Сью Таунсенд
Страдания Адриана Моула
Адриан Моул – 2
предоставлено правообладателем https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=124512
«Сью Таунсенд «Страдания Адриана Моула»»: Фантом‑пресс;
Аннотация
Адриан Моул – кумир современной Британии – продолжает вести свой тайный дневник. Он взрослеет, но его записки не становятся скучнее. Разнообразив жизненный опыт и познав сладкую горечь взрослой жизни, Адриан раскованно и откровенно описывает свои жизненные передряги и душевные катаклизмы. Жизнь так нелегка, когда тебе перевалило за 14 лет. Особенно если твои родители погрязли в сексе с посторонними; тебя обвиняют в токсикомании; вместо свиданий с любимой девушкой приходится силой выбивать у чиновников законное денежное пособие; а вместо уроков – принимать роды у собственной матери. Тут поневоле станешь отверженным интеллектуалом и начнешь писать гениальный роман.
Неизвестно, какая судьба ждет шедевр Адриана Моула, но книга его создательницы Сью Таунсенд стала самой читаемой не только в Англии, но и во всей Европе. После выхода «Признаний Адриана Моула» за Сью Таунсенд прочно закрепилась слава главного юмориста Англии, достойного продолжателя традиций Дж. К.Джерома и П.Вудхауза, а по всему миру как грибы начали расти фан‑клубы Адриана Моула.
Сью Таунсенд
Страдания Адриана Моула
У бунтаря‑аристократа, поскольку у него нет недостатка в пище, должны иметься иные причины для недовольства.
Бертран Рассел. История западной философии
Посвящается маме, папе и всей семье – с любовью и благодарностью
Адриан Моул:
Его окружение и связи на 4 апреля
April
Апреля, воскресенье
Папа горит желанием поучаствовать в войне с Аргентиной. Даже послал телеграмму в министерство обороны:
ВОДОПРОВОДЧИК ВЫСОКОЙ КВАЛИФИКАЦИИ. ПРИГОДЕН СТРОЕВОЙ.
ОТДАСТ ЖИЗНЬ РОДИНУ. ГОТОВ НЕМЕДЛЕННОЙ МОБИЛИЗАЦИИ.
Мама сказала, что папа и черту душу продаст, лишь бы отбрыкаться от чистки каналов.
После чая пытался отыскать на карте Фолклендские острова. В жизни бы не нашел, если б не мама. Откопала Фолкленды под крошкой яблочного пирога.
Как истинный патриот, испытываю чувство глубочайшего стыда за свое малодушие в тяжкую для отчизны годину. Ой, но до чего же болит нос, которым я вчера приклеился к модели самолета! Распух за ночь – страсть смотреть. А вдруг рванет и все мозги вытекут?
С утра пораньше позвонил в «скорую». От их шуточек уши вянут. Спасибо хоть медсестру позвали – ту, что мне нос от самолета отдирала. Жутко наглая особа. Заявила, что у меня, наверное, аллергия на клей. До свадьбы, говорит, заживет.
– Будешь знать, малый, как клей нюхать. – И трубку бросила. Слова не дала сказать, зараза.
Вечерком звякнула Пандора, хотела заскочить. Еле отвертелся. Не нашел в себе мужества показаться на глаза любимой с таким рубильником.
Апреля, понедельник
Везет как утопленнику. У всех каникулы, а я торчу дома из‑за своего раздувшегося носа. Даже мама начала волноваться. Предложила проколоть нос иголкой. Еще чего. Доверить сложную хирургичес‑кую операцию женщине, которая джинсы не может ровно подшить? Умолял ее поехать к частному специалисту по носам. Отказалась, ясное дело. Сэкономила на родном сыне. Самой, говорит, еле хватит на гинеколога. Собралась обследовать первичные и вторичные половые органы. Паскудство!
Пес втюрился в соседскую коккер‑спаниелыпу по кличке Мици. Шансов у него ноль. Во‑первых, родословная подкачала: дворняга спаниельше не пара. Во‑вторых, сам виноват: совершенно не следит за своим внешним видом. Я попытался втолковать все это псу, а он обиделся. Поджал хвост и с грустной мордой улегся под забором дома Мици. Любовь – не фунт изюму, по себе знаю. Теперь мы с псом товарищи по несчастью. Оба занимаем в обществе положение ниже, чем наши дамы сердца.
Апреля, вторник
По радио сообщили, что Британия с Аргентиной не воюет, а находится в состоянии конфликта.
Читаю «Сенсацию» какой‑то тетки по имени Ивлин Во.
Апреля, среда
Долго корпел над письмом и стихотворением для Пандоры. Наконец вымучил и тут же отослал. Письмо такое:
Любимая!
Серьезное физическое недомогание препятствует нашей личной встрече, но каждый фибр моей души тоскует по тебе. Не теряй надежды, любовь моя. Разлука горька, но она будет недолгой.
Навеки твой Адриан.
P. S. Хотелось бы узнать твое мнение по поводу аргентинского конфликта, особенно в свете отставки лорда Кэррингтона. [1]
НЕДОВОЛЬНЫЙ ТУНЕЦ
Рыба я. Рыба тунец.
В океане недовольства плыву.
О когда, о когда же
Достигну я нерестовых вод?
Надеюсь, от Пандоры не укроется подтекст последней строчки. Девственность достала! Все в классе секс попробовали, кроме меня. Барри Кент уже счет потерял домохозяйкам, с которыми кувыркался в молоковарне своего папаши. Трепло! Как в школу опоздает, так давай лапшу на уши вешать.
Апреля
Великий четверг. Полнолуние.
Сегодня нос вроде бы стал поменьше.
Мама вернулась от гинеколога злющая как черт.
Опять звонила Пандора. Я разрешил ей проведать больного, только сначала задернул в комнате все шторы. Целовались в темноте. На Пандоре были трусики ее матери, и она согласилась, чтобы я потрогал кружево по краям. Меня вообще‑то больше интересовало кружево на бретельках лифчика, но Пандора заявила, что сначала нужно сдать экзамены.
Я, конечно, постарался втолковать ей, что сексуальное воздержание самым плачевным образом отражается на моей коже. А она сказала – если любишь, подождешь.
Если она меня любит – на фига ждать? Так ей и ответил. А она ускакала прочь: надо было положить трусики на место, пока мать с работы не вернулась.
Прыщей все больше. Насчитал тридцать восемь штук: двадцать восемь на лице, остальные на плечах.
Апреля
Великая пятница.
Вонючка Барри Кент растрепался по всей школе, что я нюхаю клей. У него тетка работает уборщицей в больнице. Прослышала про мое несчастье с приклеившимся носом и разболтала Барри. Паскудство. И почему медперсоналу позволяется разглашать тайны пациентов! Лично я считаю, что уборщицы должны вместе с врачами и сестрами давать клятву Гиппократа.
Маме все очертело. Целый день торчит дома, курит и вздыхает. По Би‑би‑си показывали передачу про то, как француженки рожают в воду. Очень познавательно. И сексуально! А мама взяла и переключила на другой канал, где выпендривался этот придурок Берни Уинтерс![2]Я попросил вернуть Би‑би‑си, так мама как заорет:
– А ну уматывай к себе и бесись там сколько влезет!
И с чего это мама впала в тоску? Отец тоже ни сном ни духом. У нее это началось после женской консультации.
Может, анализы плохие?
Корабль «Канберра» отплыл на Фолкленды с Клайвом Кентом на борту (старшим братцем вонючки Барри Кента).
Апреля, суббота
Старикана Берта Бакстера вышвырнули из клуба британских легионеров за то, что он сказал, будто Фолкленды по праву принадлежат Аргентине. Берту на клуб плевать, он мне говорил, что и ходит‑то туда, только чтоб на халяву пивка хлебнуть.
Пришла бабушка и сразу полезла в кладовку – проверить, как у нас насчет аргентинских консервов. Зря старалась. Все консервы у нас только из бразильских коров.
У бабушки какой‑то странный взгляд. Шовинистический, если послушать маму. Лично я считаю, что больше похоже на катаракту. Мы в прошлой четверти в школе катаракту по биологии проходили, так что я знаю, о чем говорю.
Апреля, воскресенье
Пасха.
Трудовой народ Британии, не считаясь со временем и не щадя сил, самоотверженно чинит боевые корабли. Внезапный удар по Аргентине будет нанесен ровно через полтора месяца.
Таскаюсь с бабушкой в церковь. Викарий требует молиться за жителей Фолклендских островов – «несчастных, которые терпят страдания под пятой фашистского тирана». Викарий прямо в раж вошел, проповедуя за мир во всем мире. Мог бы и покороче. Мне‑то ничего, а бабушка вся изъерзалась, про брюссельскую капусту вспоминая. Проголодалась уже к середине службы.
Твердо решил признаться бабушке, что христианство не по мне. Пусть теперь ее кто‑нибудь другой на гору к церкви тащит. Яиц на Пасху мне не досталось: предки заявили, что я уже вырос. Разве есть такой закон, чтобы давать пасхальные яйца только детям до пятнадцати лет?
Апреля
Пасхальный понедельник.
Мама окончательно свихнулась – ведет себя чуднее некуда. Зашла ко мне в комнату сменить постельное белье, засыпала пеплом карту фолклендской военной кампании, а когда я вежливо указал ей на непорядок, завопила во все горло:
– Чтоб тебе лопнуть, Адриан! Алтарь тут устроил! У всех дети как дети, шмотки на пол швыряют, а мне достался чистоплюй чертов!
Я терпеливо объяснил, что просто‑напросто люблю чистоту и порядок, а она гаркнула:
– Уперся как осел! И дверью грохнула.
Дня не проходит, чтобы родители не поцапались из‑за своей спальни. Папина половина всегда сверкает, зато на маминой творится черт знает что. Глядеть противно: горы окурков в пепельницах, прошлогодние выпуски «Обсервера», груды газет и книг, кучи рваных колготок и нейлоновых трусов по углам. На полках с маминой стороны кровати полным‑полно всякой дряни с распродаж. Чокнуться можно! Фигурки какие‑то стеклянные, без рук и ног, вазочки треснутые, древние книжки, от которых несет плесенью, и тому подобная дребедень. Бедный папа должен жить с ней в одной комнате. Мне его до слез жалко. У него‑то на полках ничего лишнего – только «Правила дорожного движения» и мамина свадебная фотография Между прочим, я больше ни одной невесты не видел, которая во время свадьбы дым из ноздрей пускала бы.
И как это папу угораздило на ней жениться?
Апреля, вторник
После «Перекрестков» спросил у отца, зачем он женился на маме. Что тут началось! Прорвало человека. В один момент выплеснул все обиды и унижения, накопившиеся за пятнадцать лет.
– Умоляю, Адриан! – простонал он. – Не повторяй ошибок отца. Не дай тебе бог пойти на поводу у женского тела. Пусть его красота не затмит для тебя характер и дурные привычки женщины.
Оказывается, он познакомился с мамой, когда в моде было мини. Если верить отцу, в те времена у мамы ноги что надо были.
– В мини‑юбках, сынок, бабы выглядят чертовски уродливо, так что твоя мать на их фоне казалась красавицей из красавиц.
Я был потрясен до глубины души. Это что ж получается? У меня не отец, а сексуальный маньяк какой‑то! Лично я люблю Пандору за ее выдающийся ум и отзывчивое сердце. Сказал об этом папе, а он загоготал так мерзко и говорит:
– Угу, угу! А если бы твоя Пандора была страшна как смертный грех? Держу пари, ты и не плюнул бы в ее сторону, будь она хоть чертов Эйнштейн в юбке или сама мать Тереза.
Наш первый мужской разговор папа закончил словами:
– Вот что я тебе скажу, парень. Не вздумай жениться, пока не проведешь со своей пташкой месячишко‑другой в спальне. И приглядывайся к ней, приглядывайся. Зашвырнет трусики в угол и оставит там больше чем на три дня – ноги в руки и дуй от нее, будто за тобой черти гонятся!
Апреля, среда
Хозяйка спаниелихи Мици потребовала, чтобы мы не подпускали пса к ее собачке. Мама в ответ сказала, что сторонники либерализма (мы то есть) не ограничивают собачью свободу, поэтому пес имеет полное право гулять где ему вздумается.
Хозяйке спаниелихи миссис Кармайкл это не понравилось. Она пригрозила, что «если пес будет и дальше домогаться Мици», то она (в смысле, миссис Кармайкл) заявит на пса в полицию. Мама расхохоталась:
– Чего мелочиться‑то. Валяйте, строчите уж сразу кляузу в Верховный суд!
Через полчаса заявился мистер Кармайкл. Сказал, что Мици готовится к «Крафтсу»,[3]поэтому любые волнения ей категорически противопоказаны. А мама как рявкнет:
– Больше мне делать нечего, как торчать тут с вами столбом и обсусоливать шашни коккер‑спаниелихи и дворняги, черт бы побрал обоих!
Я подумал, что мама об ужине вспомнила. Как же, держи карман шире! Умотала на кухню и уткнулась в «Гардиан». От корки до корки прочитала, я проследил. Пришлось снова открывать консервы с тунцом.
Апреля, четверг
Проснулся в четыре утра от жуткой зубной боли. Проглотил шесть таблеток детского аспирина. В пять утра разбудил родителей и сообщил о своих нестерпимых страданиях.
– Сам виноват, – прогундел отец. – К зубному нужно ходить. Тебя три раза записывали, а ты все волынил.
В полшестого попросил папу отвезти меня в неотложку, а он только на другой бок перевернулся. Ему‑то плевать, у него своих зубов не осталось.
Сидел на кровати и смотрел, как светлеет небо. Везет же птицам, у них зубов вообще нет. Когда они завели свой галдеж, я дал зарок ходить к дантисту четыре раза в год.
Проснулся в девять. Вернее, мама разбудила и сказала, что записала меня к зубному «с острой болью». Зуб уже прошел, поэтому к этому извергу решил не ходить.
Апреля, пятница
Проснулся в три ночи. Зуб разболелся со страшной силой – никакой мочи терпеть. Собрал все мужество, чтобы страдать молча, но не удержался и завыл. Наверное, очень громко, потому что папа ввалился ко мне и приказал умолкнуть. Никакого сострадания к человеческой беде. Родной сын терпит муки, а ему все до лампочки. Главное – выспаться перед чисткой канав. У себя в спальне отец поскользнулся на «Космополитене», который мама, по своему обыкновению, бросила на пол. От папиной ругани проснулся пес, поднял лай и разбудил маму. Потом птицы, гады, закаркали. Короче, мне так и не удалось сомкнуть глаз.
Второе утро подряд наблюдал, как бледно‑серые пальцы рассвета раздвигали ночную мглу.
Апреля, суббота
Остался в постели. Зуб болит дико.
От родителей сочувствия не дождешься. Талдычат как заведенные: «Надо было пойти к зубному, надо было пойти к зубному».
Позвонила Пандора, завтра обещала заскочить. Спросила, что мне принести. Я заикнулся о батончике «Марса» – самое то для больного человека. А она говорит (между прочим, могла бы и поласковее):
– Совсем чокнулся, Адриан? У тебя и так все зубы сгнили!
Пес целый день скулил под воротами Мици. Оголодал, бедняга. Ко всему прочему, никто его сегодня не покормил.
Апреля
Первое воскресенье после Пасхи.
Только что ушла Пандора. Я больше так не могу. Жизнь утекает, оглянуться не успеешь, как помрешь девственником.
С отчаяния написал Тетушке Кларе в «колонку страданий».
Дорогая Тетушка Клара!
Пишет Вам школьник пятнадцати лет. Бабушка часто говорит, что я довольно привлекательный и выгляжу старше своего возраста.
Я единственный плод неудачного брака (еще есть собака). Обращаюсь к Вам вот с какой проблемой: я страстно влюблен в девочку старше меня (на три месяца). Мы учимся в одном классе, но она выше (дело не вроете, я имею в виду положение в обществе), хотя и говорит, что это неважно. До сих пор наши отношения нас устраивали, но в последнее время я постоянно думаю о сексе. Я вообще больше ни о чем не могу думать. Не раз пробовал успокоить свою бунтующую плоть самостоятельно. Если немножко – то ничего, а потом рука устает и хочется спать. Я считаю, что секс (в разумных пределах) пошел бы мне на пользу А я вместо того, чтобы сосредоточить внимание на учебе (скоро экзамены), смотрю в зеркало и считаю прыщи Я уже испробовал все эротические приемы, но моя любимая отвечает мне отказом. Говорит, что нам еще рано этим заниматься.
Чтобы не произвести на свет нежеланного ребенка, Тетушка Клара, я обещаю всегда надевать защитный вибратор.
С уважением, из самого сердца Британии, Отчаявшийся Поэт.
Апреля, понедельник
На уроке обществоведения провели классный диспут о Фолклендах.
Пандора внесла дельное предложение:
– Наш класс выступает против применения силы на Фолклендских островах!
Диспут прошел на высоком уровне (как ни странно). Я произнес зажигательную речь в защиту нового движения. Подпустил цитат из «Жизни животных» и «Гроздьев гнева».[4]Пока шел на место, звучали бурные аплодисменты.
Барри Кент толкнул речь против движения. «Я… ну это… короче… по мне, так это… надо долбать по Аргентине». Недоумок хренов. Сам ни черта не смыслит, за папашей повторяет как попугай, а его наградили шквалом аплодисментов. Стоя!
В полтретьего иду к дантисту. Везет как утопленнику.
16.00. Лишился переднего зуба! Дантисту, кретину австралийскому, лень было лечить, так он взял и выдернул. А потом еще, гад, завернул зуб в салфетку и сунул мне. На память! Я, конечно, возмутился:
– У меня ж теперь дырка!
– Переживешь. Уотфорд тоже с дыркой разгуливает. Уотфорду можно с дыркой ходить, а тебе нельзя?
Я учтиво спросил, когда вырастет новый зуб. Этот осел отвернулся и забубнил себе под нос. Кажется, обзываться стал – «англичашки, болваны чертовы». Что‑то в этом роде. А на вопрос, между прочим, так и не ответил.
Пока я плелся к двери, держась за замороженную челюсть, он успел еще одну подлянку подложить. Нанес удар в спину.
– Часто, – говорит, – вижу, как ты из школы возвращаешься. Сколько уже «Марсов» слопал, а‑а? К тридцати годам без зубов останешься, малец, помяни мое слово.
С этих пор клянусь ходить из школы другой дорогой. Фиг он меня увидит.
Апреля, вторник
Дожил. Теперь моей физиономии самое место на доске полицейских объявлений «Разыскивается преступник». Адриан Моул – серийный убийца. Мама очень злится, прям буйствует. Написала дантисту письмо, чтоб вставил мне зуб бесплатно.
В школе что творилось – даже вспоминать не хочется. Барри Кент пустил по классу кликуху «Дырявый Моул». Остальным только того и надо, давай зубы скалить! Даже Пандора поддалась на провокацию. Целый день держалась холодно, даже не заговорила ни разу. На физике послал ей записку: «Ты меня еще любишь?» Она ответила, что будет любить меня до тех пор, пока Гибралтар принадлежит Британии.
Апреля, среда
В «Новостях» только что передали, что испанцы требуют вернуть себе Гибралтар.
Апреля, четверг
С утра не нашел в себе сил показаться в школе с дыркой, поэтому не вставал до 12.45. Попросил маму написать объяснительную записку. Записку отдал мисс Фоссингтон‑Гор перед вечерними занятиями. Она ее от злости чуть не разорвала. А когда прочитала, ткнула мне.
– Твоя мать по крайней мере не врет, как другие родители.
В записке говорилось:
Дорогая мисс Фоссингтон‑Гор, Адриан пропустил утренние занятия, потому что провалялся в постели до 12.45.
С уважением, Полин Моул.
Теперь буду просить отца писать записки в школу. Он прирожденный враль.
Апреля, пятница
Праздник св. Георгия (национальный праздник Англии). Новолуние.
Барри Кент завалил в школу в футболке, раскрашенной под британский флаг. Мисс Фоссингтон‑Гор, натурально, вышибла его из класса:
– Духу чтобы твоего здесь не было. Марш домой переодеваться – одна нога там, другая здесь!
А Барри Кент давай орать во всю глотку «Боже, храни королеву!».
Мисс Фоссингтон‑Гор в долгу не осталась. Тоже завопила будь здоров:
– Нацистский прихвостень! Фашист проклятый! Не позволю‑у‑у!
А еще сегодня день рождения Шекспира. Когда‑нибудь и мое имя прогремит на весь мир, как имя нашего великого поэта. Я уже ступил на писательскую стезю и кое‑чего добился: получил два отказа с Би‑би‑си.
Апреля, суббота
Класс! Папаша Барри Кента красуется в местной газете, прямо на первой странице. Щелкнули его, когда он потрясал майкой своего дебильного сыночка (той самой, с британским флагом) и что‑то орал. Подпись: «Национальная гордость в упадке! Патриот великой страны удручен!»
Дальше идет статья. Привожу ее целиком, чтоб осталась для истории:
Житель нашего города, Фредерик Кент (45 лет), любезно согласился дать нам интервью и принял нашего корреспондента в своей скромной, но уютной квартирке муниципального дома. Мистер Кент выразил глубочайшее сожаление по поводу того, что его сын Барри (15 лет) был вынужден сносить насмешки и унижения, когда пришел в школу в футболке цветов государственного флага. Барри Кент является учеником пятого класса общеобразовательной школы имени Нейла Армстронга.
«Мой сын Барри, – сказала миссис Кент (35 лет), – мальчик чуткий и впечатлительный. Он боготворит свою Родину и обожает нашего покровителя святого Георгия, поэтому носит футболку с флагом нашей великой страны».
«Тем более, – добавил ее супруг, – что вчера мы отмечали великий праздник – день рождения святого Георгия».
Мистер Кент заявил, что не позволит сыну посещать школу до тех пор, пока мисс Фоссингтон‑Гор (31 год) – учительница, оскорбившая мальчика, – не извинится публично.
Мы связались по телефону с директором школы мистером Реджинальдом Скратоном (57 лет). И вот что он нам поведал:
«Кенты? Знаю я этих голоштанников как облупленных. Ну и из‑за чего сыр‑бор? Уж как‑нибудь уладим это дело. До газетенки нашей бульварной, надеюсь, не дойдет».
Узнав, что беседует с Роджером Гринхиллом, сотрудником отдела среднего и высшего образования нашей газеты, мистер Скратон принес свои извинения, но от дальнейшей беседы отказался.
Апреля, воскресенье
Второе после Пасхи. Переход на летнее время в Канаде и США
Британские войска вновь захватили Южную Джорджию. Я внес соответствующие изменения в схему военных действий, что висит на стене в моей комнате.
Утром в ванной нашел странную штуковину. Выглядит как таймер для варки яиц. На боку коробки написано: «Тестер». А ниже бредятина какая‑то: «Доверьтесь нам. Точнее прогноза не бывает». Интересно, тестер – это что? Уж не связалась ли мама с какой‑нибудь подпольной сектой? Или еще того хлеще – ударилась в черную магию.
Апреля, понедельник
Предки говорят загадками!
– Положительный, Джордж. – Это мама. А папа в ответ:
– Святые угодники! Уволь, Полин. В моем возрасте скакать целыми ночами? Да я копыта отброшу.
Гнездо разврата, а не дом родной. Отец – сексуальный маньяк, и мама туда же. Предъявляет к нему явно завышенные сексуальные требования.
Апреля, вторник
Получил ответ от Тетушки Клары! Письмо прочел на ходу, по дороге в школу.
Дорогой Отчаявшийся Поэт!
Совсем ты у нас исстрадался, бедняжечка, верно? Послушай‑ка, что скажет Тетушка Клара. Тебе пятнадцать, ты растешь, взрослеешь, гормоны бушуют. Эмоции то взмывают под небеса, то летят вниз, точно на качелях. Тебе хочется секса. Еще бы. Все твои ровесники об этом мечтают. Но, дорогой мой, мало ли кому чего хочется! Некоторые, например, желают жить во дворце и отдыхать на сказочном острове. Увы, не все наши желания сбываются. Если я правильно поняла, тебе очень повезло с подружкой; вот и радуйтесь обществу друг друга. Найди себе хобби по душе, тренируй тело и ум, учись правильно дышать. Секс, мой мальчик, – это еще не вся жизнь, а лишь часть ее. Ты на пороге юности, так наслаждайся же этим чудным возрастом.
Искренне твоя Тетушка Клара.
«На пороге юности. Наслаждайся чудным возрастом»! Удружила. Для кого чудный возраст, а для кого сплошные беды и напасти. Жду не дождусь, когда достигну глубокой зрелости и смогу вести цивилизованные беседы с интеллектуальными личностями.
Апреля, среда
Сегодня к нам заявилась Стрекоза Сушеная (которая Дорин Слейтер). Давно не виделись. Точнее – с того самого дня, когда они с моим отцом разбежались.
Кросс она, что ли, давала? Задохнулась, аж глаза из орбит вылезли. А когда отец вышел на крыльцо, стала ни с того ни с сего пальто расстегивать. Это вместо приветствия! Потом распахнула пальто (она здорово поправилась, но ей идет) и брякнула:
– Думаю, ты должен знать, Джордж!
Развернулась и двинула обратно к калитке.
Я заметил отцу, что Дорин выглядит цветущей, но он почему‑то не захотел поддержать чисто мужской разговор.
– Угу, цветет и пахнет, – буркнул в ответ, сграбастал с вешалки пальто и рванул за Стрекозой.
Через пять минут вернулась мама со своей аэробики по методу Джейн Фонды – до смерти довольная вернулась. Кажется, преодолела болевой барьер. Ей, конечно, хотелось поделиться своими успехами с отцом, но того‑то дома не оказалось. Обыскала весь дом и до меня добралась.
– Адриан, давно папу видел?
Я, само собой, молчок. Что мне, больше всех надо? У мамы крыша едет, если кто‑нибудь произносит при ней имя Стрекозы Сушеной.
Апреля, четверг
В классе без Барри Кента блеск, а не жизнь. Век бы не видеть его бритого скальпа и паскудных ботинок.
После школы ходил к зубному делать слепок дырки. Он напихал мне полный рот какой‑то дряни и обозвал «Матильдой моей». Пришлось терпеть, чтобы не подавиться его чертовой пастой.
Апреля, пятница
Луна в первой четверти.
У родителей норма – бутылка водки в неделю. Ни минуты покоя в доме. То кто‑нибудь из них лед колет, то лимон режет, то за «Швепсом» в соседний магазин бежит.
Плохой знак. Не к добру все это.
May
Мая, суббота
Звонила бабушка. На нее каждый год находит, вот и сегодня завела свою песню насчет рубашки, которая ближе к телу. Туману напустит и думает, никто ничего не понял. Не дурак, знаю, о чем речь. Смысл в том, чтобы всегда носить теплое белье. Что‑то в этом роде. Ну и на кой это мне? Я и так из фуфайки ни зимой ни летом не вылезаю.
Авиация Британии произвела бомбардировку Порт‑Стэнли. Городской аэропорт полностью раз‑рушен.
Мая, воскресенье
Третье после Пасхи.
Заглянул в гости к Найджелу. Сдуреть можно! Его предки собрались эмигрировать в Австралию! Чтобы англичанин сам захотел уехать за границу? Иностранцы – это я понимаю, им деваться некуда, приходится жить там, где родились. Но англичане? Ха‑ха. Покинуть свою родину сейчас, когда лампы для загара продаются на каждом углу?
Найджел со мной полностью согласен. Он спросил, нельзя ли остаться у нас. Я предупредил насчет нашего низкого уровня жизни, но его это не пугает. Он обещал захватить с собой все необходимые предметы длительного пользования.
Мая, понедельник
Народный майский праздник (по всей Великобритании, кроме Шотландии).
Выходной день (только в Шотландии).
С утра полчаса проторчал в ванной, изучая свой нос. Найджел (а еще друг называется) вчера как бы между прочим поинтересовался, знаю ли я, что носом здорово смахиваю на Дастина Хоффмана?
Вот черт. Я и не догадывался, до каких безобразных размеров вымахал мой носяра. Теперь присмотрелся и пришел к неутешительному выводу: Найджел если и заливал, то самую малость. У меня не нос, а настоящий шнобель.
До вечера, наверное, проторчал бы в ванной, если бы мама в дверь не затарабанила:
– Ты чем там занимаешься? Живо закругляйся и завтракать! Овсянка уже к тарелке прилипла.
На кухне спросил у мамы, не напоминает ли ее сын Дастина Хоффмана. А она сказала:
– Если бы, котик.
Мая, вторник
Ну ни фига себе. Мама ходит без лифчика, и груди у нее теперь как переваренные в бульоне яйца. Я бы на ее месте не носил такие куцые футболки. Стыдоба, в ее‑то преклонном возрасте, тридцать семь лет как‑никак.
Мая, среда
Ответил на странный телефонный звонок. Снял трубку, только «алло» успел сказать, а в трубке женский голос, настырный такой:
– Из больницы беспокоят. Вы записаны на пятницу, миссис Моул. В четырнадцать ноль‑ноль вас устроит?
Я пискнул, что устроит. А тетка продолжает шпарить, будто робот:
– Вы проведете у нас два часа. За это время вас осмотрят два врача и юрист, специализирующийся именно на вашей проблеме, миссис Моул.
Я пискляво‑препискляво выдавил:
– Спасибочки.
– Будьте добры, принесите анализ мочи. В баночке. Убедительно просим, миссис Моул, в маленькой баночке, а не в трехлитровом пузыре.
– Ладно, – каркнул я.
Тетка, кажется, растрогалась, сюсюкать начала:
– Ну‑ну миссис Моул, успокойтесь. Все будет хорошо, мы вам поможем. Да, и не забудьте об оплате. Сорок два фунта за первую консультацию.
– Не, не забуду, – просипел я.
– Итак, ждем вас в пятницу ровно в два часа дня. Просьба не опаздывать. – И отключилась.
Что все это значит? Мама ведь даже не заикнулась о болезни. Какая такая «проблема»? Какая такая больница?
Мая, четверг
Вечером по радио слушал передачу про то, как можно стать миллионером. Вернее, миллионершей, но это неважно. Какая‑то зануда (фамилию не запомнил) распиналась, что заработала кучу денег на книжках. Оказывается, тетки обожают читать про врачей и электронщиков. Решил попробовать. Лично мне миллион фунтов не помешает. Миллионерша та с радио сказала еще, что автору женских романов без приличного псевдонима не обойтись. После долгих размышлений я решил назваться Адриенной Шторм. И с ходу накатал полстраницы.
Адриенна Шторм СТРАДАНИЯ ПО ВУЛЬВЕРХЭМПТОНУ
Медные в крапинку, циничные глаза Джейсона Уэстморланда оглядели террасу. Как же он устал от острова Капри. Как истосковался по Вульверхэмптону.
Джейсон хрустнул оставшимися пальцами, поднес к глазам и придирчиво рассмотрел их. Несчастный случай с цепной пилой положил конец его блестящей карьере электронщика. Теперь в его жизни не было места любимым микрочипам, и в сердце отныне зияла черная дыра тоски. Чтобы заткнуть ее, он и отправился в путешествие, нырнул в океан наслаждений, но ничто не могло вычеркнуть из памяти непорочный образ Гардении Фэзерингтон – пластического хирурга из больницы св. Бупа, что в его родном Вульверхэмптоне.
Джейсон страдальчески скривился, сморгнув скупые слепящие слезы…
Мая, пятница
Вечером наведались в супермаркет «Сейнсбери». Родители еще дома как сцепились насчет феминизма, так и в машине не унялись. Отец круто завернул насчет того, что феминизм плохо сказывается на объеме маминого бюста:
– На кой ляд мне твое самосознание, Полин? Может, оно и растет, зато грудь вон уже на два дюйма усохла.
– Какого хрена ты мою грудь приплел? – окрысилась мама. Помолчала немножко и говорит: – А как личность я разве не выросла, Джеймс?
– Дудки, Полин. Совсем наоборот. Вот перестала носить шпильки и сразу уменьшилась.
Клевая шутка. Мы с папой, конечно, посмеялись. Но не очень долго – заметили, как мама на нас зыркает. У нее бывает такой взгляд! Прямо испепеляющий. Потом мама отвернулась к окну, и в уголках ее глаз блеснули слезинки.
– Если бы у меня была дочка, – прошептала она. – Было бы с кем поговорить.
– Святые угодники! Не заводи эту бодягу, Полин, – пробурчал папа. – Хочешь сообразить еще одного Адриана? С меня и этого хватит.
Они ударились в воспоминания, так что битый час только и разговоров было что про мое счастливое детство. Предков послушать, у них не ребенок родился, а Дэмьен из «Омена».[5]
– А все этот чертов доктор Спок виноват. Если б не его дерьмовые советы, Адриан таким бы не стал, – заявила мама.
Тут уже у меня терпение лопнуло.
– Каким таким? – Напросился, называется.
– А кто полдня с толчка не слезает? – Это родная мама!
И родной отец туда же. Добил лежачего:
– Жмот ты, парень, редкий. И на книжках своих долбаных сдвинутый.
Я так и отпал. Как это говорится? «Лишился дара речи». Потом все‑таки собрался с силами и постарался придать своему голосу небрежно‑веселый тон:
– Вам, значит, хотелось бы другого сына? Интересно, какого?
Пока они расписывали своего идеального сыночка, мы успели весь «Сейнсбери» обойти, очередь в кассу отстоять и до машины добраться.
Мне открылась вся горькая правда.
Отцу подавай такого наследника, чтоб играл стальными мускулами, семь раз в неделю развлекался на вечеринках, болтал на всех языках мира, чтоб глаз родительский радовался при виде его широкоплечей фигуры и здорового румянца на щеках без прыщей и чтоб он всегда снимал при дамах шляпу. Папин идеал должен ходить с ним на рыбалку и без умолку сыпать шутками. У него должны быть золотые руки и страсть чинить древние ходики. И он должен с пеленок мечтать о военной службе. Голосовать только за консерваторов, а жениться на порядочной девушке из хорошей, обеспеченной семьи. И обязан стать владельцем собственной компьютерной фирмы в Гилдфорде.
Ну а мама спит и видит сыночка с тонкой душой и по‑мужски немногословного. Мамин любимчик ходил бы в школу для вундеркиндов. Он с малолетства покорял бы женщин и обаял гостей остроумными разговорами. Любая одежда на нем сидела бы шикарно, и даже под дулом пистолета он не позволил бы себе дискриминации по половому, возрастному или расовому признаку. (Его задушевным другом стала бы дряхлая бабуленция родом с африканского континента.) Мамин идеал непременно заполучил бы оксфордскую стипендию, цитадель британской науки пала бы к его ногам, и потом без него не обходился бы ни один выпуск «Кто есть кто». Он бы благородно отказался от теплого местечка в парламенте, покинул родину и возглавил победоносную революцию негров Южной Африки. После чего с триумфом вернулся домой, где первым среди мужчин сподобился бы места главного редактора «Ребра Евы». Этот тип вращался бы только в самых высших кругах. И беспрекословно вращал бы вместе с собой свою родительницу.
Я молча нес свой крест. Даже не пикнул, пока они вываливали на меня всю эту бредятину. А под конец с достоинством сказал:
– Приношу свои искренние извинения за то, что не оправдал ваших надежд и чаяний.
Мама как взвизгнет!
– Ты тут ни при чем, Адриан! Мы с папой сами виноваты. Нужно было назвать тебя БРЕТТОМ!!!
Мая, суббота
Полнолуние.
Всю ночь меня обуревали горестные мысли о Бретте Моуле, идеальном сыночке моих родителей. Комплексую дико. Чувство собственной неполноценности пухнет прямо на глазах. Нужно с кем‑нибудь поговорить, а то лопну!
Пошел к бабушке. Она показала мои детские фотки. Видок у меня на них и вправду немного того… будто из комиксов. Лысая голова напоминает надувной шар, и взгляд жутко свирепый. Теперь понятно, почему мама не выставила на телевизор мое фото в рамке, как все нормальные мамаши.
Хорошо хоть бабушка меня не достает. Наоборот, ей все во мне нравится. А Бретта Моула, между прочим (я ей, конечно, рассказал про своего идеального братца), она назвала «гаденышем». Упаси, говорит, господи от такого внучка!
Бабушка пожаловалась на боль в плече, и я натер его какой‑то мазью. Чуть ладонь не спалил себе, так пекло. Бабуля в корсете здорово смахивает на парашютиста