Жизнь в эмиграции
Прерванная арестом журнальная деятельность Ткачёва возобновилась в 1872 году. Он опять писал в «Деле», но не под своей фамилией, а под разными псевдонимами (П. Никитин, П. Н. Нионов, П. Н. Постный, П. Гр—ли, П. Грачиоли, Все тот же). В эмиграции сотрудничал с журналом «Вперёд!», примкнул к группе польско-русских эмигрантов, после разрыва с П. Л. Лавровым начал издавать журнал «Набат» (1875—81), совместно с К. М. Турским был одним из создателей «Общества народного освобождения» (1877), деятельность которого в России была незначительна. В середине 1870-х гг. сблизился с французскими бланкистами, сотрудничал в их газете «Ni dieu, ni maitre» («Ни бога, ни господина»). Политические свои воззрения Ткачёв развивал в нескольких брошюрах, изданных им за границей, и в журнале «Набат», выходившем под его редакцией в Женеве в 1875—76 гг. Ткачёв резко расходился с господствовавшими тогда в эмигрантской литературе течениями, главными выразителями которых были П. Л. Лавров и М. А. Бакунин. Он являлся представителем так называемых «якобинских» тенденций, противоположных и анархизму Бакунина, и направлению лавровского «Вперёд!». В последние годы своей жизни Ткачёв писал мало. В конце 1882 года он тяжело заболел и последние годы провёл в психиатрической больнице. Скончался в 1886 году в Париже, 41 года от роду.
Литературная деятельность
Ткачёв был очень заметной фигурой в группе писателей крайнего левого крыла русской журналистики. В литературе он следовал идеям «шестидесятых годов» и оставался верен им до конца своей жизни. От других своих сотоварищей по «Русскому слову» и «Делу» он отличался тем, что никогда не увлекался естествознанием; его мысль всегда вращалась в сфере вопросов общественных. Он много писал по статистике населения и статистике экономической. Тот цифровой материал, которым он располагал, был очень беден, но Ткачёв умел им пользоваться. Ещё в 1870-х годах им подмечена была та зависимость между ростом крестьянского населения и величиной земельного надела, которая впоследствии прочно обоснована П. П. Семёновым-Тян-Шанским (в его введении в «Статистике поземельной собственности в России»). Наибольшая часть статей Ткачёва относится к области литературной критики; кроме того, он вёл в течение нескольких лет отдел «Новых книг» в «Деле» (и ранее «Библиографический листок» в «Русском слове»). Критические и библиографические статьи Ткачёва носят на себе чисто публицистический характер; это — горячая проповедь известных общественных идеалов, призыв к работе для осуществления этих идеалов. По своим социологическим воззрениям Ткачёв был крайний и последовательный «экономический материалист». Едва ли не в первый раз в русской журналистике в его статьях появляется имя Карла Маркса. Ещё в 1865 году в «Русском слове» («Библиографический листок», № 12) Ткачёв писал: «Все явления юридические и политические представляют не более как прямые юридические последствия явлений жизни экономической; эта жизнь юридическая и политическая есть, так сказать, зеркало, в котором отражается экономический быт народа… Ещё в 1859 г. известный немецкий изгнанник Карл Маркс формулировал этот взгляд самым точным и определённым образом». К практической деятельности, во имя идеала «общественного равносилия» ["В настоящее время все люди равноправны, но не все равносильны, то есть не все одарены одинаковой возможностью приводить свои интересы в равновесие — отсюда борьба и анархия… Поставьте всех в одинаковые условия по отношению к развитию и материальному обеспечению, и вы дадите всем действительную фактическую равноправность, а не мнимую, фиктивную которую изобрели схоластики-юристы с нарочитой целью морочить невежд и обманывать простаков" (Русское слово. — 1865. — № XI, II отд. — 36—37 с.).], Ткачёв звал «людей будущего». Он не был экономическим фаталистом. Достижение социального идеала или, по крайней мере, коренное изменение к лучшему экономического строя общества должно было составить, по его воззрениям, задачу сознательной общественной деятельности. «Люди будущего» в построениях Ткачёва занимали то же место, как «мыслящие реалисты» у Д. И. Писарева. Перед идеей общего блага, которая должна служить руководящим началом поведения людей будущего, отступают на задний план все положения отвлечённой морали и справедливости, все требования кодекса нравственности, принятого буржуазной толпой. «Нравственные правила установлены для пользы общежития, и потому соблюдение их обязательно для каждого. Но нравственное правило, как все житейское, имеет характер относительный, и важность его определяется важностью того интереса, для охраны которого оно создано… Не все нравственные правила равны между собой», и притом «не только различные правила могут быть различны по своей важности, но даже важность одного и того же правила, в различных случаях его применения, может видоизменяться до бесконечности». При столкновении нравственных правил неодинаковой важности и социальной полезности не колеблясь следует отдавать предпочтение более важному перед менее важным. Этот выбор должен быть предоставлен каждому; за каждым человеком должно быть признано «право относиться к предписаниям нравственного закона, при каждом частном случае его применения, не догматически а критически»; иначе «наша мораль ничем не будет отличаться от морали фарисеев, восставших на Учителя за то, что он в день субботний занимался врачеванием больных и поучением народа» (Люди будущего и герои мещанства // Дело. — 1868. — № 3.).
Воззрения П. Н. Ткачёва
Воззрения Ткачёва сложились под влиянием демократической и социалистической идеологии 50—60-х годов XIX века. Ткачёв отвергал идею «самобытности» русского общественного строя и утверждал, что пореформенное развитие страны совершается в сторону капитализма. Считал, что предотвратить победу капитализма можно лишь заменив буржуазно-экономический принцип социалистическим. Как и все народники, Ткачёв связывал надежду на социалистическое будущее России с крестьянством, коммунистическим «по инстинкту, по традиции», проникнутым «принципами общинного владения». Но, в отличие от других народников, Ткачёв полагал, что крестьянство в силу своей пассивности и темноты неспособно самостоятельно совершить социальную революцию, а община может стать «ячейкой социализма» лишь после того, как будет уничтожен существующий государственный и социальный строй. В противовес господствовавшему в революционном движении аполитизму Ткачёв развивал идею политической революции как первого шага к революции социальной. Вслед за П. Г. Заичневским он считал, что создание тайной централизованной и законспирированной революционной организации является важнейшей гарантией успеха политической революции. Революция, по Ткачёву, сводилась к захвату власти и установлению диктатуры «революционного меньшинства», открывающей путь для «революционно-устроительной деятельности», которая, в отличие от «революционно-разрушительной», осуществляется исключительно убеждением. Проповедь политической борьбы, требование организации революционных сил, признание необходимости революционной диктатуры отличали концепцию Ткачёва от идей М. А. Бакунина и П. Л. Лаврова.
Свои философские воззрения Ткачёв называл «реализмом», понимая под этим «… строго реальное, разумно научное, а потому самому и в высшей степени человеческое миросозерцание» (Избранные сочинения на социально-политические темы. Т. 4. — М., 1933. — С. 27). Выступая противником идеализма, Ткачёв отождествлял его в гносеологическом плане с «метафизикой», а в социальном — с идеологической апологией существующего строя. Ценность любой теории Ткачёв ставил в зависимость от её отношения к общественным вопросам. Под влиянием работ Н. Г. Чернышевского и отчасти К. Маркса Ткачёв усвоил отдельные элементы материалистического понимания истории, признавал «экономический фактор» важнейшим рычагом социального развития и рассматривал исторический процесс с точки зрения борьбы экономических интересов отдельных классов. Руководствуясь этим принципом, Ткачёв выступал с критикой субъективного метода в социологии П. Л. Лаврова и Н. К. Михайловского, их теорий социального прогресса. Однако в вопросе о роли личности в истории Ткачёв склонялся к субъективизму. Качественная особенность исторической действительности состоит, по Ткачёву, в том, что она не существует вне и помимо деятельности людей. Личность выступает в истории как активная творческая сила и поскольку пределы возможного в истории подвижны, то личности, «активное меньшинство», могут и должны вносить «… в процесс развития общественной жизни много такого, что не только не обусловливается, но подчас даже решительно противоречит как предшествующим историческим предпосылкам, так и данным условиям общественности…» (Избранные сочинения на социально-политические темы. Т. 3. — М., 1933. — С. 193). Руководствуясь этим положением, Ткачёв создал собственную схему исторического процесса, согласно которой источником прогресса является воля «активного меньшинства». Эта концепция стала философским обоснованием теории революции Ткачёва.
В области литературной критики Ткачёв выступал последователем Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова и Д. И. Писарева. Продолжая разработку теории «реальной критики», Ткачёв требовал от художественного произведения высокой идейности и общественной значимости. Эстетические достоинства художественного произведения Ткачёв зачастую игнорировал, ошибочно оценил ряд современных литературных произведений, обвинял И. С. Тургенева в искажении картины народной жизни, отвергал сатиру М. Е. Салтыкова-Щедрина, называл Л. Н. Толстого «салонным писателем».
Революционеры-народники конца 1860 — начала 1870-х годов, отрицавшие политическую революцию во имя социальной, отвергали доктрину Ткачёва. Лишь в конце 1870-х годов логика исторического процесса привела народовольцев к прямому политическому выступлению против самодержавия.