу: три печеньица и три конфетки. Сонечка и Сереженька – так звали этих ребятишек. Мальчик себе и ей дал по печенью, потом печенье разделил пополам. Остаются крошки, он отдает крошки сестрички. А сестричка бросает ему такую фразу: «Сереженька, мужчинам тяжело переносить войну, эти крошки съешь ты». Им было по три года. Они едва говорили, такие крошки!»
Но, как не странно, несмотря на все ужасы блокады, в осажденном городе многие писали стихи и вели дневники. Как, например, школьница Таня Савичева. Вот несколько страничек этого дневника. (На стенде фотографии страничек из дневника Тани Савичеой).
Чтец:
«Женя умерла 28 декабря в 12.30 часов утра. 1941 год». (Женя – это сестра Тани).
«Бабушка умерла 25 января в 3 часа. 1942 год».
«Лека умер 17 марта в 5 часов утра. 1942 год». (Лека – это брат Тани).
«Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи. 1942 г.».
«Дядя Леша, 10 мая в 4 ч. дня 1942г.».
«Мама, 13 мая в 7 ч. 30 мин. утра 1942 г.».
«Умерли все».
«Осталась одна Таня».
ведущий: Когда умерли все родные, чудом выжившая девочка попала в детский дом. Оттуда ее вывезли на Большую землю. Два года врачи боролись за ее жизнь, но спасти Таню так и не смогли…
ведущий: Или еще дневник… мальчика Юры Рябинина: «Теперь я мало забочусь о себе. Сплю одетый, слегка прополаскиваю утром лицо, рук мылом не мою, не переодеваюсь. Я живу в голоде, холоде, среди блох…»
Следующая запись: «Эх, как хочется спать, спать, есть… А что еще человеку надо? А будет человек сыт и здоров – ему захочется чего-нибудь еще… Месяц тому назад я мечтал о хлебе с маслом, с колбасой, а вот теперь уже об одном хлебе».
ведущий: Еще одна запись: «Боюсь, что и дневник-то этот мне не придется закончить, чтобы на последней странице написать слово «конец». Уже кто-то другой допишет его словом «смерть».».
Так оно и случилось. Юра Рябинин навсегда остался в Ленинграде… Мать, оставшись перед выбором, кого спасать – сына или дочь, - выбрала дочь. У нее не хватило сил доставить на вокзал обоих.
ведущий: Враги, конечно, не сидели «сложа руки», дожидаясь, когда жители блокадного Ленинграда погибнут от холода и голода! На город почти каждый день обрушивались бомбежки и артобстрел. Но, зимой, когда замерзало Ладожское озеро, у города появлялась надежда – Дорога жизни. Тоненькая ниточка связывала Ленинград с Большой землей – военно-автомобильная дорога №102, часть которой (30 км.) проходила по льду Ладожского озера.
Чтец: Дорогой жизни шел к нам хлеб,