Реформирование японской экономики в послевоенный
Период.
Реформирование японской экономики в послевоенный период осуществлялось при активном вмешательстве США и под контролем оккупационной администрации, возглавляемой генералом Дугласом Макартуром, формально подчинявшимся международной Дальневосточной комиссии в Вашингтоне и Союзному Совету в Токио, но фактически несшим ответственность перед президентом и конгрессом США. В первые же месяцы оккупации обнаружилось, что нельзя оставлять экономику во власти старой элиты – правительственного аппарата и поддерживавших его промышленного и торгового капитала, местных властей– саботировавшей действия оккупационных властей. Одной конверсии военной промышленности оказалось мало, необходимо было разрушить монополистические связи в экономике, создать институт свободных предпринимателей, обеспечить защиту рыночной конкуренции. Для этого – провести массовое перераспределение прав собственности: продумать способы, найти исполнителей, разработать юридическую базу и обеспечить её принятие. Всё это оккупационная администрация взяла на себя, полагаясь на помощь групп американских экспертов, приезжавших в Японию (миссии Эдвардса, Дрейпера, Янга, Доджа, Щоупа).
За шесть лет была предпринята серия системных преобразований: денежная реформа (хотя и не очень удачная) 1946 г., мероприятия по выводу экономики из кризиса (1946 – 1947 гг.); реформа трудовых отношений и форм собственности на землю (1947 – 1949 гг.); демонополизация экономики (1947 – 1949 гг.); конверсия военных предприятий; бюджетная реформа, стабилизация денежного обращения и валютного курса (1949 – 1950 гг.) и налоговая реформа (1949 – 1950 гг.). Разграничение полномочий оккупационной администрации и японского правительства предусматривалось специальными директивами Объединённого комитета начальников штабов ВС США от 29 августа и от 1ноября 1945 г.
Какой же была главная общая цель преобразования механизма рыночных отношений в Японии? И какие задачи решались для её достижения? Эта цель, принципиально реализованная к середине 90-х годов, состояла в том, чтобы коренным образом активизировать предпринимательскую деятельность в стране и на этой основе получить максимальные результаты во всех главных сферах – научно-технической, производственной, а также в сфере обращения, включая выход на мировой рынок. Последнее условие особенно важно для японской экономики, существенным образом ограниченной собственными сырьевыми, топливными, продовольственными и другими ресурсами.
Ключевое и высокоэффективное средство реализации этой цели виделись японской технократии в создании наиболее благоприятных условий для рыночной конкуренции. Такие условия в довоенной японской экономике отсутствовали. Рыночная конкуренция была подавлена монополизмом, причём даже в большей степени, чем в других капиталистических странах.
Демонополизация экономики.
Для японской экономики всегда была характерна высокая степень монополизации. В ней господствовали структуры, имеющие форму частных промышленно-торгово-банковских концернов во главе с холдингами (дзайбацу). В 1947 г. девять крупнейших концернов – «Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо», «Ясуда», «Ниссан», «Асано», «Нисикава», «Накадзима» и «Номура» – контролировали 32,5% всего акционерного капитала Японии, а на долю 544 компаний, принадлежавшим первым четырём концернам, приходилось 24,5% выпускаемой в стране промышленной продукции, 49,7% - финансовых операций, 60,8% - морских перевозок. Семейные конгломераты, легко обеспечивавшие сверхприбыли на монопольных ценах и замораживании зарплаты, использовавшие внеэкономические методы подавления своих конкурентов и никак не ограниченные законодательством, были мало заинтересованы в техническом обновлении аппарата (за исключением военных мощностей). Значительный технологический рост в период их господства исключался.
Решение о роспуске монополий принималось оккупационной властью в одностороннем порядке и в значительной степени диктовалось политическими соображениями.
К осени 1947 г. Комиссия по ликвидации холдингов составила список 83 компаний, из которых 42 (с 26 дочерними фирмами) были распущены. Активы концернов были оценены по балансовой стоимости в ценах 1945 г. (заведомо заниженной) и разделены на партии акций со стандартным номиналом в 50 иен. С 1947 г. по март 1950 г. их распродали: часть – по номиналу в рассрочку рабочим и служащим компаний, часть – на аукционах широкой публике (при этом 76% - по номиналу, остальные – по рыночным ценам). К 1949 г. 69% акций оказалось в личной собственности граждан и это в стране, где, в отличие от Соединенных Штатов, у населения никогда не было традиции вкладывать личные сбережения в акции.
Более трудным оказалось разделение крупнейших производственных компаний – рыночных монополистов. Однако к марту 1950 г. «большая хирургическая операция» по разукрупнению 28 японских монополистов завершилась, были заложены основы конкуренции в экономике.
Антимонопольный закон 1947 г., написанный группой специалистов из Министерства юстиции США, запрещал создание холдингов и устанавливал жесткий контроль над слияниями и поглощениями компаний. Этот закон, направленный против рыночной дискриминации и не привычный для делового мира Японии тех лет, был встречен в штыки.
Ликвидация «дзайбацу» на основе новых законов (наиболее важный из них – принятый в 1950 г. антимонопольный), равно как и последовавший пересмотр налоговой системы в сторону ее смягчения для демонополизированного предпринимателя на внутреннем рынке, ознаменовали начало формирования внутриконкурентной среды с равными правами и возможностями участников «рыночной игры». Началось развитие малого предпринимательства, в котором Япония добилась поразительных результатов. Этот процесс жестко обеспечивался Министерством внешней торговли и промышленности (МВТП) и Комиссией по справедливым сделкам. Это не означало, что был взят курс на полное размывание крупных японских предприятий, которые и сегодня по критерию объема созданного производственного аппарата воплощают основную часть национального богатства. Сохранялся принцип «трехглавости» прежних «дзайбацу» – объединение в единую координационную структуру торговли, производства и банковской деятельности. При этом доля возрожденной «девятки» (речь идет о компаниях «Мицубиси сэдзи», «Мицуи энд Буссан», «Сумитомо сэдзи», «Марубени», «Сумитомо», «Ниссо-Иваи», «Томен», «Канемацу госе» и «Никимен») в объеме промышленного производства оказалось сниженной до 25% при явном ее преобладании на внешнем рынке, где они добиваются монополии, реализуя около 60% внешнеторгового оборота страны. Кроме того, картели в Японии не запрещались, однако их деятельность подчинялась общенациональным интересам.
В общем, речь идет о состоявшемся в Японии переходе на рыночные правила регламентированной конкуренции на внутреннем рынке, одинаковые для всех ее участников (в том числе для крупных!) – правила, которые, блокируя монополистические злоупотребления, одновременно позволяют добиваться успеха только при высоком уровне экономической конкурентоспособности товара (его бездефектности, новизне, наукоемкости, сравнительно низкой цене). При этом конкуренция, несмотря на многоярусный субконтрактный принцип ее организации на мезоуровне, становится и более жесткой, и экономически гораздо более эффективной, нежели при применении обычных антимонополистических ограничений.
Антимонопольная политика, как известно, проводится во всех развитых странах мира, причем в некоторых из них – очень давно (в США, например, - с 1890 г.). Однако в Японии эта политика, во-первых, в силу жесткого административного обеспечения правительственными органами (Комиссией по справедливым сделкам, МВТП) более последовательна и широкомасштабна. Во-вторых, она интенсивно формирует конкурентную среду малого предпринимательства. В-третьих, она глубоко проникает в сферу непосредственного производства. В японской антимонопольной политике, таким образом, утвердился принцип общего контроля и регулирования национальной экономики в целом, - вместо практики «наказания нарушителей», как это имеет место, например, в США.
Возвращаясь к исходному вопросу о причинах «японского чуда», сформулирую резюмирующую посылку. Высокие темпы экономического и технологического роста, в конечном счете, обусловлены повышением капиталоемкости и фондоворуженности, ростом производительности труда; роль традиционных особенностей поведения участников производства здесь не столь важна, как это писали раньше, но также имеет место.
Корни японского феномена кроются в тех глубоких преобразованиях национальных рыночных структур, которые по существу привели к технологическому перевороту. В этот период был задействован комплекс факторов, имевших место и в других высокоразвитых странах, но в Японии давших (и продолжающих давать) значительно более серьезные результаты благодаря обновлению рыночного механизма на основе развертывания регламентированной конкуренции. Этот механизм непрерывно развивается, создавая возможности адаптации национального производства к меняющимся (часто не в его пользу) мирохозяйственным условиям.